Ангелина Грохольская: Какой он – дух города-порта? О этом мы поговорим с Евгением Тенетовым – директором Северного морского музея, город Архангельск. Евгений, здравствуйте! Евгений Тенетов: Здравствуйте! Ангелина Грохольская: Мне кажется, каждая клеточка Архангельска пропитана морским духом, потому что самый древний порт, Иван Грозный его ещё основал. Так ли это, скажите мне, пожалуйста? Есть ли дух особый у портовых городов? Евгений Тенетов: Безусловно, это ведь первопричина возникновения вообще здесь жизни – наличие моря, наличие реки, иначе здесь просто не было бы никакого смысла людям жить, поэтому, конечно, это как бы, знаете, такая корневая суть этого региона. Вот Архангельск всегда оставался как бы таким запасным портом и во время Первой мировой войны, и Второй мировой войны, в общем-то, события все так или иначе повторялись. Но дело ведь не только в военной истории, а в том, что Архангельск как первый морской порт страны являлся главными воротами в российское государство на протяжении почти 200 лет до появления, собственно говоря, Санкт-Петербурга, и Северная Двина была главной дорогой в нашу страну – и в обратном направлении, и внутрь страны. Тогда, собственно говоря, во земле-то особо и не поездишь в условиях логистики средневековой, поэтому, конечно, Северная Двина в сочетании с выходом в Белое море была, конечно. такой идеальной трассой, через которую, собственно говоря, Россия получала основное знание о том, что происходит в мире, да? Неслучайно у нас заграницу долгое время называли и до сих пор, наверно, называют «заморем» – где-то за морем. Ангелина Грохольская: Да-да-да. Евгений Тенетов: Не за горами, не за лесом, не за степями, а именно за морем. И, конечно, более чем 400-летний этап жизни Русского Севера как вот такого портового места не мог не повлиять на местных жителей. И, конечно, в первую очередь это культура поморов – традиционных морепользователей. Это такая уникальная формация русского крестьянина, который не сеет и на пашет, а, в общем, ловит рыбу и морского зверя. То есть поморы так и говорили: «Море – наше поле, будет рыба, будет и хлеб». Ангелина Грохольская: Говорят, когда Пётр I приехал в порт Архангельска, что-то его очень сильно поразило и впечатлило, в общем, он был в таком, как говорят сейчас, «культурном шоке». Чему он был удивлён? Что поразило его больше всего? Евгений Тенетов: Во-первых, Пётр впервые в Архангельске встал на мостик морского судна, на море, собственно говоря, впервые взялся за руль и отправился, в общем, в своё первое в жизни морское путешествие на Соловецкие острова. Конечно, в первую очередь его потрясло море. Но, собственно говоря, сам по себе город, я думаю, тоже, безусловно, потряс, потому что ведь в Архангельск до 60-х годов XX века можно было только вплыть, поэтому он, конечно же, подходил к городу с реки и увидел белокаменные гостиные дворы, и, в общем, вполне себе европейскую активность. Вот есть замечательная гравюра 1701 года, изображающая Архангельский порт, голландская гравюра, и там, на рейде города, парусники голландские торговля и, в общем, такая совершенно несвойственная для материковых российских городов жизнь, уклад, активность, и она, конечно, очень ему напомнила европейские города-порты типа Амстердама, Копенгагена, Лондона того же самого, где есть эта мультикультурная связь, то есть, то, чем он был тогда заражён, то, чем он был тогда взволнован, то, что он хотел насаждать в России, и он это увидел в одном российском городе. Надо сказать, что Архангельск во многих документах XVII века просто обозначался одним словом с большой буквы – Город. И всем было понятно, собственно, о каком городе идёт речь, потому что вот так – город, через который идёт вся международная активность. И называемся мы до сих пор, памятуя об этом, не архангельцы, а архангелогородцы. Ангелина Грохольская: А что бы сейчас Пётр I увидел, вплывая в город – вот об этом мы поговорим через несколько минут, не переключайтесь, оставайтесь с нами. Смотрите далее в нашей программе: ценная находка – чем привлекателен приморский город? Ворота в Каспий: Астрахань от порта до порта. Каждый портовый город именует себя ещё и «рыбным». Это понятно, где море или река, там рыбное место. Отдать кому-то первенство не получится, да и не нужно это, лучше найти что-нибудь особенное. Например, в прибрежных водах Чёрного и Азовского морей встречается самая маленькая мирская рыбка – бычок Книповича, её размер не более 5 миллиметров, редкая рыба даллия, или чёрная рыба, живущая в небольших реках и болотах Чукотки, считается самой морозостойкой. Эти факты зафиксированы в книге неофициальных рекордов России «Диво». А как вам такой случай? В 1990 году на астраханских рыбных промыслах была поймана белуга весов около тонны, она имела рост 4 метра 26 сантиметров, одной икры в ней было центнера. Ихтиологи определили возраст гигантской рыбины – около 70 лет. В Астрахань сейчас мы и отправимся, древний город Руси, он раскинулся на 11 островах в дельте Волги, а там и до моря рукой подать. Ворота в Каспий нам открывает Марина Лазарева. СЮЖЕТ Ангелина Грохольская: Из Астрахани переплываем в Архангельск. С нами на связи директор Северного морского музея Евгений Тенетов. Очень часто путают Архангельск и Астрахань. Названия действительно похожи, хотя это два абсолютно разных города. К вам приезжают и говорят: «Мы же в Астрахани», – бывает такое? Евгений Тенетов: Да, конечно, у нас довольно часто были такие казусы, когда поп-артисты разные выходили в Архангельске на сцену и в зал кричали: «Привет, Астрахань!» – что, в общем, не очень радовало публику. Но мы привыкли. Я не знаю, честно говоря, происходит ли это в Астрахани, мне очень интересно это узнать, надо у кого-нибудь спросить, в Астрахани есть такое? Ангелина Грохольская: Мы зададим этот вопрос нашему корреспонденту, чтобы выяснил обязательно в следующий раз. В начале нашего разговора я задала вопрос: «Что увидел Пётр I, когда он впервые подошёл по морю к Архангельску?». Если сейчас подплывать, что увидит пассажир какого-нибудь большого лайнера? Каким Архангельск откроется? Евгений Тенетов: Конечно, он увидит всё те же гостиные дворы, которые увидел Пётр I. Слава богу, основная, скажем, часть или основная часть этого комплекса сохранилась. В первую очередь, конечно, ему бросятся в глаза современные здания, в основном построенные в середине 70-х, и часть фасадов набережной новый облик обрело в 2000-е уже годы. К сожалению, Архангельск в этом смысле сильно пострадал. Вот, например, в 1917 году, когда сюда приезжал Игорь Грабарь, он внёс Архангельск в список красивейших городов России. Но в советский период, когда Архангельск стал столицей северного края и его ещё называли «деревянный Донбасс», потому что нужно было гнать экспортные лесоматериалы – целлюлозу – и давать стране «не угля, а валютного рубля», Архангельск старались переделать в такой образцовый советский город. Как он сохранил своё православное название, до сих пор загадка, хотя местные власти подавали прошение Сталину с просьбой переименовать Архангельск в Сталинопорт, но, слава богу, этого не случилось. В общем, благодаря этому все церкви, а в Архангельске церкви ставились вдоль Двины, все церкви практически были уничтожены, и вот этот золотокупольный фасад города сейчас отсутствует практически, к сожалению. Ангелина Грохольская: К сожалению, да. Вы – художник, помимо того, что вы – директор большого музея, у вас всё равно немножко другое восприятие, как мне кажется. Вот что вас для море как для жителя Архангельска, как для художника? Евгений Тенетов: Для меня, конечно, море – это источник всего, жизни в глобальном смысле. А вообще – это такой потрясающий проводник. Например, в этом году 100 лет российскому джазу отмечается. А Архангельскому международному джазовому фестивалю 40 лет, но это ещё не начало. Дело в том, что Архангельск – это родина русского авангардного джаза. Здесь родились два, так сказать, лидера авангардного джаза советского ещё: Владимир Тарасов – барабанщик, и Владимир Резицкий –саксофонист. Казалось бы, откуда в провинциальном, не очень большом городе взялись такие подвижники, которые не просто джаз играли, допустим, академический, а прямо фри-джаз такой, причём, мягко говоря, радикальный фри-джаз. А это всё связано с тем, что опять – море, опять же моряки возили пластинки, существовал интернациональный клуб моряков, в котором и Резицкий, и Тарасов играли джазовую музыку. И вот эти иностранные моряки возили самые актуальные пластинки, то есть мне Тарасов, в частности, рассказывал, что можно было просто в каталоге поставить отметки, и моряк следующим рейсом, когда он придёт за лесом, привезёт тебе эти пластинки свежайшие, то есть ни в Ленинграде, ни в Москве, ни тем более в Центральной России актуального джаза было не услышать, а в Архангельске, как ни странно, получается, что был. И вот он дал свои плоды. Это просто один из примеров, как работает море, как оно отражается в культуре, как оно отражается в людях, как оно влияет на процессы, как оно меняет культурную и любую другую повестку. Ангелина Грохольская: Вот есть философия какая-то у портовых городов, у Архангельска в том числе? В чём она? Евгений Тенетов: Я думаю, что главная суть портового города заложена в самом принципе порта, ведь даже «паспорт» от слова «порт» происходит. Так вот, как раз – в этой открытости, в том, что у моря нет границ, и, конечно, портовые города символизируют вот эти контакты, неизбежные контакты. То есть даже в самые суровые закрытые сталинские годы, даже в военные годы, даже в годы жесточайшего обострения холодной войны здесь всегда были иностранные моряки, здесь всегда можно было достать джинсы, жвачку, джаз, «Битлз» и всё такое прочее, то есть это неискоренимо, это в сути человека, который живёт в городе-порте. Ангелина Грохольская: Евгений, спасибо вам огромное! За жвачкой не поедем к вам, а вот за джазом и за духом северного моря – это обязательно. Спасибо вам огромное за ваше настроение, за ваши рассказы, ваши истории, спасибо большое! Евгений Тенетов: Спасибо большое! Ангелина Грохольская: До свидания! Евгений Тенетов: До свидания!