Анастасия Сорокина: «Урок экстремизма». В Саратове сотрудники ФСБ задержали двух подростков, которые собирались напасть на школу с охотничьим обрезом и «коктейлями Молотова». На допросе они признались, что планировали свое преступление из мести и хотели отомстить такой достаточно большой группе людей в количестве 40 человек. Александр Денисов: Да, хотели убить 40 человек, как они заявили. Одному из задержанных 14 лет (сейчас мы увидим, как они выглядят), другому – 15. Вот они как раз на том месте, где их и поймали. Заброшенное бомбоубежище – в тайнике там обнаружили обрез охотничьего ружья, ребята там его хранили. При нападении они также собирались использовать самодельные зажигательные смеси – «коктейли Молотова». Массовое убийство было запланировано на май, как они признались. Уже возбуждено уголовное дело. Решается вопрос об избрании меры пресечения. По данным ФСБ, всего за последние два года было предотвращено 50 вооруженных нападений на общеобразовательные учреждения и выявлено около 150 молодежных экстремистских интернет-сообществ. Анастасия Сорокина: О предотвращенных преступлениях экстремистского характера сегодня зашла речь и на расширенной коллегии МВД. Владимир Колокольцев, министр внутренних дел РФ: «В минувшем году значительные силы и средства органов внутренних дел задействовались в период проведения крупных общественно-политических, спортивных и иных массовых мероприятий. Основные усилия были сосредоточены на предупреждении попыток совершения противоправных деяний экстремистской направленности и террористического характера, а также массовых нарушений общественного порядка. Четкая организация межведомственного взаимодействия позволила не допустить серьезных инцидентов». Александр Денисов: Еще раз о статистике. По данным Центра общественных связей ФСБ, с 2018 года всего было выявлено 150 молодежных экстремистских интернет-сообществ, предотвращено более 50 вооруженных нападений на общеобразовательные учреждения. На эту тему мы говорим вместе с вами. Подключайтесь, звоните, пишите. Ну а в студии у нас – Сергей Силивончик, эксперт по безопасности. Сергей, добрый вечер. Анастасия Сорокина: Добрый вечер. Сергей Силивончик: Добрый вечер. Александр Денисов: Как вы сказали: «По хорошим поводам мы не встречаемся с вами». Сергей Силивончик: К сожалению. Александр Денисов: Но в данном случае повод все-таки хороший – предотвращено. Вот эти цифры – 150 экстремистских интернет-сообществ, 50 попыток совершить преступления именно в общеобразовательных учреждениях – это, по-моему, колоссальные цифры! Что происходит с молодежью? Сергей Силивончик: Что происходит с молодежью? Однозначно можно сказать, что конфликты есть. И нужно принять тот факт, что предотвратить конфликты на 100% невозможно, потому что они были, есть и будут между людьми. Александр Денисов: Вы объясняете это все личностными конфликтами, именно их интерес к экстремизму? Анастасия Сорокина: В Саратове шла речь о том, что они хотят отомстить. Сергей Силивончик: Они хотят кому-то отомстить. Значит, был конфликт, конфликт вызрел. И это вылилось в то, что люди хотят кому-то отомстить. И форму мести они выбрали вот такую. То есть сами по себе конфликты – это проблема не новая. Даже если вернуться к советскому кинематографу, тот же фильм «Чучело» снят по мотивам конфликта. Другой вопрос в том, что форма выражения агрессии, форма протеста и борьбы против человека очень сильно поменялись. У них появились новые герои, которым они подражают, – тот же «керченский стрелок», «колумбайнеры». По этому поводу и образуются группы этих молодых людей в интернете с деструктивным контентом. Даже если посмотреть на этих молодых людей, то один из них находится… точнее, надеты перчатки с обрезанными пальцами. Это один из признаков принадлежности к этим группам. У них есть своя атрибутика. У них есть даже свои сувениры. То есть они пытаются подражать людям, которые уже прошли этот путь, уже совершили преступления в образовательных организациях. И поэтому, безусловно, вот эти группы, сообщества подражателей очень опасны. И проблема в том, что они не видят для себя другого решения этого конфликта, кроме как пойти на совершение преступления. Они выбирают именно такой путь. Александр Денисов: А кто зачинщик? Кто разжигает именно эти группы? Кто организует? Эта же вся работа каким-то образом курируется. Сергей Силивончик: Я с вами соглашусь, что, возможно, есть группы, которые каким-то образом курируются людьми, которые преследуют цель в виде дестабилизации ситуации, какого-то накала общественного мнения. Но тем не менее я уверен в том, что есть и молодые люди, которые из каких-то соображений (возможно, собственная популяризация, какой-то хайп) также организуют эти группы – возможно, даже не с целью совершения преступлений, но тем не менее этот контент может других молодых людей подтолкнуть на совершение непосредственно преступлений. Анастасия Сорокина: Давайте тогда с другой стороны посмотрим. Сегодня действительно приятная новость, что предотвратили. Но как это делается? Через что? Вы нам успели за несколько минут до эфира сказать, что есть признаки, на которые уже стали сейчас в школах обращать внимание, даже те охранники, которые там сидят. Сергей Силивончик: Да, совершенно верно. Мы говорим на сегодняшний день об охранной профилактике. Вот почему, например, больше таких происшествий происходит в регионах, чем в Москве? Потому что охрана московских образовательных организаций осуществляется по гораздо более высоким стандартам. В Москве стоят подготовленные охранники, которые получили дополнительные знания, дополнительные навыки. И когда мы работаем с работниками охраны в процессе их подготовки, они получают основы профайлинга, знания основ профайлинг – то есть как в потоке учащихся выделить одного человека, который может иметь намерения совершить противоправные деяния в школе. Были проанализированы преступления в различных странах, которые произошли в образовательных организациях, были определены общие черты. И все эти признаки ложатся в основу программы подготовки работников охраны. И они обращают внимание не только на то, как себя ведет молодой человек, потому что у этих групп ведь есть своя атрибутика; они обращают внимание на то, как он одет, какие брелоки на нем. Например, есть такие признаки, как перчатки с обрезанными пальцами (о них уже говорили), ботинки, берцы, длинные кожаные плащи, под которыми можно спрятать оружие. Александр Денисов: Нашивки, например, да? Сергей Силивончик: Совершенно верно. Это может быть все что угодно. Балахоны. То есть все то, что показывает их принадлежность к этой субкультуре, к этой группе с деструктивным контентом. Анастасия Сорокина: С одной стороны, это атрибуты. А ведь самые главные процессы происходят, видимо, все-таки в виртуальном мире. И каким-то образом вычисляют переписки, группы, контакты. Вот через это? Сергей Силивончик: Ну, это уже работа специальных структур, которые занимаются непосредственно работой в интернете, работой с социальными сетями, работой непосредственно с контентом. Мы работаем непосредственно с работниками охраны, для того чтобы они на своем рабочем месте могли этого человека выявить. Ведь если не говорят о том, что в Москве что-то не обнаружили, что-то не предотвратили – это ведь не значит, что этого не происходит. Я вам скажу, к примеру, что в Москве случаи предотвращения проносов колючих и режущих предметов, иных запрещенных предметов и веществ исчисляются десятками. Например… Александр Денисов: За какой период? Сергей Силивончик: За год. Это десятки предотвращенных случаев. Анастасия Сорокина: Это в учебных заведениях? Сергей Силивончик: Это в московских школах. Это и ножи, и газовые баллончики, и пневматическое оружие, боеприпасы, какие-то пиротехнические изделия. Мы ведь не знаем, с каким намерением их школьник нес в эту организацию. Александр Денисов: Ну, вряд ли с хорошим, конечно. Сергей Силивончик: Обязательно с «хорошим», да. Но тем не менее остальные ученики, когда они видят охранника, который понимает свою работу, он ее делает ответственно, и они видят факты предотвращения проноса запрещенных веществ и предметов – это на них действует, и происходит профилактика. В то же время не факт, что в регионах это происходит. И не факт, что там еще стоит охранник, в образовательной организации, как это происходит в Москве. Анастасия Сорокина: Многое зависит от организации. Я сейчас вспомнила охранников в школе, в которую ходят мои дети. Там женщины уже в возрасте, которые, скажем так, и без рамок металлоискателей, видимо, визуально уже как-то умеют отличать, какие-то признаки. Мы сейчас говорим о том, что начинается какая-то тенденция этого молодежного экстремизма? Или это все-таки частные случаи? Сергей Силивончик: Это тенденция. Это существование определенных форм, которые набирают популярность среди молодежи. К сожалению, в основном это происходит в регионах. Если в Москве социально-экономическая обстановка немного другая и, откровенно говоря, даже во внеурочное время у молодежи более широкий спектр каких-то активностей, которые они могут выбрать, то во многих регионах это не так. Они предоставлены сами себе после школы, не знают, чем заняться. Поэтому они занимаются тем, что мы, собственно говоря, видим. Вот предыдущие молодые люди во внеурочное время ходили и испытывали взрывчатку на домашних животных. Понятно, что это ведь не от переизбытка каких-то возможностей выбора. Анастасия Сорокина: В свободное время… Александр Денисов: А потом вскрыли всю сеть по всей России. Вы знаете, очевидно, это зараза, которая кроется, таится в интернете. Ну, так или иначе подспудно она есть. А есть еще другая зараза, вот я обратил внимание. Не будем уж называть эту организацию, она прогремела. Вскрыли по всей стране, в крупных городах. Были ребята, которые переписывались, собирались что-то делать. Изъяли оружие, взрывчатку. Наркотики они продавали, чтобы финансировать свою деятельность дальнейшую. Что же обнаружилось? Вот даже к нам приходят некоторые правозащитники и начинают их защищать. То есть вот есть часть общества, которая легитимизирует эту заразу, этих бесов, которые что-то там запланировали. Пытаются защищать, говорят: «Ну и что? Ребята, ну да, бутылки, «коктейли Молотова» взрывали. Ну да, они тренировались. Но они же ничего не сделали. Зачем им давать 18 лет? Давайте проверим. Может быть, там пытки применялись». Вот эта зараза, по-моему, еще опаснее, потому что как раз и провоцирует такое легитимное отношение к этому – к терроризму, к экстремизму. Сергей Силивончик: Всегда есть люди, которые будут бросаться в крайности. Рассмотрим конкретную ситуацию опять же с частной охраной. Есть люди, которые бьют себя в грудь кулаком и говорят о том, что не должно быть турникетов при входе в образовательную организацию, потому что это нарушает их права. Им это не нравится, они хотят ходить с детьми по школе. А есть люди, которые понимают актуальность угроз. Они понимают, что это действительно может создавать проблемы, когда взрослые люди с непонятными мотивами будут ходить по образовательной организации. И так быть не должно. То же самое и здесь. Существует 436-й федеральный закон, которому в этом году исполняется 10 лет и который должен защищать детей от информации, которая наносит вред их здоровью и развитию. В том числе имеется в виду информация, которая размещена в сети «Интернет». Ну, мы же все прекрасно понимаем, что, несмотря на существование этого закона, в то же время активно плодятся те же группы, сообщества, видеоконтента очень много, который содержит сцены насилия, сцены, которые показывают, как собирать те же взрывчатые вещества и взрывчатые устройства. Ну это ведь неправильно! Тем не менее они есть. Опять же давайте посмотрим на то, кто сегодня являются медийными личностями и являются примером для подражания у молодого поколения. Кому они должны подражать, если не так давно Роскомнадзором блокировался клип одного из исполнителей, достаточно популярного? Содержание клипа… Коротко перескажу сценарий: он идет по школе и совершает массовое убийство. Александр Денисов: Творчество такое. Сергей Силивончик: Кому они должны после этого подражать? И это все создает, безусловно, проблемы – проблемы, последствия которых мы видим на экранах телевизоров. Анастасия Сорокина: Сегодня был такой инцидент Сергей Силивончик: Да, сегодня, совершенно верно. Александр Денисов: В Ульяновске. Сергей Силивончик: Конфликт в Ульяновске, да, когда восьмиклассник напал на учителя с ножом. А если бы он понимал, что этот нож у него могут изъять при входе в образовательную организацию, если бы там стоял должным образом подготовленный охранник, то не факт, что это произошло бы. Анастасия Сорокина: Вы так говорите, что должны в школу приходит дети и сразу чувствовать, что, знаете, мышь не проскочит, нож не пронесешь. Как будто они все туда идут с таким прицелом. Может быть, вопрос в том, что такая система преподавания сейчас в школе, что это как-то не закладывается с детства? Очень много и в начальной школе уже этих ситуаций, когда травят, когда на мобильные телефоны снимают, вкладывают сцены. То есть становятся все младше и младше те дети, которые потом начинают увлекаться такими идеями экстремистскими. То есть как-то система образовательная, может быть, у нас сейчас в принципе работает таким образом, что у них откладывается вот это: «Надо защищаться, надо каким-то образом свои права отстаивать»? Сергей Силивончик: Ну знаете, здесь, я думаю, дело не столько в образовательной системе, а сколько в той информации, к которой они имеют доступ, потому что очевидно, что огромный массив информации деструктивного характера, которая вредит психике детей, находится в свободном доступе, без ограничений. И ребенок, не проходя никакую верификацию, получает доступ к этой информации, в том числе и пяти-, и шестилетние дети. Естественно, они видят все эти сцены трагические в интернете и всей этой информацией подпитываются. Что касается охраны, то охранник – это не средство устрашения, а это средство профилактики. И я вам больше скажу: в московских школах охранник – это еще друг и помощник. И во многих проблемах… Он всегда принимает участие, он всегда придет на помощь, что-то подскажет. Где-то человек что-то забыл, где-то карточку потерял. Чтобы не волновался человек, он его успокоит, потому что ситуации житейские бывают совершенно различные. И работа охранником в образовательной организации очень сложная, независимо от бытующего мнения, что это люди пожилые, просиживающие время, разгадывающие сканворды. Этот стереотип уходит в прошлое. Я не берусь говорить за отдаленные регионы Российской Федерации, но по крайней мере в Москве мы от этого давно ушли. И на постах охраны находятся люди, прошедшие дополнительную подготовку, которые знают, что они делают, знают, как пользоваться техническими средствами охраны, которыми они оснащены. Безусловно, всегда бывает человеческий фактор. И когда происходит какое-то происшествие в Москве, оно получает общественный резонанс, начинается шум. Хотя я лично всегда призываю смотреть на факты объективно. Москва – это город с населением более 12 миллионов человек, это 12 Красноярсков или Воронежей. А случай происходит один в достаточно большой промежуток времени. Я считаю, что это хороший показатель в сравнении с теми случаями, которые происходят за это время по всей России. Александр Денисов: Со зрителями пообщаемся. Владимир из Калужской области дозвонился. Владимир, добрый вечер. Анастасия Сорокина: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Вы знаете, мое мнение, что дети, в принципе, предоставлены сами себе, ими никто не занимается. Родителям некогда, работают. Учителям не до этого, им лишь бы урок преподать. Я в свое время… Я педагог по образованию, я работал тренером по борьбе и вел кружки различные. Так у меня, например, в спортзале ребята и уроки делали, и делились чем-то. Например, приходит и говорит: «Ой, Владимир Алексеевич, мне математичка двойку поставила», – ну, типа того. Я говорю: «Ну давай подучим математику – и все проблемы решим. Что мы учителя ругать будем? Давай подтянем математику. Садись, я тебе помогу». С детьми просто надо заниматься. Я занимался с детьми, мне специально выделяли… Комиссии по делам несовершеннолетних. Вот это самый трудный возраст – с 14 до 16 лет. Александр Денисов: Владимир, вам удавалось ребят (не знаю, как сказать) перевоспитывать, что ли, наставлять? Они менялись? Зритель: Они приходили ко мне и делились всем сокровенным, так сказать, тем, что у них наболело, вот их обидели или еще что-то. Александр Денисов: Судьба как у них сложилась, у этих ребят, потом? Хорошо? Зритель: Ну, нормально. По крайней мере, я до армии следил за ними. Все в армию пошли, специальность получили. Ну, нормальные все. По крайней мере, никто никуда не попал. Александр Денисов: Владимир, вам спасибо большое, что «перековали» пацанов. Спасибо за звонок. Плавно перешли к теме молодежной политики. Как ее нужно формировать? Сергей Силивончик: Это то, о чем мы говорили. Александр Денисов: Закон тут создают, вносят в Госдуму. Что там должно быть? Сергей Силивончик: Ну, безусловно, внимание должно быть к подрастающему поколению, потому что, как много раз уже говорили, это наше будущее. И охраняем мы наше будущее. Безусловно, они не должны быть предоставлены сами себе, не должны быть наедине со своими проблемами, которые у них существуют, в том числе и проблемы с общением. Конфликтная ситуация, которая вызревает сама по себе, которую никто не уловил, безусловно, она может вылиться в какой-то акт агрессии, в том числе в те же расстрелы, которые, к сожалению, происходят, в те же массовые убийства, потому что зачастую они не знают, как злиться, они не знают, как выразить свою агрессию. А примеры они видят в интернете только, к сожалению, негативно-деструктивного характера. Им это нравится. Им нравится тот хайп, который ловят современные преступники. Им нравится эта «шумиха». Безусловно, они идут на поводу, как вы говорите, кураторов этих групп деструктивных. И они толкают их на преступления. Они на это идут сознательно. Вы обратите внимание на молодых людей, которых мы видели сегодня на экране: они совершенно не волнуются. Александр Денисов: Спокойные, да, как удавы Сергей Силивончик: Они ведут себя спокойно. То есть они, в принципе, уже готовы к совершению этого преступления. Они представили себе план. Они понимали последовательность своих действий. Они разработали все детали. И это на самом деле вызывает опасения. Александр Денисов: Самое интересное – в отказ вообще не идут. То есть рассказывают все как на духу. Сергей Силивончик: У них нет цели – идти в отказ. Они готовились к этому преступлению. Они хотят быть такими, как герои, которым они подражают. Александр Денисов: То есть это их цель? Анастасия Сорокина: Кстати, что с этими ребятами будет? Они же не совершили преступление, которое планировали, но какое-то наказание они же должны понести. Сергей Силивончик: Ну, безусловно. Есть статьи, которые предусматривают ответственность не только за совершение преступлений, но и непосредственно за сам факт приготовления. Александр Денисов: Подготовка к теракту, конечно. Сергей Силивончик: За это тоже предусмотрена достаточно серьезная ответственность. Анастасия Сорокина: Но они несовершеннолетние. Сергей Силивончик: Конечно, будут учитывать и возраст этих ребят. Александр Денисов: Есть же такое понятие, как отсрочка приговора. Я правильно понимаю, да? Сергей Силивончик: Ну, это уже решать компетентным органам, которые будут непосредственно ими заниматься. Александр Денисов: Да-да-да. Анастасия Сорокина: Нет, просто я к тому, что вы говорите. Они вот сейчас организовали такую, можно сказать, акцию, которой привлекли к себе внимание. Может быть, они получили ту славу, к которой на самом деле стремились. Возможно, они даже сами рассказали о том, что они планируют, чтобы просто привлечь к себе внимание и показать: «Вот мы такие круты! Нас надо бояться». Может быть, они не понимают последствий, которые реально могут потом наступить. Сергей Силивончик: Если они осуществляли такую серьезную подготовку, то вряд ли это было сознательное предоставление кому-то такой информации. Если человек хочет просто похвастать, то он просто похвастает. Он будет больше заниматься разговорами, нежели фактическими приготовлениями. Потому что найти оружие, найти какие-то вещества остальные – это занимает какое-то время, для этого нужны деньги. И в интернете не так просто все это сделать, хотя и возможно. Поэтому, безусловно, это были серьезные приготовления. И ничто не указывает на то, что они не имели серьезных намерений. Скорее всего, да, они собирались что-то совершить. И хорошо, что все закончилось именно таким образом. Александр Денисов: Оперативники молодцы, да. На вопрос натолкнул Владимир из Калужской области, который с трудными пацанами работал. А ведь сейчас такого Владимира не найдешь. Любая секция – сколько там? 3 тысячи в месяц, даже для школьника, придется заплатить родителям, чтобы он туда ходил. Раньше-то все бесплатно было – и, пожалуйста, вопрос решался. Они собирались, к нему, как к отцу родному, ходили и все рассказывали. А вот сейчас где такого отца родного найдешь? Сергей Силивончик: Я хочу сказать, что на сегодняшний день также есть бесплатные секции. Насколько я знаю, владею информацией, через тот же Портал госуслуг можно в Москве записаться на ряд кружков, секций и в клубы, которые действительно бесплатные. Да, есть платные, но есть и бесплатные. В тех же бесплатных спортивных школах, я знаю, есть места. Пожалуйста, можно заниматься бесплатно. А есть группы, которые, да, на коммерческой основе. Пожалуйста, тоже могут дети заниматься. Но это не говорит о том, что нет бесплатных вариантов. Они есть всегда. Возможно, да, где-то в регионах с этим сложнее, но в Москве это есть. Александр Денисов: Желательно, чтобы они везде были бесплатными. Так называемая индустрия детства. Наверное, все-таки это как-то проблему тоже решало на своем уровне. Сергей Силивончик: Ну, с этим вопросом сложно решить. Я не берусь судить о том, насколько все должно быть бесплатным/не бесплатным. Я знаю только о том, что в Москве бесплатные секции/кружки/группы/клубы точно есть. И есть достаточно широкий выбор. Анастасия Сорокина: Сергей, пишут как раз зрители: «Москва – не вся Россия. Очень хотелось бы, чтобы повсеместно были такие истории». Вы сами просто сказали в самом начале о том, что много свободного времени, и они его используют не самым полезным образом, а организуют какие-то свои группы, подпадают под какие-то идеи. Если не кружки и секции, то что могло бы объединить молодежь и ее, скажем так, занять в правильном направлении? Сергей Силивончик: Это может быть все что угодно: какие-то патриотические клубы, военизированные, техника, робототехника. Все что угодно, к чему человек стремится в каждом определенном возрасте. Я думаю, не так сложно в том числе провести исследования и определить, к чему они больше клонятся. Более того, я вам скажу, что мы также хотим, чтобы охранялись школе везде так, как они охраняются в Москве, потому что мы реально понимаем, что планка действительно высокая. И хотелось бы, чтобы планка была такой по всей Российской Федерации, чтобы родители, когда их дети уходят в школу, они были за них более спокойные. И мы делаем для этого все возможное, пытаемся свой опыт, который у нас есть в Москве, по взаимодействию с Департаментом образования и науки города Москвы, этот положительный опыт распространить на остальные регионы. Правда, с этим пока достаточно сложно по разным объективным причинам. Александр Денисов: Опять же вопрос денег. Анастасия Сорокина: Поговорим со зрительницей. Александр Денисов: Галина. Анастасия Сорокина: Галина из Ростовской области. Здравствуйте. Зритель: Да, здравствуйте, добрый вечер. Я хочу сказать, что ваш гость занимается какой-то рекламой своего охранного агентства или… Не знаю, что у него там бывает. А дети-то наши чем занимаются? Дети наши ходят в школу каждый день. Родители зарабатывают деньги, видят их утром и вечером, больше они их не видят. Понимаете? Утром и вечером дай бог маме с папой проверить, что у него выполнены уроки, и побеседовать с ним, как он день провел. Александр Денисов: Галина, ваше предложение – кто должен следить за вашими детьми, если не вы? Назовите нам кандидатуру. Зритель: За детьми родители следят в то время, когда они находятся дома. А когда дети находятся в школе? Вот у меня к вам вопрос: кто должен следить за детьми, когда они находятся в школе? Почему, когда мы жили в советское время, нами педагоги занимались от и до? Понимаете? Нас воспитывала школа. Школа нас воспитывала! Понимаете? Потому что родители зарабатывают денежки, некогда им сейчас. Понимаете, в чем проблема? Огромная проблема! Почему дети постоянно у нас в телефонах, постоянно в каких-то гаджетах и так далее? Почему это нельзя решить на каком-то, я не знаю, государственном уровне? Наверное, это громкие слова, но, в конце концов, можно как-то детей оградить от этой гадости, которая в этом интернете. Александр Денисов: Галина, ну предложите. Как, если вы на работе, учителя тоже заняты чем-то? Кто тогда будет ограждать ваших детей, если не вы? Зритель: У учителей отобрали воспитательную функцию. Понимаете? И у общества отобрали воспитательную функцию. Попробуйте подойти на улице к какому-нибудь школьнику и сделать ему замечание. Александр Денисов: Да, учитель не имеет права этого делать, совершенно верно. Зритель: Да, да, да. Александр Денисов: И домой не имеет права прийти и узнать, как школьник живет. Совершенно верно. Спасибо, Галина, спасибо. Анастасия Сорокина: Спасибо, Галина, за звонок. Сергей Силивончик: Что касается рекламы. Хочу Галине сказать, что на самом деле наша организация не оказывает охранных услуг. Это не ЧОП, мы такими делами не занимаемся. Мы объединяем охранные организации, которые занимаются оказанием охранных услуг, и организуем координацию их действий, для того чтобы качество охранных услуг, которые они оказывают, было выше. И у нас происходит иногда так, что для того, чтобы оно было выше, частные охранные организации вкладывают деньги со своей прибыли – только для того, чтобы это было лучше. Александр Денисов: Сергей, все понятно, мы вас не упрекаем. Давайте подведем итог. Кто должен воспитывать детей? Будем ждать, пока учителя начнут их воспитывать, либо самим? Ответим Галине. Сергей Силивончик: Проблема, я считаю, комплексная. Детей должны воспитывать все. В рамках школы и в ходе образовательного процесса, безусловно, за их безопасность и за то, что с ними происходит, отвечает школа, отвечает руководитель образовательной организации. Что касается действий детей, их времяпрепровождения после школы – ну, здесь Галина сама дает ответ на свой вопрос. Ей некогда ими заниматься? Ну, тогда, извините… Александр Денисов: Тогда и некому заниматься тоже. Сергей Силивончик: Да. Ну а кто тогда? Почему должны прибежать чужие люди и заниматься этими детьми? Значит, этих детей нужно устроить в какой-то кружок, придумать им какое-то занятие. Анастасия Сорокина: Ну, она немножко о другом говорила. Она говорила о том, что нет профилактики в школах, что не воспитывают учителя, что не ведутся, видимо, какие-то беседы. Что, в то время, когда ребенок находится в школе, ему такую информацию не доносят? Сергей Силивончик: Информацию доносят. Более того, с ними проводят и классные часы, и они освещают разного рода темы, насколько я знаю. Безусловно, много есть вопросов к системе образования, и эти вопросы самого разного характера. Но исключительно ставить вопросы и говорить, что все плохо, что при Советском Союзе все было хорошо, не предлагая альтернатив, – ну, это странная позиция. Странная позиция – говорить плохо, если ты не хочешь сказать, как будет хорошо. Александр Денисов: Странная позиция – снимать с себя ответственность и перекладывать ее на учителей. Вот это точно странно. Сергей Силивончик: Совершенно верно. Александр Денисов: Спасибо, Сергей, за интересный разговор. В студии у нас был Сергей Силивончик, эксперт по безопасности. Говорили про детский экстремизм, подростковый экстремизм. Анастасия Сорокина: Спасибо.