Виктор Сухоруков: В театре пусть будет любой режиссер, лишь бы не дурак. А коллектив – разный, лишь бы не злой
https://otr-online.ru/programmy/segodnya-v-rossii/rubrika-antrakt-geroi-23772.html Оксана Галькевич: И еще одна наша
рубрика – "Антракт".
Константин
Чуриков: Объявляем антракт! Но не в том смысле, что перерыв.
Оксана Галькевич: Занавес не будем
опускать, а наоборот – его приподнимем.
Константин
Чуриков: "Антракт" означает – все внимание на сцену! А на сцене у нас
сегодня (импровизированной, можно сказать) Виктор Сухоруков, народный артист
России. Виктор Иванович, здравствуйте.
Оксана Галькевич: Здравствуйте.
Виктор Сухоруков: Здравствуйте,
друзья! Здравствуйте, дорогие телезрители канала ОТР! Па-па-ра па-ра-рай-ра-рай!
Ля-ля-ля ля-ля-ля! (Напевает мелодию.)
Константин
Чуриков: Вот видите…
Виктор Сухоруков: Подожди! (Напевает мелодию.) А знаете, почему я
запел? Потому что перед вами был у вас гость, который много говорил умных вещей…
(Напевает мелодию.) Давайте маленько
попоем! Простите.
Константин
Чуриков: Так вот, как раз мне уже не нужна преамбула к следующему вопросу…
Виктор Сухоруков: Лазаря запел
Сухоруков! Лазаря запел! Простите.
Константин
Чуриков: Преамбула уже не нужна к следующему вопросу. А вопрос мой очень
простой: откуда столько энергии?
Виктор Сухоруков: Как? Живой
человек, живу, интересно живу, жизнь люблю, хочу жить, поэтому и энергия.
Энергия – ведь это жизнь. Вот и все, и весь ответ. А специальных каких-то
батареек, транквилизаторов или каких-то лекарств я не употребляю. Я просто
такой.
Константин
Чуриков: Ну как же? Нам очень часто ваши коллеги рассказывают о том, как они
выкладываются во время спектаклей…
Виктор Сухоруков: И я выкладываюсь.
Константин
Чуриков: Все отдают туда – и ничего себе не остается потом.
Виктор Сухоруков: Как это? Как это?!
Это что-то вы о каком-то дырявом мешке говорите. Не-не-не! И отдать есть чего,
и себе остается. Да еще и накапливаем, и подворовываем, и покупаем, и собираем
с помойки души сердец. Я сейчас на выпуске спектакля. Это не реклама. Это моя
жизнь, это моя сегодня дорога в Академическом театре Моссовета. Может, это одна
из главных причин моего прихода к вам. Я бы и раньше с удовольствием пришел, но
был занят. А сейчас выпускаю спектакль Марины Ризнич, который называется
"Встречайте, мы уходим". Видите, как парадоксально?
Константин
Чуриков: Разнонаправленно так.
Виктор Сухоруков: Это как
"вверх по лестнице бегущий вниз". Играю одну из главных ролей. И у
меня в партнерах заслуженный артист России Андрей Шарков из Большого
драматического театра из Петербурга.
Оксана Галькевич: БДТ.
Виктор Сухоруков: Вот так мы
объединили. И вообще этот проект мы затеяли в свое время…Знаете, "Красную
стрелу" пустить, Москва – Петербург: Театр Моссовета и Большой
драматический театр. Но этот проект лопнул, не сложилось. И как-то эту историю
решили мне подарить на юбилей, который у меня был. И вот выпускаем спектакль, в
конце декабря будет премьера. Так что с удовольствием хочу об этом объявить,
потому что очень трепетно и волнительно к этому отношусь, хотя прожил большую
жизнь. И все равно, друзья, в театре так интересно существовать! Идите в театр!
Я не желаю вам умереть в нем, но оставьте денежки и получите удовольствие.
Константин
Чуриков: Оставьте денежки не только в буфете.
Оксана Галькевич: Да. Виктор
Иванович, вы знаете, у нас программа-то интерактивная такая, вы сейчас не
только на наши вопросы будете отвечать.
Виктор Сухоруков: На любые!
Оксана Галькевич: Нам уже начали
писать телезрители.
Виктор Сухоруков: Давайте!
Оксана Галькевич: И, друзья, вы
можете нам не только написать, а вы можете позвонить и пообщаться напрямую с
народным артистом России, с Виктором Сухоруковым. Звоните, пожалуйста.
Виктор Сухоруков: "Позвони
мне, позвони. Позвони мне, ради бога! Через время протяни…"
Оксана Галькевич: Виктор Иванович,
вы сказали, что вы любите жить, вам нравится жизнь. Вы чувствуете эту
взаимность?
Виктор Сухоруков: Конечно. Перед
вами очень счастливый человек – с трудной судьбой, с тяжелыми какими-то путями,
не наследственностью, слава богу, но я очень интересно живу. Очень интересно,
поверьте мне. Как смотришь на этот мир – так мир в тебе и отражается.
Оксана Галькевич: Вы знаете, я
взглянула…
Константин
Чуриков: Я вот прочитал…
Оксана Галькевич: Костя, подожди. Я
посмотрела сегодня вашу биографию – там значится в том числе и работа на
ткацкой фабрике. Я вот смотрю на ваш темперамент и представляю себе эту
монотонную работу на ткацкой фабрике…
Виктор Сухоруков: Ну, это вы
показываете женскую работу.
Оксана Галькевич: А мужская какая?
А вы что делали?
Виктор Сухоруков: А я бегал. Это
девушки так работали, а мы вот так бегали по всему городу.
Оксана Галькевич: Что делали-то?
Виктор Сухоруков: Как? Я работал
курьером, архивариусом, переплетчиком. А потом ушел в армию.
Оксана Галькевич: Хорошо.
Константин
Чуриков: Вот тоже, кстати, штудировал вашу биографию. Вот такая фраза,
вырванная из контекста: "Из-за не самой артистичной внешности на учебу в
Школу-студию МХАТ Сухорукова не приняли". У меня сразу вопрос возник как у
зрителя: а что такое "артистическая внешность"? Я вот не понимаю.
Виктор Сухоруков: Ну, это вы уже у
него и спросите, хотя вам вряд ли это удастся. Но тот человек, который об этом
мне говорил, он еще жестче мне сказал. Профессор! "Вы никогда не будете
актером!" – "Поймите, но мне нужен театр". – "Допустим. А
вы задавали себе вопрос: вы-то театру нужны?" – презрительно, высокомерно
сказал мне якобы учитель. Он был великолепным педагогом, но в этот раз он,
видимо, не сделал вывод по отношению моей кандидатуры, а как бы наказал меня за
мою дерзость.
Константин
Чуриков: Виктор Иванович, но…
Оксана Галькевич: А дерзость,
простите, была в чем? В том, что вы пришли?
Виктор Сухоруков: Потому что это
был первый тур, а мне сказали: "Все свободны". А я говорю: "Как
свободен? А совет? А какая-то помощь, консультация? Как это так?" Я думал,
меня погладят по головке и скажут: "Витя, вы вот это не читайте, а
почитайте вот это, обратите внимание на то". А мне говорят: "Иди
отсюда!" И так бывает.
Константин
Чуриков: Слушайте, педагоги, учителя, те же режиссеры в театрах – они все
разные люди по своему подходу: кто-то действительно любит рявкнуть, чтобы все
по струнке выстроились, а кто-то любит какой-то "пряник" дать.
Виктор Сухоруков: А что значит –
любит? Я не понимаю. Какая любовь?
Константин
Чуриков: Использует, знаете, такой прием: "Вот мы семья, мы все
вместе".
Виктор Сухоруков: Это где?
Константин Чуриков: Я сейчас пока
гипотетически обрисовываю. Почему разные такие подходы? Какой вам ближе? И
какой педагогичнее, правильнее в театре, например?
Виктор Сухоруков: Дисциплина – вот
и все. Любой пусть будет режиссер, лишь бы не дурак. Коллектив пусть будет
разным, лишь бы не злым. И конечно, только дисциплина. Талант тоже требует
дисциплинированности. Какой бы человек ни был способен, но если он опаздывает
на репетицию, он раздражает своих партнеров, своих коллег. Я за дисциплину, а
все остальное найдется.
Потом новые открытия для себя сделал с годами. Да, талантливы все.
Работать не все умеют. Надо уметь трудиться, и тем более когда есть над чем,
есть с чем трудиться, вокруг чего собирать себя и физически, и морально, и
душевно. Я имею в виду – вокруг таланта. Здесь важна дисциплина и
самодисциплина.
Константин
Чуриков: Так вот, тогда другой вопрос как бы вытекает…
Виктор Сухоруков: Любой.
Константин
Чуриков: А что важнее – талант или воля? Есть действительно одареннейший
какой-нибудь парень, актер молодой, но вот не может он вовремя приехать, у него
там какие-то еще дела.
Виктор Сухоруков: Талант его
останется у порога. Воля. Если выбирать, отвечать на ваш вопрос, то воля,
потому что именно воля – она, как мотор у машины. И если говорить о таланте и
воле, то талант – это машина, но она не поедет без мотора. Воля для таланта –
мотор.
Оксана Галькевич: Скажите, нужно же
еще быть уверенным, что ты, я не знаю, какую-то актерскую удачу получишь,
встретишь в своей жизни. Никогда не было…
Виктор Сухоруков: Удачу не
спланируешь, простите.
Оксана Галькевич: Вот в том-то и
дело, что не спланируешь.
Виктор Сухоруков: А вы что, за
удачей? А я за увлеченностью иду, за страстью.
Оксана Галькевич: А вы идете-идете,
все со страстью, со страстью, а что-то все равно не получаете…
Виктор Сухоруков: Неправда! Так не
бывает.
Оксана Галькевич: Не бывает?
Виктор Сухоруков: Нет-нет!
Обязательно получишь удовлетворение, насладишься где-то когда-то на каком-нибудь
полустанке обязательно. Ты остановишься и скажешь: "Фух! Как здорово! Ой,
как хорошо!" Может быть, вокруг этой вашей остановки соберется пусть не
тысяча человек, не десять тысяч, не стадион, а двадцать, как в подземном
переходе, но вы испытываете катарсис от тех своих желаний, фантазий и
собственного творчества обязательно! Пустоты не бывает, у таланта или у
творчества не бывает пустоты.
Оксана Галькевич: А вот скажите… Мы
часто такую фразу в отношении ваших коллег слышим, что мечтают сыграть ту или
иную роль, мечтают о роли Гамлета. У вас такое тоже есть? Вы мечтаете о
какой-то определенной роли? И все ли ваши мечты вообще благодарно вам идут
навстречу в вашей жизни?
Виктор Сухоруков: Нет-нет-нет. У
меня была мечта очень практическая. А если говорить о ролях… Стать, быть. А
роли – это уже, извините, как на кондитерской фабрике. Вот есть кондитерская
фабрика, а есть карамельки, есть мармелад, есть конфетки, есть вафельки,
печеньице, прянички – вот что тебе попадется. Можно любит все, а все попробуешь
– и помрешь от диабета. Так и здесь.
Нет, главное, чтобы твоя мечта – стать и быть – осуществилась. А там –
дальше – мечтать сыграть кого-то? Вы не поверите, да никогда в жизни я не
только не мечтал, я во сне не видел! Никто мне даже подсказать не мог, что я
сыграю царя Павла Первого, в спектакле "Римская комедия" в Театре
Моссовета императора Домициана. Порфирий Петрович еще мог где-то мне подмигнуть
из "Преступления и наказания", спектакль "Р.Р.Р.", а Федор
Иоаннович в "Царстве отца и сына" – так это вообще какая-то глыбища,
а не роль! Думать не думал. Наверное, Акакий Акакиевич какой-нибудь или Лев
Гурыч Синичкин, или еще что-то – такое более мелкое, низменное, ушастое,
беззубое, рябое, чудное, насмешливое. Но никак – знаете, как это? – сияние на голове!
Везет, везет. Поэтому там, где мечтается, пусть… Уже хорошо, что
мечтается, а не пьется и не скуривается, и не исчезает вместе с личностью.
Главное – когда роли получаешь. И ты испытываешь радость от этого, и делаешь
для себя открытие. Ну что вы? И этим открытием надо делиться со зрителем. Идите
в театр!
Константин
Чуриков: Тут зрители прямо пишут сообщение за сообщением. Вас очень хвалят и
любят, благодарят за грамотную эмоциональную речь, за силу воли.
Оксана Галькевич: "В чем
сила?" – спрашивают. Ну, вы понимаете.
Константин
Чуриков: Да. И кстати, просят как раз, чтобы вы рассказали о Балабанове, вообще
как это все изменилось вашу жизнь. Что вы почувствовали, когда получили большой
и огромный успех?
Виктор Сухоруков: Еще неизвестно…
Если вы вспомнили Алексея Балабанова, я вам за это благодарен. Он это заслужил.
Его долго еще не забудут. И я всегда говорю: пока о человеке говорят после
смерти, он бессмертен. Он живет, пока его помнят, а уж тем более говорят. Он
умер, и его хоронили, допустим, в Петербурге. В это же время я был в Израиле на
гастролях одновременно. И так бывает.
Мы с ним встретились в 1990 году, я дебютировал в его картине. Не
я, а он дебютировал с фильмом "Счастливые дни", и я сыграл у него
главную роль. И после этого мы долго шли вместе в творчестве, в кинематографе.
А потом неожиданно – знаете, как цунами, как землетрясение, тряхнуло! – и
совсем другая жизнь пошла и у него, и у меня. Многое изменилось в его жизни, в
моей. Я уехал в Москву, он остался в Петербурге. Это очень большой разговор, не
для нашего хронометража.
Но в данном случае он стоит, как я говорю, в ряду: мама, папа, Петр
Фоменко, мой театральный крестный режиссер, и, конечно, Алексей Балабанов. Хотя
до него были люди, которые делали мою судьбу, и будут после него. Ну, Алексей,
конечно, это очень знаковая фигура. И однажды, в свое время, наверное, тоже это
у него вызывало раздражение, когда меня крестили его "талисманом". Ну
какой я, к черту, талисман? Он чрезвычайно талантливый, современный, чувствующий
пульс жизни и цивилизации человек.
А если говорить какие-то конкретные вещи… Я его любил. Я страдал от его
характера и шел за ним безоглядно до тех пор, пока я был ему нужен. Но, даже
оборвав… Вот судьба оборвала наши отношения, но даже те пять фильмов, которые
мы с ним сделали… Ну, друзья мои, этого у многих нет, что есть у меня. И я этим
горжусь.
Оксана Галькевич: Это правда. Вам
передает привет буквально вся страна: тут и Тверь, и Тольятти, и Курск, и все
прочие-прочие-прочие города.
Константин
Чуриков: Заявки на гастроли.
Оксана Галькевич: Да. Вы знаете,
предлагают вам: "Виктор, давайте в президенты!" Страна уважает.
Виктор Сухоруков: Нет, у нас
хороший президент, и я не претендую. Но хочу этим городам и этим людям сказать.
Спасибо вам! Будьте здоровы! Берегите себя! Мир вашему дому! И готовьтесь к
Новому году!
Константин
Чуриков: Виктор Иванович, как так получилось? Я прочел, что вас приглашали и в
Голливуд сниматься…
Виктор Сухоруков: Это было так
давно!
Константин
Чуриков: В Бондиане. А вы отказались.
Виктор Сухоруков: "Умри, но не
сейчас". Ну, отказался, потому что у меня были дела дома. Я об этом не
желаю.
Константин
Чуриков: Серьезно?
Виктор Сухоруков: Ну, вы помните
этот фильм "Умри, но не сейчас"?
Константин
Чуриков: Я песню помню.
Виктор Сухоруков: И все?
Константин
Чуриков: Фильм сам уж не помню.
Виктор Сухоруков: Ну, где они там в
каком-то ледяном дворце.
Оксана Галькевич: Вот поэтому
Виктор Иванович и отказался. Песню ты запомнил, а фильм…
Виктор Сухоруков: А Павел Первый у
меня на устах.
Константин Чуриков: Это – да.
Виктор Сухоруков: А это было все в
одно время.
Константин
Чуриков: Ваша любимая роль?
Виктор Сухоруков: Нет, у меня… Она
любимая, она дорога, но у меня много названий, как я говорю, большой список, но
шедевров, может быть, шесть-семь. И среди них, конечно, Павел Первый, "Про
уродов и людей", "Комедия строгого режима", "Не хлебом
единым", "Остров"… Ой, красота!
Оксана Галькевич: Кстати,
предложений у вас много, работы у вас много?
Виктор Сухоруков: А я и сейчас
снимаюсь.
Оксана Галькевич: Да, и сейчас
снимаетесь. Но у вас, видимо, тоже есть какой-то внутренний фильтр? За все же
взяться невозможно, вам приходится выбирать: "Вот за это возьмусь, за это
не возьмусь".
Виктор Сухоруков: Я не буду
скрывать, что сегодня мощный фильтр, очень серьезный у меня подход к выбору,
особенно в кино. Я в растерянности. Там, где его хоронили, кинематограф, в 90-х
годах, как-то мы жили намного интереснее. Сегодня вроде бы проблем поменьше, и
тем не менее у меня сложнее отношения с кинематографом.
Но у меня в театре ренессанс! Друзья, идите в театр! Я в театре на
Бронной Тартюфа играю, в Вахтанговском играю в "Улыбнись нам,
Господи". В театре Моссовета новый спектакль выпускаю шикарный, где будет французская
музыка, где будет столкновение двух времен – молодости и старости. И где я
буду, наверное, сам для себя неожиданно с прекрасной молодежной компанией. Я их
по фамилии всех не называю. У нас коллектив – 20 человек взрослых, а все
остальные – парни, девки, все молодые, красивые, здоровые, талантливые,
сильные! Ой, красота будет. Кра-со-та!
Константин
Чуриков: Вдохновение где и в чем черпаете?
Оксана Галькевич: Внутри, мне
кажется. Оно у вас там живет и периодически расплескивается.
Виктор Сухоруков: Хороший вопрос.
Вдохновение? Вдохновение – это не вещь. Оно может быть, а может и не быть. Но
главное – знать, что оно может возникнуть, и оно может исчезнуть. Думать о нем
надо. Я думаю опять, что вдохновение – это продукт любви или влюбленности в то,
что ты делаешь. И если будет тоска, кризис, депрессия, апатия, надо сказать:
"Ну ты же это любишь!" Я так пить бросил в свое время.
Я многое изменил в своей жизни именно благодаря суду над самим собой. Я
сказал: "Ну ты же этого хотел, ты к этому стремился. Иди! Так возьми это и
отдай людям! Тебя что, зря учили, воспитывали, кормили, поили? Ты же столько
растерял, рассорил этих камней! Собери, построй храм любви, красоты, храм
искусства, храм таланта. Построй!" И я его достраиваю, достраиваю. И там
вдохновение.
Оксана Галькевич: Вы сказали, что нужна
дисциплина. А получается так… Смотрите, имидж, репутация из людей из вашей
сферы такая – они от вдохновения до вдохновения, поэтому дисциплины от них
особой не дождешься. А вы говорите, с одной стороны, "вот оно,
вдохновение", а с другой стороны – дисциплина. Как это совместить?
Виктор Сухоруков: Вдохновение – все-таки
это рядом. Вы знаете, это как… Нехорошее физиологическое сравнение: это как
пудра на лице. Можно ведь без пудры прожить, понимаете, было бы лицо. Потому
что все равно труд… Во главе всего – труд! Только движение, только труд и
дисциплина. А дальше уже будет или не будет – вставай и иди! А иначе так и
присохнешь к этому месту, и будут у тебя появляться сплошные пролежни. Не
стойте на месте, друзья, не стойте!
Константин
Чуриков: Анна из Братска интересуется вашим отношением к современным российским
комедиям.
Виктор Сухоруков: Да я их мало
вижу.
Константин
Чуриков: Потому что не хотите смотреть или просто их очень мало?
Виктор Сухоруков: Нет, не
попадаются на глаза, а специально как-то мне никто и не советует. Я даже не
знаю, что посмотреть. О каких комедиях идет речь, девушка из Братска?
Константин
Чуриков: Ну хорошо, давайте расширим…
Оксана Галькевич: У нас звоночек.
Константин Чуриков: Секундочку,
звоночек, сейчас, буквально минутку. Расширим круг поиска. Есть российские
современные комедии, есть американские комедии, есть французские комедии – вам
какие ближе?
Виктор Сухоруков: Там, где смешно.
Потому что юмор-то у всех разный, но есть комедии, которые смешные. Комедия –
это смех, прежде всего, а потом уже идея, политика или еще что-то такое.
Комедия – это жанр из великих далеких веков, где надо смеяться, ну, минимум
улыбаться. И будет это американская, японская, космическая комедия… Смейтесь,
господа! Надо смеяться. А если не смешно – какая же это комедия? Это уже
коммерция.
Оксана Галькевич: Виктор Иванович,
у нас звонок из города, с которым вы у меня, по крайней мере, четко
ассоциируетесь – из Петербурга. Алла до нас дозвонилась. Алла, здравствуйте. Вы
в прямом эфире, мы вас слушаем.
Зритель: Здравствуйте.
Виктор Иванович, привет от бывшей соседки по лестничной клетке. Во-первых, с
днем рождения!
Виктор Сухоруков: Спасибо!
Константин
Чуриков: С прошедшим.
Зритель: Спасибо за ваши
успехи, за ваш талант расцветший. В свое время, когда-то я вам предсказала
блестящую актерскую будущность. Видите, как я угадала? А тогда вы еще не были
ни заслуженным, ни тем более народным. Мы радуемся за вас искренне. Примите от
нас поздравления. Вы такой радостный, с таким подъемом, что даете как-то веру,
силы для дальнейшей жизни. Спасибо.
Оксана Галькевич: Алла, с какой
улицы-то звоните, откуда, из какой части Петербурга?
Виктор Сухоруков: С Васильевского,
наверное.
Зритель: Центр, Лиговский
проспект, дом 107.
Виктор Сухоруков: А, с Лиговки!
Да-да-да. Поверьте мне… Вы предугадали или вы угадали мою судьбу, но поверьте –
дверь я ногой не открываю, стараюсь быть с людьми.
Зритель: Нет, ну все
здорово. Так что еще раз всего-всего вам хорошего! И помните своих соседей.
Оксана Галькевич: Спасибо.
Константин
Чуриков: Виктор, пишут вам: "Вы поразительно эмоциональный и интересный, а
многие артисты перегибают". Видимо, имеется в виду, что актеры часто
переигрывают. Вот как эта грань?
Виктор Сухоруков: Это зажим, это
комплекс, это как раз тоже борьба с какими-то недостатками, с какой-то грустью.
Когда немножко переигрывает человек сам себя… Может немножко поигрывать. И я
поигрываю немножко, потому что я разговариваю с большим количеством людей и не
хочу быть занудой. Вот дайте мне 30 секунд, и я вам покажу.
Вы понимаете, я вот пришел на вашу передачу. Конечно, я могу сказать о
чем угодно. Ну, давайте будем…
Константин
Чуриков: У нас много таких гостей, кстати.
Виктор Сухоруков: Неинтересно это!
Есть кому так себя вести. И поэтому Актер хочет быть Актерычем. Пусть
немножечко он экзальтирован, немножко вертляв, немножко лжив, наигрывает –
простите нам это! Мы же хотим не только нравиться, но и вызывать интерес, и
оставаться в памяти людей или тех, кто смотрит на нас.
Оксана Галькевич: Виктор Иванович,
вы сказали, что с нынешним современным кинематографом отношения у вас
сложноватые.
Виктор Сухоруков: Ну да.
Оксана Галькевич: Почему?
Виктор Сухоруков: Ну, нет спроса.
Оксана Галькевич: Материал не тот?
Что?
Виктор Сухоруков: А я вам сейчас
расскажу одну историю.
Оксана Галькевич: Давайте.
Виктор Сухоруков: "Материал не
тот". Он же не от меня зависит.
Оксана Галькевич: Вот! И я
спрашиваю.
Виктор Сухоруков: Но там, в 90-х
годах, когда действительно предсказывали или предчувствовали какой-то упадок в
кинематографе, а я наоборот – снимаюсь, снимаюсь, снимаюсь! Может, еще и
потому, что мне стали режиссеры попадаться на моем пути или я им понадобился. И
дошло до того, что пошла молва: "Ой, опять Сухоруков! Ну что они в нем
нашли? Урод уродом!" И я как-то расстраивался, когда мне это передавали. И
кто из них был прав – кто говорил или кто передавал? Злили меня, волновали
меня, заставляли переживать. А потом я говорю: "Нет, Сухоруков, если ты
нужен, если ты интересен – значит, ты олицетворяешь время".
Сегодня, может быть… Даже Феллини в свое время, великий Феллини сказал:
"Мой зритель умер". Может быть, я ушел из той страны. Может быть, я
состарился, перезрел. Может быть, от меня этот мир устал, я ему надоел, и они
говорят: "У нас другие герои! У нас другие времена! У нас другие десерты!
Не нужен нам сегодня Сухоруков!"
ы посмотрите, сколько актеров – в мое время их были единицы, которые
брились наголо. Вот открыл меня таким Балабанов, хотя я побрился первый раз у
Мамина в "Бакенбардах". Фильм уникальный! А сейчас, даже у кого
кудри, все бреются наголо. И сейчас какой канал ни включи – лысый, лысый,
лысый, лысый! Конечно, я уже никому не нужен. Я заблудился среди лысых голов.
Ну, это я шучу.
Константин
Чуриков: Если бы все так было…
Виктор Сухоруков: Но в данном
случае просто как-то… То, что предлагают, мне неинтересно. А куда я прошусь –
меня не берут. И так бывает.
Константин
Чуриков: Кого считаете, помимо педагогов, которые вас учили, помимо режиссеров,
с которыми вы работали, своими учителями? Может быть, среди тех людей, которых
вы никогда не видели, из представителей вашей профессии актерской, но на кого
вы ориентируетесь.
Виктор Сухоруков: Ориентировки нет,
потому что я уже не в том возрасте, чтобы на кого-то ориентироваться. Мне
ошибок не наделать, понимаете. Опыт уже есть, прожита жизнь богатая и
насыщенная, опытом наученный. Главное – не выглядеть идиотом. Это очень большая
работа.
А что касается учителей – они есть. Называть пофамильно… Да даже погода
бывает учителем, даже температура может быть педагогом. Коллективы, места
действия. Даже рынок может быть учителем, куда я хожу покупать овощи. Называть
по фамилиям – ведь времени не хватит. Чем старше ты становишься, тем учителей
все больше и больше, и больше… Может быть, они все меньше и меньше в твоей
жизни занимают места, но… Век живи – век учись. А где мы учимся – там и
учитель. Может быть, такой витиеватый ответ, но по-другому…
Константин
Чуриков: Понятно.
Оксана Галькевич: Виктор Иванович,
вы знаете, нам в ухо говорят, что время истекло…
Виктор Сухоруков: О!
Оксана Галькевич: Пора прощаться, а
прощаться-то с вами не хочется! Но спасибо вам большое за то, что вы к нам
пришли. У нас в гостях сегодня, друзья, в студии "ОТРажения" был
Виктор Сухоруков, народный артист России. Это наша рубрика "Антракт".
Споете?
Виктор Сухоруков: Спасибо вам,
друзья.
Константин
Чуриков: Спасибо и вам.