Павел Давыдов: По вторникам в нашем эфире дискуссионная студия "Большой страны". И сегодня мы затронем непростую, но очень важную тему. Когда-то наш известный соотечественник, российский и советский специалист по минералогии Александр Ферсман сказал: "Трудно во всем мире найти другой уголок Земного шара, где было бы сосредоточено большее количество ценнейших драгоценных камней". Имел он в виду, конечно же, так называемую Самоцветную полосу Урала. Эта территория сотни лет была местом добычи самоцветных камней, своеобразной визитной карточкой Руси. Да и в советские времена уральские самоцветы тоже были нашим брендом, с которым, правда, связаны не самые простые страницы истории. Сегодня добычу этих природных богатств пытаются вновь возродить на Урале. Нужно ли это? И как это сделать? Представляю наших гостей в студии "Большой страны". Андрей Хохлов – геолог по цветным камням, главный специалист отдела нерудных полезных ископаемых Всероссийского научно-исследовательского института минерального сырья имени Федоровского. Андрей Владимирович, здравствуйте. Андрей Хохлов: Здравствуйте. Павел Давыдов: Андрей Литвиненко – заведующий кафедрой минералогии и геммологии Российского геологоразведочного университета имени Серго Орджоникидзе, доктор геолого-минералогических наук. Андрей Якимович, здравствуйте. Андрей Литвиненко: Здравствуйте. Павел Давыдов: И Дмитрий Петроченков – доцент, кандидат геолого-минералогических наук. Дмитрий Александрович, здравствуйте. Дмитрий Петроченков: Здравствуйте. Павел Давыдов: Прежде чем мы начнем обсуждать сегодняшнюю тему, предлагаю посмотреть сюжет из Свердловской области. Речь в нем пойдет о том, как в непростых экономических условиях и в сложной социальной обстановке все-таки выжил местный прииск по добыче изумрудов, бериллов и александритов. За свою почти двухвековую историю рудник пережил немало трудных периодов и нечистых на руку хозяев. Внимание на экран! СЮЖЕТ Павел Давыдов: Итак, уважаемые эксперты, то, что мы сейчас увидели вокруг Мариинского прииска, можно назвать первым этапом возрождения добычи драгоценных и полудрагоценных камней? Андрей Владимирович, давайте начнем с вас. Андрей Хохлов: Безусловно, безусловно. Предприятие делает, предпринимает очень большие усилия по возрождению добычи изумрудов. Хочу напомнить, что в советский период добыча сортового материала ограночного качества составляла порядка 2 тысяч тонн. Это первое. Второе – у них большие проблемы, связанные с тем, что действительно месторождение комплексное, о чем не было сказано или сказано было немного. Это изумрудно-бериллиевое месторождение, основная его специализация связана с разработкой запасов бериллия металлического. Павел Давыдов: Было сказано, что эта часть законсервирована, пока они бериллий не могут добывать. Андрей Хохлов: А они не могут раздельно добывать. Павел Давыдов: И, насколько я помню, до 90-х годов, то есть во времена СССР, добывали именно бериллий, а уже изумруд – это был как вспомогательный элемент, да? Андрей Хохлов: Совершенно верно, это был попутный минерал. Так же, как и александрит и фенакит, о котором сейчас говорилось. Там все есть. Балансовые запасы подсчитаны, их можно добывать, но в комплексе. Павел Давыдов: Андрей Якимович, что можете сказать об увиденном вы? Андрей Литвиненко: Я могу сказать, что упомянутые блоки законсервированы и как раз являются тем резервом и ресурсом новых самоцветов. Павел Давыдов: Ну, позвольте. Бериллий, насколько я понимаю, мы сейчас закупаем для нашей оборонки. Или я не прав? Андрей Литвиненко: Немножко не так. Мы добываем бериллий, он добывается. Но на территории Российской Федерации отсутствуют предприятия, перерабатывающие в конечный металл. Добытую руду отправляют в Казахстан и там делают конечный продукт. Павел Давыдов: Дмитрий Александрович, а как считаете вы – что касается непосредственно этого Мариинского прииска? И если мы посмотрим в перспективу, то, что происходит сегодня – мы можем сказать, что это первый этап восстановительных работ? Ведь все-таки 20 лет, если не ошибаюсь, это предприятие простаивало. Дмитрий Петроченков: Ну, будем надеяться, что при грамотном менеджменте это месторождение будет работать постоянно и, главное, добывать не только бериллий, а добывать комплексно. Помимо изумрудов и александритов, там фенакиты, которые достаточно дорого стоят. И если правильно подойти к добыче и переработке, продавать не в виде сырья, а в виде готового ювелирного продукта и обработанных камней, то тогда это создаст большую прибавочную стоимость и повысит эффективность. Павел Давыдов: Вы сказали "правильно подойти". А от кого это зависит? От корпорации "Ростех", которая так или иначе связана непосредственно с этим прииском? Дмитрий Петроченков: Ну, видимо, да. Павел Давыдов: Или с компанией-оператором, который работает на месте? Дмитрий Петроченков: Ну, курирует "Ростех" все. Павел Давыдов: А давайте попробуем разобраться, что сегодня собой представляет группа уральских самоцветов. Что в нее входит? Андрей Владимирович. Андрей Хохлов: Ну, хотелось бы начать с изумрудов. Кроме известного Мариинского прииска, который мы сейчас посмотрели (это известное Малышевское месторождение), в котором на балансовых запасах в настоящее время числится около 56 тысяч килограмм изумрудного сырья, есть еще пять месторождений с балансовыми запасами. Кроме этого, еще есть восемь рудопроявлений высокой степени изученности, находящихся в пределах Уральской изумрудной полосы – уникальной геологической структуры, которая действительно в себе концентрирует этот вид минерализации. Если мы будем рассматривать самоцветный потенциал Уральского федерального округа более широко, начиная с севера, то нельзя не упомянуть демантоид. У нас есть месторождение Каркодинское, Полдневское месторождение… Павел Давыдов: Вы сейчас перечисляете те месторождения, которые актуальны, которые работают и добывают? Правильно я понимаю? Андрей Хохлов: Которые могут добываться. Может любая структура, которая имеет профильный вид деятельности, взять лицензию соответствующую и после проведения необходимого комплекса геологических работ в соответствии с лицензионным соглашением начать эксплуатацию этого объекта. Павел Давыдов: А, начать. А сколько действующих из перечисленных вами? Андрей Хохлов: Еще одно. Изумруды – еще одно. Павел Давыдов: Но это же крайне мало при условии таких богатств в нашей стране. Андрей Хохлов: Понимаете, в чем дело? Богатства хороши, когда они находятся на поверхности. Павел Давыдов: Ага! А когда их тяжело добывать – это уже не богатства? Андрей Хохлов: Содержание такого предприятия, что мы сейчас видели в ролике, – 300 миллионов дотаций в год. Павел Давыдов: Ну, это сейчас. Но рассчитывают на то, что окупаемость-то будет. Андрей Хохлов: При условии комплексной добычи оно должно выйти… Там очень большие затраты. Очень большие затраты у недропользователей, связанные с восстановительными работами. Действительно, 20 лет ничего не делалось, это правда. И, к сожалению, сейчас большие проблемы собственно по восстановлению. Это затратные проблемы. Павел Давыдов: Так поэтому я и спросил в самом начале после сюжета: а вообще стоит ли это начинать? Андрей Хохлов: Да. Павел Давыдов: В любом случае, несмотря на такие дотации и потери государства? Андрей Хохлов: Стоит. Андрей Литвиненко: Тут надо отметить еще сложные горнотехнические условия шахт и горнодобывающего производства. Это, наверное, тоже как-то влияет на стоимость – и, соответственно, на рентабельность полученной продукции. Дмитрий Петроченков: По-моему, самое главное – это то, что надо обрабатывать, добывать полный спектр камней, не только бериллиевую руду, но и изумруд, и фенакит, и александрит. И продавать не в виде сырья за границу, как у нас бывает, а продавать уже конечный продукт. Желательно развивать и наш рынок, и выходить на международный рынок. Павел Давыдов: А на этом рынке нас ждут? Я читал статью, что за 20-летний простой того же Мариинского прииска мы потеряли позиции. Андрей Владимирович, на международном рынке что? Протиснуться туда сейчас почти невозможно. Андрей Хохлов: У нас сырье уникальное, такого нет. К сожалению, выход на этот международный рынок осложняется большим количеством, присутствием большого количества имитаций (коллеги не дадут солгать), имитаций изумруда выращенного, синтетического, который выглядит в ограненном виде, в общем-то, так же, как и натуральный, а расходы по его созданию, по его выращиванию не сопоставимы с поддержанием рудника. Павел Давыдов: А сейчас мы ненадолго вернемся в Мариинский прииск. Дело в том, что на прямой связи из Свердловской области по Skype выходит Владимир Попов – специалист Малышевского изумрудно-бериллиевого месторождения. Владимир Николаевич, здравствуйте. Владимир Попов: Здравствуйте. Павел Давыдов: В сюжете мы увидели, что у Мариинского прииска началась вторая жизнь – предприятие постепенно возрождает былую мощь. Но, как я понимаю, до советских объемов добычи еще очень и очень далеко. Владимир Попов: Ну, я бы не сказал, что очень далеко. Работы ведутся в интенсивном порядке. С 2011 года лицензия перешла Калининградскому янтарному комбинату. Калининградский янтарный комбинат начал вкладывать большие деньги, начали искать специалистов, запустили обогатительную фабрику, ведутся подземные горные работы. И в общем, конечно, до советских времен, когда в 80-е годы Малышевское месторождение эксплуатировалась в основном на бериллий, а изумруда были попутным сырьем, объемы значительно меньше. Но к 2025 году Мариинский прииск (это уже новое название) должен развернуть работы на полную мощность, и численность должна уже достигнуть 2 тысяч человек. Это очень большое количество людей для градообразующего предприятия, особенно для нашего поселка. Павел Давыдов: А вообще к большим объемам добычи рынок готов? Ведь и его мы отчасти потеряли во времена 20-летнего простоя. Андрей Хохлов: Вы абсолютно правы, потому что во времена простоя последние работы на шахте велись в 96-м году. Я имею в виду – в прошлом веке, в 1996 году. А в советское время добывалось изумрудного сырья около 700 килограмм. Представляете, какой огромный объем. И за границу продавалось сырья на 400 миллионов долларов. Нынешнее, конечно, количество значительно меньше. И количество людей, конечно, меньше. Ну, я уже повторяю, что должно увеличиваться, увеличиваться и увеличиваться. Слава богу, что Правительство России обратило внимание на уникальность этого месторождения. Контингент специалистов, который был, он потерян. Кто-то, когда произошел развал Советского Союза, кто-то уехал на Север, на заработки, кто-то поехал в Москву метро строить, кто-то на Север еще поехал зарабатывать, семью содержать. И пришлось вот Калининградскому янтарному комбинату буквально по крохам, по единицам специалистов собирать, людей на работу. Это очень сложный процесс. Просто разваливали предприятие, будем говорить, 40 лет, оно переходило из рук в руки. Восстанавливаем, если твердо сказать, где-то 5–8 лет восстанавливается предприятие пока. Павел Давыдов: И в завершение хочу уточнить. Сегодня вы еще и проводите экскурсии по прииску. А какая часть из этого занимательного путешествия вызывает больше всего интереса у гостей? Владимир Попов: Вы знаете, самый интерес вызывает показ, восстановление исторических событий по нахождению вот этих драгоценных камней. Это с помощью лопаты и сита турист набирает руду и сам своими руками вымывает. Всякие драгоценные камни получаются из грязи, в принципе. Колечко выходит сначала из грязи. Он находит этот камень, очень доволен, фотографирует. Я могу вам показать, что вот, допустим, ходим мы на отвалы. И если вы увидите, посмотрите: люди на коленях ползают буквально, ищут бериллий, кварц и прочее. Павел Давыдов: Спасибо. На прямой связи по Skype из Свердловской области был Владимир Попов – специалист Малышевского изумрудно-бериллиевого месторождения. Уважаемые эксперты, то, что мы сейчас с вами услышали, говорит о том, что не так все и плохо. Андрей Владимирович, вы согласны с тем, что сейчас было озвучено экспертом? Андрей Хохлов: Безусловно, безусловно. Проблемы у предприятия есть. И перспективы, самое главное, тоже очень большие есть. И они связаны не столько с большим желанием заработать деньги. Там есть камень. Дмитрий Петроченков: И еще такая фраза прозвучала: "Готов ли рынок к большому объему? Может, и не надо большого объема?" Бриллианты добываются в больших объемах, но их на рынок выбрасывают небольшое количество, чтобы цена постоянно держалась на высоком уровне. То же самое не надо делать с остальными минералами. То есть у нас есть другие примеры – турмалины, танзаниты поступают на рынок в небольших количествах с сильной рекламой, и поэтому цена на них постоянно остается высокой, и при этом понемножку растет в соответствии с исчерпанием месторождения. Павел Давыдов: Но существует еще и черный рынок драгоценных камней. Но об этом мы поговорим уже во второй части нашей беседы. Залежи изумруда рассредоточены по всей планете. Почувствовать себя старателем, попытать счастья и добывать драгоценный камень может каждый, если повезет. Находка станет личным талисманом. Даже внешне непрезентабельный экземпляр будет радовать, став своеобразным экспонатом домашнего алмазного фонда. Мы продолжим эту тему через несколько минут, оставайтесь с нами. Павел Давыдов: Изумруд весом в 1 килограмм и 600 граммов недавно добыли на Малышевском руднике, который сейчас называется Мариинский прииск. По оценкам специалистов, подобные находки совершаются раз в десятилетие. Уникальный кристалл был найден в очистном забое шахты. По предварительной оценке, стоимость минерала превышала 4 миллиона рублей. Мы продолжаем разговор о месторождениях драгоценных камней как достоянии страны. Хотел сразу у вас уточнить – что касается черного рынка. Насколько он мешает развитию отрасли? Кто может ответить на этот вопрос? Андрей Литвиненко: С черным рынком может конкурировать только правильная торговая политика предприятия. Павел Давыдов: И государства, да? Андрей Литвиненко: И государства, которое могло бы, наверное, скупать камни у местного населения, заинтересовывая их в таком самостоятельном производстве. Павел Давыдов: Андрей Владимирович? Андрей Хохлов: Ну, говорить о черном рынке именно изумрудов или александритов достаточно сложно, потому что не надо забывать, что это подземная добыча. Павел Давыдов: Но мы говорили о старателях буквально за несколько минут до выхода на анонс. Андрей Хохлов: Да. Но их кто пустит под землю? Павел Давыдов: Ага! А вот что касается старателей – это вообще законно? Андрей Хохлов: Есть старатели двух видов: те, которые приобретают лицензии и являются недропользователями в соответствии с условиями лицензионных соглашений, а есть так называемые "черные" старатели, "хищники", которые на свой страх и риск по всей стране грабят месторождения. Это относится не только к изумруду, а относится и к янтарю. Павел Давыдов: Вообще это масштабное явление для Большой страны? Андрей Хохлов: Да. Павел Давыдов: И как с ним бороться? Законодательно, я так понимаю, не получается. Андрей Хохлов: Да. Павел Давыдов: Немногословны вы в этом вопросе. Андрей Хохлов: Это очень большая общегосударственная проблема, которая неоднократно рассматривалась на заседаниях руководства Роснедр: что делать действительно с хищнической добычей, незаконной хищнической добычей? Это бедствие. Люди роют карьеры, причем огромные, причем роют, срывают землю, меняют ландшафт. Павел Давыдов: А что показывает геологоразведка? Вообще насколько истощены подобные богатства под землей в этом конкретном регионе? Есть такая информация? Андрей Хохлов: Ну конечно. Она отражена в балансовых запасах. И по этому месторождению числится около 56 тысяч балансовых запасов изумрудного сырья, сортового изумрудного сырья Павел Давыдов: Теперь – что касается специалистов, которых необходимо готовить для отрасли для того, чтобы развивать подобные месторождения. Что происходит с образованием в этой сфере? Андрей Литвиненко: Раньше была специализация учебная студентов, которые были минералогами, специализация была геммологическая. В настоящее время эта специализация закрыта, а наш ректор и наше руководство боролось для того, чтобы создать специальность "Геммология" на территории Российской Федерации. Но Министерство образования… Павел Давыдов: По-другому посмотрело на проблему. Андрей Литвиненко: Да. И такой ни специализации, ни специальности в России нет. В общем, необходимость такой специальности очевидна. Павел Давыдов: Андрей Владимирович, что касается государственной поддержки. На ваш взгляд, как много зависит от региональных или федеральных властей в развитии этой сферы? Андрей Хохлов: Если есть желание у недропользователей, у частного недропользователя, можно взять или на условиях аукциона, или на условиях конкурса, в соответствии с законом "О недрах", или же на условиях геологического изучения в порядке соответствующих приказов, работать. Но это все равно частное, при условии предпринимательского риска. Государство вкладывать не будет ни в разведку, ни в поиски. "Пожалуйста, занимайтесь сами". Павел Давыдов: Ну, что же, будем подводить итог этой беседы. Тему мы обозначили просто – "Ненужные богатства", имея в виду то, что большое количество рудников, месторождений было в советские времена, а сегодня их в разы меньше. Получается, что мы эти богатства теряем и они нам не нужны. Можно ли такой финал оставить этой беседы? Андрей Хохлов: Нет. Павел Давыдов: Ну, давайте каждый выскажется. Андрей Хохлов: Такой финал оставлять нельзя. Во всем мире люди, занимающиеся добычей, обработкой и огранкой драгоценных камней, полудрагоценных камней, во всем мире на свою судьбу не жалуются последние 300 лет, скажем прямо. Андрей Литвиненко: Здесь нужно заметить, что отработка месторождений драгоценных камней является одним из самых рентабельных производств. Павел Давыдов: И об этом нужно помнить. Андрей Литвиненко: И об этом нужно помнить, да. И возможно, государство как-то должно подтолкнуть население. Хотя, я думаю, население готово к тому, чтобы взяться за эту работу. Видимо, какие-то нужны специальные меры юридического характера, экономического характера. Павел Давыдов: Ну, частно-государственное партнерство, о котором мы отчасти говорили, да? Андрей Литвиненко: Совершенно верно. Павел Давыдов: Дмитрий Александрович, и ваше заключительное слово. Дмитрий Петроченков: Я считаю, что это богатства нужные, и нельзя от них отказываться, потому что это минералы, полезные ископаемые, они со временем не портятся. Можно понемножку добывать, выкладывать на мировой рынок и держать уровень цен. Иначе можно все просто дешево быстро продать, и потом детям уже ничего не останется. Павел Давыдов: Уважаемые эксперты, хочу поблагодарить вас, потому что вы сегодня вселили ли оптимизм. Богатства у нас есть. И главное, что они нам нужны. С вашей помощью мы разобрались в этом сложном вопросе. Спасибо вам большое. Месторождения камней в России очень обширны. На территории Большой страны встречаются как драгоценные, так и полудрагоценные минералы, в том числе очень редкие и даже уникальные в своем роде камни. Главное, чтобы эти богатства добывались и использовались в интересах России, не только пополняя госбюджет, но и украшая жизнь простых россиян.