Павел Давыдов: Ежегодно в нашей стране организуют различные экспедиции, которые открывают интересные факты, и об этом мы сегодня поговорим. С нами на связи Александр Новигатский, ведущий научный сотрудник Института Океанологии имени Петра Ширшова Российской Академии Наук. Александр, здравствуйте! Александр Новигатский: Добрый день, Павел! Павел Давыдов: Многие из нас в детстве, конечно же, зачитывались книгами о путешествиях и представляли себя на месте исследователей, первооткрывателей. А скажите, с чего сегодня начинается экспедиция? Александр Новигатский: Да, Павел, спасибо большое, действительно мы все зачитывались в детстве книгами. На протяжении всей жизни эти наши воспоминания детские не дают нам покоя. И я тоже зачитывался детской литературой, особенно мне запомнилась экспедиция Шеклтона. Когда он собирал своих соратников в экспедицию, он дал всего лишь короткую заметку в газету, что «требуются соратники, минимальная оплата, максимальные трудности, возвращение не гарантирую». И несмотря на это, он собрал огромное количество людей, был большой конкурс, и в итоге экспедиция удалась. Поэтому, конечно же, любые экспедиционные исследования начинаются с тех людей, которые могут самоотверженно двигаться вперед несмотря на все трудности, которые их предостерегают. Павел Давыдов: Как говорится, было бы желание и мотивация. А скажите, вот, мотивация и желание с годами, со столетиями изменилось, если мы поговорим и проведем какую-то аналогию с современными исследователями? Александр Новигатский: Да нет, все то же самое. Ну, все начинается, конечно, в жизни человека и любое действие начинается с желания. Если есть желание, оно устойчивое, значит, мы его реализуем конкретно и материализуем. И природа человека не изменилась, он так же хочет преодолевать, так же хочет познавать, это, я боюсь, что, даже не боюсь, с радостью могу констатировать, что это вечный двигатель и есть человечества. Павел Давыдов: Александр, а как часто ваш Институт Океанологии организует экспедиции? И по какому принципу они сегодня выбираются? Александр Новигатский: Ну мы круглый год работаем в экспедиционном сезоне. Весь год для нас – это экспедиционный сезон. Начинается с того, что за год подаются заявки на экспедиции, и различные исследовательские группы со всей страны подают эти заявки. Дальше корпус экспертов, также со всей страны собранный, проверяет эти заявки, определяет компетенции этих групп. И на основе этих компетенций ставит балльную систему, она стобалльная, и группы, которые набрали не менее 75 баллов, они отобраны, и дальше уже готовятся бороздить просторы мирового океана. Павел Давыдов: Александр, об экспедициях вашего Института мы продолжим разговор, тем более их в этом году было больше десяти. А сейчас расскажем о древонавтах. Они ходят в экспедиции и отыскивают в диких лесах труднодоступные местности и деревья, которые достойны, по их мнению, внимания. Изучают их и, более того, создают специальный реестр. С Татьяной Беловой отправляемся в Адыгею. ДРЕВОНАВТЫ Татьяна Белова: По кронам самых высоких деревьев в заповедных лесах они путешествуют не случайно. Гигантские деревья Кавказа – это сфера их интересов и главный предмет изучения. За последние пять лет древонавты Адыгеи побывали в нескольких серьезных дендрологических экспедициях, привлекая к волонтерскому проекту разных специалистов и древолазов-любителей. Древонавт: На высоте 2340 метров сидеть на высокогорной сосне размером почти 14 метров, я вам скажу, великолепно. С той панорамой, которая отсюда открывается на все 360 градусов. Татьяна Белова: Невероятный вид с высоты птичьего полета в заповедных лесах и неповторимые эмоции – это, конечно, здорово. Но цель у экстремальных путешественников по деревьям все-таки более конкретна и благородна. Они отыскивают деревья-чемпионы, которых никогда не касалась рука человека, по нескольким параметрам – широте, высоте ствола и возрасту. А после заносят древесных великанов в собственный и федеральный национальные реестры старовозрастных деревьев. Евгений Зен, древонавт: В нашей команде дендрологи, биологи, то есть мы подспудно исследуем еще и жизнь верхнего яруса леса. Вот. И наш проект «Гигантские деревья Кавказа» нацелен на то, что мы ищем самое высокое дерево в России. Мы поняли, что это именно здесь, Кавказский заповедник. Мы сотрудничаем с Всероссийской программой «Деревья – памятники живой природы», rosdrevo.ru, и найденные экземпляры мы подаем на заявку, собираем необходимые данные, фотографируем, данные по замерам туда отсылаем. И на несколько деревьев мы получили уже сертификат. Пока рекорд - это пихта Нордмана 60 метров обхватом 4,5 и дуб мы померили. По обхвату самый толстый дуб 555 сантиметров, а по высоте 40 метров. Татьяна Белова: Евгений Зен - организатор и идейный вдохновитель проекта. Именно на него приезжают люди для участия в древесных экспедициях по выявлению памятников природы. Такой статус присваивается деревьям, получившим специальный сертификат. В основном в центре внимания оказываются пихты Нордмана, дубы черешчатые и буки восточные. Роман Афонченко, член экспедиции: Наверное, самое большое дерево, на которое я залез. Татьяна Белова: В Адыгею Евгений переехал несколько лет назад из большого города, сменив успешную карьеру в сфере IT на уединение и горный воздух республики. Альпинистское и спортивное прошлое помогли основать первую школу древонавтики Адыгеи и провести вместе с единомышленниками несколько региональных фестивалей. Евгений Зен, древонавт: Как будто бы здесь началась какая-то новая жизнь для меня в какой-то момент. Весь предыдущий опыт работы в IT-сфере и в прочих других проектах, то есть он как бы все равно сюда каким-то образом мне помогает. Но термин придумал я, хотя, если смотреть на историю этого явления, то в мире оно уже существует лет тридцать назад. Первая школа креативного древолазания была организована в Америке, вот, мы там с ними со всеми так или иначе контачим, что-то подсматриваем, чем-то уже и мы делимся, какими-то своими наработками. Древонавтика за эти десять лет, которые она существует, мне кажется, набрала уже достаточно хорошее сообщество людей, то есть можно говорить о том, что я уже точно не один. Древолазание в Адыгее, как говорится, сам бог велел здесь этим заниматься, потому что это действительно такой самый главный хот-спот в нашей стране в плане того, что здесь растут вообще самые высокие деревья. Это пихта Нордмана, ну и все прочие деревья за счет климатических условий достигают здесь своего максимума и потенциала. Поэтому здесь вот интересно. Татьяна Белова: Сегодня в сфере научных интересов древонавтов Адыгеи четко выделилось несколько направлений. Кроме непосредственно исследовательского, есть также рекреационное и терапевтическое, так называемое лечение средой. Именно последнее вызвало неподдельный интерес психологов и сотрудников одного из столичных реабилитационных центров для особенных детей. Валерия Сулимина, психолог Центра развития и социальной адаптации г. Москва: В настоящее время это пилотный проект. Мы привезли сюда 9 детей с особенностями развития. Это полностью автономное существование без родителей. Для детей это первый опыт. Для педагогов это первый опыт. Это первый опыт для нашего центра. И, как мне кажется, мы очень сильно преуспели в этом. Ничего лучше нет терапии средой. Восхитительное, что мы наблюдаем за последние четыре дня, когда дети обратили, заметили друг друга, начали коммуницировать, начали более самостоятельно существовать, они стали более автономными. Самой большой задачей было научить их ходить не за ручку. Татьяна Белова: Когда педагоги вместе с родителями решились на необычный эксперимент, сами не до конца верили, что эффект от такой терапии средой превзойдет самые смелые ожидания. За две недели дети с серьезными нарушениями здоровья научились не только жить без родителей, но и больше доверять миру. Сначала освоили виды крепежных узлов, а после лично проверили их на прочность на деревьях. Со страховкой и под постоянным контролем, конечно. Леня делает невероятные успехи в древолазании, в кроне деревьев он, кажется, чувствует себя увереннее, чем на земле. Как ты себя чувствуешь на дереве сейчас? Леня: Хорошо. А через время я обязательно перееду к дяде Жене. Евгений Зен: Отлично, я тебя буду ждать. Леня проявил себя вообще, просто я уже готов его брать в ассистенты к себе. Очень уверенно себя чувствует, как будто бы высоты для него вообще не существует. Все выполняет прекрасно техники, ничего даже объяснять не надо. Очень пластичный и очень уверенно вот он сидит, у него чувство равновесия очень хорошее. Татьяна Белова: Впрочем, положительная динамика есть у каждого, говорят педагоги. Марина Кудашева эффект увидела в прошлом году, когда у Евгения останавливался ее муж с сыном Михаилом. Марина Кудашева, педагог Центра развития и социальной адаптации: Изначально был таким, достаточно тяжелым ребенком, и в плане поведения, и в плане развития, то есть был такой махровый аутист в плохом смысле этого слова самом. После каждого похода, после каждого путешествия я отмечала у него такие очень сильные скачки в развитии, которые не давала ему ни одна реабилитация. Вообще это была моя мечта – всех наших детей подсоединить к своим каким-то увлечениям, к походам, к горам, к сплавам, к жизни, вот, у костра, в палатке, потому что я убедилась, как много это может дать для ребенка, для его развития, на своем же сыне. Татьяна Белова: Сейчас Мишу не узнать, он не просто справляется со своими страхами и истериками, но и помогает в реабилитации другим. Марина Кудашева: Сейчас на какое дерево полезешь? Михаил: На высокое, на которое мы вчера ходили. Марина Кудашева: Там страшно или нет было? Михаил: Вчера немножко было страшно. Марина Кудашева: Немножко? Но ты справился? Михаил: Да. Немножко. Марина Кудашева: А сегодня еще выше полезешь? Ты готов, что ли? Михаил: Да. Марина Кудашева: Ну отлично. Татьяна Белова: В следующем году педагоги хотят приехать в древесный лагерь Евгения уже с другими детьми. Родители, наблюдая за эффектом по видеосвязи, уже выстроились в очередь. И, кто знает, может быть, через несколько лет эти ребята пополнят число древонавтов Адыгеи и присоединятся к проекту «Гигантские деревья Кавказа» или же организуют что-то подобное в своих регионах. Главное, что они теперь точно знают, что они нуждаются в деревьях так же, как и деревья нуждаются в них. И это любовь навсегда. Евгений Зен: Проект открытый. В принципе, если мы видим, что человек заинтересован в этом процессе, если он обладает необходимыми навыками и знаниями, то это обогащает, собственно говоря, наш результат. Мы работаем на энтузиазме, нам нравится, в принципе, это движение выше и выше нас, в общем-то, бодрит и мотивирует продолжать наши поиски. Так что я думаю, что у этого проекта точно есть будущее. СТУДИЯ Павел Давыдов: Вы смотрите программу «Большая страна. Открытие». Через несколько минут расскажем о соседях-динозаврах и продолжим разговор с представителем Института Океанологии имени Петра Ширшова Российской Академии Наук. Так что оставайтесь с нами. Экспедиция – это один из самых известных, но в то же время и один из самых трудных способов исследования окружающего мира. Мы продолжаем разговор с Александром Новигатским, ведущим научным сотрудником Института Океанологии имени Петра Ширшова Российской Академии Наук. Александр, а какие последние экспедиции, организованные вашим институтом, наиболее любопытные с исследовательской точки зрения. Александр Новигатский: Дело в том, что у нас сейчас происходит изменение климата, и, вот, наиболее такой климатообразующий регион в настоящий момент это северная Атлантика и прилегающая Арктика. И именно туда устремляются, в основном, экспедиции, в том числе и наш институт там проводит много экспедиций. Это прежде всего связано с тем, что теплые атлантические воды проникают в Северный Ледовитый океан и грозят, так сказать, растопить весь лед. И вот наша задача, задача исследователей, осознать, насколько это серьезная угроза и дальше какие-то принять действия согласно этим данным, полученным нами в этих экспедициях. Павел Давыдов: Ну, мы недавно потеряли остров целый, 53 гектара, если не ошибаюсь, Месяцева. Это связано с глобальным потеплением, на ваш взгляд? Александр Новигатский: Глобальное потепление, в принципе, ученые не любят говорить. Мы говорим сейчас «изменения климата». Но то, что мы потеряли остров Месяцева, эти 53 гектара, это действительно связано с проникновением теплых атлантических вод в арктический бассейн или Северный Ледовитый океан. И да, действительно, у нас деградирует вечная мерзлота, у нас тают льды, именно с этим это и связано. Но должен сказать, что наши исследования как раз показывают, что теплая атлантическая вода, она тяжелее холодной арктической воды за счет распресненного слоя этих великих сибирских рек, которые поступают в Северный Ледовитый океан. Поэтому теплые атлантические воды подныривают под холодные арктические воды, тем самым защищают от таяния морской лед Северного Ледовитого океана. Павел Давыдов: Не так давно российское научное судно «Академик Мстислав Келдыш» снова ушло в экспедиции, на этот раз ученые занимаются мониторингом радиационного состояния Арктического региона. Скажите, а какие еще исследования проводились с помощью этого известного советского корабля? Александр Новигатский: Это действительно легендарное судно. Совсем недавно мы провели эксперимент, где с помощью платформы судовой – это «Келдыш» был – и платформы воздушной – это был самолет «ТУ-154». И на ту и на ту платформу мы поставили идентичное оборудование для исследования поверхностной воды. И дальше судно шло, и над ним барражировал самолет, мы проводили интеркалибрацию приборов. И дальше самолет разносил все эти параметры. Если судно проходит у нас десятки километров в сутки, то самолет – это сотни километров. И мы эти данные тут же разносили на сотни километров. И это был уникальный эксперимент. Такие эксперименты, безусловно, проводились нашими коллегами зарубежными, но только в Атлантическом океане, в теплых местах. Но в Арктике этот эксперимент был впервые проведен нашим Институтом Океанологии имени Петра Ширшова. Павел Давыдов: Ваш коллега академик Российской Академии Наук Михаил Флинт как-то сказал: «Несмотря на то, что Российская часть Арктики самая исследованная, изучение ее экосистемы может дать ответы на многие вопросы». А могли бы вы пояснить, какие аспекты больше всего сегодня интересуют ученых? Александр Новигатский: Арктика богата прежде всего своими ресурсами. И на сегодняшний день у нас пока альтернатив нет, это углеводородное сырье. В Арктическом бассейне огромные залежи нефтегазоносных ресурсов. И мы как раз изучаем Арктику еще перед тем, как начнут их разрабатывать, нужно еще осознать, насколько устойчива экосистема к этой разработке. И, если разработки начнутся, какие мы должны принять меры для минимизации рисков и загрязнения окружающей среды, поскольку Арктика – это такой. Павел Давыдов: Важный стратегический регион, назовем его так. Александр Новигатский: Да, все верно. Павел Давыдов: Что ж, а сейчас мы расскажем о другой экспедиции, в которую палеонтологи Забайкалья, Новосибирска и Китая. Они попытаются найти ответ на очень сложный вопрос. Чем когда-то отличались соседи-динозавры? Об этом Вера Асадуллина. СОСЕДИ ДИНОЗАВРЫ Вера Асадуллина, корреспондент: Что такое экспедиция? Некоторые ученые считают, что это одна из древнейших форм познания мира. Но она же является и самой надежной, проверенной временем. Предполагается, что сам формат экспедиции можно сравнить с походами древнего человека для разведывания новых территорий, которые могли бы быть более удобными для жизни. Да и условия выполнения задачи очень схожи с нынешним форматом научной экспедиции. Наш прародитель отправлялся на поиски лучшей жизни, но при этом четко понимал, в какую сторону идет, примерно на какое время, брал с собой провизию или средства, чтобы добыть ее в пути. То же самое делают сегодня и люди науки. Забайкалье в этом смысле отмечает серьезную дату. В этом году исполняется 300 лет с момента начала изучения региона учеными. Наталья Викулова, младший научный сотрудник отдела археологии каменного века Института Археологии РАН: В 2024 году в Забайкальском крае объявлен год науки. Год науки посвящен 300-летию первой научной экспедиции, которая сюда была осуществлена Даниэлем Готлибом Мессершмидтом в 1724 году. И, собственно говоря, в рамках реализации мероприятий Года Науки проводится эта экспедиция. Вера Асадуллина, корреспондент: Только четыре археологических экспедиции отправились в разные концы региона для поиска артефактов древности. Одна из них работает совсем недалеко от Читы, на Сухотино. Так и называется «Сухотино-4». Археолог: Эти поверхности, они такие заглаженные, и, соответственно, человек мог как-то этим предметом работать. Вера Асадуллина, корреспондент: Ученые знали о существовании этого места с 1972 года, но плотно изучать стали только в этом году. А приоткрывать тайны прошлого есть где в самых разных областях. Забайкалье в этом смысле регион особенный. Наталья Викулова: Как в океане – процент очень маленький того, что изучено. То есть сделано много, у нас «Энциклопедия Забайкалья», там более 63 томов написано по самым разным областям, но все-таки изучать есть еще огромное количество материалов, соответственно, и по геологии, и по другим наукам. Их необходимо изучать, реконструировать, строить на этих местах музейные комплексы. Поэтому, наверное, процентаж я не скажу, но мы еще, скажем, в самом начале, несмотря на то, что у нас есть такой опыт трехсотлетний и мы многое открыли, но теперь мы должны выходить на новый этап исследований, то есть когда мы открыли, а теперь нужно это уже более подробно, детально изучать. Вера Асадуллина, корреспондент: Другая наука, которая дает результаты, значимые не только в масштабах региона, но и всей страны и всей планеты, это палеонтология. Уникальные условия природы, а может, и само провидение, позволили следам доледниковых существ остаться до наших дней. Главное – суметь найти. Здесь ученым помогают и научный авантюризм, и чутье, и вулканические производные. Палеонтолог: Сейчас мы пытаемся сохранить такую большую рыбу, она примерно размером около 30 сантиметров. И сами породы тонкослоистые алевралиты, они при высыхании расслаиваются. Вот таким образом удалось с обратной стороны обнаружить вот здесь вот еще одну рыбу. Вера Асадуллина, корреспондент:  Чем отличались забайкальские динозавры от китайских? Такой, на первый взгляд, странный вопрос очень волнует ученых. Мало того, они продолжают искать на него ответы. И находят. Палеонтологи Забайкалья, Новосибирска и Китая отправились в экспедицию в разные районы края, чтобы отыскать следы этих давно вымерших на нашей планете существ. Красная Горка. Место получило название от окраса почвы. Но на этом здесь природные метаморфозы не заканчиваются. Евгений Василенко, младший научный сотрудник лаборатории геохимии: Это палеонтологический памятник природы, уже несколько лет практически особо охраняемая природная территория. Знаменательна она тем, что здесь на небольшой площади в так называемых глеежах, то есть в глинах естественно обожженных, до наших дней сохранились отпечатки различных растений, насекомых, встречаются отпечатки рыб и несколько, по-моему, фрагментов даже крокодилов было, если я правильно помню. Вера Асадуллина, корреспондент:  Сегодня это сложно представить, но ученые умы воссоздали внешний вид этого места в юрский период. Здесь тогда был древний лес на берегу небольшого озера. В глины этого озера попадали растения, различные насекомые и другие участники той далекой юрской жизни. Когда водоем пересох, случился подземный пожар, и обжег эти глины снизу. Так, как на производстве, порода превратилась практически в керамическую плитку, которую мы сегодня в таком разнообразии можем здесь наблюдать. Вот, например, совершенно отчетливый след древнейшего растения, напоминающего папоротник. Чего только не находят здесь палеонтологи со своим цепким взорам. Открыто это место настоящей легендой палеонтологии Софьей Михайловной Синицей. Евгений Василенко: В этом году наш институт принимает участие в международной экспедиции палеонтологической. В ней также принимают участие сотрудники Института нефтегазовой геологии из Новосибирска и сотрудники Нанкинского палеонтологического института. Задача этой экспедиции основная, в общем-то, провести корреляцию отложений в Китае и в Забайкалье, поскольку многие из них у нас похожи, и необходимо все это в одну, так сказать, стратиграфическую шкалу сопоставить. Вера Асадуллина, корреспондент:  Выражаясь простым языком, задача палеонтологов двух стран состоит в том, чтобы исследовать и сопоставить миграции динозавров между современной Россией и Китаем. Поскольку ученые уже сравнили древнейшие отложения на наших территориях и нашли много схожего, пытливый склад ума этих людей толкнул их на смелое предположение, что и одни и те же виды динозавров могли обитать и там и здесь. Но это только амбициозные предположения. Науке всегда нужны неопровержимые доказательства и факты. Эта цель и толкнула их на экспедицию. Ее предварительные итоги уже можно подвести. Найдены любопытные для ученого мира экспонаты – следы на неимоверно богатой забайкальской горной породе. Безусловно, более детально еще предстоит изучить на сложных и высокоточных аппаратах. Но уже можно сказать, что цель экспедиции достигнута. Найдены, как осторожно говорят палеонтологи, скорее всего, новые роды и виды насекомых, но самое главное, в районе Усть-Карска найдены следы динозавров. Евгений Василенко: На большой примерно 800-килограммовой плите были обнаружены следы предположительно игуанодонтов. Ну, что это, нужно еще будет, конечно, уточнять. В целом экспедиция показала, что Забайкальский край перспективный с точки зрения палеонтологии, в том числе, в частности, в плане динозавров. И на следующий год мы уже планируем масштабные полевые работы. Также Институт природных ресурсов, Институт нефтегазовой геологии, Новосибирск, и с нами еще будут принимать участие наши коллеги из Санкт-Петербургского Государственного Университета. Вера Асадуллина, корреспондент:  В небольшом музее Института глаза разбегаются от количества разнообразных находок. Голова начинает кружиться от понимания: им миллионы лет. Эти камушки видели столько, сколько не может даже представить человеческое сознание. Они живые свидетели эволюции. В этой связи Забайкалье знаменательно находками из разряда самый-самый. Здесь найдена удоканская биота, так называемые удокании – это древние кораллы, по сути дела, первая бесскелетная фауна планеты. На территории Красной Горки на совсем небольшой площади найдено и продолжают находить огромное количество различных родов и видов флоры и фауны. И знаменитые на весь мир, обнаруженные в 2012 году, кулиндадромей Забайкальский. Это первый найденный на планете оперенный птицетазовый растительноядный динозавр. Сегодня, спустя более 10 лет после находки, палеонтологи воссоздали полный образ этого динозавра и сделали его макет. На вид он похож на сочетание птицы, сурка и дикобраза в одном теле. Располагает институт и вполне четким отпечатком его доледниковой мордочки на камне. Евгений Василенко: Сейчас у меня в руках находится голотип черепа кулиндадромея Забайкальского. Если вы внимательно присмотритесь, то есть вы увидите здесь контуры черепа, глазничную впадину, нижнюю челюсть, верхнюю челюсть и такая вот небольшая батарея зубов. На данный момент это у нас в коллекции череп с наилучшей сохранностью. Вера Асадуллина, корреспондент:  Такое получается своеобразное доисторическое портретное фото. Евгений Василенко: Вот здесь, например, мы можем хорошо увидеть, как в принципе ученые добывают из камня отпечатки динозавры. То есть изначально нам нужно найти динозавровый слой среди прочих других слоев горных пород, потом извлечь оттуда образец, ударить по нему молотком и, если внутри там есть какой-то отпечаток, то он получается, пожалуйста, как книжка открывается и обнажается нашему взору. Вот как раз здесь вы можете видеть – лопаточка лежит и несколько ребер. Вера Асадуллина, корреспондент:  Автором открытия стала все та же легендарная Софья Синица. В распоряжение нашего канала попали уникальные кадры почти десятилетней давности с того самого места в Чернышевском районе Забайкальского края. Экспедиция изучает место через несколько лет после самого открытия. Здесь особая атмосфера. Ученые умы из разных стран приехали увидеть все своими глазами. Неспешно, разговаривая на разных языках, в этой удивительной забайкальской природе они ищут новые открытия. Софья Синица: Вы же вот здесь копали, да? Эти вот тонкие плиточки? Где-то полтора-два метра? Вот тут было? И с них не вышли? Вера Асадуллина, корреспондент:  Живут, как водится, в палатках, ведут общий полевой быт. Готовят на костре, для гигиены установили специальную палатку-баньку. Софья Михайловна, несмотря уже на тогда внушительный возраст, сама продолжает карабкаться по непростому рельефу и скрупулезно изучает каждую находку. Поверхностности здесь допускать нельзя. И так огромное чудо, что следы сохранились до наших дней. Пропустить ничего нельзя. Софья Синица: А вот это фрагмент панциря щитня. Вот это вот то, что говорил Юрий Леонидович, вот временные обитатели луж, вот они, фрагмент панциря, вот один и вот второй. И домики ручейников. Это вот. Ну, и вот тут. Тоже домики ручейников и какая-то шишка. Это вот то, что сопутствует динозаврам. Корреспондент: Это то, что они ели? Софья Синица: Ну, ели они, наверняка, я думаю, вот это вот печеночные мхи, обрывок, наверняка ели они и ручейников, но ели личинок, а это плевали. Вера Асадуллина, корреспондент:  Сегодня это уже история. Кулиндадромей Забайкальский известен на весь мир. По этому открытию написано множество научных трудов, а его образ гордо занимает свое почетное место на гербе и флаге Чернышевского района Забайкалья. Главное, что поисковая научная работа не останавливается, а с появлением новых технологий исследования открытий будет только больше. Евгений Василенко: Я считаю, что довольно большой пласт научных знаний нами получен уже, но стоит помнить о том, что наука не стоит на месте, все время появляются новые методики, и постоянно-постоянно можно получать новые данные даже уже по старым каким-то, уже, казалось бы, изученным объектам. И в науке это, на самом деле, нормальная практика, когда какие-то ранее уже полученные исследования переосмысливают, переизучают и получают какие-то новые данные. СТУДИЯ Павел Давыдов: Вы смотрите программу «Большая страна. Открытие». Тема выпуска, я напомню, «В экспедицию». Мы продолжаем разговор с Александром Новигатским, ведущим научным сотрудником Института океанологии имени Петра Ширшова Российской Академии Наук. Александр, а какими сегодня возможностями располагают ученые вашего Института для исследовательской работы в экспедициях? Флот, оборудование и так далее. Александр Новигатский: Институт океанологии имени Петра Ширшова – это крупнейший институт в науках о Земле в России, да и в общем-то и в мире. У нас пять отделений. Архангельское отделение отвечает за Северный Ледовитый океан, Санкт-Петербургское отделение отвечает за Балтийский регион, Калининградское отделение отвечает за Атлантический океан, Каспийское отделение отвечает за Каспийское море и, соответственно, Геленджикский филиал отвечает за Черное море и южные моря. Таким образом, у нас огромные возможности. У нас на сегодняшний день пять судов от трех до шести тысяч тонн. И каждое судно проводит каждый год примерно две-три экспедиции. В сумме экспедиций у нас получается порядка пятнадцати. Но, к сожалению, должен сказать, что суда уже порядка сорока лет. Они уже подустарели, безусловно. Павел Давыдов: Требуют обновления, да. Александр Новигатский: Да-да. Сейчас Министерство науки и образования запустило проект не только модернизации наших судов, но и также постройки новых двух судов неограниченного плавания восьмитысячных. Так что мы ждем ввод в эксплуатацию этих судов, ну, и работаем на тех судах, которые себя зарекомендовали еще в советское время, вы правильно сказали, Павел. Павел Давыдов: А какие экспедиции сегодня находятся в разработке у ученых? Александр Новигатский: Вы знаете, у нас действительно глобальные планы по изучению Мирового океана. Дело в том, что экспедиция, экспедиция хороша, но все равно это месяц-два, ну, три, там, четыре. А наша задача изучать Океан круглый год. Поэтому такая наша глобальная задача Института океанологии и страны в целом – это постановка автоматических станций по всему Мировому океану, автоматических платформ. Грубо говоря, это буй, плавучесть такая, порядка несколько сотен килограмм. И дальше на дне стоит груз тоже несколько тонн. Натягивается трос, и на этот трос ставятся различные приборы, которые измеряют параметры среды. И вот таких буев наша задача поставить десяток на сегодняшний день. Ну, а в будущем порядка сотни. И каждый год мы можем подходить к этим платформам, снимать данные и получать параметры среды всего Мирового океана. И, в общем, это наша задача-максимум нашего Института. Павел Давыдов: Александр, скажите, насколько сложно студентам, молодым ученым, да или просто туристам попасть в экспедицию, стать частью такой большой исследовательской группы. Александр Новигатский: Про туристов я сразу буду говорить в отрицательном. Павел Давыдов: Жестко, да? Никаких туристов. Александр Новигатский: В смысле, потому что это совсем другой жанр. Есть туристический лайнер, и этим людям лучше туда. А если говорить, о исследователях, о студентах и аспирантах, то, прежде всего, это желание, дальше это возможность работы в коллективе. Никогда не забуду эту фразу Шеклтона, когда он призывал «минимальное количество денег, максимальная группа задач». Поэтому, если человек готов в таком режиме работать, ему всегда рады. Павел Давыдов: А вы помните свою первую экспедицию и, главное, эмоции, с ней связанные? Вообще есть ли время на романтику в таких научных поездках? Александр Новигатский: Первая экспедиция – это как первая любовь, она никогда не забудется. Конечно, я ее помню, мне тогда известный океанолог в узких кругах Лукашин Вячеслав показал в первой экспедиции зеленый луч, как раз на закате. Хотя это было Северное полушарие, северное море, Белое море, казалось, это невозможно по теоретическим раскладам, но по факту мы его увидели. Поэтому этот зеленый луч мне до сих пор сопутствует, я так же занимаюсь изучением океана и рад этому. Павел Давыдов: Опишите, что это за луч. Я думаю, что не все зрители понимают, о чем идет речь. Александр Новигатский: Зеленый луч, ну, это когда солнце садится, и край на горизонте моря, край солнца должен просветить толщу воду, и свет будет, последний луч, не оранжевый или розовый, а зеленый, потому что он просвечивает через море. Когда луч попал на меня, я понял, что океан меня принимает и зовет познакомиться с собой. Павел Давыдов: Александр, а мы благодарим вас за участие в нашей программе. Новых вам открытий и интересных экспедиций, которые меняют наше представление об окружающем мире. Благодарю! Александр Новигатский: Спасибо, Павел! Всего доброго!