Григорий Сергиенко: Рост цен на бензин будет, а вот дадут ли ему разогнаться — зависит от действий правительства и других регуляторов

Гости
Григорий Сергиенко
исполнительный директор Российского топливного союза

Оксана Галькевич: А мы переходим к обсуждению нашей следующей темы – бензин. В основном кажется, что все как-то стихло вроде бы. Самые разные статистические ведомства констатируют замедление или даже откат назад в ценах. Правда, не везде. В отдельных регионах все-таки слабое подорожание продолжилось. Сводной картины за июнь еще нет. Только какие-то разрозненные данные по регионам. Вот ждет окончания этого месяца и анализа данных. Тогда узнаем, идет ли эта кривая цен на бензин вверх или все-таки как-то притормозила.

Виталий Млечин: До последнего момента она точно шла вверх. По данным Росстата, с января по май цены неуклонно поднимались. К концу весны прибавили уже больше 2,5 рублей. В какой-то момент динамика была настолько стремительная, что начались разговоры о подорожании литра топлива до 100 рублей. И правительство резко начало принимать меры. Акцизы были снижены.

Оксана Галькевич: Интересно, что будет дальше, друзья. Например, через года 1.5. Даже нынешнее подорожание, которое было довольно болезненно воспринято россиянами, не исключает планов правительства совершить все-таки тот самый налоговый маневр, о котором так много уже было сказано. Речь о планах снизить с 30% до 0% от цены нефти ставку вывозной таможенной пошлины на нефть в течение 6 лет, начиная с 1 января 2019 года, то есть уже вот-вот.

Виталий Млечин: Одновременно с этим предусматривается равномерное повышение ставок налога на добычу полезных ископаемых, так называемый НДПИ, при добыче нефти и газового конденсата на величину снижения с 30% до 0% экспортных пошлин.

Оксана Галькевич: Попытаемся объяснить нашим телезрителям, что экспортная пошлина – это один из тех барьеров, который позволяет держать внутренние цены на топливо на уровне ниже среднемировых. Продавать нашу нефть за рубежом несколько выгоднее, чем на внутрироссийских биржах. И вот с началом 2019 года пошлины предлагают устранить. Вы задаете себе уже этот вопрос – что будет с ценами на внутреннем рынке? Вот об этом, уважаемые друзья, не только поговорим сейчас с нашим гостем.

Виталий Млечин: Да. У нас в гостях Григорий Сергиенко, исполнительный директор Российского топливного союза. Григорий Павлович, добрый день.

Григорий Сергиенко: Добрый день.

Оксана Галькевич: Здравствуйте, Григорий Павлович. Давайте прямо так сразу и начнем. К чему все это медленно идет? Сейчас вроде как затишье такое. Но 1 января 2019 года, правильно Виталий сказал, уже на горизонте.

Григорий Сергиенко: Начнем с того, что в указе президента, который принял после своей инаугурации, была поставлена задача – найти где-то деньги для того, чтобы решить основные острые проблемы, которые стоят перед нашим государством и экономикой. Естественно, эту задачу решают в правительстве. И один из путей нахождения этих денег – как раз еще раз присмотреться к доходам ТЭКа и, перестраивая налоговую систему, определенным образом получить еще дополнительные доходы.

Виталий Млечин: А разве такие высокие цены на бензин – это не проблема, которую нужно решать?

Григорий Сергиенко: Все познается в сравнении. Если говорить или оценивать наши внутренние цены на бензин, то они по сравнению с европейскими во многих странах значительно ниже.

Виталий Млечин: Но у нас и зарплаты существенно ниже, чем там.

Григорий Сергиенко: Цены на бензин соответствуют уровню наших зарплат, конечно.

Оксана Галькевич: У нас и число людей, которые за гранью бедности живут, по-моему, 22 млн – это сопоставимо с населением некоторых стран. Вы знаете, Григорий Павлович, я хочу сейчас обратиться к нашим телезрителям. Уважаемые друзья, ну вот не по 100, так по 65 или по 75, если вдруг говорить о сравнении с европейскими странами, с какими-то другими государствами. Если вдруг столько будет стоить литр бензина, если он подорожает, то что вы сделаете – откажетесь от автомобиля или все-таки продолжите ездить, продолжите пользоваться? Давайте мы запустим этот опрос прямо сейчас. В конце беседы подведем итоги. Ответы присылайте на наш СМС-портал 3443, первые буквы "ОТР".

Виталий Млечин: Давайте выясним ваше мнение. Как вы считаете, вот этот апокалиптический прогноз, 100 рублей за литр, он реален?

Григорий Сергиенко: Я считаю, что он нереален. Поскольку это происходит действительно под жестким контролем правительства, которое обладает определенными властными ресурсами, чтобы влиять своевременно на ситуацию. В том числе есть такой радикальный метод, как вообще приостановка, как это сделали в последнее время. Договорились с нефтяниками о том, что розничные цены мы приостанавливаем – все, они взяли под козырек и остановили.

Правда, при этом оптовые должны были снизиться. Тоже определенные обязательства давались нефтяникам с учетом того, что акцизы были снижены. Но на величину акцизов оптовые снизились и дальше не идут. И в результате экономика этого бизнеса пока достаточно кризисная. Поскольку из отрицательной доходности ушли, но положительная доходность пока недостаточная.

Оксана Галькевич: А что значит недостаточная положительная доходность?

Григорий Сергиенко: Для того, чтобы вести бизнес нормально, то есть платить зарплату, налоги и так далее, доходность розничного бизнеса должна быть примерно 10-12%.

Оксана Галькевич: Мы сейчас с вами говорим о чем? О той рознице, которая на АЗС продает нам бензин. Или вы говорите о том бизнесе, который нормально платит зарплату в своих нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих компаниях?

Григорий Сергиенко: Я имею в виду только розничный сектор. Только где мы видим, что происходит, и в первую очередь сталкиваемся. Если цены растут, они напрямую воздействуют на общественное мнение и на карманы потребителей. Вот именно в этом секторе нормальная работа тогда, когда продавец получает, допустим, 3-4 рубля на каждом литре дохода, а это и есть где-то 10-12%, о которых я говорю. И этого достаточно. И доход есть, и перед государством нести свое обязательство. И в принципе нормальные условия работы.

Виталий Млечин: Вот это подорожание топлива, о котором мы говорим, удар по кошельку автолюбителя, который заправляет свою машину бензином или дизелем – это только полбеды. Есть же еще логистика, то есть товары в наши магазины доставляют в основном по автомобильным дорогам. Если подскочит топливо, то подскочат и цены.

Григорий Сергиенко: Это прямая зависимость. Дело в том, что в цене любого товара, который продается в торговой сети, где-то до 15% - это транспортная составляющая. И если эта транспортная составляющая растет за счет повышения цен на бензин, то, естественно, это сказывается на конечной цене, по которой этот товар будет реализовываться.

Оксана Галькевич: У нас очень много СМС-сообщений. Люди говорят, что они просто не выдержат такого подорожания. Хотя, конечно, так или иначе автомобилем им пользоваться в любом случае придется, но значительно придется сократить потребление автомобиля.

Григорий Сергиенко: Понятно, конечно.

Оксана Галькевич: Но это отразится в том числе ведь и на заработке автозаправочных станций. Меньше станет клиентов. Оборот, выручка. Это мы говорим об АЗС.

Григорий Сергиенко: Есть определенная зависимость между объемом потребления топлива…

Оксана Галькевич: Представляете, у людей шок такой. Если у людей был шок, когда он к 40-50 подошел, он подойдет к 65-70. Каким будет шок у людей?

Григорий Сергиенко: Судя по тем мерам, которые правительство приняло, оно не намерено допустить до такого уровня.

Оксана Галькевич: А дальше есть люфт какой-то?

Григорий Сергиенко: Вы затронули налоговый маневр. Им предусмотрено принятие определенного рычага. Наравне со снижением таможенных пошлин правительство хочет закрепить за собой право резко повышать эту пошлину. Если вдруг доходность внешнего рынка существенно упадет вверх, что начнет высасывать из внутреннего рынка ресурсы, топливо, и в результате цены будут расти, то правительство своим решением будет вводить эту запретительную пошлину, которая будет резко снижать доходность внешнего рынка, и таким образом стабилизирует цены на внутреннем рынке.

Виталий Млечин: И какой ваш прогноз? Сколько все-таки будет стоить топливо в ближайшее время?

Григорий Сергиенко: Я воздержусь от конкретных прогнозов. Но если анализировать в том числе и параметры налогового маневра, плюс еще мы должны упомянуть о том, что НДС у нас с 1 января следующего года на 2% вырастет, то рост будет. Не дадут ли ему разогнаться теми мерами, которые упомянул, до каких-то непредсказуемых величин? Это будет зависеть от действий правительства и других регуляторов.

Ведь когда в 2015 году принимали налоговый маневр, тогда были заверения о том, что ничего не произойдет у нас и все будет нормально, в пределах допустимого. Цены вырастут не более, чем инфляция, и так далее. Но параллельно велась работа в том, чтобы резко увеличить цены на нефть и тем самым доходы бюджета. И когда там достигли успеха, то этот успех невольно ударил по ценовым пропорциям на внутреннем рынке.

В одном месте получилось очень хорошо, а в другом это отразилось отрицательною. Так вот, найти баланс между этими взаимоотношения внешнего и внутреннего рынка достаточно сложно. И здесь можно, конечно, критиковать правительство и меры, которые оно намечает, но оптимальные какие-то действия достаточно сложно в этой ситуации наметить и осуществить.

Оксана Галькевич: Вы знаете, сообщения идут очень разные. Многие пишут, что, конечно, придется отказываться как-то от автомобиля. Кто-то пишет, что у нас некорректный опрос, потому что он просто сократит использование авто. Друзья, у нас просто нет возможности включить какой-то третий вариант. Дело здесь не в некорректности или нашей непредусмотрительности. Вот пишет человек из Чувашской республики: "Не откажусь, но буду злой, как собака". И кто-то шутит из Новосибирской области: "Куплю коня". Это все, конечно, шутки.

Виталий Млечин: Его подороже содержать, чем машину.

Оксана Галькевич: А что всерьез думает наш телезритель из Орловской области Владимир, давайте его спросим прямо сейчас.

Зритель: Здравствуйте. Нефтедобывающая страна. У нас бензин такой дорогой. Я давно живу на свете. Нам объясняли одно время: "На рынке нефть дорожает, потому бензин дорожает". Потом спрашивают у Дворковича, почему, мол, когда нефть упала в цены, то бензин должен был тоже упасть, а он говорит: "Это не соотносится". Власть то говорит одно, а когда что-то по-другому разобраться, получается совсем наоборот.

Виталий Млечин: Владимир, а какая для вас комфортная цена? Сколько, по-вашему, должно топливо стоить?

Зритель: Комфортная цена. Я не знаю, из чего цена состоит. Если бы я понимал, сколько она на самом деле стоит. Я только могу понимать, откуда у нас столько олигархов, большинство из которых сидят на газе или на нефти.

Виталий Млечин: Вы понимаете, что 100 рублей – это много. А сколько нормально?

Зритель: Для меня?

Виталий Млечин: Да.

Зритель: 4 рубля за литр. 50% оплачивается машина, когда покупается, и дотации. Я хочу пожелать вашему каналу успехов. Очень хороший канал. Мне нравится. Постоянно вас смотрю. До этого передача была, про Норвегию говорили. Там народу мало.

Оксана Галькевич: Владимир, у нас время в прямом эфире очень быстро истекает. Смотрите, логика Владимира такая: мы же нефтедобывающая страна. А что, действительно надо непременно привязываться к каким-то международным уровням, стандартам, к стоимости нефти на заграничных биржах? Почему нельзя, в конце концов, обеспечить какое-то полное внутренние потребление – накормить людей внутри страны, а все, что остается, пожалуйста, продавайте, пополняйте бюджет. Почему нельзя действовать по такой схеме?

Григорий Сергиенко: Дело в том, что у нас открытый рынок. Мы продаем и на внешнем рынке, и на внутреннем. И какой барьер поставить между этими рынками… Мы объявили, что у нас рыночное ценообразование. Нельзя поставить какой-то непреодолимый барьер. Любой барьер будет преодолен. Потому что товар идет туда, где за него всегда больше платят. Поскольку внешний рынок действительно влияет на наше внутреннее ценообразование, то для того, чтобы не было этих соблазнов все вывезти из нашего внутреннего рынка и продать, вот то, что мы говорили, чтобы была такая запретительная пошлина. Когда ее начали уменьшать, этот механизм потерял свою эффективность. И это закончилось тем, что мы стали наблюдать. Когда на фоне роста нефтяных цен мы еще и остановили укрепление доллара, доходность существенно выросла от двух показателей, в том числе от цены доллара. Поэтому нефтяники были вынуждены и стремились больше продать там, чтобы заработать. Это естественное стремление.

И тут, кроме как нейтрализовать излишнюю доходность внешнего рынка, другого механизма нет.

Виталий Млечин: А в чем смысл этого самого налового маневра? Почему так получается, что компаниям, у которых нет проблем с деньгами, которые экспортируют, нефть, им делают послабления на внешнем рынке, но почему это все за наш счет происходит?

Григорий Сергиенко: Дело в том, что когда цены на нефть на мировых рынках были достаточно высоки, необходимости проведения налогового маневра не возникало. Но когда цены резко упали, а выпадающие доходы бюджета нужно было компенсировать, вот решили вернуться к тому, чтобы пересмотреть налогообложение топливно-энергетического комплекса.

Виталий Млечин: Но сейчас опять поднялись цены на нефть. Может, как-то пересмотреть эти планы?

Григорий Сергиенко: Есть еще одно условие, которое мы должны выполнить и которое довлело на тот момент, когда принимались решения о налоговом маневре. В рамках Таможенного союза (Беларусь, Казахстан и Россия) должны создать единое экономическое пространство. И от того, как формируются цены на достаточно важный продукт, который влияет на цены и в остальных сферах, это моторное топливо, решили выровнять таможенные пошлины, то есть свести к нулю, с тем, чтобы у нас взаимные расчеты и цены на топливо были примерно одинаковы. Эта цель тоже решается именно этим налоговым маневром.

И то, что я сказал – за счет пересмотра системы налогообложения мы должны получить дополнительные доходы.

Оксана Галькевич: Давайте послушаем Липецк. Раиса, наша телезрительница. Раиса, здравствуйте. Вы в прямом эфире.

Зритель: Добрый вечер. На бензин такая цена, 45 с чем-то – это невыносимо. У меня год назад умер муж. Я живу теперь одна в Ельце. А сын живет в Тульской области. И он стал очень редко ездить, потому что невозможно 300 км ехать, чтоб мне помочь что-то сделать за такую цену бензина, 300 км туда, 300 км обратно. Я не знаю, надо миллионером быть, чтобы ездить. О чем думает наше правительство? А если еще будет, как вы говорите, 60-65 рублей.

Оксана Галькевич: Нет, мы не говорим, что так будет. Мы размышляем.

Зритель: Я так поняла, что, хоть мы размышляем, хоть мы не размышляем, а все равно они сделают так, как им выгодно. Потому что все в частных руках у нас находится. Это должно принадлежать народу.

Оксана Галькевич: Спасибо, Раиса. Мы сейчас спросим нашего гостя. Григорий Павлович, а у нас все в частных руках находится, или все-таки государство имеет значительное влияние на эту сферу?

Виталий Млечин: Налоговый маневр точно государство проводит.

Григорий Сергиенко: Если взять и оценивать нефтяные компании, то большинство находится у государства.

Оксана Галькевич: Раиса, большинство нефтекомпаний находится в государственных руках. Давайте тогда следом еще один звоночек примем.

Виталий Млечин: Александр из Чебоксар. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Раз у нас государственные компании, соответственно, акциз устанавливает государство, правильно ведь? Тогда государство поддерживать своего производителя: "Давайте сделаем бензин для российских автомобилей дешевле, а для иностранных пусть он дорожает. Пусть люди, которые живут в Сибири, которые живут в каких-то глухих местах, в которых, как женщина сказала, 300 км ей ехать, пусть ездят на наших машинах – на УАЗика, на ВАЗе, на ГАЗе, на КАМАЗе. Мы будем покупать свою технику и будем неплохо жить. А кто хочет поддерживать Запад… Вы же говорите, что на Западе дорого – пожалуйста.

Оксана Галькевич: Интересное предложение. Спасибо, Александр. Мы такого еще не слышали от наших телезрителей. Кстати говоря, если речь идет о том, что, возможно, цены сравняются с какими-то мировыми, давайте просто посмотрим, как это выглядит. Мы перевели в рубли стоимость бензина в разных странах. Я попрошу сейчас наших режиссеров показать. Средняя стоимость бензина в мире. Вот по данным одного из порталов, с 19 марта по 25 июня 2018 года усредненная стоимость бензина составляла в нашей стране 43,08 за литр, а средняя цена бензина в мире за этот же период была около 98 рублей за литр в пересчете на российскую валюту.

Теперь давайте посмотрим. В США стоимость достигает 51,5 рубля за литр. Во Франции это почти 112, а в Норвегии 126. В каждой стране индивидуально. Но средняя в районе 98 рублей. Скажите, пожалуйста, а вот мы же некоторым странам продаем несколько дешевле, чем могли бы продавать. Я прямо намекаю на совсем наших ближайших соседей. Почему мы не можем сделать это для самих себя? Как-то обидно.

Григорий Сергиенко: Для того, чтобы держать низкие цены, их нужно чем-то субсидировать. Потому что ничего даром не дается. Тем более в наших условиях, когда мы нефть добываем все севернее и севернее, соответствующие расходы и так далее. Да, есть такая практика в некоторых государствах, когда за счет сверхдоходов от продаж на внешнем рынке прочитают дополнительные ресурсы, а потом субсидируют внутренние цены, и за счет этого цены достаточно низкие и приемлемые для населения. Но это ущербная система, поскольку, если иссякнет источник доходов, за счет чего можно компенсировать, то, извините, тогда нечем субсидировать внутренние цены. И это может привести к весьма нежелательным последствиям. Я приведу такой пример. В 1998 году, когда возник нефтяной кризис и цены упали… Есть такая страна Индонезия, у которой этот механизм как раз очень хорошо действовал. Там были очень низкие внутренние цены. Но когда иссякли источники за счет субсидирования, возникла революция и снесли правительство, потому что правительство приняло решение поднимать цены.

Оксана Галькевич: Григорий Павлович, но у нас тут какая раз получается, что люди очень болезненно отнеслись именно к этому подорожанию. Если вдруг что-то дальше пойдет, здесь тоже уже какой-то вопрос встает перед нашими властями. Спасибо большое. В студии программы "Отражение" был Григорий Павлович Сергиенко, исполнительный директор Российского топливного союза. Подведем итоги нашего голосования. Смотрите, что получилось.

Виталий Млечин: 72% готовы отказаться от автомобиля, если будет дорогой бензин. По-моему, тут добавить нечего.

Оксана Галькевич: Печально. Спасибо. Мы продолжаем, друзья. Через несколько минут вернемся.