Александр Коган: Действующий тариф на вывоз мусора выгоден только для того, чтобы воровать

Гости
Александр Коган
советник губернатора Московской области в ранге Министра

Петр Кузнецов: Добрый вечер, здравствуйте, те, кто подключился к «Отражению». Мы снова в эфире, еще полтора часа в вечернем блоке. С вами Ольга Арсланова и Петр Кузнецов.

Ольга Арсланова: Да. Совсем скоро, уже через полчаса, мы возвращаемся к нашей теме дня – сегодня весь день говорим о бедности в нашей стране. Дело в том, что Правительство хочет снизить ее в два раза. И уже подготовлен новый пакет мер, которые предлагает Минтруд, и их, эти меры, начнут реализовывать с 2021 года. Сначала специалисты будут выявлять семьи с низкими доходами и для них построят некую «траекторию выхода из нищеты». Пока не очень понятно, о чем идет речь, но достоверно известно, что неравенство в доходах россиян достигло своего пика за последние сто лет. Очевидно, с этим надо что-то делать. Что предлагают власти? Будем обсуждать совсем скоро.

Петр Кузнецов: И еще хотим до этого напомнить, что у нас продолжается некий сбор в рубрике «Реальные цифры». На этой неделе мы считаем, сколько денег вам удалось получить от страховой компании по ОСАГО, и оказалось ли этой суммы достаточно для ремонта. Укажите ваш регион и напишите две суммы – то есть полученную выплату от страховой, если она вообще есть, и реальную стоимость ремонта. В пятницу мы подведем итоги и узнаем, можно ли восстановить машину по обязательной автогражданке.

Ольга Арсланова: Ну а сейчас время нашей рубрики «Личное мнение». И вот о чем сегодня мы хотим поговорить.

Подмосковье переходит на раздельный сбор мусора со следующего года – это поручение губернатора региона Андрея Воробьева. Известно уже сейчас, что во всех крупных городах установят площадки, на которых поставят баки для разных видов мусора. Планируется, что новые правила утилизации позволят примерно на треть уменьшить нагрузку на полигоны сейчас.

Петр Кузнецов: Горожане должны будут выносить предварительно отсортированные отходы в два бака, площадки для которых будут располагаться внутри дворов. Привычные мусоропроводы продолжат при этом работать, но в них будет разрешено бросать только органические отходы, а сухой мусор придется уже выносить на улицу.

Ольга Арсланова: Опробовать новый способ утилизации уже можно в нескольких крупных городах Подмосковья. Сейчас выкинуть мусор в раздельные баки можно в Мытищах, Дубне – там площадки стоят в каждом дворе. Специальное оборудование устанавливается также в Химках и Красногорске.

Петр Кузнецов: Напишите, если вы из этих городов.

Ольга Арсланова: Да. Но проблема с утилизацией мусора до сих пор довольно остра. Нам практически каждый день приходят SMS из разных городов, люди действительно взволнованы – из Подмосковья, естественно, тоже. Ну и не стоит забывать о довольно громком случае: противники свалки столичного мусора под Архангельском обратились к президенту – боятся, что превратят Русский Север во всероссийскую свалку, и выступают как раз против постройки мусорного полигона для ввоза отходов из других российских регионов.

Давайте вместе выяснять, что будет с мусором в нашей стране, какие нововведения нас всех ждут и во сколько они нам обойдутся. Сейчас все это будем узнавать у нашего гостя.

Петр Кузнецов: Это «Личное мнение» Александра Когана, советника губернатора Московской области в ранге министра. Здравствуйте, Александр Борисович.

Ольга Арсланова: Александр Борисович, здравствуйте.

Александр Коган: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Давайте сначала разберемся с теми самыми тарифами, которые будут вводиться в 2019 году. Потому что есть мнение, есть информация, что где-то в 15 раз вырастут, где-то – в 7, где-то – в 146. Объясните нам, пожалуйста, от чего это зависит, от каждого ли региона, и почему такие скачки? Или все-таки будет все равномерно?

Александр Коган: Ну, в прошлый раз в вашей программе я услышал именно такое мнение, что в Иркутске, в Саратове рост возможен в 15 раз. И вы приводили конкретные цифры. Говорить о том, что таких цифр не существует – ну, это было бы неправильно, но надо просто к ним корректно подходить.

Вы говорили о росте тарифа. Тариф сегодня у регионального оператора, из которого потом рассчитывается стоимость услуги именно в платежке, в платежном документе, состоит из нескольких составляющих.

Первое – это сбор, вывоз, контейнерные площадки. То есть тот транспорт, который все это будет делать, везти на перегрузку, с перегрузку он будет везти на обработку (считай – сортировка). Это второй регулируемый тариф. Дальше идет обезвреживание, то есть это переработка, термическое обезвреживание, переработка продукции. Это третий тариф регулируемый. И четвертый – это захоронение.

Вот вы как раз говорили про обработку и захоронение. То есть на самом деле с учетом того, что будут строиться сортировочные комплексы, что будут строиться уже современные полигоны, которые соответствуют всем природоохранным мероприятиям, рост возможен с 50 рублей, как вы говорили, до 600 рублей. Это только тариф на прием отхода. Но он является частью общего тарифа. Если потом пересчитать общий тариф, рост его (тот, который уже утвержден в том же Саратове и в Иркутске), то в платежке, к примеру, появится следующее.

На сегодняшний день, если мы, к примеру, смотрим по Братску, то в среднем на человека выходит (в среднем пока, потому что это индивидуально нужно рассчитать для каждой квартиры, для каждого индивидуального дома), ну, средняя температура, скажем так, по Братску…

Ольга Арсланова: Да, это интересно.

Александр Коган: Это 35 рублей на человека. А будет где-то порядка 110.

Петр Кузнецов: В месяц?

Александр Коган: Это будет в месяц на человека, да. И к общему платеж, если посмотреть общую платежку (а она составляет 5–5,5 тысячи рублей), то рост будет в районе 2–2,5% максимум к общей платежке за квартиру. А вот именно тариф по отходам – 35 и 110 рублей, если мы говорим про Братск.

Петр Кузнецов: Так, никаких 600 рублей ни в одном регионе не будет с 2019 года?

Александр Коган: Не будет, не будет. Я еще раз говорю: на человека максимум 110 рублей.

Ольга Арсланова: Это потолок.

Александр Коган: С человека.

Петр Кузнецов: Давайте еще раз уточним: а это устанавливают местные власти?

Александр Коган: Это устанавливает региональная власть, не местная. Местная – это муниципалитет. Это региональная власть устанавливает.

Ольга Арсланова: Региональная?

Александр Коган: Да. К примеру, орган исполнительной власти, который отвечает за формирование цены.

Петр Кузнецов: Александр Борисович…

Ольга Арсланова: А вот нам пишут: «Согласен с увеличением тарифа в 15 раз – при условии и увеличения зарплаты тоже в 15 раз». Ну, мы еще раз повторяем…

Александр Коган: Это абсолютно верно.

Ольга Арсланова: Речь не о том, что в 15 раз.

Александр Коган: Еще раз. О том, что в 15 раз, еще раз повторю, никакого разговора быть не может. К общему платежу…

Петр Кузнецов: Откладывается все самое высокое и все самое плохое.

Александр Коган: Ну конечно. Вы же озвучили. Поэтому здесь, чтобы разобраться сейчас…

Петр Кузнецов: Александр Борисович…

Александр Коган: А в Саратове – там картина вообще более лайтовая даже, потому что у них на квадратный метр получалось, что с трехкомнатной квартиры, в которой проживают три человека, 54 метра квадратных, где-то в среднем платили 110 рублей, а будет порядка где-то 210 рублей.

Петр Кузнецов: А от чего это зависит? Географические особенности? Почему разные тарифы?

Александр Коган: Это зависит от того объема, набора требований к региональному оператору…

Петр Кузнецов: Возможность построить площадку.

Александр Коган: Требования к региональному оператору. К примеру, в Московской области тариф будет выше почему? Потому что мы поставили – минимум 50% переработки, минимум 50% переработки. И требования к оборудованию очень серьезные, то есть мы сформировали экологический стандарт.

Мы требуем сегодня от инвестора, от регионального оператора, который строит новые объекты, мы требуем, чтобы обязательно была сортировка. Мы требуем, чтобы обязательно было выделение органики. Мы требуем, чтобы была переработка органики. Мы требуем, чтобы было обезвреживание до V класса опасности, чтобы больше полигоны не смердели, от них чтобы не было запаха, чтобы не выделялся фильтрат или чтобы фильтрат выделялся по минимуму только за чет дождей. Вот дожди идут на открытую площадку, где хранятся отходы, и вот чтобы только формировалось это, а не за счет биохимических процессов, которые там происходят в органике.

И поэтому жесткие требования – это приличные инвестиции, но это и экологические и чистые производства, которые с собой потом несут, собственно, тот самый прогресс, о котором мы мечтаем и видим его в Европе либо в Японии.

Ольга Арсланова: Смотрите, вот тоже наши зрители интересуются. Тарифы поднимаются уже с 2019 года, правильно?

Александр Коган: Да, с 1 января 2019 года они будут подниматься в связи с тем, что появляется в платежке дополнительный платеж.

Ольга Арсланова: Да, это вот то, о чем вы сказали. Появление новой инфраструктуры, раздельного сбора – как быстро это начнет появляться после этого? То есть люди будут платить. А через какое время, они интересуются, они увидят, за что собственно они платят, что идет процесс?

Александр Коган: Вся программа рассчитана на десять лет, но строительство инфраструктуры – это первые три года.

Ольга Арсланова: То есть сначала нужно немножко собрать этих денег, потом построить инфраструктуру.

Александр Коган: К примеру, нам в Московской области нет смысла никакого ждать, у нас инфраструктура вся уже строится. Три завода… два завода уже построены, один в Серебряно-Прудском районе работает. В Зарайске первая линия запущена, сейчас монтируется вторая на 350 тысяч тонн, к концу года также будет запущена в тестовом режиме. В Рошале тоже заканчивается строительство завода, и к концу года он тоже будет построен. И еще девять таких объектов в Московской области будет построено до конца 2019 года. Плюс…

Ольга Арсланова: А с остальными регионами? Десять лет?

Александр Коган: Остальные регионы? Ну, к примеру, если берем Саратовскую область, то на одном из полигонов там действует современнейший комплекс сортировки сегодня. Там нет переработки органики, это в зависимости от требований, которые они ставят. Берем, к примеру, Нижегородскую область – там современный сортировочный комплекс построен. Берем, к примеру, Тюмень – там современнейший комплекс тоже построен. То есть ни один из регионов не ждет. Новосибирск – там тоже построен современный комплекс.

То есть задача стоит – в течение трех лет построить современные комплексы по сортировке и переработке отходов.

Ольга Арсланова: А современный комплекс (извини, я просто уточню) – это что? Это аналогичный тем, что существуют сейчас в Европе? Или это аналогичные комплексы тем, которые строились в Европе 15–20 лет назад? Как можно оценить их современность и то, что действительно они будут справляться с той задачей, которая перед ними стоит?

Петр Кузнецов: Потому что экологи против. Давайте успокоим народ.

Александр Коган: Экологи против чего?

Петр Кузнецов: Многие полагают, что вот эти заводы тоже наносят вред экологии и тем, кто будет находиться рядом.

Ольга Арсланова: Ну, разные же слухи ходят. Люди не очень понимают, что строится.

Петр Кузнецов: Те же самые выбросы будут, те же самые запахи.

Ольга Арсланова: Они считают, что где-то будут просто сжигать, где-то будут использовать не столь современные технологии – ну, просто потому, что слишком дорого строить современные.

Александр Коган: Однозначно вопрос абсолютно в точку: какие технологии будут использоваться? Это в зависимости от тех стандартов, от тех требований, которые формируются региональной властью. Плюс, возможно, тренд, который должна задать федерация, то есть в данном случае сейчас – Министерство природных ресурсов. Если экологические стандарты или требования к оборудованию будут выработаны, минимальный стандарт будет указан, то уже понятно будет, от чего отталкиваться.

По поводу того оборудования, которое применяется. Оборудование применяется современнейшее. Задача – сделать автоматическую либо полуавтоматическую. Например, по Московской области стоит задача – автоматическая сортировка, то есть где участие человеческого труда будет минимальное, то есть когда уже автоматика, сепараторы будут сортировать на фракции. Оборудование поставляется, вот это особо сложное – сепараторы – это, как правило, немецкое. Они сегодня продвинулись очень хорошо в этом направлении. Стоят очень хорошие оптические сепараторы, баллистические сепараторы стоят очень хорошие и современные.

Все остальное оборудование делается по принципу импортозамещения. Например, разрыватели пакетов уже делает Тверь. К примеру, выделение органики и сортировка на более мелкие и крупные фракции, как грохот либо вибростол, также делает уже Тверь. То есть это импортозамещение. И качество очень хорошее, ничем не уступает мировым аналогам. Но, как я говорю, сепараторы ставятся немецкие. Оборудование ставится современнейшее. А вот то, что касается переработки органики…

Ольга Арсланова: Какой процент того, что будет там отсортировано, будет перерабатываться, а какой сжигаться?

Александр Коган: 20% будет отсортировываться на площадке. 30–35% – содержание органики сегодня в наших отходах, которые мы выбрасываем в ведро. Вот эти 30% также будут отсортировываться и перерабатываться потом в компост либо в почву грунта. Будет абсолютно безвредная уже консистенция, которую уже можно будет применять как на газонах, так и для подсыпки дорог, для использования уже в народном хозяйстве.

И будет оставаться 50% «хвостов», которые не отсортировываются и не перерабатываются. Вот их уже можно будет направлять на термическое обезвреживание. Пока заводы по термическому обезвреживанию построены только в Москве, их функционирует три на сегодняшний день, активно два завода функционирует. Понятно, объем там очень маленький термического обезвреживания, потому что формируется отходов гораздо больше, чем обезвреживается. Поэтому задача еще – построить четыре завода по термическому обезвреживанию.

Ольга Арсланова: Термическое обезвреживание – это сжигать?

Александр Коган: Да.

Ольга Арсланова: Сжигать. А это для тех, кто рядом живет, насколько вредно?

Александр Коган: Ну, я могу сказать, что те самые стандарты, которые тоже сегодня выработаны, и те проекты, которые сегодня прошли экологическую экспертизу и государственную экспертизу, говорят о том, что вред от такого завода будет гораздо меньше, чем от шоссе, с которым вы рядом живете на расстоянии километра.

То есть представьте скоростную трассу. Если вы живете ближе километра к скоростной трассе (а представьте, сколько людей у нас живут ближе), то это гораздо вреднее, чем жить рядом с таким заводом – вот по объему выбросов, чтобы сравнить, чтобы понятно было, по объему выбросов, которые идут из трубы.

Петр Кузнецов: Александр Борисович, вы сказали, что в Москве уже не ждут, уже построены. Ну, не ждут вступления в силу «мусорной реформы», как ее уже в народе назвали, этих тарифов, сборов. В Нижнем Новгороде уже не ждут, построили. Скажите, пожалуйста, а что – отрасль настолько недофинансирована, что нужно вводить новую графу и собирать с народа на решение «мусорного вопроса» деньги?

Александр Коган: Тут две задачи решаются…

Петр Кузнецов: Почему нет подключения частного бизнеса, нет участия государства в какой-то степени в этом вопросе? Я почему о частном бизнесе? Потому что со стороны вот эта «мусорная история», «мусорный бизнес» – он один из самых выгодных, как считается, как стоматология, как похоронный бизнес.

Александр Коган: Петр, я могу сказать. Вот тот тариф, который был, и тот тариф, который действует во многих еще регионах, который еще не поменялся, он выгоден только для того, чтобы деньги воровать, потому что на эти деньги…

Мы смотрели всю цепочку, которую реально выстроить. Ну, к примеру, до определенного момента на территории Московской области тариф на полигоне действовал – на куб 30 либо 40 рублей, а если брать на тонну, то это 150–200 рублей. Денег хватало, чтобы только мусор завезти, катком закатать, ну, уплотнителем специальным закатать, в лучшем случае присыпать грунтом (это в лучшем случае присыпать грунтом) и не заплатить практически никаких налогов.

По нашим оценкам, когда мы три года назад проанализировали ситуацию, процентов 80–90 – это «серые» деньги, которые проходили мимо уплаты налогов и учета. По большому счету, это легко сопоставить, потому что сегодня стоит у нас электронная система учета: все машины, которые заезжают на полигоны, они все контролируются. Контролируется и прохождение машины, и вес машины, и что она оставляет на полигоне. Все контролируется камерами, весом, плюс отходами.

Так вот, на сегодняшний день мы видим, что и выручка полигонов, и отчетность полигонов выросла (могу сказать точную цифру) в 7 раз.

Петр Кузнецов: В 7 раз?

Александр Коган: То есть представьте… Значит, все остальное шло мимо кассы.

Ольга Арсланова: Понятно.

Петр Кузнецов: Алтайский край у нас на связи.

Ольга Арсланова: Виктор, здравствуйте.

Петр Кузнецов: Оттуда Виктор на прямой связи. Виктор, здравствуйте, слушаем вас.

Зритель: Здравствуйте. У меня вот такой вопрос. Скажите, пожалуйста… Вот вы начинаете говорить, что немецкое оборудование. А как вы стекло будете отсортировывать на этом сепараторе? Два раза стукнуло – оно еще меньше. Два раза стукнуло – оно еще меньше. Стекло-то надо сразу, чтобы оно вообще не попало в контейнер! Должен быть отдельный контейнер. Вы выдумали два – для пищевых отходов и общий. Сейчас скидаем в общий контейнер, выгрузили в «КамАЗ» этот, он прессанул – стекло разбилось. Привезли на этот перерабатывающий завод – а что дальше с ним делать?

Петр Кузнецов: Спасибо.

Зритель: В Европе-то стекло совсем отдельно.

Петр Кузнецов: А стекла у нас в стране много. Спасибо.

Александр Коган: Виктор, вопрос очень правильный. Ответ на него абсолютно четкий и понятный. Если сегодня есть приемки… К примеру, у нас некоторые торговые комплексы (а их достаточно много) делают специальный автомат для приемки стеклотары, который принимает, и за это получает денежку человек, который сдает стеклотару. Их не так много, и денежка, видимо, небольшая, поэтому люди не очень торопятся сдавать, поэтому такие автоматы активно не ставятся. Ну, если был бы спрос, они бы активно ставились по всей стране.

В связи с этим… Абсолютно верно вы сказали, что стекло поступает в ведро, дальше оно прессуется, колется. Соответственно, на сортировочной линии стекло четко отделяется соответствующим сепаратором и сортируется. Более того – если это бутылка, то она все равно потом колется, чтобы его было удобнее перевозить. И завод, который перерабатывает стекло, он принимает в основном стекло, которое уже битое, то есть дробленое стекло: его и удобнее перевозить, и меньше воздуха переносишь, и выгоднее его перевозить именно в таком виде.

И, конечно, с точки зрения сортировки, с точки зрения сдачи потом на переработку стекла, оно не нужно как целая бутылка вот на сегодняшний день. Те предприятия, которые принципиально принимают такое стекло, как вторичную упаковку, они соответствующие деньги за это платят и ставят соответствующие автоматы. Ну, в Москве и в Московской области таких автоматов достаточно много, вы можете в любых крупных торговых комплексах в этом убедиться. В том числе сейчас стали ставить для ПЕТ-бутылок такие же автоматы.

Ольга Арсланова: Ну а наша съемочная группа побывала на одном из закрытых полигонов Подмосковья и выяснила, что значит рекультивация свалки, что происходит с полигоном после того, как эту рекультивацию заканчивают, сколько это все стоит. Давайте вместе посмотрим сюжет.

СЮЖЕТ

Петр Кузнецов: Александр Борисович, прокомментируйте материал, который мы только что посмотрели. Реально ли у нас в стране полностью закрыть (ну, понятно, что закрытие свалки – это первая стадия только) и полностью рекультивировать так, чтобы как будто бы ее и не было?

Александр Коган: Абсолютно точно. Вот вы сейчас увидели пример, и пример достаточно хороший. Три полигона на территории Московской области уже прошли полную рекультивацию. Это значит, что ликвидирован накопленный ущерб, ликвидация всего негативного воздействия на окружающую среду. Сегодня вот этот четкий геометрический холм выровнен аккуратно и рекультивирован, не представляет никакой экологической опасности для окружающей среды. Это был первый опыт.

У нас сейчас активно рекультивируется полигон «Кучино», вторая стадия рекультивации идет, то есть первая уже завершена, сейчас вторая стадия рекультивации идет. Вот там применены абсолютно все достижения максимально. И на что можно будет использовать полигон? Биохимические процессы позволяют выделять газ. Этот газ, если его неправильно использовать, он выделяется в атмосферу, он очень дурно пахнет и отравляет жизнь людям, которые живут рядом. Но если его грамотно собрать в определенные газосборные скважины, накрыть, герметично закрыть тело полигона, этот газ через фильтр почистить, направить его на газопоршневую установку, то можно вырабатывать электричество.

Ну, к примеру, в «Кучино» у нас уже предусмотрена установка до 5 мегаватт, газопоршневая установка, которая будет вырабатывать электричество и будет продавать его в оптовую сеть. Это так называемый возобновляемый источник энергии получается.

Ольга Арсланова: Важный момент.

Петр Кузнецов: Мы просто узнали, сколько стоит рекультивация. В связи с этим вопрос: не вырастут ли потом вот эти новые тарифы, которые мы вроде бы в начале беседы зафиксировали?

Александр Коган: Нет, абсолютно точно.

Петр Кузнецов: Не будут ли расходные статьи увеличиваться?

Александр Коган: Нет, абсолютно точно. Я вам говорю, что ранее тариф был невероятно низкий, не предусматривалась ни рекультивация, ни природоохранные мероприятия на полигонах не предусматривались вообще.

Петр Кузнецов: Вот я и говорю об этом. Еще кое-что, еще кое-что…

Александр Коган: Сейчас в новом тарифе же предусматривается именно организация полигонного захоронения таким образом, уже предусматривается и сбор фильтрата, и дегазация. И надлежащим образом все отходы, которые поступают на полигон, герметически отделены от почвы. То есть все природоохранные мероприятия уже предусмотрены, и поэтому рекультивировать их будет в несколько раз дешевле.

То, что вы видели – это деньги бюджетные используются. У нас существует федеральный проект, раньше он назывался «Чистая страна». Подпрограмма у него была – «Ликвидация накопленного ущерба». И вот мы вошли, удачный этот проект в Московской области. Очень хорошее содействие оказало Правительство Московской области, было поручение президента Российской Федерации по этому поводу. Конечно, федеральная поддержка была для Московской области просто колоссальная в этом направлении.

И сегодня нам это позволяет уже говорить о том, что мы первые в стране рекультивировали три полигона, приступили к «Кучино». А в следующем году планируем шесть, еще через год – уже восемь. Если такими темпами мы пойдем (вот вы сказали, что несколько десятков, около четырех десятков полигонов), то к 2024 году в Московской области будет ликвидирован весь накопленный ущерб.

Ольга Арсланова: Не знаю, по адресу ли вопрос, но все-таки не могу его не задать. Очень много сообщений из Архангельской области. Жалуются на то, что строят полигон – как минимум один большой – для завоза из Москвы, причем делают это без экспертизы, без разрешений, без слушаний. «Почему Москва решает свои проблемы за счет других регионов? Почему не строит современные заводы по переработке отходов у себя?» И что делать людям, которые в Архангельской области против того, чтобы мусор везли к ним?

Петр Кузнецов: Как вообще додумались везти? Даже такой вопрос.

Ольга Арсланова: К местным властям обращаться? Что делать? Что вам вообще об этой ситуации известно?

Александр Коган: Ну, смотрите. Десятилетиями все отходы шли на территорию Московской области, и Московская область принимала московские отходы.

Ольга Арсланова: И результат мы все помним, да.

Александр Коган: И отношение к этим отходам было отвратительным, об этом никто не думал. На самом деле просто захоранивали так, как захоранивали (мы уже об этом говорили), не предусматривая практически никакие природоохранные мероприятия.

Время изменилось. Все уже понимают, что к отходам так безалаберно и безответственно относиться ни в коем случае нельзя. То, что люди акцентируют свое внимание и привлекают внимание, делают обращения – это абсолютно правильно. Им надо ответить, им нужно разъяснить, рассказать, как будут захораниваться отходы и какой полигон там строится.

Я знаю из проектов, мы очень плотно сотрудничаем с Москвой, и я знаю из проектов, что туда повезут отходы, которые уже пройдут стадию переработки, отбора. Планируется ценные фракции выбирать и строить сортировки на территории Москвы. Они уже сейчас есть, но их необходимо модернизировать. Порядка девяти сортировок крупных на территории Москвы есть, но их нужно модернизировать, делать их в автоматическом режиме, необходимо выделять органику, органику тоже необходимо перерабатывать и туда уже везти «хвосты». Если туда будут везти инертные «хвосты» и надлежащим образом будет сделан полигон, то, по сути, никакой экологической опасности это представлять не будет.

Ольга Арсланова: Но, судя по всему, сейчас у жителей региона информации нет, никто ее не предоставляет.

Александр Коган: Скорее всего, из-за недостаточной информированности.

Петр Кузнецов: Или сначала свезли, а потом рассказывают?

Александр Коган: Нет-нет. Ну, во-первых, я услышал, что там делается без проекта. Без проекта делаться не может. Максимум могут делаться только земельные работы. Полигон строиться без проекта не может. Поэтому, скорее всего, все эти вещи из-за недостатка информации. Поэтому надо набраться терпения – и с точки зрения и региональной власти, и всем организациям, которые участвуют в этом процессе (имеются в виду ответственные лица), и терпеливо объяснять это людям.

Я вам хочу сказать, что на территории Московской области для того, чтобы сегодня начать строить три объекта и последующие объекты, мы три года людям объясняли. Хочу сказать, что этого периода тоже мало. Потому что когда 70 лет варварски относились к отходам, человеку поверить в то, что возможно цивилизованное обращение с отходами, очень сложно. И на любое действие, которое бы ты ни делал… «Вот здесь будет современный завод строиться». Человек говорит: «Да, мы понимаем, что завод строить надо, но мы не верим в том, что будет именно современный завод, который способен экологически чисто перерабатывать отходы».

Возможно, три года для разъяснений – это тоже мало. Мы и дальше будем разъяснять. Это точно не простая история, это точно не легкая прогулка. И я хочу сказать, что здесь придется напрячься не только органам власти, но помощь нужна и СМИ в этом вопросе, и просвещение, и необходимо делать экологические уроки и в детских садах, и в школах. Это все придется пройти.

Знаете, я всегда привожу этот пример, на самом деле это была реальность, Когда мы обменивались опытом, мы приезжали в Швейцарию – а это один из примеров, как нужно обращаться с отходами. Там уже порядка где-то десяти лет запрещено законом захоранивать отходы вообще. Там вообще не захоранивают, там все перерабатывают, 100% там перерабатывают. Это одна из таких прогрессивных стран в Европе, которая 100% отходов перерабатывает. Так вот…

Петр Кузнецов: Скажите, пожалуйста… Вот вы сказали «набраться терпения». Я правильно понимаю, что такая практика по вывозу мусора из Москвы может продолжиться, и где-то мы еще в одном регионе увидим это?

Александр Коган: Я не про это говорю. Набраться терпения – это объяснять людям, объяснять людям, общаться с людьми, разговаривать с людьми.

Петр Кузнецов: Хорошо. То, что произошло с московским мусором в Архангельской области – это может быть продолжено в других регионах? Народ однажды проснется и узнает, что, оказывается, им вчера мусор из Москвы привезли, условно говоря.

Александр Коган: Ну, здесь опять еще недостаток информации. Конечно, людей нужно информировать, нужно грамотно проводить общественное обсуждение, нужно с людьми общаться. И то, что Москва будет вывозить отходы и «хвосты» со своей территории…

Петр Кузнецов: Это будет?

Александр Коган: Это очевидно, потому что законом на землях поселений запрещено захоронение. Москва – это город. И Питер – это город. И Севастополь – это город. И любой другой крупный… Вот возьмите любой город, который находится и является столицей региона. В любой столице региона на сегодняшний день, в крупном центре запрещено захоронение, и они все равно вывозят на другие территории муниципальных образований. И важно, как ты это делаешь. Важно, что это за полигон. Важно, какие отходы туда идут – переработанные, непереработанные, обезвреженные, необезвреженные. На эти вопросы людям нужно отвечать.

Ольга Арсланова: А вопросы задавать кому? Потому что все вопросы нам задают, в Москву. С региональными властями нужно разговаривать, я правильно понимаю?

Александр Коган: Конечно, с региональными властями. Региональные власти абсолютно в курсе, что там строится. Я думаю, что надо подготовить грамотную презентацию, надо людей свозить на подобные объекты, которые строятся у нас в стране, за рубежом. Показать, как это будет выглядеть. Показать на практике. Показать, какой объект в результате получится. И сделать общественный контроль – то есть сделать так, когда объект строится, чтобы там раз в месяц или раз в два месяца (как они уже примут решение) посещали люди и смотрели, что реально строится, не обманывают ли их в соответствии с тем, что декларировали, и что есть на самом деле. Здесь, по большому счету, другого варианта нет. Только общение. Закрыться не получится, в кабинетах отсидеться тоже не получится, когда строит объект обращения с отходами.

Я вам хочу сказать, что у нас проводилось огромное количество встреч, круглых столов, мы участвовали в митингах. Ну, я вам хочу сказать, что 2018–2018 год для Московской области был достаточно серьезным испытанием. И еще нам много-много придется общаться с людьми, объяснять и рассказывать людям о том, что мы делаем.

Петр Кузнецов: Спасибо.

Ольга Арсланова: Спасибо вам. Это было «Личное мнение», у нас в студии сегодня был Александр Коган, советник губернатора Московской области в ранге министра. Спасибо за разъяснения для наших зрителей.

Петр Кузнецов: Спасибо.

Александр Коган: Спасибо.

Рубрика «Личное мнение»