Павел Давыдов: «Вашим искусством была жизнь!» – восклицал один из героев романа Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея». В этом произведении, как вы помните, поднято много важных тем и проблем. Но смысл романа прежде всего заключается в том, чтобы продемонстрировать, насколько важным является внутреннее содержание человека, которое далеко не всегда может соответствовать внешности. Как бы ни был идеален человек внешне, красота его лица и тела не сможет скрыть уродство души, отсутствие нравственных качеств, порочность мыслей и поступков. Говорят, то глаза – зеркало души. Но можно продолжить эту мысль и сказать, что портрет человека, написанный талантливый художником, позволяет разглядеть намного больше. О портретной живописи и её тайнах поговорим в сегодняшнем выпуске. С нами на связи заместитель генерального директора по научной работе Государственной Третьяковской галереи Татьяна Карпова. Татьяна Львовна, здравствуйте! Татьяна Карпова: Здравствуйте! Павел Давыдов: Считается, что возникновение портрета неразрывно связано с постижением человеком окружающего мира, да и самого себя. Это понятно, но всё же хочу у вас уточнить: а как и когда появилась портретная живопись? Татьяна Карпова: Портретная живопись появляется очень давно. Прежде всего появляется до портретной живописи скульптурный портрет, появляется он в Древнем Египте. Все мы помним знаменитую Нефертити из Берлинского музея. И портрет в Древнем Египте, безусловно, связан с погребальными ритуалами, выступает скульптурный портрет в это время как такой заместитель умершего. А в том виде, в котором вы привыкли говорить о портретной живописи, она появляется уже позже. Этимология слова «портрет» восходит к французскому «trait pour trait», то есть «черта в черту». И можно говорить, что в XVII веке в нашем привычном понимании это слово стало применяться. Павел Давыдов: Предваряя нашу с вами встречу, я вспомнил произведение Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея» – роман, который ярко иллюстрирует то, что портрет, по сути, может быть и зеркалом души. А вы согласны с таким утверждением? Татьяна Карпова: Безусловно, портрет может быть зеркалом души. Этого ожидают от портрета прежде всего уже в искусстве эпохи Романтизма в начале XIX века. До того портрет, скорее, какие-то такие мемориальные, документальные функции исполнял. Хотя в творчестве художников второй половины XVIII века и в Европе, и в России в творчестве Гейнсборо, Рокотова, Левицкого, Боровиковского мы видим вот эту сложную душевную жизнь, её приметы, какую-то некую зыбкую субстанцию, которая живёт в душе человека или в сердце человека, которая ещё не названа, может быть, до конца. И, конечно, искусство портрета развивается и вместе с литературой, и вместе с наукой. В 70-е годы XIX столетия наука «психология» обретает свой предмет и метод, и это, безусловно, оказывает влияние на портрет. Мы говорим о психологическом портрете, о его появлении в искусстве этого времени. Павел Давыдов: Татьяна Львовна, как раз хотел у вас уточнить: а в чём, на ваш взгляд, главная ценность портретной живописи? Татьяна Карпова: С одной стороны, он запечатлевает облик человека того или иного времени и передаёт его следующим и следующим поколениям. Кроме того, портрет рассказывает нам об идеале личности. Идеал личности тоже изменялся во времени, разные качества ценились в ту или иную эпоху. Павел Давыдов: И ещё интересно то, что, несмотря на то, что человек на портрете обычно молчит, во многом это молчание красноречиво, и зачастую кажется, что не только зритель пристально всматривается в образ на холсте, правда, но и лицо с картины как будто приглашает нас к некому диалогу. Татьяна Карпова: Да, безусловно, поэтому очень важен этот диалог – глаза в глаза. Особенно на этом настаивали русские портретисты. И когда Николай Николаевич Ге изобразил Льва Николаевича Толстого в своём кабинете за работой над рукописью «В чём моя вера?», то критики и публика были возмущены, говорили: «Что это такое? Мы не видим глаз?». Но, конечно, этот диалог – глаза в глаза – очень важен в портретной живописи, когда нам кажется, что человек на нас смотрит, и мы ощущаем эманацию его души, его энергии. Павел Давыдов: Татьяна Львовна, мы продолжим эту беседу чуть позже. А сейчас отправляемся в Вологодский музей-заповедник, где хранится весьма необычная картина – портрет кисти неизвестного художника XVII века. Четырёхсотлетняя парсуна сохранилась так хорошо, что кажется, будто её герой хочет рассказать нам о себе, причём такие факты, о которых никто не знает. О тайне одного портрета – моя коллега Екатерина Якунова. СЮЖЕТ Павел Давыдов: Вы смотрите программу «Большая страна. Территория тайн». Тема выпуска, я напомню, «Зеркало души». Говорим о портретной живописи, которая всегда считалась трудным жанром, ведь не каждому художнику удаётся передать индивидуальность, выразить своё отношение к человеку, создавая образ. Но именно в портрете в наивысшей степени обнажается степень таланта художника. Мы продолжаем разговор с заместителем генерального директора по научной работе Государственной Третьяковской галереи Татьяной Карповой. Татьяна Львовна, говоря о конкретных фамилиях, вспоминаются Владимир Боровиковский, Илья Репин, Константин Маковский, Борис Кустодиев, Зинаида Серебрякова, Николай Фешин, Артур Фонвизин и, конечно же, другие мастера русской живописи. Но хочу уточнить, на ком лично вам хотелось бы остановиться в контексте обсуждаемой темы? Татьяна Карпова: Моя такая тема, моей научной работы – это «Русский портрет второй половины XIX века». Это творчество Ге Николая Николаевича, это творчество Крамского, Репина. Вторая половина XIX века в России связана со взлётом портретной живописи. Это блестящая плеяда портретистов, и все они были не только портретистами, но и мастерами картины. В их творчестве, связанном с большими полотнами, портретная живопись тоже очень сильно взаимосвязана, потому что это углубление в психологию человека или исторического героя очень важно в это время. Поэтому, конечно же, мы запоминаем картину Сурикова «Боярыня Морозова», мы запоминаем это лицо – краеугольный камень этой картины, – которое он так долго ищет. И «Ивана Грозного, убивающего своего сына» мы тоже запоминаем по этим лицам. А некоторые картины, такие как «Царевна Софья» Репина, это просто однофигурная композиция, можно сказать, такой портрет в рост исторического героя. Но рядом с этими историческими полотнами живёт портретное творчество этих художников. И тут мы имеем примеры просто совершенно выдающиеся. Это портрет Мусоргского работы Репина, когда ему удалось то, что мало кому удаётся, – соединить житейскую и творческую ипостась в одном образе. Возможность так подойти к человеку, так близко, создать удивительный гениальный образ, такой сложный, такой многогранный – это, безусловно, под силу только гению. Павел Давыдов: Татьяна Львовна, а какой портрет и чей кисти лично у вас вызывает вот это очень тонкое и важное душевное волнение? Татьяна Карпова: Вы знаете, у меня большое душевное волнение каждый раз вызывают портреты Рембрандта. И когда я приезжаю в Петербург и прихожу в Эрмитаж, я всегда иду в зал Рембрандта и останавливаюсь у его портретов старушки, старика. Это вершина, мне кажется, и человечности, и постижения человека, и какой-то мудрости, доброты. Павел Давыдов: С портретами, написанными авторами разных эпох зачастую связаны многие тайны и загадки. А вот какие самые интересные можно было бы сегодня вспомнить? Татьяна Карпова: Вы знаете, есть загадки и реальные, есть загадки мнимые, бесконечно множатся статьи и попытки разгадать загадку «Неизвестной» Крамского. Павел Давыдов: Да, это понятно, но вам как искусствоведу какие из них не дают покоя? Татьяна Карпова: Вот мне не даёт покоя «Портрет с кистями за ухом», который приписывался авторству Кипренского. Замечательный портрет, но, скорее всего, это не Кипренский и не автопортрет. Но кто это, кто автор и кто изображён на этом портрете, мы так до сих пор и не знаем. И бьёмся над разгадкой этого портрета. Павел Давыдов: Как вы считаете, эту загадку когда-нибудь удастся раскрыть? Татьяна Карпова: Иногда так получается, иногда всплывают какие-то документы, вдруг эти загадки действительно открываются. Очень много в истории искусства анонимных произведений, и мы тоже должны их ценить. И периодически музеи делают выставки вот этих неизвестных, забытых, анонимных произведений. Павел Давыдов: Говоря о портретах, не могу не упомянуть фотоискусство, которое оказало действительно существенное влияние на сам портретный жанр. Хотелось бы услышать мнение на этот счёт искусствоведа. Как вы относитесь к портретной фотографии? Татьяна Карпова: Фотографии появляются в середине XIX века и проходят фазы такого соперничества с живописью, взаимовлияния, взаимоотталкивания. Потом появляется мгновенная фотография. Это очень важно для живописи, потому что живопись заимствует у фотографии вот эту возможность запечатлеть именно миг, какое-то мгновение, в котором человек может раскрыться, какие-то черты свои показать. С другой стороны, живопись в соседстве с фотографией пытается определить, собственно, чем должен портрет быть в эпоху развития фотографии? И постепенно приходят художники и художественные критики к мнению, что интересен для публики портрет, который даёт сумму впечатлений о человеке, вот эту главную мысль лица, который показывает какую-то идеальную, может быть, сущность человека. Потому что, как пишут критики, фотография может запечатлеть человека в какой-то случайный момент и как раз не раскрыть его характер. Павел Давыдов: Татьяна Львовна, я не просто так поинтересовался вашим мнением. Дело в том, что сейчас мы узнаем историю портретной фотографии, но на примере одного региона. Речь пойдёт про Ставропольский край. О мгновениях жизни – моя коллега Илона Домарева. СЮЖЕТ Павел Давыдов: Вы смотрите программу «Большая страна. Территория тайн». Тема этого выпуска – «Зеркало души». Вместе с заместителем генерального директора по научной работе Государственной Третьяковской галереи Татьяной Карповой говорим о портретной живописи. Татьяна Львовна, а какие яркие портреты и каких авторов вы рекомендуете посмотреть нашим зрителям, которые придут в Третьяковскую галерею? Татьяна Карпова: Тут нужно сказать, что Павел Михайлович Третьяков в конце 60-х годов XIX столетия решает дополнить свою галерею национального русского искусства галереей портрета. Причём не просто портрета, он начинает приобретать и заказывать изображения крупнейших русских писателей, философов, художников. И в осуществлении этого плана Павла Михайловича Третьякова принимают участие и Перов, и Крамской, и Репин. И так у нас появляется блестящее совершенно собрание портретов. Был период в жизни Третьяковской галереи при основателе нашего музея, когда портреты висели вместе и представляли собой такой своего рода портретный иконостас. А потом Павел Михайлович развесил их по художникам, монографически. Если говорить о второй половине XIX века, о чём мы ещё не сказали, то действительно портреты Перова. Прежде всего портрет Достоевского, портрет Островского, портрет Даля. Это портреты Крамского. Портрет Толстого, первый такой портрет известный Толстого. Долго отказывался, не разрешал себя изображать. Это портрет Салтыкова-Щедрина, Некрасова. Замечательные портреты работы Крамского. И это портреты Ге. Я очень люблю этого художника, и каждое его портретное решение неожиданное. Это и портрет Герцена. Павел Давыдов: Да, и многих-многих других. У нас, мне кажется, не хватит времени. Да, у нас не хватит времени эфирного, чтобы всё рассказать. Татьяна Карпова: Да, у нас не хватит времени, чтобы их перечислять. Павел Давыдов: Это точно. Татьяна Карпова: Это и Врубель, и Серов, это Серебрякова, которую вы упомянули. Павел Давыдов: Кстати, чуть позже мы вместе с моей коллегой Олесей Алексеевой побываем у вас в гостях в Третьяковской галерее и узнаем мистическую историю портрета Марии Лопухиной кисти Боровиковского. А у вас, завершая нашу беседу, Татьяна Львовна, хотел бы уточнить: а существуют ли какие-то правила, как нужно смотреть на портрет, чтобы разглядеть его суть, увидеть ту самую душу? Татьяна Карпова: Действительно, портрет нужно уметь читать. Нужно иметь в виду, к какому времени относится тот или иной портрет. Опять же мы уже говорили об идеале личности, который отражается в портрете. Нужно понимать, какой перед нами портрет, какого типа. Это парадный портрет, который, прежде всего, рассказывает нам о месте этого человека в социальной иерархии. А иногда он может быть декоративным и занимать определённое место в интерьере, перекочевать в музейные залы из какого-то особняка, где он эту роль играл, мы тоже должны это понимать. Портрет может быть камерным, может быть интимным. Тогда он в другом формате выполняется. И тут он как раз прикасается к душевным движениям человека, к его интимной жизни. Мы должны обращать внимание на костюм, он тоже важную роль играет в портрете. Вы знаете, Николай Николаевич Ге говорил о том, что такое картина. Это взглянул, как Ромео на Джульетту. И в одном этом взгляде есть всё. Если нет в этом миге вот этого узнавания, впечатления, если вы не захвачены, тогда это, может быть, не самый лучший портрет. Павел Давыдов: Спасибо вам большое за то, что вы сегодня нам рассказали, потому что портретный жанр обладает действительно богатейшей историей. В нём работали многие известные мастера. Портрет сохраняет свою популярность и в наше время, являясь таким важным связующим звеном прошлого и будущего. Главное – уметь видеть, чувствовать и понимать. Татьяна Львовна, благодарю вас за то, что вы нам сегодня об этом напомнили! Татьяна Карпова: Спасибо, что пригласили!