Ангелина Грохольская: Бронепоезд двигался по рельсам, стрелял из пушки и ставил дымовую завесу.В середине 30-х годов на техническом конкурсе в Москве один из участников представил радиоуправляемую модель бронепоезда. Об этом оригинальном изобретении написали все ведущие издания: «Огонёк», «Известия», «Комсомольская правда». Автора звали Башир Рамеев, и было ему всего 17. Но, несмотря на юный возраст, его приняли во Всесоюзное общество изобретателей, а в 30 лет Рамеев представил проект «Автоматическая цифровая электронная машина». Об отце ЭВМ мы сегодня поговорим с научным консультантом Политехнического музея Алексеем Бутыриным. Алексей, здравствуйте! Алексей Бутырин: Здравствуйте! Ангелина Грохольская: Итак, в Политехническом музее есть уникальный экземпляр – тот самый «Урал». Алексей Бутырин: «Тот самый» мы можем назвать не в том смысле, что именно его в 1948 году изобрёл Башир Рамеев. Тогда это был только проект будущей машины, и он получил на неё авторское свидетельство. «Урал» – это самый старый сохранившийся в нашей стране компьютер, то есть фактически можно сказать, что это воплощённая идея, та самая, которая пришла в голову Баширу Рамееву, и которую он разработал вместе со своим коллегой Исааком Бруком другом в 1948 году. Ангелина Грохольская: Для тех зрителей, которые не были в Политехническом музее и не смогут приехать к вам в ближайшее время, потому что мы вещаем на всю Россию, на всю большую страну: что из себя представляет первая вычислительная машина? Мы-то привыкли сейчас вот, а всё было иначе. Алексей Бутырин: Всегда нравится обращать внимание посетителей нашего музея на то, что самая старая сохранившаяся у нас вычислительная машина – ламповая ЭВМ «Урал-1», которая представляет собой пять громадных шкафов, большой пульт, несколько тумб с устройствами ввода-вывода и в целом занимает достаточно просторный зал, по классификации своего времени это малая ЭВМ. Вот такие тогда были представления о малом. Так что же тогда говорить о том, что считалось большими ЭВМ? Ангелина Грохольская: А вот теперь к идее: в чём заключалась идея этого проекта изначально и как вообще эта идея появилась в голове изобретателей? Алексей Бутырин: Вообще во второй половине 40-х годов назрела потребность в большом количестве вычислений, до этого все вычисления выполняли люди вручную. Это был тяжёлый монотонный труд, и повысить его эффективность – это была задача, над которой работали многие инженеры в разных странах. Мы знаем, что первая электронная вычислительная машина общего назначения появилась в США в 1945 году. И об этом сразу стало известно во всём мире. Разумеется, и Башир Рамеев тоже как человек, который внимательно следил за новинками в области науки и техники, об этом услышал по радио, насколько я помню, и у него сразу возникла идея создать свою машину с аналогичными, а, может быть, даже и большими невозможностями. Причём он придумал её фактически с нуля, потому что никакой информации о том, как устроена американская машинаENIAC в открытом доступе не было. Ангелина Грохольская: Алексей, а кем был сам Рамеев? Я упомянула перед нашей с вами беседой о том, что в 17 лет он впервые заявился, и он был самым молодым членом Общества изобретателей. Он же ещё в школе начал изобретать, что-то придумывать. Можно его назвать юным гением,«вундеркиндом», как бы сейчас сказали? Алексей Бутырин: Я думаю, это не будет преувеличением, несомненно, очень талантливым человеком.И при этом ещё немаловажно, что человеком он был скромным, и, может быть, поэтому мы сейчас не так много знаем о его заслугах и в целом не так часто всплывает его фамилия. Вообще, мне кажется, сфера вычислительной техники всегда немного оставалась в тени таких отраслей, как космическая или атомная. То есть мы все знаем имена Сергея Королёва или Игоря Курчатова, а вот имена Башира Рамеева, Исаака Брука, Сергея Лебедева, Михаила Карцева и других конструкторов как-то немножко остаются на втором плане, хотя, на самом деле, без вычислительных машин многие из достижений в физике, освоении космоса, химии и других областях – они бы или вовсе не случились, или случились бы с большой задержкой, потому что для всех этих отраслей нужно выполнять сложные расчёты, и вот именно эту задачу решали первые электронные вычислительные машины. Ангелина Грохольская: Может быть, просто тогда это казалось настолько фантастичным – вот эти идеи изобретателей, что поэтому на них не обращали внимания? Алексей Бутырин: Вы знаете,во многом это, действительно, так, потому что, когда только-только выдвигались первые проекты электронных вычислительных машин, они сталкивались с огромным скепсисом. Опытные инженеры-практики тех лет говорили, что «вы создаёте нереалистичные проекты, возьмите обычный радиоприёмник или телевизор, которые тогда только появлялись: в них 10- 15 ламп, а они всё равно постоянно выходят из строя, а вы хотите создать машину, в которой будет 1000 или даже 5000 радиоламп». Ангелина Грохольская: Мы сейчас прервёмся ненадолго, не переключайтесь, затем продолжим разговор с нашим экспертом. Ангелина Грохольская: Об истории вычислительной техники в нашей стране мы сегодня говорим с Алексеем Бутыриным – научным консультантом Политехнического музея. Алексей, ещё раз здравствуйте! Что-то про личность Башира Рамеева вы знаете? Алексей Бутырин: Во всех воспоминаниях людей, которые с ним работали, отмечали, что это был человек с негромким голосом, очень интеллигентный в общении, который не любил себя выставлять на первое место. Как правило, он на не значился в списках именитых докладчиков на научных конференциях, и в целом он был сосредоточен на своей работе. Он прожил относительно долгую жизнь, он уже 90-е годы скончался и до последних дней продолжал работать. Наверное, некоторый отпечаток на его личность наложил тот факт, что его отец был несправедливо обвинён в 30-е годы, из-за этого и сам Башир Искандарович имел проблемы: его исключили из института, ему затем не дали окончить высшее образование. И только, скажем так, благодаря заступничеству тех людей, которые с ним работали и видели, насколько, на самом деле, это талантливый человек, и как много он готов сделать для страны, за него поручались лично академики, начальники министерств, и, благодаря этому, он всё-таки смог работать по специальности. Ангелина Грохольская: Но ведь он был из семьи золотопромышленников. Алексей Бутырин: Его дед занимался этой отраслью, отец уже в годы советской власти, из советской власти был сотрудником на золотообогатительной фабрике, работал инженером и тоже, кстати, был иноватором – предлагал изобретения, которые повышали эффективность этого производства. Но в какой-то момент, видимо, перешёл дорогу не тем людям и оказался сам под стражей. Ангелина Грохольская: Вернёмся к проекту: как сложилась судьба проекта и судьба его авторов? Ведь в какой-то определённый момент пришли западные технологии. Алексей Бутырин: В конце 60-х годов в Советском Союзе задумались над унификации парка выпускаемой вычислительной техники, потому что в нашей стране существовало много школ, каждая из которых разрабатывала свои машины. Как правило, они не были совместимы с машинами разработки других коллективов. То есть, например, коллектив под руководством Сергея Лебедева в Институте точной механики и вычислительной техники делал машины серии БЭСМ – большая электронная счётная машина. Затем там же делали суперкомпьютер «Эльбрус». Башир Рамеев работал в Пензе, там выпускали машины серии «Урал», скорее, ориентированные на практические инженерные расчёты. Плюс был коллектив Михаила Карцева, который делал машины серии «М», в основном использовались в противоракетной обороне, и так далее и так далее. Но решили, что нужна стране серия унифицированных компьютеров разной мощности с различными периферийными устройствами, которые можно было бы комбинировать под задачу, и, самое главное, чтобы они были совместимы с большим объёмом уже накопленного программного обеспечения. Наши конструкторы, в том числе Башир Рамеев, Сергей Лебедев, были согласны с идеей унификации, но предполагали, что всё-таки это должна быть унифицированная серия отечественной разработки или же выполненная в кооперации с какой-нибудь западной компанией, но не IBM. Но в итоге в министерстве было принято решение, что нужно создавать полные аналоги машин семейства IBM, и они получили название «Единая система ЭВМ». С одной стороны, конечно, в этом решении были и плюсы, что, действительно, мы получили возможность запускать в числе и импортное программное обеспечение без переделок, но многие специалисты по вычислительной технике, сходятся во мнении, что всё-таки это был шаг назад в каком-то смысле, который поставил нашу промышленность в положение догоняющей. Ангелина Грохольская: Алексей, скажите, вот сейчас личный такой вопрос: кто для вас из учёных, уже более или менее наших современников, XX века, является, может быть, не кумиром, но той личностью, которая вас удивляет, поражает и которая восхищает, наверное, самое главное? Алексей Бутырин: Сегодня, я бы, может быть, отметил даже не только непосредственно учёных, но популяризаторов науки и тех, кто рассказывает нам, как устроен мир, делает это увлекательно и интересно,потому что, я думаю, что у нас не будет появляться новых поколений талантливых изобретателей, если дети и молодёжь не будут стремиться в науку. Поэтому, конечно, я бы отметил Алексея Семихатова – физика как популяризатора, Николая Николаевича Дроздова, разумеется, как учёного в области животного мира, также на ум приходит фамилия Артёма Оганова – нашего известного кристаллографа, то есть выдающегося современного учёного и в том числе и тоже талантливого популяризатора науки. Вот, наверно, эти фамилии. Ангелина Грохольская: Алексей, спасибо вам огромное! Сегодня вы нас познакомили, действительно, с талантливыми изобретателями. Если кто-то не знал до этого те фамилии, которые прозвучали, сделали сегодня для себя некое открытие. В Политехнический музей, я думаю, всем обязательно нужно зайти. Алексей Бутырин: Спасибо вам! До свидания.