Как сообщал ОТР, в Москве по подозрению в контрабанде запрещенных препаратов задержали Елену Боголюбову. 16 июля она пришла на почту за лекарственным препаратом фризиум для своего тяжелобольного сына Миши. Однако этот противосудорожный препарат не зарегистрирован в России, что позволило правоохранителям задержать Елену и грозиться завести уголовное дело за контрабанду психотропных веществ. Ситуация разрешилась только после вмешательства в ситуацию основательницы фонда помощи хосписам «Вера» Нюты Федермессер. Елену отпустили, однако посылку с препаратом так и не вернули. «Такие дела» сообщают, что по словам женщины, другие лекарства ребенку не помогают и вызывают желудочное кровотечение.
«Получается, ребенок-инвалид может просто мучительно умирать, зато все будет по закону».
Разбираемся в этой непростой ситуации вместе с экспертами.
Наталья Савва
Директор по методической работе детского хосписа «Дом с маяком»
Детей, которые нуждаются в таких препаратах, как фризиум или сабрил (противоэпилептический препарат), очень много. Им просто не помогают обычные препараты, зарегистрированные в России. Одна из причин тяжелого состояния ребенка, попадающего в хоспис – резистентные судороги, которые практически не поддаются лечению. Есть, допустим, десять ключевых препаратов, которые должны быть в каждой стране для того, чтобы у врача была возможность купировать разные виды судорог. В России часть этих препаратов есть, но часть отсутствует. Мы уже давно говорили, что больных людей необходимо полностью обеспечить этим перечнем лекарств, а нам отвечают, что у нас основные препараты есть.
Есть профессиональное сообщество, которое уже несколько лет хором говорит Минздраву, что есть два выхода – легализовать или производить самим.
Эту проблему может решить Минздрав и правительство. При нынешнем положении дел есть возможность использовать Федеральный консилиум врачей, но этот механизм не работает. Ребенок должен поехать в учреждение федерального уровня, которое признает, что кроме этого незарегистрированного препарата ему ничего не помогает, поэтому лекарство необходимо закупить. И с этой бумагой можно обратиться в Минздрав с просьбой о закупке. Но здесь две проблемы. Во-первых, никто не отправляет на эти Федеральные консилиумы. Во-вторых, это совершенно не решает проблему, потому что надо либо регистрировать препарат, либо производить самим. Ведь есть профессиональное сообщество, которое уже несколько лет хором говорит Минздраву, что есть два выхода – легализовать или производить. Какие-то вопросы, конечно, решаются, но касательно этой проблемы ничего не делается.
Получается, что даже при назначении врача закупить лекарственное средство нельзя. Есть две группы незарегистрированных препаратов. Первые – простые, у них есть процедуры, по которым физическое лицо может эти лекарства ввезти в страну. А есть другая группа препаратов, куда входит фризиум – это сильнодействующие психотропные вещества, их люди самостоятельно не могут ввозить, только уполномоченное Минздравом лицо. Получается, если ты не знаешь, какой это именно препарат, то можно попасть в ситуацию, произошедшую с Еленой Боголюбовой.
Арсений Левинсон
Эксперт Института прав человека и консультант по вопросам наркополитики
Этот препарат, фризиум, хоть и используется в медицине, но входит в перечень наркотических средств. Это то лекарство, которым теоретически возможно злоупотреблять в не медицинских целях, поэтому оно и контролируется как наркотическое. Основная проблема в том, что в России не обеспечена возможность приобрести этот препарат легально. Но здесь есть один нюанс: покупка за границей лекарства, которое не зарегистрировано в России, не наказуемо, если человек везет его лично. Он должен сам поехать за препаратом в другую страну, привезти его и на таможне пойти не по зеленому коридору, а по красному, декларируя, что он ввозит такое-то лекарственное средство для личного применения по медицинским показаниям.
Получается, если бы Боголюбова сама привезла фризиум, а не заказала его по почте, эти действия не были бы уголовно наказуемыми. Поэтому обвинения полиции формально вполне обоснованы. Но и в случае с покупкой лекарства лично есть трудности, потому что российские врачи не могут выписать препарат, которого нет в реестре. В таком случае Елене пришлось бы выписать лекарство для сына у врача за границей. Так действительно делают некоторые люди: оформляют рецепт у иностранного врача, переводят его на русский язык, и тогда они имеют право ввезти его в Россию.
Проблема в том, что, когда речь идет о наркотиках, совершенно игнорируются права граждан – право на получение медицинской помощи, на обезболивание, на доступ к эффективным лекарствам.
Здесь возникает вопрос: что нужно сделать, чтобы препарат стал разрешенным? С таким вопросом наша организация, Институт прав человека, обратилась в Минздрав. Но речь шла не о фризиуме, а о препарате бупропион (антидепрессант), за покупку которого завели дело на Дарью Беляеву из Екатеринбурга. Там была похожая история, когда не зарегистрированный в России препарат рассматривали как наркотический. Минздрав переслал наше обращение в МВД и сказал, что этот препарат контролируется в соответствии с перечнем наркотиков. То есть фактически Минздрав ничего не сделал и самоустранился. Проблема в том, что, когда речь идет о наркотиках, совершенно игнорируются права граждан – право на получение медицинской помощи, на обезболивание, на доступ к эффективным лекарствам. Пока у нас такие приоритеты в государственной политике, когда силовые ведомства имеют безграничные ресурсы и власть, а Минздрав функционирует по остаточному принципу и смотрит, что скажет МВД, в лучшую сторону ничего не изменится. У нас должно быть независимое медицинское сообщество, которое отстаивает пациента. У нас его либо не существует, либо же оно себя никак не проявляет.