Александр Денисов: Переходим к следующей теме. Настя, расскажу тебе такой исторический анекдот про академика Ландау. К нему подошел завхоз. Возможно, это дело было на физфаке МГУ. Спросил, где прокладывать дорожки. Лев Давидович попросил подождать месяц. Вот где народ протоптал тропинки, там их и заасфальтировали. Анастасия Сорокина: Ты знаешь, примерно так же предлагают поступить и эксперты Сколково. Вносить законодательные изменения, ориентируясь на весь массив информации в интернете – так называемую Big Data. Это такой новый термин. Александр Денисов: Мы решили назвать нашу тему «Закон биг-даты». Разумное ли это предложение? Не заведет ли оно наших законодателей в дебри? Обсудим вместе с вами. Подключайтесь, звоните, пишите. А также с нашим экспертом. У нас на связи Владимир Ульянов, руководитель аналитического центра компании «Zecurion». Владимир, добрый день. Владимир Ульянов: Добрый день. Анастасия Сорокина: Здравствуйте. Александр Денисов: Разумное ли это предложение? Владимир Ульянов: Смотрите, если мы говорим о статистической обработке больших данных, то, безусловно, это полезная штука, которую можно использовать очень много где. Если же мы говорим о законодательстве , то тут, помимо таких статистических выборов, нужно будет много чего еще учесть. Поэтому напрямую использовать те данные, которые мы можем получить на основе сбора, обработки, анализа большого количества информации, это не всегда напрямую можно использовать и сделать какое-то эффективное законодательное решение. Анастасия Сорокина: Владимир, вот для зрителей, которые, может, не очень в курсе, что это вообще такое, как это работает. Как на практике объяснить, как это работает вообще? Владимир Ульянов: Для начала по поводу самих больших данных поговорим. Собственно, из названия понятно, что речь идет действительно о больших массивах данных. Плюс к понятию больших данных относятся различные инструменты, которые позволяют эти данные собирать, обрабатывать и анализировать. И в последние годы (может, 10-15 лет) появилась действительно возможность собирать большие данные о большом количестве людей. Фактически каждое перемещение человека… Представьте, вы каждое утро едете в метро, карточкой проезд оплачиваете, возвращаетесь. И все эти перемещения где-то записываются. Поэтому фактически любое перемещение человека по городу можно отслеживать. И в масштабах, опять же, большого города, в масштабах всей страны можно такие вещи записывать, где-то собирать, а потом уже анализировать, понимать, какие маршруты наибольшей популярностью пользуются. Вот примерно на таком уровне. Александр Денисов: Владимир, вопрос. А вот что касается социальных сетей, я правильно понимаю… Вот эксперты Сколково видят себе так ситуацию. То есть анализируют высказывания всех пользователей разных соцсетей – чем они довольны, чем они недовольны, и исходя из этого пишутся законодательные инициативы. Правильно я понимаю? Владимир Ульянов: Совершенно верно. Но если мы будем напрямую вот так применять, то это будет какой-то популизм. Александр Денисов: То есть мы будем учитывать мнение одной узкой группы, которая часто что-то пишет, высказывается, при этом не зная, какое мнение у людей, не участвующих в процессе, правильно? Анастасия Сорокина: У всех остальных, кто не пользуется соцсетями. Владимир Ульянов: Совершенно верно. Вы правильно подметили. Потому что в данном случае, если мы говорим о соцсетях, это все-таки ограниченная группа. Мы должны понимать, что, к примеру, лица до 18 лет не очень активны. Или лица старше 50 лет. Они в социальных сетях не очень активно. Поэтому это не очень показательно. Но если мы говорим о действительно больших данных, то сам смысл как раз в том, чтобы стати­стически выравнивать эти перекосы, когда мы берем одну какую-то небольшую группу. Смысл в том, чтобы собирать информацию прямо обо всех людях по возможности. Это в идеальном случае. На практике мы сталкиваемся с тем, что или какая-то ограниченная выборка, или, как я уже говорил, речь идет именно о популизме, а не о решении каких-то действительно глобальных проблем. Анастасия Сорокина: То есть все-таки идет история под названием, что такой Большой брат за нами смотрит, мы должны теперь всегда быть начеку – что мы делаем, что мы пишем, куда мы ходим, потому что за нами идет такой контроль? Владимир Ульянов: Он всегда был и есть. Это независимо от того, как мы будем использовать эти данные. В конце концов, у каждого в кармане есть телефон. Даже если не смартфон, это сотовый телефон, который сигналы передает и получает. Фактически можно отследить перемещение каждого аппарата. Если мы знаем, какая в аппарате симка, на кого она записана, то мы можем отследить те же перемещения каждого конкретного человека. Посмотрите на смартфоны. Они же постоянно обмениваются информацией со всеми приложениями, которые на них установлены. И владельцы этих самых сервисов, приложений имеют очень много данных о нас. Это не только данные о перемещении. Это предпочтения, что человек любит, чем пользуется, какие места посещает в пятницу вечером, куда он ездит отдыхать, о чем он переписывается со своими друзьями. Более того, они знают все, о чем мы разговариваем, потому что имеется доступ к микрофону. И все разговоры реально передаются, записываются. Много таких экспериментов проводили, когда человек просто с кем-то пообщался на какую-то тему, и спустя полчаса ему начинает показываться именно целевая реклама. Хотя больше никаких соприкосновений с этой тематикой у человека не было. Поэтому микрофон работает, действительно передает информацию. Александр Денисов: А был же знаменитый случай с президентом Америки Дональдом Трампом, который Iphone’ом подсветил какой-то документ, и тут же все это вывалилось в сеть. Кто-то взломал, увидел. Было же такое, да? Владимир Ульянов: То, что касается Трампа – не знаю. Не слышал. Но допускаю, что такое возможно. Анастасия Сорокина: Спасибо вам большое. На связи был Владимир Ульянов, руководитель аналитического центра компании Zecurion. А мы хотим к нашей беседе подключить Ивана Бегтина, председателя ассоциации участников рынков данных. И, подхватывая историю про то, что сейчас… Александр Денисов: Про Дональда Трампа. Иван Бегтин наверняка знает. Анастасия Сорокина: Про данные. Саш, вот я столкнулась с ситуацией, когда мы с подругой разговаривали о модной процедуре, которую она там сделала. Лежал просто телефон. И мне стала приходить рекламная рассылка именно про эту процедуру, хотя я даже не искала, никаких вопросов не вводила. Получается, эти данные сейчас будут интересны всем, кто торгует какими-то услугами. Александр Денисов: То есть он подслушал ваш разговор и тут же стал… Анастасия Сорокина: Я не знаю, как это работает. Александр Денисов: Иван, объясните, как это может работать. Беседовали две подруги. И тут же одной стали приходить рассылки. Прямо так быстро все. Иван Бегтин: Работает на самом деле все довольно просто. Вы расплачиваетесь за тот комфорт, который вы получаете от экосистемы тех или иных провайдеров. Есть ли вообще кто-то из людей, слушающих нас, у которых нет сейчас телефона и у которых нет бесплатных мобильных приложений? Вы пользуетесь бесплатными сервисами Яндекса, вы пользуетесь бесплатными Google. Вы можете хранить условно неограниченное количество писем, сообщений. Это все вы получаете, не платя за это ничто. На самом деле вы расплачиваетесь информацией о себе. И современный рынок – это рынок капитализма слежки. Зачем государству создавать гигантскую инфраструктуру и следить за каждым, если это оказывается выгодным и могут делать компании, которые через навязывание вам рекламы и где-то манипуляцию потребителем имеют возможность получить с вас дополнительный заработок. Поэтому это то, на что вы добровольно идете, просто, возможно, не всегда зная последствий. Анастасия Сорокина: А как вы относитесь к предложению… Александр Денисов: Анализировать биг-дату и писать законы? Вот именно предложение экспертов «Сколково» - как это, разумно или нет? Иван Бегтин: Это как «Хорошо ли человечеству полететь на Луну?» В целом неплохо. Мне идея нравится. И писать законы на основе больших данных – это, конечно, прекрасная идея. Но только вопрос в том, что 1) она не работает здесь и сейчас в России. Александр Денисов: Почему? Иван Бегтин: Потому что у нас представительная демократия. Представительная демократия предполагает, что мы делегируем лучших из нас, которые находятся в составе Государственной Думы и иных представительных органов и пишут за нас законы. Модель представительной демократии существует не одно столетие. Давайте я не буду перечислять всех тех философов и политиков, которые изначально это моделировали. Она остается базовой в мире для всех более-менее демократических государств, к которым можно и Россию относить по нашей текущей структуре. А модель, когда на основе больших данных пишутся законы – это некоторая модель технократии. А почему тогда большие данные не интервью берут у экспертов? Почему большие данные не предлагают то, что на основе больших данных что-то делают. Это некоторая иллюзия, что будет мир, в котором роботизируют работу только синих воротничков. Работу белых воротничков роботизируют отнюдь не в худшей степени. Это вопрос нашей личной готовности к тому, что некоторые профессии, которые мы относили к интеллектуальным, будут заменяться разного рода сложными алгоритмами. Хорошо, давайте придем к консенсусу, что мы настолько разочарованы в нашем законодательном органе, что готовы заменить его пачкой алгоритмов, которые будут писать законопроекты. А мы готовы к тому, что, например, роботизированные алгоритмы вместо вас будут организовывать передачи и вести их? Писать сценарии к фильмам, снимать эти фильмы, заменять экспертные заключения, которые пишут коллеги из «Сколково». То есть вопрос нашей личной социальной готовности к тому, что многие профессии, которые относились к высокооплачиваемым, высокопрофессиональным, могут быть заменены. Александр Денисов: Иван, кстати, вы упомянули, готовы ли мы смотреть такие программы. Мы точно против, чтобы нас заменили роботы или компьютеры. А был же пример, когда снимали сериалы, основываясь именно на мнении интернет-пользователей. Они высказывали, как должен дальше развиваться сюжет. В итоге получилась полная чепуха. И этот сериал провалился. Ни к чему хорошему это не привело. То есть к такой же законодательной чепухе может привести и такая инициатива. Иван Бегтин: Мы даже не знаем, к чему это может привести. Я к тому, что при всем соблазне действительно замены, условно говоря, законодательного органа, замены ряда чиновников на алгоритмы, на самом деле у нас нет какого-то общественного консенсуса, где мы на это готовы и где на это нет. Спроси любого водителя такси о том, готов ли он к тому, что депутатов заменят на роботов, они скажут: «Конечно, готов». А спроси, готов ли он, что его заменят на робота, он скажет, что, конечно, не готов. Поэтому давайте все-таки как-то мы начнем для этого публично думать и понимать, к чему мы готовы, а к чему нет, а какие-то вещи принимать просто как неизбежность, потому что, хотим мы это или нет, но та же автоматизация, роботизация использования автомобилей возникнет. В это слишком большие деньги внедряются. В каких-то других профессиях достаточно ли наше государство предполагает инициатив по трудоустройству тех людей, которые высвобождаются от той или иной рутинной работы. Александр Денисов: Спасибо. Вместе с вами и подумали. На связи у нас был Иван Бегтин, председатель ассоциации участников рынков данных. Почитаем СМС-сообщения. Анастасия Сорокина: Очень много на нашем портале «otr-online» пишут: «Анализировать и писать законы. Зачем же тогда нужны депутаты? Айфоны и будут их писать». Александр Денисов: Да, Настя, кстати, для нас тоже нерадостное это сообщение. Чиновников, учителей, журналистов, юристов, экономистов, логистов и программистов нужно заменить компьютерами. Вы нас расстроили. Анастасия Сорокина: Если вы думаете иначе, звоните, пожалуйста, делитесь своим мнением. Уж больно хочется услышать вас в обсуждениях наших тем. Телефоны на экранах. Звонок бесплатный. Также доступны группы в наших социальных сетях. Пожалуйста, присоединяйтесь к нашему обсуждению.