Мы приехали на Шаболовку, стали репетировать, потому что эфир-то живой. И кто-то из ребят предложил сделать номер на рисунках. Это тогда было модно: рисунок – и текст, рисунок – текст, рисунок – текст или же фото – текст, фото – текст… Но что такое десять минут? 70-80 рисунков с текстом.

А ребята говорят: «И чего? Сейчас Олежка с Лысым все отлабают!» Решили попробовать. Нам только успевали подносить листы – Олег Теслер рисовал двумя движениями, я писал текст. И это дали в эфир. Утром позвонили: «Ты не возьмешься вести передачу «Комсомольский прожектор»? Начальству очень понравилось, как вы лихо сделали рисунки». И я согласился.

Мало кто знает, что Кира Прошутинская планировалась в качестве ведущей в программу «От всей души», но не срослось, уж больно она была юной. Кира была для нас, как дочь полка.
Мы ее воспитывали, выдавали замуж, разводили.

Разойдясь с первым мужем, она собиралась выходить за дипломата. Но почему-то сомневалась и переживала:
«Не знаю, как все будет складываться…» На что Володя Соловьев ей сказал: «Что ты не знаешь? Ну, переспи с ним! Понравится – продолжишь! Не понравится – пошлешь подальше». Эдик Сагалаев, только что пришедший к нам из ЦК комсомола, рассказывал потом, что в тот момент ужаснулся: «Куда я попал?!»

Кира всегда основательно готовилась к передаче, становилась
перед камерой и произносила: «Молодой человек сегодняшнего
дня...». Любимый ее вопрос того периода: «А трудно вам было?»
Что называется, с микрофоном в душу. И я написал ей:

С Сашей Масляковым мы познакомились году в 60-м. Режиссер КВНа Белла Сергеева посмотрела на Саньку и решила, что не возьмет его: «Дохленький какой-то, не годится». А дня через три вдруг вспомнила про него: «А где этот дохленький? Он вроде ничего, приведи его!»

Санька к тому моменту уже окончил институт, год отработал инженером в Гипросахаре, пошел на Высшие курсы работников телевидения. В штат телевидения мы были приняты буквально с интервалом в месяц.

Меня иногда спрашивают: «Где вы учились телевидению?» А что ответишь? Формально нигде, а фактически кафедрой была молодежная редакция, плюс мастер – Владимир Ворошилов.

С Володей очень тяжело было работать ассистентам режиссера, администраторам, всем. Доходило до криков, рыданий. Они ненавидели друг друга во время работы, они клялись никогда в жизни даже близко не подходить к нему. Но заканчивалась передача, выяснялось, что, слава Богу, все живы, никто не перегрыз другому горло, и назавтра они, как ни в чем не бывало, продолжали работу.

Интересная история сериала «Улицы разбитых фонарей». Сергей Скворцов рассказал мне, что есть предложение Дмитрия Рождественского из «Русского видео» снять сериал по книге Кивинова. Поскольку я помнил, что Кивин – это из КВНа, я сказал, что человека с такой фамилией не может быть, это розыгрыш.

Но меня заверили, что такой человек есть, живет в Питере и возглавляет убойный отдел. Книга оказалась интересной, мы решили попробовать, но денег не было. Кое-как нашли и за четырнадцать тысяч долларов (сейчас это звучит анекдотично) сняли первую серию. Ее, кстати, до сих пор показывают, хотя звук там отвратительный. Рожденный в нищете сериал оказался живучим. В конце 96-го года вся команда с РТР ушла, а сделанные работы были завершены и показаны на других каналах.

Положение уже было такое, что надо было уходить. Юрий Михайлович избегал встреч со мной. Ястржембский тоже, ссылаясь на занятость. И вдруг Ястржембский возвращается из командировки и приглашает меня: «Анатолий Григорьевич, мы вчера говорили с Юрием Михайловичем, обсуждали новый состав совета директоров ТВЦ. В совет войдете вы, я, Лисовский…» И называет еще несколько человек. Из этого набора было ясно, что руководить каналом будут люди Лисовского. Юрий Михайлович прекрасно знал, что с Лисовским я работать не буду.

Я сказал Ястржембскому, что в совет не войду, дождусь приезда Юрия Михайловича и буду говорить с ним. Буквально через час Ястржембский собрал пресс-конференцию и сообщил об изменении в составе совета директоров. Ястржембскому задали вопрос: «А как же Лысенко?» Он ответил, что Анатолий Григорьевич не проявил заинтересованности, но, если он захочет войти в совет директоров, двери для него всегда открыты.

В следующие несколько месяцев я уже мало в чем принимал участие. Мне назначили зама, который фактически перенимал дела. Я подал заявление на отпуск – за все годы я ни одного дня в отпуске не был, и ушел месяца на четыре, написав еще одно заявление – с просьбой освободить меня от занимаемой должности с 1 апреля. В день смеха – захотелось схулиганить.

Особое место в нашей работе занимают ежегодные международные конференции на тему «Терроризм и электронные СМИ».

Страшное и отвратительное явление терроризма – раковая опухоль современности. Как с ним бороться? Как не дать террористам использовать СМИ в своих интересах? К этой проблеме не были готовы практически нигде в мире. На наши конференции приезжают журналисты, психологи, военные, представители спецслужб из десятков стран.

Мы собираемся на Кипре, месте нейтральном, открытом для всех. Дискуссии бывают весьма жаркие и длятся до глубокой ночи. Надо видеть, как за одним столом ведут дискуссию бригадный генерал из Шри-Ланки, египетский журналист, российский репортер, прошедший Чечню, испанский социолог и генерал Моссада.

На одной из конференций в первый день разгорелся спор между сирийцами и израильтянами, чуть не вылившийся в рукопашную. На заключительном банкете они произнесли тост за здоровье друг друга. Когда люди говорят друг с другом, они не стреляют.