Президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов считает, что ситуация с приезжими зашла очень далеко. По его мнению нужно понимать, что главный враг - не мигрант, а миграция. - Недавние протесты против этнопреступности сначала в Пугачеве, потом в Санкт-Петербурге, Перми. К чему они могут привести? - Когда проблема накалена, когда происходят стихийные выступления, стихийные бунты, как в Пугачеве, власть не может игнорировать проблему, но в рамках той системы координат, в которой она действует, она не видит и не предлагает инструментария для ее решения. - В Тамбове появился первый в России Центр адаптации мигрантов. Путь, по которому мы сейчас идем, от лагерей временного содержания до центра адаптации, правильный ли он, сможем ли мы его адаптировать? - Слабая сейчас «пищеварительная система»... Мы не «переварим» такого количества мигрантов. Было очень сильное индустриальное общество с развитой системой образования в советское время. И оно, худо-бедно, справлялось. Справлялось с задачей интеграции и адаптации населения этнических республик, можно сказать, этой большой периферии в единое советское поле. И оно не выполнило эту задачу до конца. Достигло определенных успехов, но не выполнило. Сегодняшняя Россия несопоставимо слабее в плане способности к интеграции. Максимум, на что могли бы мы рассчитывать при благоприятном сценарии развития для России, это интеграция нашего внутреннего юга. Называя вещи своими именами, Северного Кавказа. Это то, что мы должны сделать, потому что это наши граждане, и мы должны по максимуму стремиться к тому, чтобы интегрировать их в единое правовое, культурное, ментальное поле страны. - Как быть россиянам в сложившейся ситуации? Как держать себя в руках, чтобы эти волнения не вылились во что-то большее? - Нужно четко осознать, что в подавляющем большинстве случае враги — это не мигранты. Это миграция, сама ситуация. Путь решения — давление на власть. Публичное, общественное, грамотное, точечное давление на власть. В том случае, если гражданское общество будет вырабатывать механизмы такого давления, то лица, принимающие решения, будут вынуждены с этим считаться.  Есть и другие мнения у представителей диаспор. Если верить им, люди с юга приезжают не грабить, а работать, а этническую преступность кто-то придумал, чтобы всех поссорить. Каромат Шарипов, глава общества «Таджикские трудовые мигранты»: «Наши сограждане приехали работать. Они хотят работать, честным трудом зарабатывать и отправить деньги. Я уверен, что при согласии властей с теми странами, откуда приезжают мигранты, ни один мигрант не совершит преступления. Они хотят работать. У нас проблема с Северным Кавказом? Так там практически с девяносто четвертого года идет война на Северном Кавказе». Саид Бицоев, заместитель главного редактора газеты «Новые Известия»: «В самой Чечне одна из самых низких преступностей по России. Народ сам не является не неуживчимым, ни склонным к насилию. Да, происходят преступления. Но о них надо говорить как о преступниках, а не о чеченцах». Представителям диаспор вторят и российские ученые. Директор Института этнологии и антропологии РАН Валерий Тишков утверждает, что об этнической преступности говорить некорректно и ненаучно: «Сам термин этническая преступность ни в мировой правовой практике, ни в науке, да и в нашей практике он фактически отсутствует. Да и нет доказательств, что представители той или иной национальности склонны к преступности».