Ангелина Грохольская: Убежать от улицы – об этом в душе мечтают почти все бездомные. "Бомжи" – чаще мы называем их именно так и предпочитаем не замечать, брезгливо отвернувшись, спешим по своим делам. А они живут своей жизнью, вернее – выживают. Больше всего боятся погибнуть, но, как правило, сами ничего не делают, чтобы эту ситуацию исправить. И все же шанс есть у каждого. И сегодня мы расскажем вам о людях, которые помогают бездомным. В нашей студии Емилиан Сосинский, директор сети приютов для бездомных людей "Дом трудолюбия "Ной". Емилиан, здравствуйте. Емилиан Сосинский: Здравствуйте. Ангелина Грохольская: И Игорь Петров. Игорь, здравствуйте. Игорь Петров: Здравствуйте. Ангелина Грохольская: Вы являетесь руководителем социального дома для инвалидов и пожилых людей. Это проект внутри вот этой сети, да? Игорь Петров: Да. Ангелина Грохольская: И сейчас мы обо всем поговорим подробнее. Игорь, если позволите, я хочу начать с вашей истории, потому что, насколько я знаю, вам удалось убежать от улицы. Игорь Петров: Ну да. Здесь, знаете, как бы история большая, постараюсь вкратце. Я два года провел на улицах Москвы, в частности на Арбате. То есть я знал, где можно в Москве, допустим, каждый день бесплатно питаться, бесплатно получить медицинскую помощь. Плюс ко всему рассказываешь людям какие-то неправдивые истории – на билет денег собрать, еще что-то, недобросовестные работодатели тебя обманули с деньгами. И постоянно, естественно, на выпивку деньги в кармане есть. Поэтому такой образ жизни, что ничего не надо делать, очень затягивает на самое дно. В храме Космы и Дамиана в Шубине раньше проходило одно из крупнейших кормлений бездомных в Москве, при храме. И после этих кормлений объявляли всем желающим, кто хочет начать вести трезвый и трудовой образ жизни: "Милости просим". Есть дома трудолюбия, где обозначали сразу правила – человек будет трудиться и не пить. Это основные правила домов трудолюбия. У меня была нормальная работа, я зарабатывал деньги. Естественно, у меня начался такой разгульный образ жизни: какие-то клубы, дискотеки и так далее. А дальше – больше. И не заметил сам, как оказался уже на самом дне социума. Вы знаете, как бы все хорошо – свободная жизнь на улице, ни к чему не обязывающая, но в глубине души все равно хотелось вырваться. А как? Документов нет. Естественно, на работу не возьмут. Ты весь грязный, из метро гоняют. Пытался в какие-то социальные государственные учреждения как-то обращаться, но у меня… Ангелина Грохольская: Не получилось. Игорь Петров: Ну да, не получалось. У меня-то и в "Ное" не сразу получилось. Знаете, ведь зависимость… Хотелось сразу сказать правду, так как я прожил на улице и жил этой жизнью бездомного, общаясь с ними. В большинстве случаев человек виноват сам. У меня так же произошло. Сначала у меня была нормальная работа, то есть я зарабатывал деньги. Естественно, у меня начался такой разгульный образ жизни: какие-то клубы, дискотеки и так далее. А дальше – больше. И не заметил сам, как оказался уже на самом дне социума именно по этой причине. Все истории, которые рассказывают бездомные, я сам их рассказывал людям – за что искренне извиняюсь и каюсь в этом при возможности в храме, потому что это чистый обман. Ангелина Грохольская: И все-таки вы сейчас так говорите, что там свобода была и без проблем деньги. Но вы оказались под опекой Емилиана в доме трудолюбия. Все-таки желание жить нормально перевесило, да? Игорь Петров: Ну да. Ангелина Грохольская: И там вам не предложили просто так, бесплатно. Игорь Петров: Понимаете, все, что я сейчас рассказал, может зрителю показаться какой-то романтикой. На самом деле это побои от каких-то скинхедов, побои от каких-то подпитых, в центре Москвы живущих людей, которым ты надоел, грязный и вонючий. Полиции ты не нужен. Поэтому я сразу услышал то, о чем говорит Емилиан, и понял, что это шанс попытаться вырваться. Ангелина Грохольская: Емилиан, расскажите, что значит – сеть приютов для бездомных людей "Дом трудолюбия "Ной". Это несколько каких-то заведений и организаций? Расскажите. Емилиан Сосинский: На данный момент это уже 13 филиалов, в которых проживают более 600 человек. Это Москва, Московская область, один филиал во Владимирской области. Сразу хочу сказать одну важную вещь, что из этой армии "людей улиц"… Их неправильно все-таки называть "бездомными", потому что у половины жилье где-то есть (или как минимум прописка есть), но живут они все равно на улице. Поэтому "люди улиц" – это более точное название. "Люди улиц" - это душевные инвалиды, духовные инвалиды, – для них пока государство и общество ни на какие "открытые среды" не идет, поэтому у них пока все намного хуже, чем у инвалидов физических. Из них 4/5 людей готовы вести, с точки зрения нормальных людей, честный и трудовой образ жизни. Но если для инвалидов, которые физически инвалиды, сейчас уже государство и люди создают удобную среду обитания (она сейчас называется "открытая среда", "удобная среда"), то для таких инвалидов, которые являются бездомными – а это душевные инвалиды, духовные инвалиды, – для них пока государство и общество ни на какие "открытые среды" не идет, поэтому у них пока все намного хуже, чем у инвалидов физических. Только 1/5 не хочет. Вот эта 1/5 – это те, о ком Игорь рассказывал. Просто учитывая, что их десятки тысяч в одном только Московском регионе, эта 1/5 получается очень заметной. То есть такое ощущение, что они все такие, что это все бесполезно. Буквально 3–4 года назад была не 1/5, а 1/10 вот таких людей. Просто их число растет. Из-за того, что поняли, что можно действительно выживать в Московском регионе, не работая, быть постоянно пьяным, количество их растет, к сожалению. Ангелина Грохольская: Но сюда же приезжают и из других регионов. Емилиан Сосинский: Да не просто приезжают. 95% "людей улиц" в Московском регионе – они приезжие, они, конечно, не москвичи. Так вот, если для этих людей создать вот ту среду обитания, в которой они могут… Как для инвалидов сейчас делают пандусы. И сказать, что инвалиды не хотят работать, что они хотят жить на пособие, – это же неправда, да? Ангелина Грохольская: Конечно. Емилиан Сосинский: Они сейчас сколько бьются для того, чтобы им дали надомный какой-то труд. Но для того, чтобы они могли это сделать, надо эту среду создавать. И эта среда сейчас на том опыте, который есть… А самое главное – на опыте домов трудолюбия, созданных Иоанном Кронштадтским (это конец XIX века). Это обязательно должно быть общинное жилье и общинная работа. Вот эти две составляющих – это та среда, в которой они могут быть нормальными людьми. Ангелина Грохольская: Они не могут существовать отдельно, да? Емилиан Сосинский: Да. Дело в том, что там, к сожалению, у большинства уже настолько этой страстью подавлена воля, что отдельно – уже сил нет. То есть она тут же подминает под себя – и человек опять выпадает под забор. Ангелина Грохольская: Сколько всего у вас "подопечных", если их можно так назвать? Емилиан Сосинский: На данный момент у нас более 600 человек, которые проживают постоянно. Причем они же меняются, то есть кто-то уходит, кто-то хорошо уходит, кого-то выгоняют, а потом они заново приходят. Ангелина Грохольская: А уходят обратно на улицу? Или не все? Емилиан Сосинский: Уходят – кто куда. То есть кто-то куда-то устраивается. Кому помогли восстановить документы, он обратно на работу пошел, откуда его из-за документов выгнали. Кто-то уехал домой, кому есть куда уезжать. Многие уходят именно из-за того, что они опять начали употреблять что-либо запрещенное. Но эти люди, по крайней мере, знают, что выход из их этой ситуации уже есть. То есть альтернатива улице есть, и необязательно это тюрьма, как было раньше. За 5 лет существования "Дома трудолюбия "Ной" через нас прошло порядка 6 тысяч человек. Ангелина Грохольская: "Ноев ковчег". Можно ли помочь бездомным? О действующих проектах по оказанию помощи тем, кто оказался на улице, в беседе с руководителем "Христианского дома трудолюбия "Ной" Емилианом Сосинским и руководителем социального дома для инвалидов и пожилых людей Игорем Петровым. Вы сейчас строите социальный городок. Это тот проект, который вы, по идее, должны возглавить, я так понимаю? Игорь Петров: Знаете, на данный момент у нас 13 приютов вместе с социальным городком, как Емилиан сказал: девять трудовых домов и два социальных, на данный момент действующих. В трудовых домах человек трудится шесть дней в неделю, получает заработную плату. Половина – это его заработная плата, а половину он отдает на свое содержание, питание, медицину и так далее. И еще часть идет на содержание инвалидов, стариков и женщин с детьми. Это социальное направление. В доме, в котором я нахожусь с супругой, у нас также придуман посильный труд. Бабушки пожилые вяжут, делают коврики из старых вещей, плетут. Понимаете, обратная связь с общественностью очень важна на самом деле – не просто чтобы они в закрытом пространстве были, а чтобы что-то делали, трудились. Ангелина Грохольская: Социализация важна, естественно. Не просто уйти с улицы, а вернуться в нормальную жизнь. Игорь Петров: Социализация, да. К нам также приезжают и поддерживают из монастырей священнослужители. Также стараемся с артистами, с организациями… Ангелина Грохольская: У вас сейчас два таких лагеря. А вот в социальном городке, который под Голыгино вы планируете построить, они должны объединиться? Игорь Петров: Понимаете, почему мы пришли к социальному городку? Я на протяжении уже месяца точно (на данный момент у меня 41 человек в доме) отказываю людям. Звонят без ног инвалиды. То есть в государственном учреждении, в больнице, прооперировали человека, а девать его некуда. Ангелина Грохольская: Прооперировали и отпустили на улицу. Игорь Петров: Я говорю: "С удовольствием бы взял, но мест нет". Женщина с ребенком, допустим, звонит, а мест нет. Поэтому идея этого лагеря как-то не сама собой пришла, а мы в процессе работы за 5 лет подошли к этому. Ангелина Грохольская: У нас есть видео, где планируется городок. Я так понимаю, что это большая территория. Емилиан Сосинский: Около 5 гектаров, да. Ангелина Грохольская: Это бывший… Где это находится? Что это раньше было? Емилиан Сосинский: Это 40 километров от Москвы, Ярославское шоссе, ближайший населенный пункт – деревня Голыгино, Сергиево-Посадский район. Сначала это был пионерский лагерь, потом это была база отдыха. Последние 7–8 лет она просто была законсервирована, закрыта, там кроме охраны никого не было. И сейчас мы это все не строим, а это все ремонтируем, конечно. То есть мы поездили по различным объектам в Московской области, и это единственный, который мы своими силами можем восстановить. Ангелина Грохольская: А делаете вы тоже все сами? Ремонт, материалы – все? Какие-то сторонние организации вам не помогают, я правильно понимаю? Емилиан Сосинский: Вы знаете, у нас есть, конечно, благотворители, и их вклад – порядка 25% во всю нашу экономику, поэтому они тоже в этом участвуют. Делаем мы это все сами. Нам помогала в частности еще бригада инженерная, которая строит в Сергиевой лавре, помогала со скважиной. Сейчас нам придется все равно еще кого-то нанимать, потому что там еще какая-то электроника, которую тоже надо ремонтировать, то есть мы сами не можем. А все, что касается обычных физических работ – сантехника, копать, отделка, – это все, конечно, делаем сами. Это все наши люди, которые у нас уже сейчас живут в социальных домах и будут жить в этом лагере. Ангелина Грохольская: К сожалению, не все вас поддерживают. И недавно "Ной" оказался в центре скандала. Конфликт случился с вашими потенциальными соседями – местными жителями и дачниками, которые имеют садовые участки в СНТ. Емилиан Сосинский: Да. Когда они узнали о том, что мы планируем туда заехать вот этим социальным городком, стали горой: "Мы не допустим бомжей на свою территорию!" Они почему-то своей ее считают, хотя это не их территория, а эта территория принадлежит заводу, который официально ее сдал в аренду. Ангелина Грохольская: Она отдельная, огороженная? Емилиан Сосинский: Да, до ближайшего СНТ – 300 метров. Дальше пошли рассказы о том, что у нас там будут жить здоровые мужики, обязательно зэки, которых обязательно никто не кормит, и работы они там нигде не найдут – поэтому они, естественно, они пойдут грабить, насиловать и убивать всех местных жителей. Ангелина Грохольская: У нас очень много стереотипов просто, связанных с этой темой, с этой категорий, может быть (уж не в обиду никому сказано). Но, наверное, можно и местных жителей понять. Просто не знают, просто не понимают. Емилиан Сосинский: Если бы они не изучили про нашу организацию материалы в Интернете, по телевидению, можно было бы сказать и так. Судя по тому, что они знают, они все прекрасно изучили. Они прекрасно знают, какая у нас дисциплина, какие у нас правила, кого мы берем, кого мы не берем. То есть они все это знают. Поэтому сказать, что они как бы от неведения – это, к сожалению, неправильно все. Они прекрасно ведают. Они просто не хотят. Ангелина Грохольская: Как вы думаете, можно как-то решить это, прийти к какому-то консенсусу? Емилиан Сосинский: На данный момент юридически никаких преград для того, чтобы мы там заселялись, нет. Есть только это "шатания", вызванные разными письмами, митингами, которые они организуют, разными угрозами. Шантажировать власть пытаются, еще кого-то, то есть просто не допустить любой ценой. Судя по тому, что они сейчас уже говорят, я думаю, что, к сожалению, прийти к какому-то мирному урегулированию вряд ли удастся. Изначально мы их, естественно, приглашали всех в гости. Причем что касается администрации Сергиево-Посадского района, то они-то к нам приехали, они реально посмотрели. Когда они все это только узнали, приехали две представительницы, двух отделов руководительницы, и они все реально посмотрели. И по ним было видно, что они, в принципе, более или менее успокоились. Местные жители сразу сказали, что никуда они не поедут. А потом, когда они стали высказывать разные угрозы, что они еще тогда и этого потребуют, и этого потребуют, я понял, что мы их теперь и не пустим. Ангелина Грохольская: Какова судьба проекта тогда? Емилиан Сосинский: Сейчас мы продолжаем его ремонтировать. Мы будем в законном порядке, как положено туда заезжать. Если они сейчас начнут принимать противоправные действия… А они этим и шантажируют, что они перекроют трассу и что только ни сделают. Во-первых, мы уже ходили к уполномоченному по правам человека России, к представителю. Он сказал, что как только эти действия начнутся, то тогда уже и они будут вступать, и власти уже будут тогда что-то делать. Потому что пока там идут только угрозы, что они это сделают. А вот когда конкретно что-то начнется, то тогда уже можно будет адекватно на это отвечать. Ангелина Грохольская: Емилиан, Игорь, уже завершая нашу беседу, я вас вот о чем хочу спросить. Может быть, дело в том, что не хватает государственной поддержки вашим проектам – и материальной, и административного ресурса? Емилиан Сосинский: Вы знаете, нужна поддержка и государственная, и церковная, и общественная. Об этом еще Иоанн Кронштадтский говорил: только вместе все это сплотив, можно решить эту проблему. Причем не просто сделать, что называется, мертвому припарку, а реально можно решить эту проблему. Если государство выделит помещения, если даст работу (то есть какие-то цеха, как было у Иоанна Кронштадтского и как сейчас в Израиле в поселениях государство на это пошло), если общественность будет покупать то, что они будут производить, церковь будет поддерживать, то эту проблему можно решить. А пока на данный момент со стороны государства самое большое, до чего уже дошли, – что они перестали мешать, по крайней мере. Со стороны общественности, еще раз говорю, только 25% у нас пока пожертвований. Поэтому пока это все… Было бы хорошо, но этого пока нет. Ангелина Грохольская: Ну, будем надеяться, что маленькими шагами, но мы поменяем хотя бы для начала отношение просто. Игорь Петров: С Божьей помощью. Ангелина Грохольская: Спасибо вам огромное за беседу. Я желаю вам удачи, чтобы проект все-таки состоялся. Емилиан Сосинский: Спасибо и вам. Ангелина Грохольская: У нас в студии были Емилиан Сосинский, директор сети приютов для бездомных людей "Дом трудолюбия "Ной", и Игорь Петров, координатор социальных проектов.