Павел Давыдов: Относительно недавно в нашем языке появилось новое слово – "моногород". Это понятие является реальным фактом нашей экономики и на практике означает не что иное как "город-завод". Это довольно сложная структура, ведь на этот завод или фабрику возлагается и социальная нагрузка. Проблема развития и выживания моногородов сегодня актуальна как никогда. Недаром она была озвучена в рамках реализации поручений "майских указов" президента. О сегодняшней жизни моногородов России, проблемах и перспективах мы поговорим с нашим гостем. В студии "Большой страны" генеральный директор некоммерческой организации "Фонд развития моногородов" Илья Кривогов. Илья Викторович, здравствуйте. Илья Кривогов: Здравствуйте, Павел. П.Д.: Проблем у моногородов так много, что за ними жителям этим моногородов не виден свет в тоннеле, который должен символизировать достойную жизнь. Скажите, "Фонд развития моногородов" может стать неким лучом надежды для них? И.К.: По крайней мере, для тех городов, с которыми мы начали работать, мы действительно становимся лучом надежды. Наша задача – как раз найти те ниши, те экономические возможности у моногородов, чтобы им дальше развиваться. П.Д.: Тем не менее, если мы поговорим о задачах, которые возложены на фонд (он появился недавно, несколько лет назад), сегодня есть уже какой-то результат? И.К.: Сегодня есть уже первый результат: мы в работе имеем уже 10 моногородов, на 6 миллиардов рублей мы финансируем ту самую инфраструктуру для новой экономики. Поэтому первый результат есть. Появились первые рабочие места. Их не так много, но они на самом деле уже существуют. Ряд проектов уже запускается. Ближайшим летом мы увидим ряд новых производств в наших моногородах, где мы строим инфраструктуру. И отдельное направление – мы проводим обучение управленческих команд. 7 команд мы выпустили в начале этого года, и они уже сейчас работают на наших территориях. П.Д.: А могли бы вы привести для наших телезрителей несколько цифр: сколько сегодня осталось моногородов в России и какова общая численность их населения? И.К.: Сегодня у нас 319 моногородов, из них 100 – это те, которые относятся к первой категории, то есть это города с наиболее сложной социально-экономической ситуацией. В этих 319 моногородах проживает, по разным оценкам, около 13 миллионов человек. Это очень большая, значительная часть населения нашего государства, и она как раз занята в нише производства в наших моногородах. П.Д.: Вы особо выделили 100 моногородов, ситуация в которых непростая. А могли бы более подробно коснуться этой темы? Что делается для того, чтобы там исправить это положение? И.К.: Правительство где-то год назад утвердило методологию разделения моногородов на категории и периодически обновляет этот перечень этих моногородов в целом и внутри, осуществляет мониторинг и распределение этих городов между категориями. Основная задача – конечно же, посмотреть, что происходит на местах, и выделить те возникшие проблемы, новые проблемы с градообразующими предприятиями, которые в наше не совсем простое время действительно попали в сложную социально-экономическую ситуацию. Поэтому основная задача фонда – как раз работа с первой категорией. Хотя сейчас мы уже ведем работу по расширению деятельности фонда на другие категории моногородов с тем, чтобы и те города также имели шанс на тот самый "зеленый свет" на развитие. П.Д.: Я недавно читал исследование, что моногородов с каждым годом становится все меньше, и причин этому несколько, главная из которых – соседние города, которые фактически поглощают их. Действительно ли эта проблема сегодня актуальна? Или этот процесс замедлился, и их количество не уменьшается? И.К.: Я считаю, что количество моногородов не уменьшается. Были разные цифры: 313, 330, 319 моногородов. То есть плюс-минус 5–6 городов, но в целом то количество, которое есть, остается. Другое дело, что есть проблема, и на нее многие исследователи обращают внимание: отток населения из малых городов в средние, из средних – в крупные, из крупных – в миллионники. Такая проблема существует. И одна из задач фонда – как раз создать условия жизни в этих городах, такое качество жизни, чтобы люди оттуда не уезжали. П.Д.: А по каким критериям вы понимаете, что тот или другой моногород нужно срочно взять под опеку? И.К.: Наша задача – это найти инвестиционные ниши. Под опеку мы, конечно, хотели бы взять все 100 городов, но не всегда так просто найти проекты, а самое главное – тех предпринимателей, которые готовы рисковать своими деньгами. Фонд готов и свое "кредитное плечо" подставить, но не всегда это получается быстро. Мы считаем, что все города имеют право на развитие. И та десятка, с которой мы начали, – это как раз те города, где нашлись активные предприниматели: либо внешние, либо внутри города выращенные. П.Д.: Может быть, назовем эти города, чтобы было понятно нашим телезрителям? И.К.: Конечно. Эта информация полностью открытая. Это наши кемеровские города Юрга и Анжеро-Судженск – там строятся крупные предприятия в области нефтепереработки. Это башкирский город Кумертау, и сейчас на подходе Белебей. В Кумертау мы строим маслоэкстракционный завод – абсолютно новое предприятие, очень крупный проект, очень интересный, на наш взгляд. И это фактически та самая новая экономика в "городе-заводе", где производят вертолеты России. Это Череповец (Вологодская область). Это Камешково (Владимирская область). Это Надвоицы (Республика Карелия). Это Краснотурьинск (Свердловская область). Это Селенгинск (Республика Бурятия), там крупный мясоперерабатывающий завод мы собираемся построить. То есть география (вот карта, которая за нами находится) – практически от Дальнего Востока до северо-запада. Мы работаем уже практически по всей стране. П.Д.: Самое понятие моногорода – это ведь не характерно только для нашей страны и не является наследием Советского Союза, как некоторые аналитики и политологи считают. Правильно я понимаю? И.К.: И да, и нет. П.Д.: То есть здесь спорный момент? И.К.: Я считаю, что это спорный момент. С одной стороны, это действительно наследие, ведь наши города строились как заводы вокруг какой-то добычи руды, добычи полезных ископаемых. П.Д.: Как и на Западе. И.К.: Да, как и на Западе. Но на Западе, учитывая их все-таки более сжатые и более короткие расстояния между городами и более высокую плотность населения, они смогли быстро модернизироваться и войти в новую экономику – например, IT-сферу, туризм. У нас просто так взять и, например, в Республике Хакасия сделать туристический центр не так просто – расстояния, сервис непростой, добираться долго. П.Д.: Да что там говорить, и менталитет наш не позволяет, мне кажется, "раскачать эту машину". И.К.: И менталитет не позволяет. Но, вы знаете, где-то уже позволяет. Белокуриха, известный курорт – он стал пользоваться спросом не только в России, но и за рубежом. Это озеро Байкал – соответственно, вокруг него формируется туристический кластер. Это известный Шерегеш, где недавно премьер-министр проводил совещание. И, в общем-то, считают, что это уже не моногород, так как там появился тот самый туризм, более миллиона человек в город приезжает покататься на лыжах. Поэтому, если захотеть, а главное – применить к этому высокие стандарты, то и туристические проекты реализуемы. П.Д.: Скажите, а управляющие кадры вы тоже готовите? Ведь одно дело – взять под свое крыло, а второе дело – управлять этим небольшим участком территории, который должен принести результат. И.К.: Вы знаете, когда мы начинали работать с моногородами и готовили первые заявки (мы это делаем совместно с регионом, с бизнесом), мы думали: насколько это сложно! Но сейчас убеждаемся, что это только где-то 20% успеха. 80% – все это еще надо реализовать. А вот как раз для реализации необходимы те самые новые управленцы. Причем это и на уровне муниципалитета, и на уровне региона, и в бизнесе – они все должны друг друга понимать. Поэтому одна из наших задач – это обучение этих управленческих команд по каждому моногороду. Буквально через несколько дней мы запускаем новый поток – 20 моногородов-счастливчиков, которые прошли это первое "сито", подготовили предложения по инвестиционным проектам. Это дополнительно к тем 7 моногородам, которые прошли обучение в прошлом году и в начале этого года успешно защитились перед первым вице-премьером Игорем Ивановичем Шуваловым. И мы планируем обучить на самом деле все моногорода, все команды моногородов. Я не думаю, что у всех получится реализовать с успехом проекты, но по крайней мере дать шанс, дать эту "удочку" мы все-таки должны. П.Д.: Недавно у нас в гостях был первый руководитель "Фонда развития моногородов" Дмитрий Скриванов, который подчеркнул, что самое важное – не скорость раздачи федеральных денег, а строго целевой характер их распределения и эффективность использования. А вот с этим проблем сегодня не возникает? И.К.: С этим проблем не возникает ровно потому, что, кстати, благодаря той системе, которая прежним руководством фонда была выстроена, и благодаря тому, что мы сейчас еще более жесткой ее сделали, с одной стороны, мы сделали ее максимально прозрачной. Как бороться с коррупцией, с ее различными проявлениями? Прозрачностью. И с другой стороны – тотальный контроль. Мы не перечисляем деньги сразу на строительство инфраструктуры, а мы перечисляем деньги траншами после выполнения работ, закрытия этих работ и проверки тех результатов, в том числе визуально, ведь можно сдать бумаги, а ничего не построить. И только после этого средства перечисляются в региональные бюджеты. Хочется быстро реализовать и быстро профинансировать. Но если мы будем делать быстро, мы действительно можем получить те риски, о которых вы говорите. П.Д.: Скажите, а сколько моногородов в России сегодня можно вернуть к полноценной жизни – остановить отток населения, восстановить предприятия? И сколько моногородов из них – скорее всего, это уже история? И.К.: Знаете, я бы так не стал говорить ультимативно, что у нас есть города в истории. Мы пытались реализовать такой проект в рамках еще той работы 2010–2011 годов по переселению, Минэкономразвития предлагало тогда такой проект реализовать. Но, учитывая наш менталитет, учитывая привязку к территории, сделать это оказалось практически невозможно. Это раз. Если вы будете иметь тот же набор услуг, что и в Москве, то зачем переезжать, правильно? Второе. Это очень дорого, так как надо переселить и опять же создать новые рабочие места. Поэтому мы все-таки исходим из концепции – создать возможности для развития и качества жизни в каждом городе. Это не всегда просто сделать в малых городах, и в этом как раз ключевая проблема. И подход Республики Татарстан мне здесь очень импонирует, когда они просто волевым способом подвели асфальтовые дороги и сделали элементарно газ до каждого дома, и это позволило эту проблему хотя бы на уровне республики решить. Я считаю это в масштабах нашей страны тоже одним из условий для сохранения не только в моногородах, но и в малых городах нашего населения. Если вы будете иметь тот же набор услуг, что и в Москве, то зачем переезжать, правильно? П.Д.: С другой стороны, стоит ли бояться, если моногород вдруг станет историей и приобретет совершенно другие границы? Вот смотрите, как Москва в одно мгновение расширилась – ну, не в два раза, конечно, но серьезным образом. И если посмотреть на нашу большую страну, то некоторые города-миллионники разрастаются, поглощая небольшие города, и плохого в этом вроде как ничего и нет. И.К.: С одной стороны – да. Есть разные исследования. Зубаревич Наталья очень много таких исследований проводит, и она видит этот отток как данность. И вы должны исходить из того, что эта данность существует. Но в моем понимании лучше этим процессом все-таки управлять, а не наблюдать со стороны. И если есть возможность в каких-то случаях все-таки его остановить и сделать условия для жизни такими же, как в других регионах (как в Татарстане), то почему бы и нет? Поэтому в небольших городах, особенно поселках, где создаются временные рабочие места, это действительно происходит: закрылся рудник, народ на временных рабочих местах уехал – и больше там населенного пункта не будет. Ничего в этом страшного нет. Но когда 3, 5 или 7 тысяч человек, то это не так просто. П.Д.: Кстати, недавно в распоряжении РБК оказался один из последних закрытых отчетов для Кремля по ситуации на градообразующих предприятиях моногородов. Он показывает, что предприятиям негде сбывать продукцию, растет безработица, планируется даже в общем по стране уволить 16 тысяч человек. В городах, которые контролирует фонд, ситуация похожая? И.К.: Я бы не стал говорить, что он совсем закрытый. Это требование указано в постановлении Правительства, которое утверждает критерии отнесения к различным моногородам. Это один из таких критериев. Да, проблема существует, но я бы не стал так драматизировать. Действительно 16 тысяч человек. Это же судьба каждого человека. А если умножить на 3 или 4, то это 50–60 тысяч человек, если один только работает. И они действительно имеют такие проблемы. Но в размерах страны и даже количества моногородов (13 миллионов человек) это не такая страшная цифра. Другое дело, что за ними действительно стоит судьба каждого гражданина. И важно сейчас уже работать на предупреждение этих ситуаций и начинать эти самые проекты, когда закрывается одно предприятие. Например, "АвтоВАЗ" закрывается не только потому, что есть проблемы на рынке, но и в том числе потому, что он модернизируется. Это неизбежно. И это нормальная практика. Буквально на днях было подписано соглашение между Тольятти и городом Набережные Челны о партнерстве. Наконец два наших автогиганта (один – в области легкового автомобилестроения, другой – "КамАЗ", грузовики) такое соглашение подписали. Города похожие, они молодые. Один, правда чуть побольше, другой чуть поменьше, но они крупные. И там действительно живет молодое активное население, которому не безразлично, куда развивается его город. П.Д.: И тогда же в Набережных Челнах состоялось пленарная сессия "Кластерная политика – драйвер развития моногородов". Это новый подход к решению проблемы или новое название? И.К.: Знаете, какой там был использован интересный подход? Когда мы подключили… Во-первых, мы делали прямую презентацию в Интернет, объявили об этом в нашей сети "Диалог 319", которая создана для моногородов, и получали вопросы от граждан, от предпринимателей, от администраций со всей страны. Там не было запрета на темы, на вопросы – абсолютно любые, тяжелые и сложные вопросы мы все равно обсуждали. И этот прямой диалог со всей страной позволяет, с одной стороны, снять напряженность, с другой – показать, что судьба моногородов не безразлична. В этом действительно был новый формат. П.Д.: Илья Викторович, а сейчас, разрешите, я задам вопросы от наших телезрителей, которые прислали их через социальные сети, а также на электронный адрес нашей программы – bs@ptvr.ru. Я напоминаю, в студии "Большой страны" Илья Кривогов, генеральный директор некоммерческий организации "Фонд развития моногородов". Итак, наши телезрители пишут следующее: "Наибольшую опасность, грозящую перерасти в социальный взрыв, представляют из себя моногорода, в которых градообразующие предприятия принадлежат частным компаниям. В отличие от государственных предприятий, а также компаний, занятых в оборонной промышленности, частные компании в условиях кризиса вынуждены идти на оптимизацию бизнеса, а значит – сокращать производство. Как много таких городов? И как фонд может повлиять на эту непростую ситуацию?" И.К.: Честно говоря, мы как раз и видим одним из направлений для развития этих городов создание партнерств с этими градообразующими предприятиями. И как раз работа, например, с СУЭК на сложных территориях – например, Чегдомын (Хабаровский край), один из наших моногородов – позволяет с помощью этих крупных компаний, так как у них совершенно другие возможности, сформировать новые промышленные зоны. Поэтому, с одной стороны, это проблема. Но если компании социально ответственные… По крайней мере, я не увидел таких, которые совсем стену ставят и не хотят работать. У нас есть другая проблема – то, что предприятие закрылось, обанкротилось и всех уволило. Действительно такие проблемы существуют. С крупными компаниями, с которыми мы работаем, я таких проблем не увидел. Более того, мы стараемся на них выходить, чтобы реализовывать совместно с ними проекты. Например, компании сокращают производства, освобождают площади (в том же Краснотурьинске на заводе "Русала" – Богословском алюминиевом заводе), и на этой же площадке строится промышленный парк. Это как раз одно из преимуществ. Тот недостаток, который существует, он является и преимуществом, точнее – возможностью для развития города. П.Д.: "Можно ли оградить население моногородов от проблем действующих градообразующих предприятий, обеспечить стабильность в социально-экономическом положении населения, ведь местные власти зачастую бесправны?" И.К.: Местные власти избирают те же граждане Российской Федерации. Поэтому я считаю, что мы должны проявлять здесь более активную позицию при выборе. А это как раз те самые открытые выборы на муниципальном уровне. П.Д.: Но полномочий-то у них недостаточно для того, чтобы "раскачать машину". И.К.: Вы знаете, по-разному. Если вы будете активно проявлять свою позицию и создавать, например, альтернативные предприятия, как это в известном городе Пикалево случилось (я неоднократно к этому примеру прихожу), то градообразующее предприятие начинает уже задумываться и о рынке труда, и о зарплате, которой оно может обеспечить. У местных властей достаточно много полномочий в части распределения земли, "приземления" тех или иных инвесторов. П.Д.: Получается, что роль местных властей мы недооцениваем? И.К.: Мы недооцениваем. У местных властей находится достаточно много полномочий в части распределения земли, "приземления" тех или иных инвесторов, наделения этой земли различным статусом (промышленного, сельскохозяйственного назначения), привлечения инвесторов. Поэтому им надо просто более активно работать. Это возможно. И наша десятка моногородов – это те самые проворные мэры (в хорошем смысле), которые не только занимаются "затыканием дыр" и латанием коммуналки, но и развитием города, и видят новые проекты. П.Д.: И еще один вопрос: "В России все-таки очень неоднородное социально-экономическое пространство, – пишут наши телезрители, – а также большие расстояния. Дает ли это надежду населению на достойную жизнь в моногородах?" И.К.: Это один из серьезных ограничителей. Это то, о чем я говорил. Одно дело, когда вы в Турине, где в свое время размещались заводы Fiat, если не ошибаюсь, и вы выводите эти заводы из центра и создаете новый образовательный центр, где Всемирный банк со всего мира проводит обучающие семинары, создаете исторический центр и делаете "туристической Меккой". Другое дело – попробовать это сделать где-нибудь на Дальнем Востоке или в Сибири. Кто приедет? У нас нет такой плотности населения. Это действительно серьезное ограничение. И с такими проектами надо быть очень аккуратным и осторожным, они не везде "приземляются". Поэтому там, где есть потенциал для развития, это можно и нужно делать. П.Д.: И, подводя итог нашей беседы, все-таки ваша оценка ситуации с моногородами в целом позитивная или негативная? И.К.: Она позитивная – в том смысле, что с ними надо работать. Если с ними работать, то все получится. Если за этим наблюдать, то действительно будут проблемы. П.Д.: Спасибо вам за эту интересную и познавательную беседу. Будем надеяться, что судьба этих 13 миллионов россиян, проживающих в моногородах, изменится в лучшую сторону, и они наконец-таки увидят свет в конце тоннеля, о котором мы в начале беседы говорили. Спасибо вам большое. И.К.: Спасибо, Павел. П.Д.: В студии "Большой страны" был Илья Кривогов, генеральный директор некоммерческой организации "Фонд развития моногородов".