Павел Давыдов: С нами на связи теле- и радио ведущий, киножурналист Давид Шнейдеров. Давид, здравствуйте! Давид Шнейдеров: Здравствуйте, Павел! Павел Давыдов: Всегда интересно узнать, что скрывает мир закулисья? И я очень надеюсь, что вы нам сегодня расскажете интересные, любопытные, даже комические детали, связанные с актёрами театра и кино, с процессом съёмок известных фильмов. Одним словом, ждём от вас байки, наверняка в вашем арсенале их много и есть наверняка любимая. Давайте с неё и начнём. Давид Шнейдеров: Впервые с актёрскими байками я столкнулся, ещё будучи студентом Щукинского училища, поэтому, собственно, многие из этих историй реально происходили на моих глазах. Мой хороший приятель, закончив Школу-студию МХАТ, попал, собственно, в Московский художественный академический театр имени Чехова. В те годы шёл спектакль «Сталевары». Спектакль этот был интересен тем, что в нём играли все ведущие артисты МХАТа и билеты на этот спектакль давали в нагрузку, либо за отгул, а в антракте запирали двери МХАТа, чтобы никто не ушёл. Но компенсировалось всё это тем, что в антракте подавали пиво, поэтому ко второму акту народ к восприятию сталеварской жизни был готов. Мой приятель, дебютировавший на сцене МХАТа, подготовился как следует и стоял в кулисах на финальный выход, уже «готовый» полностью. На сцене стояли декорации, изображающие домны. На сцену выходил Евгений Александрович Евстигнеев, произносил пламенную речь, надевал маску сталевара, брал большой дрын и начинал что-то делать в этой домне. И вот мой приятель Андрей выскочил на сцену, разбежался и с головой улетел в домну. После этого, собственно, спектакль надо останавливать, потому что актёр сгорел, погиб. Зал взревел. Но мало того, что улетел головой в домну, он там начал пытаться встать и ворочаться, и домны начали складываться. Зал аплодировал стоя. Павел Давыдов: «Какая игра!» – да? Давид Шнейдеров: Занавес закрыли. Правда, когда Андрей вылез, над ним стоял замдиректора с приказом об увольнении. Павел Давыдов: Отличная история. Кстати, про Евгения Евстигнеева я нашёл ещё одну байку. Однажды знаменитый актёр сидел в буфете с Виктором Павловым за рюмочкой коньяка, и Павлом с гордостью рассказывал Евстигнееву о том, что лет 5 назад он так сыграл драматическую роль, что вся съёмочная группа рыдала, рыдала так, что не могла удержаться и фактически залила слезами всю съёмочную площадку. На что Евстигнеев ответил, что это ещё ничего, а вот, когда он так здорово сыграл мертвеца, его чуть не похоронили. Давид Шнейдеров: Театр – это живое искусство, рождающееся здесь и сейчас. Павел Давыдов: «Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всей энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного?» – это отрывок из знаменитого монолога русского литературного критика Виссариона Белинского. Он подчёркивал, что «театр – это истинный храм искусства, при входе в который вы мгновенно отделяется от земли, освобождаетесь от житейский отношений». А увидеть театр с другого ракурса можно за сценой и даже там попытаться отыскать кулиску, как это и сделал в Бийском драматическом театре мой коллега Дмитрий Дробышев. Мы сейчас посмотрим этот материал, а затем продолжим беседу. СЮЖЕТ Павел Давыдов: Вы смотрите программу «Большая страна. Территория тайн», и мы продолжаем. Время СССР давно ушло в прошлое, но мы всегда его вспоминаем, особенно старые фильмы и актёров, что в них играли. Но, как в любом творческом коллективе, в актёрской среде любили шутить друг над другом. Например, чтобы сыграть роль Саида в фильме «Белое солнце пустыни», Спартаку Мишулину пришлось побриться наголо, а для повседневной жизни актёру изготовили парик. Спартак так привык к нему, что воспринимал его как головной убор. Однажды в автобусе актёр встретил хорошего знакомого и в знак приветствия радостно снял этот «головной убор». Знакомый долго хохотал, а вот одну бабулю еле откачали. Продолжаем разговор о мире закулисья. С нами на связи, я напомню, теле- и радиоведущий, киножурналист Давид Шнейдеров. Давид, история со Спартаком Мишулиным – это, скорее, шутка над самим собой. А могли бы вы вспомнить какие-то шутки актёров друг над другом? Давид Шнейдеров: Вы знаете, вообще артисты – это существа с чувством юмора. В своё время Юрий Петрович Любимов дебютировал в спектакле «Человек с ружьём» на сцене Театра Вахтангова. В роли Ленина был Борис Васильевич Щукин. У Любимова роль была очень простая: он играл солдата, который выходил на сцену, выбегал, подбегал к товарищу Ленину, брал под козырёк и говорил: «Товарищ Ленин, там все собрались!» – условно всё ЦК КПСС стоит под парами. Конечно же, Щукина никто на репетиции вызывать не стал, просто вставал помреж и говорил: «Ты подбежишь сюда, скажешь то-то, здесь будет Щукин. Всё, договорись». И вот, понимаете, первый выход: Театр Вахтангова, с самим Щукиным, Любимов стоит за кулисами, его трясёт. Наконец наступает его очередь, он вылетает на сцену, берёт под козырёк, а товарища Ленина нет… Мы понимаем, что он то ли не туда вышел, то ли сделал что-то не так, но Ленина нет! И он начинает в ужасе озираться и видит, что Щукин, понимая какая будет реакция молодого актёра, просто отошёл в другой угол сцены и заставил Любимова играть по-настоящему, отыграть момент встречи с Лениным. Павел Давыдов: Отличные байки вы рассказали. А давайте ещё о кинематографе поговорим, ведь во время съёмок фильмов и сериалов происходит множество интересных вещей, скрытых от глаз зрителей. Ради крутого кадра и сильной картины режиссёры идут на разные хитрости, чтобы добиться настоящих эмоций. А вы можете привести пример наиболее ярких случаев? Давид Шнейдеров: Когда Эльдар Александрович Рязанов снимал «Иронию судьбы», он сделал всё, чтобы артисты не пили по-настоящему. Во время знаменитой сцены Ширвиндта, Буркова и Мягкова он всё делал, чтобы там была вода. Но сцену в бане снимали не в бане, а снимали под лестницей на «Мосфильме», и было дико холодно. А, поскольку артисты существа ушлые и дружат со съёмочной группой, они, естественно, пили водку. И дубль за дублем, дубль за дублем они грают всё естественнее и естественнее. Когда Эльдар обнаружил, что артисты в хлам пьяные, он разогнал халабуду, устроил скандал и лично выходил на площадку пробовать, что они выпивают. Злые языки говорят, что в фильм вошла правильная сцена, где они были «под воздействием». Павел Давыдов: А вот ещё один интересный факт, что статисты на фоне главных актёров никогда не говорят вслух, они всего лишь шевелят губами, шёпотом произнося случайные цифры. А какими ещё любопытными нюансами, Давид, мы можем сегодня поделиться с нашими зрителями? Случаями, нюансами, которые происходят во время съёмок? Давид Шнейдеров: Истории со статистами вообще замечательные, потому что статисты, как правило, люди непрофессиональные, и на съёмках исторического фильма могут посмотреть на часы. Или, например, когда снимали «Иван Васильевич меняет профессию», там знаменитая сцена пирушки, в которой, кстати, переозвучена одна фраза. Когда Юрий Яковлев спрашивает у Леонида Куравлёва «Кто будет платить за банкет?», в оригинальной версии было, «конечно, народ». Эту фразу потребовали вырезали и переозвучили, заменили на «только не мы с вами». Так вот, денег на банкет не выделили, и Гайдай на свои деньги купил настоящие продукты. Актёры, участвующие в съёмке, актёры массовки от души поели, всё сняли. Когда обработали плёнку, оказалось, что кто-то из статистов забыл на столе бутылку «Боржоми» настоящую, современную. Пришлось всё переснимать. Павел Давыдов: Маленькая деталь испортила абсолютно всё. Давид Шнейдеров: Абсолютно. Павел Давыдов: Я представляю, сколько подобного вообще происходит во время съёмочного процесса. Впрочем, интересные детали мы узнаем прямо сейчас, ведь отравляемся на старейшую российскую киностудию – на «Ленфильм». За 100 лет там было снято более полутора тысяч кинолент, и каждая имеет свои тайны и секреты. Например, детали съёмок «Золушки», о которых мало кто знает. О волшебных превращениях – моя коллега Наталья Липская. СЮЖЕТ Павел Давыдов: Вы смотрите программу «Большая страна. Территория тайн», говорим про закулисье. В последние свои годы Фаина Раневская блистаю в спектакле Анатолия Эфроса «Дальше – тишина» в Театре имени Моссовета. Однажды после очередного спектакля поражённый игрой уже очень пожилой актрисы молодой корреспондент пробрался за кулисы в гримёрку к звезде и в восхищении начал нахваливать её игру: «Вы так самозабвенно играете, так погружены в роль! Вы, наверное, вокруг себя ничего не замечаете?». В ответ Раневская сказала: «Голубчик, если бы я ничего не замечала, то упала бы в оркестровую яму». А мы продолжаем разговор с теле- и радиоведущим, киножурналистом Давидом Шнейдеровым. Давид, про Фаину Раневскую ходит очень много разных баек, так как великая актриса сама обладала превосходным чувством юмора. А кто-то из актрис может с ней конкурировать в юморе? Давид Шнейдеров: О чувстве юмора Фаины Георгиевны Раневской рассказывают столько баек, что их, наверно, хватило бы на несколько томов. Однажды за её не очень деликатное чувство юмора ей в театре объявили бойкот. Фаина Георгиевна входит в театр, вахтёрше говорит: «Здравствуйте!». Вахтёрша молчит. Она гардеробщице говорит: «Здравствуйте!». Гардеробщица молчит. Она проходит в свою гримёрную, приходят костюмеры, приносят костюм, она говорит: «Здравствуйте!». Те молчат. Приходят гримёры – молчат. Она выходит на сцену на репетицию, партнёрам говорит: «Здравствуйте!». Молчат. Она подходит к рампе, говорит Хомскому: «Здравствуйте!». И тот молчит. Она выходит на середину сцены, потягивается и говорит: «Господи, как хорошо, что никого нет, хоть пёрднуть можно!». И ей сразу всё простили, конечно же. Вообще такие актёры, как Раневская, рождаются раз в 100 лет. Я был на спектакле «Дальше – тишина», где Фаина Георгиевна Раневская играла с Ростиславом Яновичем Пляттом. Когда спектакль заканчивался, это, наверно, был один из немногих спектаклей Театра Моссовета, зал не аплодировал, зал молча вставал, 100% зрителей стояли и плакали. Плакали, не стесняясь этих слёз, и только минут через 10 раздавались первые робкие хлопки. Понимаете, появление Фаины Георгиевны на сцене… она была настолько величава! Не знаю, как английская королева. Это была великая актриса. Мне кажется, что её сравнить ни с кем нельзя, она великая. Павел Давыдов: Это бесспорно, бесспорно. А вот, с другой стороны, известным актёрам и актрисам частенько современники – мы с вами – приписываем шутки, которых, на самом деле, не было. И, мне кажется, самый яркий пример та же Фаина Георгиевна Раневская. А о ком ещё можно развенчать такие мифы? Давид Шнейдеров: Большинство баек сочиняется актёрами в кулисах. Мне сложно сказать, какие из этих баек сочинены. Я говорю о том, что я видел своими глазами. Я – выпускник Театрального училища имени Щукина. Мы стажировались в Театре имени Вахтангова. Вот однажды идёт спектакль и один из великих актёров, который страдал стандартным актёрским недугом, к концу спектакля приходит в полнейшее недоумение и текст совершенно забывает. И вот он доходит до русской пословицы «Кашу маслом не испортишь». Ему подсказывают слева – он не слышит, ему подсказывают справа – он не слышит, ему орут. И вдруг его лицо проясняется, он поворачивается в зал и говорит: «Машу каслом не испортишь». Это стало поговоркой в Театре Вахтангова. Вот таких баек, действительно, много. Павел Давыдов: Давид, спасибо вам большое! Сегодня с вашей помощью мы погрузились в мир закулисья, который и интригует, и восхищает, и даже веселит. Он скрыт от глаз обывателей, но вызывает неподдельное чувство любопытства. Спасибо вам большое! Давид Шнейдеров: Спасибо!