Парадигма – модель или образец. Система представлений и морально-этических принципов. Александр Петров: Здравствуйте! Меня зовут Александр Петров. Это программа «Парадигма». И вот тема нашей сегодняшней дискуссии: Сохранение и приумножение традиционных духовно-нравственных ценностей – это стратегические цели в обеспечении национальной безопасности России. Развитие высоконравственной личности – важнейшая задача государственной политики в сфере образования подрастающего поколения. О приоритете воспитания над школьной программой открыто говорит глава Минпросвещения Ольга Васильева. На духовно-нравственном воспитании молодежи настаивают лидеры традиционных конфессий России. Справляется ли национальная система образования с поставленными задачами? Чем религиозные организации могут помочь государству в воспитании и просвещении подрастающего поколения? И как сегодня молодежи можно привить чувство ответственности перед Родиной и обществом? Александр Петров: На эти и многие другие вопросы сегодня мне помогут ответить представители разных конфессий, эксперты в области образования и просвещения. А начать нашу программу я хотел бы с блица – одного вопроса для всех. Раз уж мы говорим о школе, о средней школе, насколько она справляется со своей воспитательной функцией? Действительно ли она готовит высоконравственную личность в духе традиционных ценностей? Игорь Витальевич, давайте начнем с вас. Игорь Метлик: Спасибо. Ну, я как работник образования тоже, конечно, камень здесь не кину в школу, поскольку, на мой взгляд, система образования со своей функцией этой справляется. Педагоги – воспитатели в той мере, в которой… Заказ соответствующий формирует общество, формирует его и, так сказать, доносит через наше государство. В тех условиях, в которых работает школа, она со своими функциями справляется. Что касается традиционных ценностей, то это отдельный вопрос, потому что это также связано с тем заказом, с той потребностью именно в этом направлении воспитания, в этой деятельности, которая формируется в конечном итоге обществом. Александр Петров: Отец Кирилл, вам слово. Кирилл Сладков: Если мы обратим свой взгляд к возрастной психологии, то мы увидим, что дошкольник – это ребенок, который еще всецело доверяет своим родителям, который черпает силы и берет пример с них. Но когда мы отправляем ребенка в школу, каждый родитель, я уверен, задумывается и желает, чтобы те учителя-педагоги, которые будут заниматься с нашими детьми, имели не только хороший уровень знаний и могли его достойно и очень качественно преподнести, но при этом от педагога будет зависеть и воспитательная составляющая. Тем более что и для самого взрослеющего ребенка родители постепенно уходят на второй план, и главным, наверное, или одним из главных воспитательных моментов, который ребенок будет получать в социуме, в школе, будет педагог. Поэтому, безусловно, важное внимание и важную роль в воспитании подрастающего поколения играют наши педагоги. Вопрос сам по себе очень дискуссионный, по-разному в разные периоды исторического бытия к нему относились. На данном этапе мне кажется, что воспитательный процесс в школе мог бы выйти на другой, более глубокий и более качественный уровень. Александр Петров: Сергей Владиславович, как известно, время собирать камни и время разбрасывать их. Ваше мнение? Сергей Мельник: В современной российской системе образования заметна тенденция, что все больше внимания уделяется нравственной компоненте, воспитанию. Вот в 2012 году в школьную программу был введен курс «Основы религиозных культур и светской этики». Сейчас обсуждается перспектива расширения этого курса и преподавание предметной области «Основы духовно-нравственной культуры народов России» с пятого по девятый класс. В 2015 году теология была признана научной специальностью, сейчас активно развиваются кафедры теологии на уровне высшего образования в вузах. И это все свидетельствует о том, что государство, в общем-то, поддерживает этот нравственный, условно говоря, вектор образования. Еще один важный фактор – это личность министра просвещения Ольги Юрьевны Васильевой. Потому что с того момента, как она стала министром образования и науки, она сразу очень много говорила об учительском служении, о воспитании. Вот этот ее известный принцип «сначала воспитание, а потом образование». Ну и при этом мы, конечно, должны осознавать, что школа не может целиком взять на себя эту функцию воспитания молодого поколения. Есть еще семья, есть еще пример родителей, есть религиозные организации, есть культура. Учитывая имеющуюся динамику, я бы оценил нашу систему образования, с точки зрения воспитательной функции, положительно. Александр Петров: Адольф Соломонович, ну естественно, не только школа является тем образовательным институтом, который занимается и просвещением нашей молодежи, и воспитанием. Конечно же, это семья, это общество. Но в то же время наша школа сегодня дает тот необходимый набор моральных качеств для ребенка, как вы считаете? Адольф Шаевич: Ну, из общения с руководителями школ, с преподавателями этих школ могу сказать, что в определенной степени справляется. Потому что сегодня нет того давления вот такого мелочного, мелочной опеки над школами. Действительно, сегодня можно по-настоящему проявлять инициативу, можно вносить какие-то новшества. Для наших школ, скажем, очень важен момент патриотического воспитания. Поэтому, скажем, для нас очень важен момент, связанный с Днем Победы. Всегда мы во всех школах делаем акцент, что советская Красная армия спасла всех нас, благодаря ей мы сегодня живы, не должны этого забывать никогда и передавать своим детям. Это один из компонентов. Мы во всех школах делаем акцент, что советская Красная армия спасла всех нас, благодаря ей мы сегодня живы, не должны этого забывать никогда Александр Петров: А в чем не справляется? Адольф Шаевич: А? Александр Петров: А в чем не справляется наша школа? Адольф Шаевич: Ну, очень много все-таки, понимаете, таких… Нет четкой, на мой взгляд, из общения с учителями, нет такой четкой линии, за какие границы нельзя выходить, потому что вот эти вещи всегда как бы ограничивают инициативу школы. Но по сравнению буквально с пятилетием прошедшим все-таки можно сказать, что сегодня совсем другая ситуация. Действительно, очень многое можно делать и делается в этом плане. Александр Петров: Уважаемые господа, спасибо вам за ваше мнение. Но в то же время, прежде чем мы продолжим обсуждать проблему воспитания, давайте посмотрим небольшой сюжет, небольшой фрагмент интервью с директором Всероссийского центра изучения общественного мнения Валерием Федоровым. ФРАГМЕНТ ИНТЕРВЬЮ Валерий Федоров, генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ): Вопрос о ценностях всегда очень трудный. Это главная мина, на которую можно очень легко нарваться. Есть ценности парадные, внешние. И вот с ними мы чаще всего встречаемся, когда задаем прямой вопрос. А есть ценности внутренние, и о них меньше говорят. То есть человек может говорить: «Да, нужно помогать ближнему», – но на самом деле ближнему он не помогает и легко находит себе объяснение почему. «Да, нужно любить Родину», – но он не очень-то ее любит, по крайней мере практические его поступки об этом не свидетельствуют. Поэтому приоритет духовных ценностей – нет, этого нет, конечно. Это плохие слова для того, чтобы описать сегодняшние настроения поколения. Да и вообще сама лексика, «духовные ценности» – это не из современного словоупотребления. Есть молодежь, активная ее часть, та, которая действует, ищет, участвует, предположим, в конкурсах разнообразных, олимпиадах и так далее, – вот это абсолютное меньшинство. А абсолютное большинство – это более или менее пассивная часть. Скажем так, они не отличаются особой, такой выдающейся жизненно позицией. Ни в коем случае не хочу очернить наше подрастающее поколение. Повторюсь: разные люди. Есть люди открытые, ищущие. Сегодня наши дети гораздо быстрее, чем мы, ищут информацию, гораздо быстрее осваивают любые новые гаджеты, примочки и так далее. В этом они действительно более успешные. Но одновременно с этим проблема – они в таком информационном море бескрайнем живут, что им трудно отделить мух от котлет, важное от второстепенного, правдивое от ложного. То есть сегодня мы живем, действительно, в достаточно свободном и отчасти даже хаотическом, слабо упорядоченном мире. Это не потому, что у нас слабое государство или слабая система. Это мир в целом пришел в движение, он уже сегодня гораздо более гибкий и гораздо менее предсказуемый, чем даже 20–30 лет назад. Поэтому сегодня вдалбливать что-то ребенку – ну, это очень смелая позиция. Покажите мне молодого человека, который хотел бы, чтобы его воспитывали. Я таких не знаю. Этого хотят только родители, ну, старшие братья, сестры, но сам человек, и сегодня в особенности, он хочет, чтобы ему дали жить и развиваться свободно, делать то, что он хочет. * * * Александр Петров: Отец Кирилл, не слишком радостная картина, мне кажется. А в чем причина, что для нашего подрастающего поколения нет приоритета духовных ценностей, как вы думаете? Кирилл Сладков: Ну, я действительно хотел бы сказать о том информационном шуме, в котором мы все сейчас живем. И максимальному риску, наверное, действительно наше подрастающее поколение, молодежь подвержена этому. И поэтому действительно я думаю, что все те, кто здесь сегодня в студии собрались, и более старшие наши учителя, педагоги заботятся и думают о том, как же помочь в этом информационном шуме выделить главное и убрать второстепенное на задний план. Но если в целом посмотреть на все это, то, мне кажется, к решению этого вопроса нужно подходить более системно. Потому что если, например, мы говорим о воспитании подрастающего поколения в школе и задаем себе вопрос: «Кто же должен воспитывать – педагоги или, может быть, родители? Или родители и педагоги? А может быть, общество? Может быть, в этом должны определенную роль и значение принимать религиозные организации?» – то мы можем встретиться с рядом тех или иных вопросов или проблем. Например, общаясь и с педагогами, и с родителями, которые приходят в храм, которые делятся своей болью, своими ожиданиями, своими размышлениями, я могу выделить несколько вопросов. Во-первых, на данном этапе современное школьное образование, особенно в старших классах, направлено большей частью на решение одно главной насущной проблемы, вопроса – ЕГЭ. Причем сама система этого единого экзамена тоже достаточно дискуссионная и, на мой взгляд, необходима и нуждается в доработке этого вопроса. Потому как, не давая каких-то общих или конкретных знаний, мы готовим ребенка или молодого человека уже к некоему анкетированию. И вопрос воспитания заменяется вопросом подготовки, потому что главная задача – поступить после этого в вуз. Александр Петров: Ну извините, школы без экзаменов не бывает. Неужели церковь желает отменить ЕГЭ? Кирилл Сладков: Церковь не желает отменить ЕГЭ. Но та система, которая сложилась сейчас, именно подход к обучению и к воспитанию – мы говорим об этом, о том, что именно это требует доработки. Александр Петров: Сергей Владиславович, вам слово. Все-таки мы уже стали обсуждать систему образования, но мы не обсудили, мне кажется, важный момент, который прозвучал в интервью, – это гаджеты, это море информации, в котором человек, молодой человек начинает тонуть. То есть ему все-таки необходим какой-то ментор, наставник, помощник, который ответит ему на вопрос, собственно говоря, что такое хорошо, а что такое плохо. Сергей Мельник: Результаты интервью во многом ожидаемые, потому что действительно сейчас главные ценности молодежи – это потребление, комфорт, это благополучие. И главная проблема заключается в том, что сейчас у нас господствует идеология секулярного либерализма, то есть: «Моя свобода не должна быть ограничена ничем, кроме свободы другого». Но, с точки зрения религии, в этом кроется огромная опасность, потому что когда раскрепощается природа человека – это может вести к очень пагубным последствиям. В условиях свободы человек, как правило, выбирает грех, если у него нет других каких-то ценностей, которые ограничивают То есть, например, часто говорят: «Амстердам – это город греха», – или некоторые курорты Таиланда. Ну, понятно, о чем я говорю. На самом деле это место свободы. Просто в условиях свободы человек, как правило, выбирает грех, если у него нет других каких-то ценностей, которые ограничивают. И сейчас на молодежь обрушивается, то что информация, вот эта свобода получает возможность реализации. И с этим связаны многие проблемы. Кирилл Сладков: Позвольте, Александр. Вот как раз свобода и искушение – это рецепт трагедии, поэтому без воспитания и свобода будет уже не во благо. И на это, я думаю, стоит обратить внимание. Александр Петров: Игорь Витальевич, вам вопрос. Все-таки мы услышали многие проблемы, риски, с которыми сталкивается наше подрастающее поколение. Так это что – следствие того перекоса в пользу знаний, а не воспитания, нашей системы образования? Игорь Метлик: Если позволите, Александр, я чуть-чуть вернусь назад и к коллегам немного добавлю. Вы сказали о том, кто воспитывает. Это важный вопрос. Но, наверное, основной вопрос: вообще что мы воспитываем? И в этом отношении, мне кажется, может быть, дискуссионном с коллегами, у нас надо иметь в виду ту предысторию общественную, которую мы имеем на сегодня. А что мы имеем? Буквально кто-то из здесь присутствующих тоже… Мы были в советской школе, получали коммунистическое воспитание. Кто-то его результаты утратил, пошел дальше куда-то, а кто-то остался практически в том же положении, мы знаем. То есть мы имеем одну систему воспитания, которая у нас была общеобязательной и в принудительном порядке реализовывалась. Потом 90-е годы, и появляется совершенно родственная, но новая система: глобальный мир, страна разрушена, мы на периферии как бы оказываемся мировой цивилизации, догоняющая модернизация. И вся вот эта динамика формирует совершенно другое направление воспитания: мы должны учиться правам человека, учиться у старших товарищей по мировому сообществу. И только постепенно затем возрождаются те самые традиционные ценности в обществе по-разному, в обществах религиозных и национальных со своей как бы динамикой. И мы уже с 2000-х годов где-то можем наблюдать актуальность этой традиционалистской, я бы сказал, парадигмы воспитания. Я говорю об общественном воспитании. Общественное воспитание – это семья в младшем возрасте, затем школа, о которой мы сейчас говорим, и информационное пространство, которое есть. И получается, что в динамике этих разных парадигм сейчас школа работает. Когда вы задали вопрос о том, справляется ли… Справляется с тем, что ей задает общество и что может транслировать в своих управленческих решениях государство. Александр Петров: Адольф Соломонович, позвольте вас спросить. А как же раньше мы жили без традиционных ценностей? Вы же учились в советской школе. Расскажите. Адольф Шаевич: Ну, я говорил об этом. У нас было очень мало информации: книги, футбол, кино, новый фильм, два фильма в месяц. Практически времени очень много свободного. Родители на работе, школа полдня. И мы предоставлены сами себе. Конечно, улица очень сильно нас воспитывала. И, к сожалению великому, очень многих плохо воспитывала: и тюрьмы, и спивались. Тогда не очень наркотики… Ну, вот такие негативные вещи постоянно сопровождались нас по жизни, поэтому, конечно, было очень тяжело все-таки выбрать нормальный и хороший путь. Наверное, всем хорошим, можно сказать, мы обязаны книгам. Александр Петров: Адольф Соломонович, извините. Насколько я знаю, у вас два сына. Адольф Шаевич: Да. Александр Петров: Что для них стало определяющим в их системе ценностей, в воспитании – ваше мнение, школа или, не знаю, интернет? Адольф Шаевич: Вы знаете, мы с женой сошлись во мнении, что надо их загружать так, чтобы у них не оставалось время на глупости. Все, чем они увлекались, мы поощряли. Хоккей? С удовольствием! Не очень дешевый тогда, в то время это был спорт. Вот старший сын стал хоккейным вратарем. И конечно, у него уходила масса времени на эти поездки, тренировки, и не было времени на глупости. Все должны участвовать в воспитании – и школа, и родители, и религия Вот о чем говорил мой православный брат, это то же самое. Все должны участвовать в воспитании, все должны – и школа, и родители, и религия. Но делать упор на то, чтобы заинтересовать любого молодого человека, заинтересовать. Правильно говорят, что скажи ему: «Мы тебя будем воспитывать», – это для него оскорбление, для любого возраста. «Что значит – меня воспитывать? Я уже такой-сякой». А надо все-таки ненавязчиво найти его интерес в жизни, поощрять его, вести его к этому интересу. Это очень сложно, конечно, очень сложно в сегодняшних условиях опять же, когда буквально полчаса, он уже включил компьютер – и все, завис там. И что он там получил? Кто его там наставляет? Александр Петров: К сожалению, нередко родителям очень сложно заниматься воспитанием своих детей – работа, дом. Адольф Шаевич: Да, да. Если все-таки есть бабушки и дедушки, которые все-таки могут какое-то внимание уделить, проследить. Но тем не менее все-таки где-то, когда ребенок сам ищет свой путь, надо все-таки найти его интерес в этой жизни и повести его по этому интересу. Это довольно сложный процесс, конечно, очень сложный, но нужно этим заниматься, всем этим нужно заниматься – и школе, и родителям, и конфессиям религиозным, и спортивным организациям – всем, кто причастен к воспитанию молодого поколения. Александр Петров: Отец Кирилл, раз уж мы говорим все-таки о школе, получается, что духовно-нравственное воспитание – это все-таки ключевой, если не базовый элемент нашей системы образования? Так получается? Кирилл Сладков: Безусловно, основы православной культуры или светской этики занимают, на мой взгляд, ключевое положение в воспитании наших школьников и в целом молодежи. Человек должен, наша молодежь, наши дети должны знать и свою историю, и свою культуру, и свою веру, и, может быть, через это приобретать определенный внутренний стержень, благодаря которому мы сможем вместе с молодежью сказать чему-то «да», а что-то отложить в сторону. Как Маяковский некогда писал: «Кроха сын к отцу пришел и спросил: что такое хорошо и что такое плохо?» Вместе с нашим подрастающим поколением, вместе с нашей молодежью, мы вместе с ней должны искать ответ, что такое хорошо и что такое плохо. И конечно же, никакой менторский тон здесь не должен присутствовать. Александр Петров: То есть задача школы все-таки, основная функция – это воспитание? Кирилл Сладков: Задача школы – и образование, и воспитание. Но опять же повторюсь, что в вопросах воспитания мы не должны перекладывать только лишь на школу или только лишь на родителей, или только лишь на церковь. Это наша общая обязанность и задача. Александр Петров: К слову, о духовно-нравственном воспитании молодежи постоянно говорит митрополит Иларион. Давайте посмотрим небольшое интервью с ним. ФРАГМЕНТ ИНТЕРВЬЮ Иларион, митрополит Волоколамский, председатель отдела внешних церковных связей Московского патриархата: Русская православная церковь на протяжении многих лет предлагает государству ввести в школах преподавание религиозных дисциплин. Мы полагаем, что отсутствие такого рода предмета в нашей школе является одной из причин тех сложностей, с которыми наши школьники сталкиваются. Потому что воспитательная составляющая школьного образования всегда воспринималась нами как неотъемлемая часть такого образования. Сегодня школа в основном все-таки выполняет образовательные функции, а воспитательные функции она выполняет далеко не всегда, а если и выполняет, то далеко не всегда это происходит успешно. И те проблемы, о которых мы слышим, в том числе проблема так называемого буллинга… Хотя я не знаю, зачем использовать английское слово для нашего отечественного феномена – травля учеников, затравливание учеников. Я думаю, что все эти вопросы могли бы гораздо более эффективно решаться нашей школой, если бы в нее были допущены представители традиционных религиозных конфессий. К сожалению, наш диалог с государством на эту тему идет очень медленно, я бы сказал – черепашьими шагами. Все, чего нам удалось добиться – это введение в течение одного учебного года, а точнее, второго полугодия четвертого класса и первого полугодия пятого класса, культурологического предмета «Основы религиозной культуры и светской этики». Там есть возможность выбрать между православной культурой, исламской, иудейской, буддистской, между просто светской этикой. И предмет этот преподается в течение одного часа в неделю чаще всего непрофессионалами, то есть преподавателями других дисциплин. С моей точки зрения, это слабый ответ государства на наши многолетние просьбы и предложения о том, чтобы было введено преподавание религии в школах. Мы не пытаемся навязать государству какие-то позиции. Мы понимаем, что по каким-то причинам государство не готово к тому, чтобы вводить преподавание собственно религии в школах. Поэтому мы предлагаем компромиссы – мы предлагаем расширение вот этого культурологического предмета, чтобы он преподавался не только в четвертом и пятом классах, но и с пятого по девятый классы. Пока и этого нам не удалось добиться. Александр Петров: Владыка, на ваш взгляд, а в чем причина противодействия? Иларион: Я думаю, что причина противодействия с косности, в инертности, в наследии советского времени. У нас до сих пор в органах образования очень много сидит чиновников, которые туда пришли еще в советское время, у которых в мозгах существуют определенные стереотипы, например, о несовместимости церкви со школьным образованием светским. И вот это противодействие мы встречаем на каждом шагу. * * * Александр Петров: Игорь Витальевич, мне кажется, владыка Иларион поднял очень важную тему – тему стереотипов несовпадения школы как светского учреждения и церкви как религиозного института. Эти стереотипы преодолимы в принципе? Игорь Метлик: Они преодолимы. И они преодолеваются, но не так быстро, как мы хотели бы. В поддержку того, что было сказано владыкой, я могу сказать, что в 2010 году, когда проходил эксперимент… Это сколько уже? Александр Петров: Девять лет прошло. Игорь Метлик: Девять лет, да. Тогда были широкие два исследования. И только 1% родителей согласились с тем, что изучать эти предметы нужно только один учебный год. А больше половины уже тогда сказали, что как минимум пять лет. То есть здесь, с одной стороны, то, о чем было сказано – стереотипы. Да, у нас пока церковь… религиозное образование, образование на основе религиозного мировоззрения, воспитание в светскую школу полностью не интегрировано. И то расширение, о котором было сказано, тоже уже давно ожидается той частью общества… Не надо забывать, что церковь – это не только организационные структуры, а это люди. И тот образовательный запрос, который есть на этот предмет, на изучение этого предмета, он эти слова подтверждает. Есть такой запрос, и его надо удовлетворять. Это то, о чем я сказал в начале: насколько государство может адекватно транслировать запрос общества в образовательной системе? Александр Петров: Сергей Владиславович, вам вопрос. А как вы считаете, введение этого курса (ведь прошло уже девять лет) себя оправдало? Наши школьники стали более нравственными, более моральными? Сергей Мельник: Ну, вообще. Если мы посмотрим федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации» 2012 года, то там написано, что образование – это единый целенаправленный процесс воспитания и обучения, являющийся общественно значимым благом и осуществляемый в интересах человека, семьи, общества и государства. То есть, во-первых, воспитание стоит на первом месте. Дальше там говорится и о духовно-нравственной компоненте, и о ценностной. То есть здесь проблема заключается в том, чтобы показать (если мы говорим уже о преподавании религии именно, а не просто религиозных культур), почему это является общественным благом. И это, возможно, является задачей религиозных общин – показать, почему это важно. Что это формирует патриотизм, единство социальное, моральное воспитание. Тогда это возможно. Но я хотел бы отметить, что когда вводился предмет ОРКСЭ («Основы религиозной культуры и светской этики»), то в нормативных документах было прописано, что он является сферой совместной компетенции государства и религиозных общин. Об этом указано и в законе «Об образовании» – то, что религиозные общины могут консультировать, с точки зрения содержания, с точки зрения методики. Они могут консультировать преподавателей. Вот сейчас даже в Межрелигиозном совете России у нас в рабочем порядке прошло согласование поправок к закону «Об образовании», где предлагается ввести пункт о том, чтобы на уровне высшего образования было возможно, чтобы религиозные организации имели право проводить профессиональные курсы повышения квалификации. То есть взаимодействие, на мой взгляд, религиозных общин и государства идет. Александр Петров: Адольф Соломонович, расскажите, а многие ли сегодня школьники выбирают «Основы иудейской культуры», по крайней мере в Москве? Есть ли у вас статистика? Адольф Шаевич: К тому вопросу, который обсуждался. Мы и с митрополитом, и с нынешним патриархом обсуждали неоднократно этот вопрос. И я сказал свое мнение, что есть одно слабое место – преподаватели. Мы не готовы, во всяком случае иудейская община не готова обеспечить все школы настоящими хорошими преподавателями. Приходит раввин и говорит: «Иудейская религия – самая лучшая». – «Почему?» – «Потому что все остальные плохие». Приходит православный священник и говорит: «Лучше православия быть не может». – «Почему?» – «Потому что все остальные плохие». Есть одно слабое место – преподаватели. Мы не готовы, во всяком случае иудейская община не готова обеспечить все школы настоящими хорошими преподавателями Готовы мы сегодня по России набрать такое количество преподавателей, которые с уважением расскажут детям, которые не ходят ни в синагогу, ни в церковь, ни в мечеть, что такое разнообразие, конфессиональное разнообразие и так далее? В этом есть опасность и сегодня. Мы просто должны готовить таких специалистов. Александр Петров: Если я не ошибаюсь, сейчас идет речь уже о расширении этого курса. Отец Кирилл, а на ваш взгляд, кто должен все-таки преподавать этот курс – священник или светский эксперт? Адольф Шаевич: Нет, священник обязательно, раввин, мулла. Человек, который в теме, а не просто со стороны, доброжелательно относящийся ко всем конфессиям, а именно профессионал, который четко расскажет о принципах веры доходчиво и доступно. Александр Петров: Мне кажется, появление в стенах светской школы священника вызовет протест у родителей. Кирилл Сладков: Ну смотрите. Действительно, мне кажется, что на данном этапе преподавание «Основ православной культуры и светской этики», религиозной какой-либо культуры носит слишком фрагментарный характер и требует гораздо большей интеграции в школьную программу. Но в отношении православной культуры я могу сказать следующее. Практически… да в каждой епархии проводятся курсы повышения квалификации, какие-либо другие образовательные программы для педагогов, занимающихся преподаванием как раз «Основ православной культуры». Более того, я по себе могу сказать. После окончания семинарии я поступил в педагогический институт коломенский, при этом занимаясь преподавательской деятельностью и в семинарии, и в светских вузах, и в школе, для того чтобы улучшить и свои знания в вопросах педагогики. И со мной, надо сказать, на одном курсе учился еще один священник, несколько монахинь. Поэтому среди православных очень большое внимание уделяется именно подготовке педагогов. Действительно, я склонен с вами согласиться, что без присутствия священники преподавание «Основ религиозной культуры» будет, наверное, ну не совсем полным. Но при этом я думаю, что нам необходимо воспитывать и педагогов для преподавания этого, и при этом дать возможность священнослужителям приходить, помогать и общаться с нашими школьниками и студентами. Александр Петров: Игорь Витальевич, мне кажется, что ключевой вопрос в этой теме – это вопрос о вариативности преподавания. Игорь Метлик: Ну, вариативность у нас закреплена законом и соответствующими регламентами, которые не имеют, может, жесткого нормативного характера, но тем не менее они соблюдаются в школах. Речь идет о свободе выбора. Но я бы тут отметил, что на данный момент, имея в виду, что мы все-таки преподаем в рамках этой предметной области (так будет точнее) религиозную культуру без обучения религии, того, что называется приобщением к практике, к религиозной организации, то было принято разумное такое решение, понятийное решение… Александр Петров: То есть речь о культурологическом предмете? Игорь Метлик: Да, о том, что это должны быть учителя именно светские, ни в коем случае не атеисты, а именно гражданские учителя, то есть не служители религиозного культа. И в этом плане те учителя, которые действительно… Проблема состоит только в том, чтобы учителю была эта тема близка. Если он и не носитель этой религиозной культуры, то позитивно к ней относился бы. На данном этапе такие учителя есть, и они со своей задачей справляются. А что касается служителей религиозного культа… Александр Петров: Да-да. Я пытаюсь понять, в чем проблема. Почему священник и раввин не может прийти? Игорь Метлик: Никаких запретов нет. Иногда у нас появляются тексты о том, что не допускаются к преподаванию. По Конституции это невозможно, если человек имеет соответствующее образование. Но вот такая было принята позиция. С ней, в общем-то, согласились тогда религиозные организации. И пока, я считаю, эта практика себя оправдывает. И если пойдет расширение преподавания, то, естественно, учителя будут профилизироваться. Вот сейчас позиция Русской православной церкви, насколько я знаю… Учитель православной культуры и светской этики. Учитель исламской культуры и светской этики, потому что этика общая, гражданская. В этом отношении… Александр Петров: Если я не ошибаюсь, на законодательном уровне религиозные организации отделены от системы образования не только в России, но и во многих странах Западной Европы. Ну, взять ту же самую Австрию, где православный священник вполне может прийти в класс и заниматься воспитанием школьников и преподаванием, если есть… Игорь Метлик: У нас стереотипы. Потому что религиозные организации отделены от государственных и муниципальных организаций, но не от школы и системы образования как социального института. Это два таких стереотипа у нас: государство отделено от религии. Не от религии, а от религиозных организаций как правовых субъектов. И что светский характер образования в государственно-муниципальной школе подразумевает какое-то отношение к религии, какие-то запреты или ограничения. Речь идет просто об организационно-правовой независимости. А та форма взаимодействия в интересах людей, граждан, семьи, родителей, она уже определяется теми потребностями, которые мы выражаем. И никаких здесь как бы ограничений, каких-то запретов на посещение священниками школ, с которыми мы периодическими сталкиваемся, их нет. Александр Петров: Сергей, вам слово. Сергей Мельник: Я просто хотел бы отметить такую вещь, на мой взгляд, важную. Преподавание религии в школах вообще не является панацеей от всех бед. Вспомним, что в дореволюционной России преподавали Закон Божий, было много семинарий, однако это не позволило предотвратить катастрофу, и то, что, возможно, у большинства населения было отвращение к религии. То есть дело в том… Даже преподавание религии – это только форма. И вот сейчас как раз идут, продолжаются… Александр Петров: Форма для духовно-нравственного воспитания, я так понимаю? Сергей Мельник: Да, форма для духовно-нравственного воспитания, для передачи каких-то знаний. Но важно, как это сделать. Главный вопрос, сейчас идет дискуссия между представителями педагогического сообщества, государства, религиозных общин: как это правильно сделать? И конечно, я тоже не вижу проблемы, в принципе, чтобы были священнослужители в школе. Но самое главное, чтобы преподавание было компетентным. А кто это будет осуществлять – это не так важно. И один из подходов, о котором говорили святейший патриарх Кирилл, митрополит Иларион, – это то, что выпускники кафедр теологии могут как раз, которые или проходят повышение квалификации по другим специальностям, они могут, именно специалисты в области теологии могут успешно справиться с преподаванием «Основ духовно-нравственной культуры народов России». Игорь Метлик: С преподаванием знаний о религии, но не с педагогическими, так сказать, задачами. Не надо забывать, что учителя готовят у нас много лет. И работа учителя – это такая очень трудная работа. Александр Петров: Диалог о формах преподавания и объемах преподавания «Основ религиозной культуры» – об этом идет спор, диалог и дискуссия на разных площадках, в том числе и на площадке Межрелигиозного совета России. Давайте посмотрим небольшой сюжет об этом. СЮЖЕТ Александр Петров: Мы видим, что важность духовно-нравственного просвещения понимают не только в церкви и в Межрелигиозном совете России, но и в Администрации президента – что, честно говоря, приятно. Адольф Соломонович, насколько мне известно, в России и прежде всего в Москве очень много школ с такой яркой серьезной еврейской компонентой. Расскажите, пожалуйста, а что, собственно говоря, еврейская община, иудейская традиция могла бы дать для светской школы, для светского воспитания? Адольф Шаевич: Вот как раз то, о чем я говорил. В наших школах пытаются занять детей так, чтобы у них совершенно не оставалось времени на глупости. Контакт с родителями, постоянный контакт. Для преподавателей школы практически нет таких неизвестных о ребенке мест, о слабостях его, о склонностях его, потому что вот эти контакты с родителями имеют очень важное место. Мы проводим массу мероприятий таких совместных, любое событие значительное в жизни ребенка. Достижение 13-летнего возраста у нас отмечается торжественно, 12-летие для девочек. Дни рождения также. То есть события, которые важны для молодого ребенка, для маленького ребенка, для ребенка уже состоявшегося, ищущего себя. Это ощущение поддержки со всех сторон, даже в случае неудачи. Вот о чем говорили? Нежелание участвовать в конкурсах. Это уже после школы. Те, кто в наших школах воспитывается, с удовольствием великим участвуют во всех буквально мероприятиях, конкурсах по всем темам, какие только доступны. Это тоже воспитание в школе, именно в школе. То есть создать такую благоприятную для ребенка обстановку, чтобы он чувствовал свою необходимость обществу, чувствовал. Не просто «ты должен, ты должен, ты должен». Нет, это все отбивает, у любого ребенка отбивает желание. Ты должен это почувствовать, что ты должен, сам должен почувствовать, что ты кому-то должен, что кому-то надо помочь в трудную минуту. Трудно тебе? И ты знаешь, что рядом есть люди, которые тебе помогут обязательно, не отвернутся от тебя. И это, наверное, одна из таких… одно направление, общее направление и школы, и синагоги. Мы постоянно в контакте и откликаемся на все призывы, на все, о чем нас просит школа, помощь. Когда устраиваем свои религиозные мероприятия, приглашаем школы, чтобы они принимали активное участие, не просто статистами были, а по-настоящему участвовали в религиозной жизни. Это тоже дает детям такую парадигму на будущее. Необязательно он станет религиозным человеком, но понимание того, что он на религиозной основе… твердо стоит на земле, ему поможет в любой области. Александр Петров: Отец Кирилл, насколько я понимаю, для Русской православной церкви молодежная политика сейчас – это как бы основа. Расскажите, может быть, кратенько о ее принципах, о том, что она дает для нашей светской системы воспитания? Кирилл Сладков: Ну, хотелось бы сказать о том, что при храмах, при каждом храме действуют воскресные школы, куда родители могут на безвозмездной основе привести своих детей. Причем во многих храмах существуют и дошкольные группы. Также в Православной церкви существуют и подростковые клубы, и объединения, начиная с Братства православных следопытов и заканчивая какими-то творческими или патриотическими движениями. А также для молодежи мы создаем различные площадки, форумы нашего взаимодействия. Это и спортивные направления, творческие направления, различные театральные, лингвистические встречи, певческие группы. Также участвуем в каких-то совместных мероприятиях и форумах. Поэтому, конечно же, осуществляя такую преемственность поколений, мы большое внимание уделяем семьям и тем молодым людям, которые только создали эти семьи, помогая и поддерживая. Широко развивается такое направление, как добровольчество. Причем добровольчество из молодежного направления переходит уже в так называемое «серебряное» добровольчество. Также появляются семейные отряды, когда уже создаются условия для того, чтобы родители вместе со своими маленькими детьми приходили и, таким образом, собственным примером воспитывали подрастающее поколение. Поэтому, действительно вы правы, молодежная политика и воспитание нашей молодежи являются приоритетом во многих вопросах в нашей церкви. Александр Петров: Отец Кирилл, а как вам удается находить общий язык с молодежью, при этом не опускаясь на ее уровень? Кирилл Сладков: Я думаю, что стоит начать с того, чтобы услышать нашу молодежь и, наверное, уйти в первую очередь от того, чтобы навязать ей что-либо, даже пускай самое лучшее, что, по нашему мнению, важно. Я, например, встречаясь с ребятами, с молодежью, в первую очередь хочу узнать, что их беспокоит, о чем они думают, чем я мог бы им помочь. И, услышав их, постараться при этом не уходить в менторский тон, но при этом и не пытаясь заигрывать с ними каким-либо жаргонным языком, постараться найти общий язык, постараться сделать так, чтобы они в свою очередь услышали меня. Но вот это важное слышание друг друга во многом определяет именно нашу коммуникацию. Александр Петров: Отец Кирилл уже начал как раз говорить о том, как нашей молодежи привить духовно-нравственные ценности, при этом не приводя к обратному результату – к появлению циников-атеистов. Игорь Витальевич, как это делать, на ваш взгляд? Игорь Метлик: Только мне кажется, что не каждый атеист является циником. Давайте тоже это иметь в виду и помнить о том, что молодежь – это все-таки люди у нас, получается, с юношества до 30–35 лет. То есть это во многом люди, с одной стороны, уже сложившиеся, с которыми не то что менторским тоном… Если о молодежи говорить вообще, то, может быть, и механизмов таких у нас не так-то много. Но, с другой стороны, это как раз тот возраст, когда формируются эти мировоззренческие установки. Не в самом раннем детстве, понятно, если не брать просто какие-то религиозные семьи, где это получается сделать в детском возрасте. Поэтому, на мой взгляд, если говорить именно о молодежи, уже выходя за рамки, может быть, средней школы, то самое главное, чтобы наши религиозные организации, общины видели и работали с той молодежью, на мой взгляд, которая выражает потребность в этом, ищет вот эти незыблемые в той или иной традиции установки и ценности. Вот на этот вопрос отвечать. По поводу уже миссионерской деятельности – это уже другой вопрос. А в школе… Я еще одно небольшое замечание сделаю. Нам же надо не забывать, что вот то, о чем мы говорим, духовно-нравственное воспитание с изучением религиозной культуры – это все-таки вариативный компонент, как вы правильно сказали, добровольный, по выбору семьи, родителей. Есть у нас еще и общее гражданское воспитание, та самая светская этика. Нам надо обеспечить сейчас, чтобы эта основа тоже укреплялась в воспитательной деятельности школы и в то же время была вот эта вариативность, связанная с той или иной религиозной культурой. Это важно. Александр Петров: Это очень важные слова. Сергей, ваша точка зрения – как прививать духовно-нравственные ценности, чтобы при этом не оттолкнуть молодежь? Сергей Мельник: Ой, ну это такой достаточно сложный вопрос. На мой взгляд, здесь самое главное – даже не набор каких-то правил, а самое главное – это фундаментальное понимание того, что ты сам не имеешь права определять что такое добро, а что такое зло. Есть в третьей книге Бытия история о грехопадении, когда Ева съела плод с древа познания добра и зла. И в христианстве один из способов трактовки это сюжета, что это как раз… суть грехопадения заключается в том, что она дала право себе самой определять: «Вот это я буду считать хорошим, а вот это я буду считать плохим». И второе заблуждение – то, что она послушала как бы слова извне о том, что: «Бог на самом деле может не желать мне блага, Бог не любит меня. Может быть, Он что-то замыслил». И вот эта такая архетипическая история, я ее мог бы транслировать и на сегодняшний день. То есть молодому поколению нужно понимать, что, во-первых, это не какая-то, не знаю… то, что тебя сковывает, какие-то правила, а это то, что тебе нужно, это то, что дано с любовью. И ты сам не имеешь права бесконечно… Вот это: «Бери от жизни все»; «Я поступаю так, как я хочу». Это не приводит к счастью в конечном итоге, с точки зрения религий. Вот это очень важно – дать понять. Это фундаментальное понимание. А потом уже и эти правила. Александр Петров: Адольф Соломонович, конечно же, хотелось бы услышать вашу точку зрения. Как привить молодежи ценности, при этом не отталкивая ее, найти общий язык с нашей молодежью? Адольф Шаевич: Это очень индивидуальный вопрос, конечно, и сложнейший вопрос, потому что нет единого рецепта. Один воспринимает, скажем… Очень доходчиво говорил сейчас наш православный коллега, действительно. А он говорит: «Да ладно! Что там это самое… Мне сейчас хорошо. И что вдруг мне кто-то будет диктовать? Так и буду жить, как мне видится», – и все такое. Это очень сложный вопрос, конечно. И наверное, тут зависит от многих обстоятельств. Мы живем в жизни, в которой сваливается масса негативных примеров на голову молодого человека. И он думает: «Да что там? Какая учеба? Какие нравственные ценности? Деньги, деньги! Вот министры, конгрессмены хапают, хапают, хапают. А чем я хуже?» Александр Петров: Ну, не хотелось бы заканчивать на минорной ноте. Адольф Шаевич: Нет, такие примеры тоже очень негативно влияют, очень негативно влияют. Александр Петров: Ну что же, тема воспитания молодежи очень важная, о ней можно говорить бесконечно. К сожалению, время нашей программы истекло. Но закончить программу я хотел бы словами Эйнштейна, который говорил о том, что школа должна прежде всего формировать гармоничную личность, а уж потом – специалиста в той или иной области науки. Ну что же, это была программа «Парадигма» и я, Александр Петров. Всего вам доброго! До свидания.