Оксана Галькевич: И еще одна наша рубрика – "Антракт". Константин Чуриков: Объявляем антракт! Но не в том смысле, что перерыв. Оксана Галькевич: Занавес не будем опускать, а наоборот – его приподнимем. Константин Чуриков: "Антракт" означает – все внимание на сцену! А на сцене у нас сегодня (импровизированной, можно сказать) Виктор Сухоруков, народный артист России. Виктор Иванович, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Виктор Сухоруков: Здравствуйте, друзья! Здравствуйте, дорогие телезрители канала ОТР! Па-па-ра па-ра-рай-ра-рай! Ля-ля-ля ля-ля-ля! (Напевает мелодию.) Константин Чуриков: Вот видите… Виктор Сухоруков: Подожди! (Напевает мелодию.) А знаете, почему я запел? Потому что перед вами был у вас гость, который много говорил умных вещей… (Напевает мелодию.) Давайте маленько попоем! Простите. Константин Чуриков: Так вот, как раз мне уже не нужна преамбула к следующему вопросу… Виктор Сухоруков: Лазаря запел Сухоруков! Лазаря запел! Простите. Константин Чуриков: Преамбула уже не нужна к следующему вопросу. А вопрос мой очень простой: откуда столько энергии? Виктор Сухоруков: Как? Живой человек, живу, интересно живу, жизнь люблю, хочу жить, поэтому и энергия. Энергия – ведь это жизнь. Вот и все, и весь ответ. А специальных каких-то батареек, транквилизаторов или каких-то лекарств я не употребляю. Я просто такой. Константин Чуриков: Ну как же? Нам очень часто ваши коллеги рассказывают о том, как они выкладываются во время спектаклей… Виктор Сухоруков: И я выкладываюсь. Константин Чуриков: Все отдают туда – и ничего себе не остается потом. Виктор Сухоруков: Как это? Как это?! Это что-то вы о каком-то дырявом мешке говорите. Не-не-не! И отдать есть чего, и себе остается. Да еще и накапливаем, и подворовываем, и покупаем, и собираем с помойки души сердец. Я сейчас на выпуске спектакля. Это не реклама. Это моя жизнь, это моя сегодня дорога в Академическом театре Моссовета. Может, это одна из главных причин моего прихода к вам. Я бы и раньше с удовольствием пришел, но был занят. А сейчас выпускаю спектакль Марины Ризнич, который называется "Встречайте, мы уходим". Видите, как парадоксально? Константин Чуриков: Разнонаправленно так. Виктор Сухоруков: Это как "вверх по лестнице бегущий вниз". Играю одну из главных ролей. И у меня в партнерах заслуженный артист России Андрей Шарков из Большого драматического театра из Петербурга. Оксана Галькевич: БДТ. Виктор Сухоруков: Вот так мы объединили. И вообще этот проект мы затеяли в свое время…Знаете, "Красную стрелу" пустить, Москва – Петербург: Театр Моссовета и Большой драматический театр. Но этот проект лопнул, не сложилось. И как-то эту историю решили мне подарить на юбилей, который у меня был. И вот выпускаем спектакль, в конце декабря будет премьера. Так что с удовольствием хочу об этом объявить, потому что очень трепетно и волнительно к этому отношусь, хотя прожил большую жизнь. И все равно, друзья, в театре так интересно существовать! Идите в театр! Я не желаю вам умереть в нем, но оставьте денежки и получите удовольствие. Константин Чуриков: Оставьте денежки не только в буфете. Оксана Галькевич: Да. Виктор Иванович, вы знаете, у нас программа-то интерактивная такая, вы сейчас не только на наши вопросы будете отвечать. Виктор Сухоруков: На любые! Оксана Галькевич: Нам уже начали писать телезрители. Виктор Сухоруков: Давайте! Оксана Галькевич: И, друзья, вы можете нам не только написать, а вы можете позвонить и пообщаться напрямую с народным артистом России, с Виктором Сухоруковым. Звоните, пожалуйста. Виктор Сухоруков: "Позвони мне, позвони. Позвони мне, ради бога! Через время протяни…" Оксана Галькевич: Виктор Иванович, вы сказали, что вы любите жить, вам нравится жизнь. Вы чувствуете эту взаимность? Виктор Сухоруков: Конечно. Перед вами очень счастливый человек – с трудной судьбой, с тяжелыми какими-то путями, не наследственностью, слава богу, но я очень интересно живу. Очень интересно, поверьте мне. Как смотришь на этот мир – так мир в тебе и отражается. Оксана Галькевич: Вы знаете, я взглянула… Константин Чуриков: Я вот прочитал… Оксана Галькевич: Костя, подожди. Я посмотрела сегодня вашу биографию – там значится в том числе и работа на ткацкой фабрике. Я вот смотрю на ваш темперамент и представляю себе эту монотонную работу на ткацкой фабрике… Виктор Сухоруков: Ну, это вы показываете женскую работу. Оксана Галькевич: А мужская какая? А вы что делали? Виктор Сухоруков: А я бегал. Это девушки так работали, а мы вот так бегали по всему городу. Оксана Галькевич: Что делали-то? Виктор Сухоруков: Как? Я работал курьером, архивариусом, переплетчиком. А потом ушел в армию. Оксана Галькевич: Хорошо. Константин Чуриков: Вот тоже, кстати, штудировал вашу биографию. Вот такая фраза, вырванная из контекста: "Из-за не самой артистичной внешности на учебу в Школу-студию МХАТ Сухорукова не приняли". У меня сразу вопрос возник как у зрителя: а что такое "артистическая внешность"? Я вот не понимаю. Виктор Сухоруков: Ну, это вы уже у него и спросите, хотя вам вряд ли это удастся. Но тот человек, который об этом мне говорил, он еще жестче мне сказал. Профессор! "Вы никогда не будете актером!" – "Поймите, но мне нужен театр". – "Допустим. А вы задавали себе вопрос: вы-то театру нужны?" – презрительно, высокомерно сказал мне якобы учитель. Он был великолепным педагогом, но в этот раз он, видимо, не сделал вывод по отношению моей кандидатуры, а как бы наказал меня за мою дерзость. Константин Чуриков: Виктор Иванович, но… Оксана Галькевич: А дерзость, простите, была в чем? В том, что вы пришли? Виктор Сухоруков: Потому что это был первый тур, а мне сказали: "Все свободны". А я говорю: "Как свободен? А совет? А какая-то помощь, консультация? Как это так?" Я думал, меня погладят по головке и скажут: "Витя, вы вот это не читайте, а почитайте вот это, обратите внимание на то". А мне говорят: "Иди отсюда!" И так бывает. Константин Чуриков: Слушайте, педагоги, учителя, те же режиссеры в театрах – они все разные люди по своему подходу: кто-то действительно любит рявкнуть, чтобы все по струнке выстроились, а кто-то любит какой-то "пряник" дать. Виктор Сухоруков: А что значит – любит? Я не понимаю. Какая любовь? Константин Чуриков: Использует, знаете, такой прием: "Вот мы семья, мы все вместе". Виктор Сухоруков: Это где? Константин Чуриков: Я сейчас пока гипотетически обрисовываю. Почему разные такие подходы? Какой вам ближе? И какой педагогичнее, правильнее в театре, например? Виктор Сухоруков: Дисциплина – вот и все. Любой пусть будет режиссер, лишь бы не дурак. Коллектив пусть будет разным, лишь бы не злым. И конечно, только дисциплина. Талант тоже требует дисциплинированности. Какой бы человек ни был способен, но если он опаздывает на репетицию, он раздражает своих партнеров, своих коллег. Я за дисциплину, а все остальное найдется. Потом новые открытия для себя сделал с годами. Да, талантливы все. Работать не все умеют. Надо уметь трудиться, и тем более когда есть над чем, есть с чем трудиться, вокруг чего собирать себя и физически, и морально, и душевно. Я имею в виду – вокруг таланта. Здесь важна дисциплина и самодисциплина. Константин Чуриков: Так вот, тогда другой вопрос как бы вытекает… Виктор Сухоруков: Любой. Константин Чуриков: А что важнее – талант или воля? Есть действительно одареннейший какой-нибудь парень, актер молодой, но вот не может он вовремя приехать, у него там какие-то еще дела. Виктор Сухоруков: Талант его останется у порога. Воля. Если выбирать, отвечать на ваш вопрос, то воля, потому что именно воля – она, как мотор у машины. И если говорить о таланте и воле, то талант – это машина, но она не поедет без мотора. Воля для таланта – мотор. Оксана Галькевич: Скажите, нужно же еще быть уверенным, что ты, я не знаю, какую-то актерскую удачу получишь, встретишь в своей жизни. Никогда не было… Виктор Сухоруков: Удачу не спланируешь, простите. Оксана Галькевич: Вот в том-то и дело, что не спланируешь. Виктор Сухоруков: А вы что, за удачей? А я за увлеченностью иду, за страстью. Оксана Галькевич: А вы идете-идете, все со страстью, со страстью, а что-то все равно не получаете… Виктор Сухоруков: Неправда! Так не бывает. Оксана Галькевич: Не бывает? Виктор Сухоруков: Нет-нет! Обязательно получишь удовлетворение, насладишься где-то когда-то на каком-нибудь полустанке обязательно. Ты остановишься и скажешь: "Фух! Как здорово! Ой, как хорошо!" Может быть, вокруг этой вашей остановки соберется пусть не тысяча человек, не десять тысяч, не стадион, а двадцать, как в подземном переходе, но вы испытываете катарсис от тех своих желаний, фантазий и собственного творчества обязательно! Пустоты не бывает, у таланта или у творчества не бывает пустоты. Оксана Галькевич: А вот скажите… Мы часто такую фразу в отношении ваших коллег слышим, что мечтают сыграть ту или иную роль, мечтают о роли Гамлета. У вас такое тоже есть? Вы мечтаете о какой-то определенной роли? И все ли ваши мечты вообще благодарно вам идут навстречу в вашей жизни? Виктор Сухоруков: Нет-нет-нет. У меня была мечта очень практическая. А если говорить о ролях… Стать, быть. А роли – это уже, извините, как на кондитерской фабрике. Вот есть кондитерская фабрика, а есть карамельки, есть мармелад, есть конфетки, есть вафельки, печеньице, прянички – вот что тебе попадется. Можно любит все, а все попробуешь – и помрешь от диабета. Так и здесь. Нет, главное, чтобы твоя мечта – стать и быть – осуществилась. А там – дальше – мечтать сыграть кого-то? Вы не поверите, да никогда в жизни я не только не мечтал, я во сне не видел! Никто мне даже подсказать не мог, что я сыграю царя Павла Первого, в спектакле "Римская комедия" в Театре Моссовета императора Домициана. Порфирий Петрович еще мог где-то мне подмигнуть из "Преступления и наказания", спектакль "Р.Р.Р.", а Федор Иоаннович в "Царстве отца и сына" – так это вообще какая-то глыбища, а не роль! Думать не думал. Наверное, Акакий Акакиевич какой-нибудь или Лев Гурыч Синичкин, или еще что-то – такое более мелкое, низменное, ушастое, беззубое, рябое, чудное, насмешливое. Но никак – знаете, как это? – сияние на голове! Везет, везет. Поэтому там, где мечтается, пусть… Уже хорошо, что мечтается, а не пьется и не скуривается, и не исчезает вместе с личностью. Главное – когда роли получаешь. И ты испытываешь радость от этого, и делаешь для себя открытие. Ну что вы? И этим открытием надо делиться со зрителем. Идите в театр! Константин Чуриков: Тут зрители прямо пишут сообщение за сообщением. Вас очень хвалят и любят, благодарят за грамотную эмоциональную речь, за силу воли. Оксана Галькевич: "В чем сила?" – спрашивают. Ну, вы понимаете. Константин Чуриков: Да. И кстати, просят как раз, чтобы вы рассказали о Балабанове, вообще как это все изменилось вашу жизнь. Что вы почувствовали, когда получили большой и огромный успех? Виктор Сухоруков: Еще неизвестно… Если вы вспомнили Алексея Балабанова, я вам за это благодарен. Он это заслужил. Его долго еще не забудут. И я всегда говорю: пока о человеке говорят после смерти, он бессмертен. Он живет, пока его помнят, а уж тем более говорят. Он умер, и его хоронили, допустим, в Петербурге. В это же время я был в Израиле на гастролях одновременно. И так бывает. Мы с ним встретились в 1990 году, я дебютировал в его картине. Не я, а он дебютировал с фильмом "Счастливые дни", и я сыграл у него главную роль. И после этого мы долго шли вместе в творчестве, в кинематографе. А потом неожиданно – знаете, как цунами, как землетрясение, тряхнуло! – и совсем другая жизнь пошла и у него, и у меня. Многое изменилось в его жизни, в моей. Я уехал в Москву, он остался в Петербурге. Это очень большой разговор, не для нашего хронометража. Но в данном случае он стоит, как я говорю, в ряду: мама, папа, Петр Фоменко, мой театральный крестный режиссер, и, конечно, Алексей Балабанов. Хотя до него были люди, которые делали мою судьбу, и будут после него. Ну, Алексей, конечно, это очень знаковая фигура. И однажды, в свое время, наверное, тоже это у него вызывало раздражение, когда меня крестили его "талисманом". Ну какой я, к черту, талисман? Он чрезвычайно талантливый, современный, чувствующий пульс жизни и цивилизации человек. А если говорить какие-то конкретные вещи… Я его любил. Я страдал от его характера и шел за ним безоглядно до тех пор, пока я был ему нужен. Но, даже оборвав… Вот судьба оборвала наши отношения, но даже те пять фильмов, которые мы с ним сделали… Ну, друзья мои, этого у многих нет, что есть у меня. И я этим горжусь. Оксана Галькевич: Это правда. Вам передает привет буквально вся страна: тут и Тверь, и Тольятти, и Курск, и все прочие-прочие-прочие города. Константин Чуриков: Заявки на гастроли. Оксана Галькевич: Да. Вы знаете, предлагают вам: "Виктор, давайте в президенты!" Страна уважает. Виктор Сухоруков: Нет, у нас хороший президент, и я не претендую. Но хочу этим городам и этим людям сказать. Спасибо вам! Будьте здоровы! Берегите себя! Мир вашему дому! И готовьтесь к Новому году! Константин Чуриков: Виктор Иванович, как так получилось? Я прочел, что вас приглашали и в Голливуд сниматься… Виктор Сухоруков: Это было так давно! Константин Чуриков: В Бондиане. А вы отказались. Виктор Сухоруков: "Умри, но не сейчас". Ну, отказался, потому что у меня были дела дома. Я об этом не желаю. Константин Чуриков: Серьезно? Виктор Сухоруков: Ну, вы помните этот фильм "Умри, но не сейчас"? Константин Чуриков: Я песню помню. Виктор Сухоруков: И все? Константин Чуриков: Фильм сам уж не помню. Виктор Сухоруков: Ну, где они там в каком-то ледяном дворце. Оксана Галькевич: Вот поэтому Виктор Иванович и отказался. Песню ты запомнил, а фильм… Виктор Сухоруков: А Павел Первый у меня на устах. Константин Чуриков: Это – да. Виктор Сухоруков: А это было все в одно время. Константин Чуриков: Ваша любимая роль? Виктор Сухоруков: Нет, у меня… Она любимая, она дорога, но у меня много названий, как я говорю, большой список, но шедевров, может быть, шесть-семь. И среди них, конечно, Павел Первый, "Про уродов и людей", "Комедия строгого режима", "Не хлебом единым", "Остров"… Ой, красота! Оксана Галькевич: Кстати, предложений у вас много, работы у вас много? Виктор Сухоруков: А я и сейчас снимаюсь. Оксана Галькевич: Да, и сейчас снимаетесь. Но у вас, видимо, тоже есть какой-то внутренний фильтр? За все же взяться невозможно, вам приходится выбирать: "Вот за это возьмусь, за это не возьмусь". Виктор Сухоруков: Я не буду скрывать, что сегодня мощный фильтр, очень серьезный у меня подход к выбору, особенно в кино. Я в растерянности. Там, где его хоронили, кинематограф, в 90-х годах, как-то мы жили намного интереснее. Сегодня вроде бы проблем поменьше, и тем не менее у меня сложнее отношения с кинематографом. Но у меня в театре ренессанс! Друзья, идите в театр! Я в театре на Бронной Тартюфа играю, в Вахтанговском играю в "Улыбнись нам, Господи". В театре Моссовета новый спектакль выпускаю шикарный, где будет французская музыка, где будет столкновение двух времен – молодости и старости. И где я буду, наверное, сам для себя неожиданно с прекрасной молодежной компанией. Я их по фамилии всех не называю. У нас коллектив – 20 человек взрослых, а все остальные – парни, девки, все молодые, красивые, здоровые, талантливые, сильные! Ой, красота будет. Кра-со-та! Константин Чуриков: Вдохновение где и в чем черпаете? Оксана Галькевич: Внутри, мне кажется. Оно у вас там живет и периодически расплескивается. Виктор Сухоруков: Хороший вопрос. Вдохновение? Вдохновение – это не вещь. Оно может быть, а может и не быть. Но главное – знать, что оно может возникнуть, и оно может исчезнуть. Думать о нем надо. Я думаю опять, что вдохновение – это продукт любви или влюбленности в то, что ты делаешь. И если будет тоска, кризис, депрессия, апатия, надо сказать: "Ну ты же это любишь!" Я так пить бросил в свое время. Я многое изменил в своей жизни именно благодаря суду над самим собой. Я сказал: "Ну ты же этого хотел, ты к этому стремился. Иди! Так возьми это и отдай людям! Тебя что, зря учили, воспитывали, кормили, поили? Ты же столько растерял, рассорил этих камней! Собери, построй храм любви, красоты, храм искусства, храм таланта. Построй!" И я его достраиваю, достраиваю. И там вдохновение. Оксана Галькевич: Вы сказали, что нужна дисциплина. А получается так… Смотрите, имидж, репутация из людей из вашей сферы такая – они от вдохновения до вдохновения, поэтому дисциплины от них особой не дождешься. А вы говорите, с одной стороны, "вот оно, вдохновение", а с другой стороны – дисциплина. Как это совместить? Виктор Сухоруков: Вдохновение – все-таки это рядом. Вы знаете, это как… Нехорошее физиологическое сравнение: это как пудра на лице. Можно ведь без пудры прожить, понимаете, было бы лицо. Потому что все равно труд… Во главе всего – труд! Только движение, только труд и дисциплина. А дальше уже будет или не будет – вставай и иди! А иначе так и присохнешь к этому месту, и будут у тебя появляться сплошные пролежни. Не стойте на месте, друзья, не стойте! Константин Чуриков: Анна из Братска интересуется вашим отношением к современным российским комедиям. Виктор Сухоруков: Да я их мало вижу. Константин Чуриков: Потому что не хотите смотреть или просто их очень мало? Виктор Сухоруков: Нет, не попадаются на глаза, а специально как-то мне никто и не советует. Я даже не знаю, что посмотреть. О каких комедиях идет речь, девушка из Братска? Константин Чуриков: Ну хорошо, давайте расширим… Оксана Галькевич: У нас звоночек. Константин Чуриков: Секундочку, звоночек, сейчас, буквально минутку. Расширим круг поиска. Есть российские современные комедии, есть американские комедии, есть французские комедии – вам какие ближе? Виктор Сухоруков: Там, где смешно. Потому что юмор-то у всех разный, но есть комедии, которые смешные. Комедия – это смех, прежде всего, а потом уже идея, политика или еще что-то такое. Комедия – это жанр из великих далеких веков, где надо смеяться, ну, минимум улыбаться. И будет это американская, японская, космическая комедия… Смейтесь, господа! Надо смеяться. А если не смешно – какая же это комедия? Это уже коммерция. Оксана Галькевич: Виктор Иванович, у нас звонок из города, с которым вы у меня, по крайней мере, четко ассоциируетесь – из Петербурга. Алла до нас дозвонилась. Алла, здравствуйте. Вы в прямом эфире, мы вас слушаем. Зритель: Здравствуйте. Виктор Иванович, привет от бывшей соседки по лестничной клетке. Во-первых, с днем рождения! Виктор Сухоруков: Спасибо! Константин Чуриков: С прошедшим. Зритель: Спасибо за ваши успехи, за ваш талант расцветший. В свое время, когда-то я вам предсказала блестящую актерскую будущность. Видите, как я угадала? А тогда вы еще не были ни заслуженным, ни тем более народным. Мы радуемся за вас искренне. Примите от нас поздравления. Вы такой радостный, с таким подъемом, что даете как-то веру, силы для дальнейшей жизни. Спасибо. Оксана Галькевич: Алла, с какой улицы-то звоните, откуда, из какой части Петербурга? Виктор Сухоруков: С Васильевского, наверное. Зритель: Центр, Лиговский проспект, дом 107. Виктор Сухоруков: А, с Лиговки! Да-да-да. Поверьте мне… Вы предугадали или вы угадали мою судьбу, но поверьте – дверь я ногой не открываю, стараюсь быть с людьми. Зритель: Нет, ну все здорово. Так что еще раз всего-всего вам хорошего! И помните своих соседей. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Виктор, пишут вам: "Вы поразительно эмоциональный и интересный, а многие артисты перегибают". Видимо, имеется в виду, что актеры часто переигрывают. Вот как эта грань? Виктор Сухоруков: Это зажим, это комплекс, это как раз тоже борьба с какими-то недостатками, с какой-то грустью. Когда немножко переигрывает человек сам себя… Может немножко поигрывать. И я поигрываю немножко, потому что я разговариваю с большим количеством людей и не хочу быть занудой. Вот дайте мне 30 секунд, и я вам покажу. Вы понимаете, я вот пришел на вашу передачу. Конечно, я могу сказать о чем угодно. Ну, давайте будем… Константин Чуриков: У нас много таких гостей, кстати. Виктор Сухоруков: Неинтересно это! Есть кому так себя вести. И поэтому Актер хочет быть Актерычем. Пусть немножечко он экзальтирован, немножко вертляв, немножко лжив, наигрывает – простите нам это! Мы же хотим не только нравиться, но и вызывать интерес, и оставаться в памяти людей или тех, кто смотрит на нас. Оксана Галькевич: Виктор Иванович, вы сказали, что с нынешним современным кинематографом отношения у вас сложноватые. Виктор Сухоруков: Ну да. Оксана Галькевич: Почему? Виктор Сухоруков: Ну, нет спроса. Оксана Галькевич: Материал не тот? Что? Виктор Сухоруков: А я вам сейчас расскажу одну историю. Оксана Галькевич: Давайте. Виктор Сухоруков: "Материал не тот". Он же не от меня зависит. Оксана Галькевич: Вот! И я спрашиваю. Виктор Сухоруков: Но там, в 90-х годах, когда действительно предсказывали или предчувствовали какой-то упадок в кинематографе, а я наоборот – снимаюсь, снимаюсь, снимаюсь! Может, еще и потому, что мне стали режиссеры попадаться на моем пути или я им понадобился. И дошло до того, что пошла молва: "Ой, опять Сухоруков! Ну что они в нем нашли? Урод уродом!" И я как-то расстраивался, когда мне это передавали. И кто из них был прав – кто говорил или кто передавал? Злили меня, волновали меня, заставляли переживать. А потом я говорю: "Нет, Сухоруков, если ты нужен, если ты интересен – значит, ты олицетворяешь время". Сегодня, может быть… Даже Феллини в свое время, великий Феллини сказал: "Мой зритель умер". Может быть, я ушел из той страны. Может быть, я состарился, перезрел. Может быть, от меня этот мир устал, я ему надоел, и они говорят: "У нас другие герои! У нас другие времена! У нас другие десерты! Не нужен нам сегодня Сухоруков!" ы посмотрите, сколько актеров – в мое время их были единицы, которые брились наголо. Вот открыл меня таким Балабанов, хотя я побрился первый раз у Мамина в "Бакенбардах". Фильм уникальный! А сейчас, даже у кого кудри, все бреются наголо. И сейчас какой канал ни включи – лысый, лысый, лысый, лысый! Конечно, я уже никому не нужен. Я заблудился среди лысых голов. Ну, это я шучу. Константин Чуриков: Если бы все так было… Виктор Сухоруков: Но в данном случае просто как-то… То, что предлагают, мне неинтересно. А куда я прошусь – меня не берут. И так бывает. Константин Чуриков: Кого считаете, помимо педагогов, которые вас учили, помимо режиссеров, с которыми вы работали, своими учителями? Может быть, среди тех людей, которых вы никогда не видели, из представителей вашей профессии актерской, но на кого вы ориентируетесь. Виктор Сухоруков: Ориентировки нет, потому что я уже не в том возрасте, чтобы на кого-то ориентироваться. Мне ошибок не наделать, понимаете. Опыт уже есть, прожита жизнь богатая и насыщенная, опытом наученный. Главное – не выглядеть идиотом. Это очень большая работа. А что касается учителей – они есть. Называть пофамильно… Да даже погода бывает учителем, даже температура может быть педагогом. Коллективы, места действия. Даже рынок может быть учителем, куда я хожу покупать овощи. Называть по фамилиям – ведь времени не хватит. Чем старше ты становишься, тем учителей все больше и больше, и больше… Может быть, они все меньше и меньше в твоей жизни занимают места, но… Век живи – век учись. А где мы учимся – там и учитель. Может быть, такой витиеватый ответ, но по-другому… Константин Чуриков: Понятно. Оксана Галькевич: Виктор Иванович, вы знаете, нам в ухо говорят, что время истекло… Виктор Сухоруков: О! Оксана Галькевич: Пора прощаться, а прощаться-то с вами не хочется! Но спасибо вам большое за то, что вы к нам пришли. У нас в гостях сегодня, друзья, в студии "ОТРажения" был Виктор Сухоруков, народный артист России. Это наша рубрика "Антракт". Споете? Виктор Сухоруков: Спасибо вам, друзья.  Константин Чуриков: Спасибо и вам.