Фонд национального благосостояния распечатают

Гости
Олег Буклемишев
заместитель декана экономического факультета МГУ им М.В. Ломоносова

Александр Денисов: Переходим к следующей теме. Кубышка на экспорт. Правительство все-таки решило распечатать Фонд национального благосостояния, поддержав бизнес экспортными кредитами. Такая несколько загадочная идея. Потому что сейчас экспортные гарантии компаниям предоставляет и государство, и Российский экспортный центр. Вот зачем для этого распечатывать копилку, непонятно. Можно было потратить, например, на образование или здравоохранение, в конце концов.

Марина Калинина: Давайте разберемся и посмотрим, вообще велики ли объемы накопленного. К 1 июня 2019 года Фонд национального благосостояния составлял 3 трлн 800 млрд рублей. Об этом сообщает Минфин. Это 3.8% от общего объема ВВП России.

По прогнозам Минфина, к концу этого года уже объем фонда увеличится до 7 трлн 900 млрд, что составит уже около 7% ВВП России. После превышения этого уровня средства фонда можно будет тратить.

Александр Денисов: По какому поводу можно тратить? Существует три варианта расходования избыточных средств Фонда национального благосостояния. Первое – инвестиции в российскую экономику. Второе – вложение в иностранные активы. Третье – предоставление экспортных кредитов.

Тему обсуждаем вместе с вами. Звоните, высказывайте свое мнение, на что стоит расходовать средства Фонда национального благосостояния. В студии у нас Олег Витальевич Буклемишев, заместитель декана экономического факультета МГУ имени Ломоносова. Олег Витальевич, здравствуйте. Сколько раз мы с вами говорили про эти средства, накопленные в фонде? Вот наконец-то пришла новость: будут экспортные кредиты. Зачем вообще нужны эти экспортные гарантии? Давайте расскажем, чтобы было понятно, о чем речь.

Олег Буклемишев: Давайте, может быть, на полшага…

Марина Калинина: Давайте разберемся вообще, что такое Фонд национального благосостояния, из чего он складывается.

Олег Буклемишев: Я с этого хотел начать. Действительно, Фонд национального благосостояния – это идея 2003 года, которая была тогда реализована в виде стабилизационного фонда. Основывается она на двух идеях.

Первая идея заключается в том, что значительную часть нашего общественного благосостояния, бюджетных доходов, составляют нефтяные поступления и поступления от продажи нефти на экспорт. Соответственно, часть этих поступлений можно резервировать, для того чтобы избежать будущих потрясений и не свалиться в кризис, как в 2008 году с нами происходило. И в 1998 году раньше. Это первая идея.

А вторая идея – то, что поступления большого количества нефтедолларов в страну приводят к избыточному укреплению рубля. Рубль становится крепким. Это означает, что экспортировать невыгодно, а импортировать, наоборот, выгодно. И это, с одной стороны, подрывает базу для экспортных индустрий, а, с другой стороны, импорт начинает конкурировать с внутренним производством, и тем самым внутреннее производство тоже угасает, то есть наступает так называемый эффект голландской болезни, как экономисты любят выражаться.

Марина Калинина: Давайте расшифруем, что это.

Олег Буклемишев: Голландская болезнь – это когда у вас переукрепленная национальная валюта, и вы пытаетесь с этим всячески бороться. А переукрепленная национальная валюта приводит к перераспределению финансовых потоков внутри страны не в тех направлениях, которые наиболее эффективны, а в особых зонах, которые не конкурируют непосредственно с экспортными и импортными продуктами. Поэтому эти две идеи вполне здоровые и правильные. Но с 2003 году у нас этих фондов было уже много. Был сначала Стабилизационный фонд, потом Резервный фонд, потом Резервный фонд с начала этого года закрылся, и остался только фонд национального благосостояния. Вот теперь это наша кубышка. В этой кубышке на 1 июля уже содержится почти 60 млрд долларов, или три с небольшим процента ВВП, хотя это далеко не все деньги, которые есть в данный момент у государства, поскольку значительная часть поступлений прячется на транзитных счетах.

Александр Денисов: А удивительно – как к концу года он вырастет почти в 2 раза до 8 триллионов?

Олег Буклемишев: На самом деле, если быть точным, в прошлом году у нас профицит составил почти 2.7 трлн. И в этом году профицит перевалит за 2 трлн точно. И вот вам пожалуйста 5 трлн, которые втекают туда. Я думаю, что уже сейчас, если все деньги, которые по сути недоперечислены в Фонд национального благосостояния, их туда перечислить, а лаг между зарабатыванием денег и поступлением в фонды может составлять больше года, вообще говоря. Сейчас эти волшебные 7% уже есть.

Александр Денисов: Зачем нужно поддерживать экспорт? Для чего нужны экспортные гарантии?

Олег Буклемишев: Почему нужно поддерживать экспорт? Потому что экспорт – это наша витрина. Экспорт – это то, чем мы конкурируем с зарубежными производителями на их собственных рынках, и мы производим что-то эффективнее, чем они. Поэтому поддержка экспорта считается приличным и одним из наиболее эффективных способов поддержки.

Александр Денисов: Без Фонда никак не обойдется наш бизнес?

Марина Калинина: Вопрос – какого экспорта?

Олег Буклемишев: Конечно же, речь идет не об экспорте нефти и другого сырья. Речь идет об экспорте более сложной продукции – об экспорте вооружений, атомных электростанций, машинно-технического и других производств, продуктов более высокой переработки, нежели обычное сырье.

В этом смысле в идее экспортного кредитования наших покупателей нет ничего плохого. Она действительно правильная.

Александр Денисов: А почему без средств Фонда национального благосостояния экспорт не обойдется? Почему нужно обязательно государству тут помогать?

Олег Буклемишев: Понимаете, тут вопрос в том… Конечно, не обойдется. Но это заметно расширяет возможности экспортного кредитования. И сегодня Минфин в значительной степени (и другие министерства в меньшей степени), а также Центральный банк резко против. Я не так давно был на слушаниях в Общественной палате, как раз посвященным нулевому чтению предстоящего бюджета. И представленный Министерством экономического развития прогноз не предусматривал вообще расходования Фонда национального благосостояния. Это означает, что средств, которые могут быть отпущены на экспортное кредитование, конечно, будет меньше.

Марина Калинина: Давайте послушаем мнение нашего зрителя. Нам дозвонился Владимир из Брянска. Владимир, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Что я хотел сказать? Вот кубышку распечатать решили. Может быть, нужно распечатать ее, чтобы деньги эти использовать куда-то на благие намерения. Но параллельно нужно те громаднейшие деньги, которые у нас с природных ресурсов (с продажи газа, нефти) сюда же направить на развитие нашего производства. Почему они официально разворовываются, законно разворовываются нашими олигархами, этими паразитами?

И хотел бы что подчеркнуть? Во всех этих бедах, что у нас все плохо, ругают правительство, министров. Но Путин этим всем заправляет. Так или нет? 20 лет уже Путин у власти, загнал он в нищету людей. Все плохо при нем. И об этом тоже…

Марина Калинина: Спасибо. Понятно. Я сейчас сразу несколько сообщений прочту. Потому что с Камчатки нам пишут: «ФНБ надо использовать на развитие медицины, образования, достойной пенсии, создания рабочих мест». Из Нижегородской области: «На развитие отечественного производителя». Хабаровский край: «Кубышку нужно направить на повышение пенсий. Они поднимут покупательскую способность, рост производства, рабочие места». Вот, что пишут наши зрители. Куда, как они видят, надо направить эти деньги.

Олег Буклемишев: Ничего удивительного в этом нет. Поэтому я считаю, что Министерство финансов достаточно сильно перегибает с формированием и использованием Фонда национального благосостояния. Я проиллюстрирую одной цифрой. Согласно отчету Счетной палаты, которая представлялась в прошлом году в комитет по бюджету и налогам, доходность вложений Фонда национального благосостояния составляла 0.13%. Это означает, что если вы вложили 100 рублей, то через год вы получаете на них 13 копеек. То есть это то, что приносит фонд в виде тех активов, в которые сегодня он вложен. И, конечно же, гораздо более привлекательной идеей кажется развитие отечественного производства, кажется развитие экспортного кредитования, кажется развитие тех социальных отраслей, которые у нас сегодня в загоне. Поэтому я совершенно с пониманием отношусь к высказываемой точке зрения.

Ведь одно дело, когда такой фонд создается на Аляске, где более-менее проблемы решены самой природой и государством, которое там есть. Другое дело, когда речь идет о тех ужасающих проблемах, о которых мы все знаем, и деньгах, которые одновременно пылятся.

Александр Денисов: А чего они боятся? Почему осторожничают? Настолько не уверены в своем будущем, что «держать до последнего»?

Олег Буклемишев: Совершенно верно. Это такая позиция «мы избегаем риска любой ценой». Ведь вы уже цитировали документ Внешэкономбанка, который как раз был посвящен экспортному кредитованию. В этом же документе замечательно сказано, что если цена нефть падает с сегодняшних 60 с лишним до 27 долларов за баррель, то мы сможем в течение 6 лет финансировать за счет уже накопленных в фонде денег дефицит бюджета. Это означает, что мы 6 лет спокойно можем жить при очень низком уровне нефти. Зачем нам такие резервы? Строго говоря, не совсем понятно.

Марина Калинина: Смотрите, ведь эти деньги, получается, не работают сейчас. То есть они сложены и где-то хранятся.

Олег Буклемишев: Они работают, но очень плохо.

Марина Калинина: Они плохо… вы же сказали, что 0.13% - это практически ничего. Почему в такие активы вкладываются эти средства? Это тоже такие безрисковые плюс-минус копеечка?

Олег Буклемишев: Мы боимся вкладывать деньги в какие-то более рискованные формы, как, например, делает Норвежский нефтяной фонд, который инвестирует и в акции, и в другие виды активов.

Александр Денисов: А он в свои инвестирует или в зарубежные?

Олег Буклемишев: В зарубежные. Основная идея в том, чтобы вывести лишние нефтедоллары из страны и чтобы они не давили на курс национальной валюты. В общем-то, это одна из основных и здравых, как я уже сказал…

Александр Денисов: Вы предлагаете такую же идею для нас?

Олег Буклемишев: Наверное, стоило бы над этим задуматься по той простой причине, что сейчас эти активы, в которые разрешено вкладывать этот фонд, они приносят действительно очень малые доходы. К тому же этот фонд уже сегодня вложен в ряд инфраструктурных проектов. Он вложен в ценные бумаги российских компаний, он вложен в 3 млрд, если кто забыл… В 2013 году дали 3 млрд долларов Януковичу.

Александр Денисов: Теперь судимся.

Олег Буклемишев: И будем судиться еще долго, на мой взгляд. Поэтому все то, что характеризует российскую экономику, эти ошибки, которые делались прошлые годы, эта неэффективность использования средств внутри страны и нерешительность, боязнь опасения всяких рисков, боязнь осуществлять проекты, боязнь развивать экономику – вот это все, как в зеркале, отражается в Фонде национального благосостояния.

Александр Денисов: А вам понятна эта боязнь, или нет?

Олег Буклемишев: Да, мне эта боязнь совершенно понятна. Потому что у нас были долго люди зашиблены кризисом 1998 года. Практически все люди, которые сегодня находятся при управлении финансами и экономикой, они пережили на тех или иных близких к этому постах кризис 1998 года. Сегодня эти люди зашиблены во многом кризисом 2008 года, который тоже очень сильно напугал. Ведь, напомню, в Резервном фонде у нас было гораздо больше денег, чем сегодня. У нас сегодня 60 млрд, даже меньше. А тогда было 140 млрд.

Александр Денисов: Долларов?

Олег Буклемишев: $140 млрд. Эти миллиарды испарились довольно быстро, когда мы начали бороться с кризисом 2008 года. И вот этот испуг от кризиса, кризис действительно был большой и злобный, тем не менее, он до сих пор теплится. И вот расчеты Внешэкономбанка, который показывают, что 6 лет вы можете прожить, если нефть будет на дне. Зачем вам такие деньги? «Нет, нужно, чтобы подушка была». Более того, есть идея, эту идею отстаивает и председатель Центрального Банка, и руководитель Министерства финансов, что «давайте мы увеличим порог с 7% ВВП до 10% ВВП», то есть мы накопим подушечку побольше.

Но я все время напоминаю еще одну простую вещь. Вот в прошлом году было принято решение о повышении НДС на 2%. НДС повысили. И это принесет, согласно расчетам, в бюджет нынешнего года порядка чуть больше 0.5 трлн рублей. Профицит бюджета этого года уже сейчас больше 1 трлн рублей. Грубо говоря, мы уже заработали вдвое больше с помощью наших, слава богу, недр, чем повысили НДС. Зачем повышался НДС? Чтобы эти деньги переложить немедленно в облигации Соединенных Штатов, Германии и так далее. Это вопрос, который…

Александр Денисов: Мы же вывели оттуда деньги.

Олег Буклемишев: Ну, хорошо. В Германию переложили, в Китай переложили. Но все равно эти вложения приносят мизерные проценты, о которых мы с вами уже говорили. И это, с моей точки зрения, страшный парадокс. Если у вас остаются деньги, верните назад, признайте, что это ошибка – повышение НДС. Верните это решение назад, отдайте деньги бизнесу, отдайте деньги людям.

Марина Калинина: Такое вообще возможно? Я имею в виду – в нашей стране. Потому что у нас если что-то повышается, то обратного хода никогда не бывает. А тем более что-то вернуть.

Олег Буклемишев: Есть замечательный опыт. Он называется «возврат налогов». И в Соединенных Штатах, и в Сингапуре, и во многих других странах, если оказывается, что в бюджете профицит, эти деньги либо возвращаются всем налогоплательщикам пропорционально тому, что они перечислили в бюджет, либо выбираются наиболее незащищенные, наиболее слабые налогоплательщики, им государство присылает чек, как в Соединенных Штатах, и говорит: «Вот вам чек из регионального бюджета. Вот вам чек из федерального бюджета. Нам эти деньги не нужны. Но мы эти деньги солим…». Давайте мы эти деньги лучше вернем людям. Люди знают, что с этими деньгами делать.

И вот эта идея, мне кажется, достаточно простая. И главное, что она лежит сегодня в основе всех этих рассуждений, что бизнес и население не в состоянии разумно потратить те деньги, которые у них находятся. Что так, как они потратят, не будет приводить к развитию экономики. Лучше мы возьмем эти деньги, отберем, положим их куда-то и будем сидеть и ждать, пока наступит кризис.

Марина Калинина: Слушайте, это как-то очень недальновидное решение – за людей, за бизнес решать, куда они потратят эти 2% НДС, которые они переплатили.

Олег Буклемишев: Чем было это решение о повышении НДС. Мы говорим, что мы осуществляем, реализуем национальные проекты. Хорошо, даже при всех национальных проектах профицит бюджета за первые 5 месяцев составил всего лишь 1 трлн рублей. И 500 млрд за весь год принесет вам этот самый НДС. Вот видите?

Александр Денисов: Давайте зрителей послушаем.

Олег Буклемишев: Да, конечно.

Марина Калинина: Андрей из Тверской области у нас на связи. Андрей, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я послушал. Ваш эксперт сидит, говорит, что «вернуть деньги народу». Почему бы и нет? В 1980-х годах, когда была реформа, от людей деньги забрали и до сих пор не вернули. Почему бы об этом не поговорить, чтобы вернуть людям деньги назад? А куда-то тратить за рубеж или куда-то – зачем это делать?

Марина Калинина: Понятно ваше мнение. Давайте дадим возможность прокомментировать нашему эксперту.

Олег Буклемишев: Насколько я понимаю, речь идет о компенсациях по вкладах в сберегательном банке. Хотя слова эти названы не были, тем не менее, это одна из самых больших ошибок, которая была осуществлена в начале 1990-х. Это то обесценение вкладов. И несмотря на все принятые меры по компенсации, эта рана осталась. И я чувствую, что это до сих пор болезненная рана.

Александр Денисов: Там же выплачивают какие-то крохи.

Олег Буклемишев: Выплачивают какие-то копеечки. Но эти копеечки, к сожалению, не могут восстановить покупательной способности средств, которые были тогда людьми утеряны. Люди ни на что не могли потратить эти деньги. А потом эти деньги просто фактически испарились и перестали быть таковыми. Я не думаю, что мы сегодня можем начать восстановление справедливости в этом аспекте. Это все уже, к сожалению, пройденный этап. Но, по крайней мере, начать думать о будущем и принимать рациональные решения. Вот первый выступавший говорил о том, что нужно действительно развивать и социальную сферу, и образование, и здравоохранение. Я целиком поддерживаю эти высказывания. Но это приведет к значительной реформе, поскольку основные расходы на образование и здравоохранение у нас осуществляются из региональных бюджетов. Значит, нужно каким-то образом перераспределить эти деньги сначала из нефтедолларов и федерации в региональные бюджеты.

Александр Денисов: А фонд, по-моему, не предусматривает вот такие прямые расходы на образование, на медицину.

Олег Буклемишев: Фонд, безусловно, не предусматривает. Фонд предусматривает расходы на инвестиционные проекты. На инвестиционные проекты, безусловно, тоже тратить нужно. Но эти инвестиционные проекты должны приносить доход. А таких инвестиционных проектов, даже инфраструктурных, я вижу у нас не очень много.

Марина Калинина: Пишут нам из Кемеровской области: «Почему при таком профиците ухудшается здравоохранение, растут тарифы на ЖКХ?» И еще смешное сообщение: «Экспорт экспортом, но без современной канализации в XXI веке тоже нельзя».

Олег Буклемишев: Совершенно верно. Это ровно то, о чем я только что говорил. Неслучайно глава, в которой описаны наши нефтяные фонды, в бюджетном кодексе испещрена поправками. Когда в 2003 году впервые было принято положение о стабилизационном фонде, с тех пор эту главу переписали 1000 раз. И основная причина, по которой это все переписывается, не в том, что мы не можем угадать цену на нефть. Угадать действительно сложно, если не невозможно. Речь идет о том, что наличие огромной суммы денег, лежащей в иностранных ценных бумагах, не приносящей практически никакого дохода, резко противоречит тем проблемам, которые на сегодняшний момент накопились в стране. И это основная причина, почему людей возмущает наличие этого фонда и отказ из высоких макроэкономических соображений тратить хотя бы то, что превышает установленные самим же государством нормы.

Марина Калинина: Еще у нас есть звонок из Московской области. Здравствуйте, Андрей.

Зритель: Здравствуйте. Я бывший футбольный тренер. Я из города Серпухова. Я хочу сказать, что эту кубышку… Вы посмотрите, что у нас творится с детскими спортивными школами. Вот эту кубышку хоть как-нибудь надо распечатать, но только контролировать ее. Но кто у нас будет контролировать? Детские спортивные школы нищие. Дети приходят с родителями. Родители приводят своих детей. Им говорят: «Родители, покупайте мячи, покупайте форму, покупайте то. И мы, бездарные тренеры, будем с вами платно заниматься, с вашими детьми». Вы посмотрите, что у нас творится. Я называю российские футбольные клубы («ФК») фитнес-клубами. Это блатные мальчики туда приходят. Вы знаете, сколько их богатые родители должны заплатить? Все таланты нищие. Посмотрите. Почему у нас говорят «в Испании футбольная страна», «Италия». А у нас какая страна? Разве у нас не футбольная страна? У нас просто бедный мальчишка или бедные девчонки из бедной семьи просто не могут нормально заниматься. Они талантливы, но у них денег нет. За все надо заплатить. Вот куда кубышку. Что такое спорт? Это национальное здоровье наших детей.

Марина Калинина: Спасибо большое, Андрей. Спасибо. Ну, вот, на спорт. То есть все какие-то проблемы, на которые люди хотели бы тратить деньги, какие-то цели – они такие человеческие.

Олег Буклемишев: Абсолютно человеческие. Но еще представьте себе мать ребенка, которому нужно какое-то зарубежное лекарство, и оно не закупается. И ради макроэкономических соображений вы объясните, пожалуйста, матери, почему эти деньги сегодня нельзя потратить. Мне кажется, что это абсолютно невозможная вещь. И при такой стонущей, кричащей стране увеличивать и увеличивать накопления, мне кажется, политически неверным.

Марина Калинина: На что нужно тратить деньги Фонда национального благосостояния? Мы спрашивали у жителей Волгограда, Бийска и Калининграда. Давайте посмотрим и послушаем, что они отвечали.

ОПРОС

Александр Денисов: Олег Витальевич, ответ кроется в самом названии. Как зритель правильно сказал, «на национальное благосостояние» надо тратить.

Олег Буклемишев: Вопрос в том – нам важнее сегодняшнее национальное благосостояние или переложенное куда-то в будущее? Это светлое будущее, сколько я живу, оно все никак не наступит. Мы все живем каким-то светлым будущим, а оно все в будущее куда-то дальше отодвигается, отодвигается, как коммунизм на горизонте раньше был, точно так же у нас светлое будущее на горизонте. Наверное, нужно делать что-то, чтобы улучшать жизнь сегодня и создавать условия, чтобы мы своими усилиями эту жизнь улучшали сегодня. Вот на что должен сегодня тратиться Фонд национального благосостояния.

Александр Денисов: Спасибо большое. В студии у нас был Олег Витальевич Буклемишев, заместитель декана экономического факультета МГУ имени Ломоносова. Говорили, почему Фонд национального благосостояния не решает накопившиеся внутренние проблемы. Спасибо.

На что могла бы пойти «кубышка» - спросили у экономиста и зрителей ОТР