Ангелина Грохольская: Однажды влюбился удмурт Карамас в татарку Пельгу, но родители были против. Бежали молодые из дома, нашли родник Сараи и основали там свою деревню, чуждую догмам, и назвали её Карамас-Пельга. Это легенда. Из документальных источников известно, что деревня впервые упоминалась в переписи 1710 года. И там до сих пор сохранились языческие традиции. Так ли это, узнаем у директора Центра удмуртской культуры деревни Карамас-Пельга Елены Белослудцевой. Елена, здравствуйте! Елена Белослудцева: Здравствуйте! Ангелина Грохольская: Какой у вас костюм шикарный и красивый! Смотрю – любуюсь. И, конечно, первый мой вопрос по поводу этого костюма. Монисты такие, если правильно я называю. Это монисты – монеточки, украшения? Елена Белослудцева: Да. На голове – налобная повязка, а на груди – монисты. Эти монисты передаются от бабушки к внучке, к дочери. И этим монистам уже несколько веков, так же, как и моему платью. Платью лет 110-120. Так как я самый младший ребёнок в семье, мамин и бабушкин сундуки остались у меня, и я продолжаю свой род, продолжаю традиции своего рода, своей деревни. Ангелина Грохольская: А вы родились в этой деревне? Елена Белослудцева: Я родилась в этой деревне. И мама, и папа из этой деревни, но они из разных родов. Изначально же наша деревня состоит из двух деревень. Деревня Карамас-Пельга – на горе, под горой – Старая Салья. И вот они, Карамас, Пельга, были некрещёные удмурты, а внизу за речкой проживали уже крещёные удмурты. Когда начались гонения, скажем так, язычество хотели уничтожить, но наша деревня проводила в вечернее, в ночное время обряды. И вот таким образом они сохранились. И я ещё в детстве участвовала в этих обрядах, традициях, и я это, конечно, всё помню. Ангелина Грохольская: Елена, скажите, самый такой для вас, может быть, яркий обряд, ритуал, праздник из детства, впервые, то, что в памяти сразу, то, что вы запомнили? Елена Белослудцева: Языческая Пасха – Акашка, потому что всегда на Пасху, на праздник Акашка нам шили новые платья, новые костюмы, и мы с нетерпением ждали, когда же придет эта Пасха. Как обычно, в воскресенье, мы ходим, до сих пор эта традиция сохранена, по своему роду, гуляем, поём пасхальные песни, угощаемся друг у друга. А на следующий день, уже понедельник, у нас проходит языческая Пасха – Акашка. И вот в этот день молодые девушки надевают свои самые красивые наряды. Их сопровождали ещё в 30-е годы. Сейчас, конечно, уже на лошадях не сопровождают, но парни тоже ходят с девушками из дома в дом. Собираем различную крупу, яйца сырые, масло. И это всё провозим в священную рощу. За пределами деревни находится эта роща – Акашка. И там это готовится в большом котле – такая общая каша, очень вкусная. Жрецы наши освещают эту кашу и подносят берёзке, обращаются к высшему божеству Инмару. Просят, чтобы посевная хорошо прошла, чтобы каждое зёрнышко, упавшее в землю, дало росточек. Ангелина Грохольская: Давайте про село поговорим, для тех наших зрителей, которые не были, может быть, вообще в Удмуртии ни разу не были, не представляют. Елена Белослудцева: Село немаленькое, но это не село, во-первых, это деревня. В деревне на сегодня проживает 545 человек, 250 дворов, 6 улиц. Есть у нас большая школа, суперсовременная школа, но она малокомплектная. Она построена в 2014 году. Есть хороший детский сад, аж 4 магазина в деревне. Есть цех полуфабрикатов, где работает наше население. Есть медпункт, есть и Дом культуры, и наш Центр Удмуртской культуры. Ангелина Грохольская: Елена, деревня у вас, как я понимаю, современная, но всё же вам удалось сохранить традиции. На ваш взгляд, в чём феномен? Елена Белослудцева: Я считаю, что феномен в людях. У нас очень такой народ неравнодушный проживает в деревне, очень активный народ. И вот когда восстанавливали обряды, в прошлом году один из обрядов мы восстановили благодаря межрегиональному фестивалю «Луло – Сусо», это «Живая нить». И мы там восстановили обряд «Челтым». Это когда девушка готовит своё первое рукоделие, первые ниточки она спряла, и вот с ней проводили этот ритуал возле речки. После этого ритуала никто про неё не мог сказать, что она неумёха. Та усадьба, где я сейчас работаю, где у нас создан Центр удмуртской культуры, это усадьба моей бабушки. И жрецом был мой дед. Он погиб в 43-м году под Ленинградом, защищая Ленинград. И бабушка – единственная женщина-жрица в Удмуртской республике. Она оберегала, охраняла это место. Мы восстановили эту усадьбу, заброшенную уже. И вот так с этого момента тихонько-тихонько, люди хотят приехать с ночевой. Куда деваться? Надо построить гостиницы. Так одна за другим у нас стали появляться гостиницы. А ещё моя тётушка, старшая сестра моей мамы, Зоя Алексеевна Мазитова, она – основатель узорного ткачества южных удмуртов, когда можно было уже всё купить в магазинах и все ткацкие станки благополучно выкинули. А Зоя Алексеевна никогда не была замужем, и детей у неё своих не было, во время войны она осталась инвалидом. И таким образом она настолько полюбила это качество, и первые мастера Домов ремёсел нашей республики – они все обучались у неё. И вот в 2020 году ей бы исполнилось 100 лет, и вот к 100-летнему юбилею мне захотелось в нашей же усадьбе построить музей для Зои Алексеевны Мазитовой. И теперь с большим удовольствием на этой территории мы уже второй год подряд проводим фестиваль ткачества. Ангелина Грохольская: Потрясающе! Я, знаете, сижу, вас слушаю и думаю: «Я впервые общаюсь с внучкой настоящей жрицы». Елена Белослудцева: Да. Ангелина Грохольская: Это удивительно! А сейчас жрецы тоже есть? Елена Белослудцева: Жрецы тоже есть. Их у нас мужчины-жрецы. Главного жреца выбирали мужчину или человека, который имеет свыше какой-то дар, умеет общаться с духами, умеет просить, и что это всё у них сбывается, Боженька слышит и выполняет эти желания. Сейчас ко мне приезжают. Бабушка мне кое-что передала, она умела лечить. Ангелина Грохольская: Я один раз с волшебством удмуртов воочию столкнулась. Была в Марий Эл, и там были девушки из Удмуртии. Был прекрасный вечер, тихий, закат. И вдруг эти девушки, мы их попросили, они говорят: «Да, мы знаем одну песню, мы сейчас споём». Они начали петь. Потрясающие голоса, великолепные, многоголосие, песня красивая. Только они спели, верите или нет, не прошло и минуты, всё засверкало, забушевало, поднялся такой ветер. Мы еле убежали. Потом спрашиваем: «Что это за песня была?». Она говорит: «Это песня – мы дождь просили». Елена Белослудцева: В этом году тоже была полнейшая засуха, ни одного дождя. И 12 июля вот эти летние и осенние моления, Петров день и Ильин день, у нас сопровождаются уже дарами, то есть мы покупаем барана и из барана готовим ритуальную пищу. И вот я с утра купила барана, увезла туда в эту рощу священную. И тут такой ураган поднялся, ветер сильнейший. Я звоню жрецу: «Давай быстрее уже сделай это дело». Потом я иду молиться, так как по православию это День Петра и Павла, я поставила на стол кумышечку, обратилась к деду, обратилась к отцу, чтобы ветер утих и пошёл тёплый дождь. И буквально через минут пять ветер стих, пошёл очень сильный дождь. Этот дождь продолжался полчаса, потом немножко перерыв, опять дождь пошёл. В общем, почти целый день лил такой тёплый. Но на следующий день узнаю, что в соседнем городе Агрызе, Агрызского района Республики Татарстан, снесло крыши. Ангелина Грохольская: Вот поэтому надо аккуратнее с волшебством. Елена Белослудцева: Поэтому надо всем молиться, не только нам. Мы же молимся, чтобы эта стихия оберегла людей, но чтобы она в лес ушла или в поле этот ураган ушёл, но никак не на людей, чтобы никого не повредило, ничего не повредило. Ангелина Грохольская: Елена, скажите, пожалуйста, а вы поете? Елена Белослудцева: Да, пою. Ангелина Грохольская: Я не могу не попросить вас. Вот можно, только чтобы дождя не было, грозы. Наоборот, чтобы везде-везде солнечная погода, и всё хорошо. Какой-нибудь фрагмент в завершение нашего разговора, мне кажется, это будет очень хорошей финальной точкой. Елена Белослудцева: Я хочу исполнить вам песню моей бабушки Матрёны Максимовны Утехиной-Мазитовой. Ангелина Грохольская: Давайте. Елена Белослудцева: (Поёт на удмуртском языке). Ангелина Грохольская: Боже, браво! Спасибо вам огромное, спасибо большое!