Ангелина Грохольская: Сейчас с нами на связи Михаил Болгов – главный научный сотрудник Института водных проблем Российской академии наук, заведующий лабораторией моделирования поверхностных вод. Здравствуйте! Михаил Болгов: Добрый день! Ангелина Грохольская: Михаил, скажите, пожалуйста, чтобы понять масштабы проекта «ГОЭЛРО» и строительства водохранилищ: сколько всего их было построено? Михаил Болгов: По тем временам – это было, конечно, как сейчас принято говорить, супермасштабный проект. Было построено примерно 30 генерирующих станций, из них 20 тепловых, а 10 гидроэлектростанций. Построены они были в условиях, конечно, существенного экономического кризиса, в очень тяжёлой экономической обстановке в стране, но тем не менее этот план был реализован. Ангелина Грохольская: Это было дорого. Михаил Болгов: Это было дорого, да, но цель, как говорится, оправдывала средства, поскольку энергия создавала базу для развития всей остальной промышленности, начиная от транспорта и металлургии, и всех-всех видов экономики. Нужно было устойчивое электроснабжение, и власти, естественно, это всё понимали, поэтому не жалели средств для того, чтобы начать процесс электрификации Советского Союза. Страна брала кредиты, страна покупала оборудование импортное, страна приглашала специалистов западных, поскольку у нас не было ещё в те годы специалистов-инженеров, которые могли проектировать подобного рода объекты. Использовался труд населения, не всегда оплачиваемый. Ангелина Грохольская: Очень часто происходит так: за глобальными, масштабными проектами как-то забываются проблемы и дела небольших сёл, простого человека. Вот мы начали сегодняшнюю программу с истории города Молога, который практически исчез, который сейчас уже остался только в воспоминаниях. Можно ли было обойтись без затопления городов и сёл? Михаил Болгов: Скажем так, с социально-экологической точки зрения проект Рыбинского водохранилища, которое затопило Мологу, конечно, не самый эффективный, если можно употребить такое слово. Оно проектировалось ещё перед войной, практически строительство началось уже в годы войны – в 43-м, по-моему, 44-м году. И тогда перед страной стояла задача обеспечить экономику ещё большим количеством энергоресурсов устойчивых, для чего создавались и теплоцентрали, и крупные гидроэнергетические каскады. И Рыбинское водохранилище – это часть Волжско-Камского каскада ГЭС, которая сегодня устойчиво работает, в общем, на всю страну, тут стесняться нечего. Но политические цели, которые были поставлены в те годы, задавали вектор развития страны – продолжение индустриализации, продолжение создания мощного промышленного кластера. И в этом случае, конечно, на нужды населения, на такие социальные, как бы сейчас мы сказали, «тонкие» аспекты, конечно, внимание обращалось – или совсем не обращалось, или в последнюю очередь. К тому же, ещё много в те годы предвидеть просто было нельзя. Целая часть проблем возникает уже после того, как после того, как мы построили этот объект, поскольку человеческие знания, в общем, ограничены. Это надо всегда иметь в виду. Ангелина Грохольская: Поговорим об этом более подробно через несколько минут, не переключайтесь. Смотрите далее в нашей программе: «Прогулки по дну моря: затопленное прошлое Весьегонска», «Море у подъезда: официальная история и легендарное прошлое Воронежского водохранилища». В эфире программа «Большая страна. Территория тайн». Раз в несколько лет жители Весьегонска на севере Тверской области могут отправиться на необычную прогулку – по дну моря. В 40-х годах при наполнении Рыбинского водохранилища этот городок попадал в зону затопления, сейчас, когда вода спадает, обнажаются его бывшие улицы. Пройтись по ним можно, а вот представить, что 100 лет назад там жили люди, очень тяжело. Сегодня об этом рассказывают лишь архивные материалы и старинные фотографии. Их изучила Екатерина Якунова. СЮЖЕТ Ангелина Грохольская: О масштабном проекте строительства водохранилищ и о цене решения мы сегодня говорим с нашим экспертом. Михаил Болгов – главный научный сотрудник Института водных проблем Российской академии наук, заведующий лаборатории моделирования поверхностях вод – с нами на связи. Михаил, продолжаем говорить, и вот сейчас ещё одна история, история Весьегонска. И всего, если я не ошибаюсь, было 7 городов либо полностью затоплено, либо затоплено частично. Сейчас больше хочу про социальный эффект решения строительства водохранилищ: как это повлияло всё-таки на жизнь регионов, на жизнь тех городов, где появились так называемые «моря»? Многие водохранилища теперь называют «моря»: есть Воронежское море, есть даже Московское море. Михаил Болгов: Московское море создавалось как источник гарантированного водоснабжения города Москвы. Надо себе отдавать отчёт в том, что для того, чтобы обеспечить подачу воды населению, надо иметь резервуар – резерв, откуда его взять. Для этого была построена Иваньковская плотина, Иваньковское водохранилище, которое затопило довольно много сельскохозяйственных угодий и не только, но была решена задача, задача гарантированного обеспечения водой города Москвы. Вместе со строительством канала имени Москвы была решена заодно и транспортная задача – создание единой глубоководной транспортной сети. Ангелина Грохольская: Можно оценить, что перевесило: плюсы или минусы? Михаил Болгов: Мы переживаем по поводу того, что целый культурный слой был уничтожен фактически в процессе создания водохранилищ. Да, это так. Промышленная революция требовала жестоких мер в те годы – это никто не отрицает, но в результате мы получили техническую систему, которая обеспечивает устойчивое функционирование нам до сих пор. Водные ресурсы, энергоресурсы, гидротехническая система, водохозяйственная система – это всё то, что было построено в советские времена и последние годы фактически достраивалось в очень ограниченных объёмах. Можно вспомнить Богучанскую ГЭС, Зейскую ГЭС на Дальнем Востоке – вот это, пожалуй, единственные основные, которые были задуманы, спроектированы ещё глубоко при советской власти. Точно так же, как и план ГОЭЛРО, к которому можно вернуться. Он был задуман ещё в 1912-1913-м годах группой инженеров под руководством того же Глеба Крыжановского, который возглавил по просьбе Ленина создание вот этого крупнейшего по тем временам проекта. Сложно сейчас уже говорить, какой там режим – хороший или плохой, но была поставлена задача выжить за счёт индустриализации, за счёт электрификации. Вот эта задача в плане ГОЭЛРО была решена и решена очень эффективно, но, в сожалению, последствия для тех инженеров, которые это создавали, тоже были не самые хорошие. Многие, конечно, из крупных специалистов тех времён, особенно в связи с известным делом о Промпартии, сейчас уж никто не знает, что это такое, пострадали. Но тем не менее пришли другие люди, пришли другие специалисты. Была создана крупнейшая гидротехническая школа в стране, которая уже самостоятельно проектировала все эти крупнейшие водные объекты. Ангелина Грохольская: Михаил, вот вы упомянули, когда инженеры пострадали… Михаил Болгов: Это было дело о Промышленной партии. Ангелина Грохольская: Дело о Промышленной партии. Можно об этом чуть подробнее? Михаил Болгов: Некоторые учёные-энергетики, которые стояли в основе и участвовали в проектировании гидроэлектростанций, в то же время входили в единственную в то время так называемую Промышленную партию. Понимаете, Крыжановский ведь, на самом деле, большевиком-то не был, он по каким-то причинам был в очень хороших отношениях с Лениным,по крайней мере, как это можно прочитать в газетах, и он, и группа его коллега воодушевились идеей именно реализовать этот громадный проект, который они сами придумали, сами составили. И в те первые годы, когда был жив ещё Владимир Ильич, всё это осуществлялось под его личным присмотром и двигалось, что называется, семимильными шагами вперёд. Но впоследствии произошло, как я себе представляю, некоторое непонимание между инженерами и теми, кто за ними присматривали сверху, и в результате, поскольку ещё многие из них состояли в этой самой Промышленной партии – единственной партии, отличной от Коммунистической, то к ним были применены все методы политической борьбы тез времён. Члены Промышленной партии подверглись чистке и фактически физически была ликвидирована полностью часть этой партии. У некоторых известных профессор участие в Промпартии до конца дней отбило охоту участия в какой-либо практической детальности. Что делать? Остались живы и слава богу. Вспомнил фамилию этого профессора – Близняк, который был завкафедрой гидрологии суши в Мостовском университете, а до этого – видным гидротехником. Вот он как раз очень легко отделался в деле о Промпартиии, его просто послали куда-то дальше в Сибирь работать, и он до конца дней, вообще говоря, не принимал участие ни в каких политических мероприятиях на всякий случай. Ангелина Грохольская: Можно сказать, повезло, да? Михаил Болгов: В общем, да. В истории нашей гидрологической науки он как один из столпов, вообще говоря, остался, как и многие другие. Ещё два слова скажу: у нас два основоположника были. После плана ГОЭЛРО уже сменилось поколение, пришли другие люди. У нас два выдающихся учёных есть: Крицкий Сергей Николаевич и Менкель Михаил Фёдорович. Вот Крицкий был в Гражданскую войну в ополчении Колчака, а Менкель воевал в Красной армии артиллеристом. Ангелина Грохольская: Надо же! Михаил Болгов: Вот они сошлись где-то в водоканале и всю свою оставшуюся жизнь – лет 40 – работали вместе плечом к плечу и создали, вообще говоря, инженерную науку под названием «гидрология», это надо признать. Вот такие перипетии судьбы. Ангелина Грохольская: Потрясающе! Казалось бы, где вода, где гидрология. Всё равно всё нас связано, в любом случае. Михаил Болгов: Да. А первый директор нашего института – это профессор Вознесенский – учился лет 10 в энергетическом институте не потому, что он такой двоечник, а просто периодически его отправили на разнообразные идеологические фронты. Один из них – это было подавление Кронштадтского мятежа, откуда он благополучно вернулся живым и продолжил обучение в энергетическом институте, и, в конце концов, закончил свою жизнь директором Института водных проблем. Но он был крупный строитель, крупный организатор в строительстве, тут нечего возражать и не за чем, собственно говоря. Ангелина Грохольская: Нашёл себя и своё призвание. Михаил Болгов: Да. Ангелина Грохольская: Михаил, спасибо вам огромное и до свидания! Михаил Болгов: Всего доброго!