У четырех тысяч российских детей и подростков врачи ежегодно обнаруживают злокачественные новообразования. Сегодня, по словам специалистов, онкозаболевание — не приговор. Современные технологии значительно повышают шансы на ремиссию. В канун Международного дня детей, больных раком о маленьких героях расскажет Дина Стальбаум.   Врач: «Коленкам больно чуть-чуть? Да? А ты много ходишь сейчас?» Пятилетняя Алиса из небольшого города Белорецка в Башкирии. Почти полгода она борется с онкологическим заболеванием. Все началось с сильных болей в шее. Ни УЗИ, ни рентгеновские снимки ничего не показали. Тогда врачи назначили анализ крови и выяснили — у девочки рефрактерный лейкоз. Республиканские специалисты сделали первый блок химиотерапии и сказали — дальше на лечение нужно ехать в Москву, на трансплантацию костного мозга. Донором стала мама. Мама Марина Швец: «У меня вот даже до сих пор слезы наворачиваются, когда я вспоминаю свое состояние. Ну, это шок, это, в первую очередь выливаются несколько литров крови, чтобы восстановить баланс у ребенка. Потому что, ну, состояние критическое, там все не так, как должно быть в крови. И очень помогают мамы, которые уже какой-то путь прошли. Они уже крепки, стоят на ногах и просто тебя поддерживают, подходят, говорят тебе, объясняют тебе многое». Сейчас Алисе удалось добиться ремиссии. Она на дневном стационаре, раз в несколько дней приходит сдать анализы. Заместитель директора НИИ детской онкологии и гематологии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина Кирилл Киргизов: «Результат стал достижим благодаря сразу нескольким факторам, прежде всего это правительственная программа по развитию детского здравоохранения и борьбе с онкологическими заболеваниями. Это участие всего общества, как доноров, как тех, кто говорит о том, что детские онкологические заболевания, они лечатся. Ну, и конечно это развитие высокотехнологичной помощи — это и клеточные технологии, и новые химия-иммунные терапевтические препараты, это и лучевая диагностика, и терапия». У семимесячной Арины из Екатеринбурга редкий диагноз. Ретинобластома — опухоль сетчатки глаза. Поставили его всего две с половиной недели назад. За это время Арина с мамой добралась до НИИ детской онкологии в Москве и пережила сложную процедуру — локальную селективную артериальную химиотерапию. Этот репортаж семья Мироновых смотрит уже дома. В больницу на контрольное обследование — только через месяц. Мама Людмила Миронова: «Началось все с того, что мы просто пришли на профилактический осмотр в шесть месяцев, ну, как это обычно у малышей бывает, к офтальмологу. Ничего мы подобного не ожидали. Ее начали смотреть, и я в какой-то момент обратила внимание, что как-то очень долго смотрят и сразу на нескольких аппаратах. Начала спрашивать у врача, все ли в порядке. Сама сначала заподозрила, что, возможно, ретинопатия, потому что малышка недоношенной родилась». Современные медицинские центры оборудованы специальными ретинальными камерами, которые позволяют при осмотре увидеть глазное дно на мониторе под широким углом. Такое обследование назначают раз в месяц в период после лечения. Затем посещать врача ребенку нужно все реже. Ведущий научный сотрудник НИИ детской онкологии и гематологии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина Татьяна Ушакова: «Мы сотрудничаем с нашими коллегами-офтальмологами ведущих клиник Российской Федерации, Института Гельмгольца и МНТК “Микрохирургия глаза”. И при необходимости дети получают долечивание остаточной опухоли с применением методов локальной офтальмологической терапии: различные виды лазерного лечения, криодеструкции и брахитерапии. И в настоящее время дети наши они не подвергаются наружному облучению с точки зрения органосохраняющего лечения. Благодаря таким совместным действиям общая выживаемость среди пациентов достигает почти 100%». Врачи утверждают: рак — это не приговор. Многие виды опухолей, в том числе и у детей, удается победить при раннем выявлении. По данным Всемирной организации здравоохранения, общая выживаемость детей с онкологическими заболеваниями в России превышает 83%.