Ангелина Грохольская: «Не хочу быть столбовою дворянкой, а хочу быть вольною царицей», – заявила однажды мужу старуха в «Сказке о золотой рыбке». И ее можно понять: еще вчера она, крестьянка, сидела у разбитого корыта, а тут неожиданно появился шанс взойти на трон. Вот только не знала она, что царская доля не всегда радужная, а участь у некоторых жен царей и императоров и вовсе была несчастливой, и заканчивали они свой век вдали от трона. Об этом мы сегодня поговорим с нашим гостем – доцентом кафедры истории России Московского педагогического государственного университета Владимиров Горским. Здравствуйте! Владимир Горский: Добрый день! Ангелина Грохольская: Вот с чего хочу начать: у Ивана Грозного, судя по официальным источникам, было 8 жен. Все они так себе заканчивали: кого-то ждал постриг в монастыре, одна из жен вообще умерла через две недели после свадьбы, две тоже скончались при жизни мужа. Чем так супруги не угодили мужу-то своему? Владимир Горский: Анастасия Романовна Захарьина – первая его супруга, судя по всему, угождала ему всем. То есть он ее любил, как считают практически все исследователи, всю свою жизнь, единственную женщину. Но она умерла в 60-м году. Есть основания полагать, что была отравлена. Но явно не им. Отчего умерла Мария Темрюковна в 69-м году совсем молодой, тоже непонятно. Иван Грозный подозревал отравление кем-то. Но не доказано. Марфа Собакина умерла действительно через две недели, третья супруга. Опять же Иван подозревал, говорил, что отравили. Но нет никаких тому доказательств. А остальные, вот еще Мария Долгорукая, по поводу которой исследователи считают, что это позднейшая мифологема, что ее на самом деле не было, якобы убили жестоким образом, утопив в озере, привязав к телеге и заведя эту телегу в воду. Так что она захлебнулась. Но это уже, похоже, поздний миф, когда об Иване стали рассказывать и то, что было, и то, чего не было, обличая в нем тиранию. Остальные, в общем-то, все как бы остались живы. Действительно, их раньше или позже ждал монастырь. Допустим, четвертая супруга официальная Анна Колтовская – где-то несколько месяцев. Анна Васильчикова, следующая супруга, тоже несколько месяцев и – в монастырь. Буквально, несмотря на то, что Иван с большим трудом пробивал, например, Колтовскую с большим трудом, потому что Марфа Собакина была третья, церковь больше трех раз не венчает. Здесь Иван доказывал, что, поскольку у них не было близости, так сказать, не успели. Ангелина Грохольская: Вроде как и не считается, да? Владимир Горский: Она заболела еще накануне свадьбы и пребывала в тяжелом состоянии эти две недели, пока не умерла. Брак, как говорили на Западе, не консумирован. Поэтому на этом основании пробил четвертый. С Колтовской его повенчали, но больше уже было невозможно. Поэтому следующая, Долгорукая была, не была – вопрос. Вот Васильчикова – это реальная фигура, это уже жена, не жена, но вроде как жена, но это невенчанный брак, с точки зрения церкви, он недействителен. Ее отправили в монастырь. Василиса Мелентьевна – вообще вдова, которую себе Иван вроде бы взял, тоже полумифическая фигура, про нее нигде практически в источниках сведений нет. И, в конце концов, Мария Нагая, которая была отправлена в монастырь уже после смерти царевича Дмитрия в 1591 году, это спустя довольно много времени после смерти Ивана Грозного. Ангелина Грохольская: Почему? Эта традиция была того времени, правило, закон какой-то или что? Или чем они так не угодили? Владимир Горский: Это совсем было не правило, потому что разводы по тем временам – это экстраординарная вещь. Церковь, по большому счету, их почти не признает. Отдельные, не буду вдаваться в детали, были возможны основания для этого. Первым у нас проторил дорожку Василий III. Все были против, церковь была против, митрополит был против, его отрешили от сана. Дали большие деньги церкви, в монастыри вклады. В конце концов, в общем, пробил он этот развод. Иван IV, у него разводов вообще-то тоже практически не было, потому что у него кроме как, может быть, с Колтовской, потому что остальные жены законные, как раз они все умерли своей смертью. Ангелина Грохольская: Незавидная у цариц судьба была: если не умерла, так – в монастырь. Мы продолжим. Давайте сейчас первый материал посмотрим как раз о том, где проливались царицыны слезы. Об этом нам расскажет Олеся Алексеева. СЮЖЕТ Ангелина Грохольская: Мы снова в студии программы «Большая страна. Территория тайн». Имя Соломонии Сабуровой мы уже упоминали. Она была пострижена в монахини после 20 лет брака с Василием III. Говорят даже, что Новодевичий монастырь он построил именно для того, чтобы спрятать там свою бывшую жену. Но остаток жизни Соломония провела в Суздальском монастыре. Туда же попадали и другие знатные дамы. И тоже не просто из желания найти покой от мирской суеты. Ссылали их как неудобных наследниц и постылых жен. Об истории монастыря расскажет Тимур Трофимов. СЮЖЕТ Ангелина Грохольская: О жизни царских жен в монастырях мы говорим с доцентом кафедры истории России Московского педагогического государственного университета Владимиром Горским. Продолжаем. Владимир, скажите, пожалуйста, жилось как дамам? Все-таки они были статусные, не просто монашенка, не просто крестьянка такая в монастыре оказалась. Вот их жизнь там отличалась от жизни простых послушниц, простых монахинь? Владимир Горский: В большинстве случаев да. Им нередко давали прокорм, так называемый. Тот же Василий III, отправив Соломонию насильно в монастырь, она не хотела, но, как говорится, выбирать ей не приходилось, он ей дал на прокорм село в Суздальском уезде, с которого она получала доходы. Даже не только царские жены попадали. Туда, например, в монастырь, попали жены царевича Ивана, Ивана Ивановича, погибшего в 81-м году то ли от рук отца, то ли еще, так сказать, как-то. Иван вроде даже тоже из-за жены поссорился, из-за третьей, Елены Шереметьевой, которую беременную вроде как Иван избил, а Иван за нее вступился и получил в результате. Ангелина Грохольская: Страсти! Владимир Горский: Первые две жены в монастыре. Иван вроде ему тогда сказал: «Слушай, папа, ты двух моих жен уже в монастырь отправил, теперь третью хочешь?». Ангелина Грохольская: «Остановись!». Владимир Горский: Да. И получил с размаху посохом, папа был человек горячий. Потом очень сильно раскаивался. Вот Евдокия Богдановна Сабурова, кстати говоря, родственница Соломонии Сабуровой, она так вообще в монастыре была владетельнейшей дамой. У нее были два села с деревнями. У нее там были бортные угодья, бобровые гоны, рыбные ловли. И она со всего этого получала доходы. Более того, потом еще, признав Лжедмитрия царевичем Дмитрием, она получила еще село. То есть она была владетельнейшей особой, оставаясь в монастыре. Вот Суздальский монастырь, он чем еще зарекомендован? Там мы получше знаем, потому что там было расследование, как жила женщина. Это Евдокия Лопухина, первая супруга Петра I. которую тоже отправили в конечном итоге, вот она была отправлена в Суздаль, в Суздальский Покровский монастырь. И поначалу ей даже содержание не дали. А потом, когда стали проводить расследование через 20 лет в связи с делом царевича Алексея, Петр о ней вспомнил, но не в лучшем смысле. И царев сыщик туда приехал, обнаружилось, что у нее там свой дом отдельный. Монашеского платья она не носит. У нее любовник майор Глебов. Ангелина Грохольская: Ах, ты ж! Владимир Горский: Глебов сильно пожалеет, что он, так сказать, на нее глаз положил. Петр ему это, как говорится, организует. Он 14 часов на колу умирать будет. Ангелина Грохольская: Боже! Владимир Горский: Но это будет немножко попозже. У нее там были слуги, повара. Шута она себе выписала, так сказать. То есть женщина, сами понимаете, жила, ни в чем себе не отказывая. Ангелина Грохольская: Дом отдыха практически элитный. Владимир Горский: Да-да-да. Правда потом, после того как это все вскрылось, там были приняты меры, ее отправили в Ладожский Успенский монастырь, там режим был жесткий, а Екатерина II ее потом в Шлиссельбургскую крепость вообще отправила. Крепость для политических преступников. Но Петр II ее потом освободил и разрешил ей жить в Новодевичьем монастыре. Выделил ей 60 тысяч рублей на содержание. Это бешеные деньги по тем временам, это не нынешние. Если дворянин в конце XVIII века получал доход с имения рублей 500, это было классно. А здесь же 60 тысяч. И все насильницы монастыря жили так. Потому что первая такая, царственная или не царственная, но тем не менее, это Иулиания Палецкая – вдова брата Ивана Грозного Юрия Васильевича. О нем мало известно обычно. Он глухонемой родился, несколько недоразвитый. Умер в 63-м году довольно молодым. Он был удельный князь Углицкий. Его женили вот на этой Иулиании Палецкой. Когда муж умер, она в 64-м году ушла в Новодевичий монастырь. И у нее там содержание было, пока ее не утопили в 69-м году, вот было такое. Она немножко, как говорится... Ангелина Грохольская: Не повезло. Владимир Горский: Да, она осуждала опричнину. А до этого он к ней очень хорошо, пока она не стала его осуждать, он к ней относился очень хорошо. У нее там был шикарный двор просто. У нее там были собственные палаты, у нее были поварни, ледники, погреба свои, штат слуг большой. То есть жила так, пока не утопили. Ангелина Грохольская: Слушайте, а в чем смысл тогда вот этого? Постриг в монастырь. В чем смысл, если там шикарная, прекрасная жизнь? Сиди себе, отдыхай, никакой у тебя ответственности нет. Владимир Горский: Да, это, как говорится, шведская тюрьма с телевизором, кондиционером, фитнес-залом, бассейном и всем остальным прочим. Ангелина Грохольская: В общем, да. Просто подальше от двора, да? Владимир Горский: С глаз долой, как говорится, расстояние очень хорошо изолировало. Или монастырские стены, допустим, Новодевичий монастырь. Вот Софью надо было изолировать, это был политически опасный человек. Она там жила, ее средства сохранялись. Вот то, что мы видим, колокольня, например, Надвратная церковь – это на ее деньги построено. Она, пока там жила, свои деньги вкладывала в строительство монастыря. Ангелина Грохольская: А монастырям выгодно было вообще? Владимир Горский: Естественно, потому что, допустим, та же Евдокия Сабурова, например, умерла, все ее вотчины вот эти перешли монастырю. Ангелина Грохольская: Когда перестали все-таки отправлять массово в монастырь? Владимир Горский: Массово-то и не отправляли. Ангелина Грохольская: Не массово, я условно говорю, но все-таки. Владимир Горский: Последней была Евдокия Лопухина. Екатерине кого отправлять? Некого. Потом женщины у нас пошли – Анна Иоанновна. Сама что ли в монастырь пойдет? Ангелина Грохольская: Статус женщин поменялся немножечко при дворе, да? Владимир Горский: Да-да-да. У нас раньше такое было невозможно, чтобы женщина была сама по себе императрицей, а не женой императора, и была во главе государства. Невозможно. Регентшей, может быть. Совершенно исключительная вещь – это царевна Софья. Чтобы царевна была регентшей, то есть незамужняя девушка – это вообще… Еще вдова на Руси – это был человек. А незамужняя девушка – не совсем. Как Софья добилась, это действительно незауряднейшая женщина. А в XVIII веке вот бабье царство пошло, после чего Павел I схватился за голову и по уставу 1797 года сделал так, чтобы женщинам перекрыть все возможности вступления на престол, как только можно. Ангелина Грохольская: О бабьем царстве мы тоже как-нибудь обязательно поговорим, потому что безумно интересно от вас слышать эти истории и раскрывать тайны судеб. Спасибо вам огромное!