Ангелина Грохольская: Можно ли решить проблемы бывших заключенных? Поговорим сегодня об этом с нашим гостем – Валентином Гефтером, директором автономной некоммерческой организации "Институт прав человека". Валентин Михайлович, здравствуйте. Валентин Гефтер: Добрый день. Ангелина Грохольская: Существует мнение, что раз оступившись, уже попав в места заключения, случается рецидив, как правило, в большинстве случаев. Вот зависит это каким-то образом от той среды, в которую попадает человек, от условий, от окружения, кем становится? Валентин Гефтер: Я думаю, Ангелина, что не только зависит, а я бы сказал даже – определяется. Ну, конечно, очень много зависит от характера человека, от семьи или, так сказать, от микроколлектива, в который он попадает. Но ведь очень часто, а особенно вы правильно упомянули, у нас рецидивов, рецидивных преступлений, то есть повторных, по-русски… Ангелина Грохольская: Повторных, да. Валентин Гефтер: …встречается в больше половины случаев. А некоторые даже говорят – чуть ли не 70%. И поэтому это люди уже оторванные от жизни очень часто, то есть и без семьи, и, главное, без условий для работы и проживания. Ангелина Грохольская: Но не только их вина, наверное, в этом, да? Валентин Гефтер: Конечно. Ангелина Грохольская: От чего это зависит? Валентин Гефтер: Это очень сложный комплекс проблем, которые, я говорю, при больших особенно сроках пребывания в местах лишения свободы, конечно, вот так одним махом не решишь. Потому что там он все-таки на казенном коште, как говорится. Да, плохо. Конечно, плохо для нормального человека. Но он свое отбыл – и вот теперь начинается то, о чем мы сейчас должны поговорить. И эта проблема, я еще раз говорю, она многоплановая и комплексная. Ее очень трудно решить только с помощью одного или нескольких "добрых дядь и теть". Вот мы знаем о том, как это решают, как мы говорим, благотворители, волонтеры. Таких центров уже не так мало в России, но это все равно капля в море. Есть другие вещи во многих регионах – так называемые центры социальной адаптации (ЦСА), которые государственные, региональные. Ангелина Грохольская: Да, есть такие? Валентин Гефтер: Есть. В которых человек может от одного до пяти месяцев пробыть, когда у него нет того, другого, третьего – того, о чем мы говорим. Куда пойти?.. Ангелина Грохольская: То есть вот он вышел – и он там может адаптироваться? Валентин Гефтер: Да. И деньги. И главное – работа, ну, окружение. И вот такая возможность есть. Не везде. Ангелина Грохольская: А сколько это регионов? Валентин Гефтер: Я не знаю точно сейчас количество, не скажу статистику, но я знаю по той справке, которую я как раз прочел только накануне, составленную на государственном уровне. Это не один-два. Ангелина Грохольская: Но и не 85, да? Валентин Гефтер: Но все равно это уже не одна капля в море, а еще несколько капель в море. Но главное – нет общей большой системы, которая объединяет. Я не говорю уже о недостатках этих центров. Потому что не всегда чиновники, а особенно чиновники, привыкшие работать с другими социальными группами… А это в системе социального обслуживания. Ангелина Грохольская: То есть это не отдельно для этой категории, допустим? Валентин Гефтер: Это не специальные центры. Они рассчитаны в первую очередь, как мы говорим вульгарно, на бомжей, то есть на лиц без определенного места жительства, нетрудоустроенных и так далее, и так далее. Ангелина Грохольская: Понятно. Но там могут быть совершенно другие истории. Валентин Гефтер: Конечно. Но все-таки часть этого контингента, как принято говорить, тех клиентов, которые туда приходят, – это люди, только что вышедшие из мест лишения свободы. Вот когда мы с вами ходим в обычную соцслужбу, они привыкли делать вместе с нами – с хорошими пенсионерами, чистенькими. Ну, тоже не всегда приятные, но все-таки более или менее. Ангелина Грохольская: Ну, благополучные относительно, по крайней мере. Валентин Гефтер: А это люди уже вроде бы и свободные, но очень уязвимые. И конечно, со склонностью, ну, не к рецидиву, но к попаданию в непростые, как мы говорим на юридическом языке, тяжелые жизненные ситуации снова. Вот здесь нужно соединить усилия социальщиков, психологов, может быть, каких-то еще специалистов, ну, юристов, конечно, потому что правовая помощь. И очень важно, поскольку это в основном люди все-таки работоспособного зрелого возраста, обычно мужчины, чтобы была возможность их трудоустроить. Ангелина Грохольская: Это в первую очередь даже, наверное. Валентин Гефтер: Да. А раньше когда-то это все было в одних руках государства. И казалось – ну, государство худо-бедно, обычно худо и бедно, но делало. А теперь работодатели разбросаны, они не хотят. Многие в обществе не хотят видеть таких людей рядом с собой на работе. Вот сейчас там посадят двух бывших зэков, свежих, и мы с ними бы обсуждали. Ну, хорошо – обсуждать. А если каждый день? А вдруг, не дай бог, он там в карман залезет? Ангелина Грохольская: Ну да. Вроде бы, с одной стороны, не взять – это нарушение прав человека. С другой стороны: "А почему я обязан брать?" Валентин Гефтер: Вот! Значит – нужны квоты. В некоторых регионах есть квоты, специальные места. Государство договаривается с частным бизнесом или на своих предприятиях и квотирует места для бывших заключенных. Ангелина Грохольская: Получая какие-то преференции за это? Валентин Гефтер: И она нужна. Но квота – это не значит, что им какие-то особые условия создаются. Просто они могут прийти заранее, так сказать, на места – как вот бывают для инвалидов, мы знаем с вами, и так далее. Но опять же очень часто не заключается трудовой договор. Вот эти центры социальной адаптации, о которых я говорю, и многие даже частные благотворители – они не добиваются того, чтобы работодатель заключил полноценный трудовой договор. Значит, бывает серая работа или, не дай бог, совсем… Платят – понятно как. Они обычно на тяжелых, неквалифицированных работах. Ну, понятно. Ангелина Грохольская: Понятно, лишь бы была работа. Валентин Гефтер: А это люди очень часто… Они много лет отсидели, часто без профессиональной подготовки и образования. Часто очень люди не готовы работать на более или менее… не таскать, так сказать. И все это вместе создает очень сложную ситуацию. Есть во многих регионах уже попытки. Я знаю, например, был пермский эксперимент – 2011–2013 год, где вот так навалились, грубо говоря, всей силой. Ангелина Грохольская: Со всех сторон. Валентин Гефтер: На уровне Министерства социального обслуживания населения края. И они очень немало сделали и с очень хорошим… У них там чуть ли не меньше 1% рецидивов было в этот период – ну, по тем людям, которых они, так сказать, обслужили, грубо говоря. Ангелина Грохольская: Только 2011–2013 год? А что с этим проектом сейчас? Валентин Гефтер: Вот! Я и хочу сказать – понимаете, тут одними экспериментами, одними кусочными такими штуками по стране не обойдешься. Ангелина Грохольская: То есть это была такая проба, да? Валентин Гефтер: Да. Но это была инициатива местная. И во многих регионах я знаю. И там, где много зон, как мы говорим – в Кировской области, в Республике Башкортостана, где-то еще, Саха (Якутия) – такие есть законы и попытки такого рода комплексного подхода. Но это все, как говорится… Мы написали в Администрацию президента в том же 2011 году проект федерального закона "О службе пробации". Это специальная служба. Слово "пробация" более широкое, чем эта социальная адаптация только что вышедших. Туда включается все – от момента, когда человек попал, его сопровождение социальное и психологическое, отбывание наказания и до момента выхода. И это довольно сложная работа, требующая большого внимания. Закон был неплохой, но это было только начало, только рамочная, так сказать, система. Но, к сожалению, как и всякая большая федеральная система, он требует больших федеральных денег. И Минфин в 2011 году – еще тот был кризис, этот кризис – сказал: "Не выйдет". И положили под сукно. Ангелина Грохольская: Слушайте, но в то же время у нас говорят: "Надо бороться с криминальной обстановкой". И на это тоже выделяются какие-то деньги. А вот здесь же можно решить как-то другим путем, применив, допустим, ваше предложение. Валентин Гефтер: Мы иногда… вернее, не иногда, а время от времени говорим: "Ну, давайте попробуем для определенных категорий". Ведь я хочу заметить, что это речь идет не обо всех осужденных, чтобы наш зритель не подумал. Речь идет о тех, кто находится в тяжелой жизненной ситуации, то есть: малоимущие, больные ВИЧ/СПИДом или наркоманией, конечно женщины с детьми, для которых нужны специальные такие места по выходу, если у них нет родной семьи. Понимаете? И все такое прочее. Вот хотя бы для этих групп, может быть, пока небольших, но создать систему, создать какие-то льготы – не для них даже самих (не бойтесь, никто их специально пестовать не будет), но для этих центров, для этих частных инициатив. Ангелина Грохольская: Да, для центров, для работодателей, которые возьмут их на работу. Причем ведь подобные проекты уже есть. Вот я знаю, что в Германии заключенных готовят к освобождению заранее, еще в местах заключения. Там проводятся и индивидуальные беседы, и консультации, которые касаются и приобретения профессии, и жилья, и восстановления документов, и так далее. То есть это, по сути, вот то, о чем вы сейчас говорите – что сопровождение должно быть и внутри. Валентин Гефтер: И внутри. Вот это очень важно. Сквозное, как мы говорим, от начала до выхода. И что очень важно? Вот германский опыт. Там ведь еще и работающие, да? Они там зарабатывают не как у нас, а все-таки прилично. Там специальный счет, на который откладываются деньги в обязательном порядке – предположим, четверть заработка, откладывается на момент выхода. Ангелина Грохольская: Когда работают в колонии именно, да? Валентин Гефтер: И тогда, когда человек выходит, он не с рублем в кармане, а у него есть на счету. Конечно, опять же нужна такая служба, особенно для людей "не очень", чтобы он сразу их не пропил, не проел, не прогулял, а чтобы он их потратил на трудоустройство, на съем квартиры, ну понятно, на какие-то вещи. Это очень сложная штука. И работать надо с уголовно-исполнительной системой, где люди пребывают, и с теми службами, которые будут потом… Ангелина Грохольская: Где тоже очень много проблем, да. Я сейчас про уголовно-исполнительную. Это правда, что существуют колонии, которые называют "особыми", где заключенных и пытают, и насилуют, и, в общем-то, творится практически беспредел? Валентин Гефтер: Конечно есть. У нас даже есть в правозащитной среде такой термин – "пыточные колонии". Ангелина Грохольская: И якобы ими даже пугают заключенных, да? Валентин Гефтер: Да. Я не очень сторонник, чтобы как бы, понимаете, клеймо поставить сразу на колонию целиком. Но правда есть и регионы, и регулярные случаи, назовем так, в отдельных колониях и в отдельных регионах, когда насилие зашкаливает. И очень трудно при этом для контингента, еще раз говорю, отбывающих наказание лиц и для тех людей, которые его содержат, думать о том, о чем мы сегодня говорим. Понимаете, когда это столкновение, когда это насилие, когда это "кто кого переборет", там начинается… ну, понятно что – то, конечно, не до социальной адаптации и даже не до подготовки к ней. Ангелина Грохольская: И я представляю, в каком состоянии эти люди выходят потом на волю. О чем здесь можно вообще говорить? Валентин Гефтер: И они очень часто ведь еще обозленные, скажем так, разочарованные, потому что они хотели бы выйти пораньше по условно-досрочному или по болезни, или по смягчению меры наказания, способа наказания, а очень часто из-за конфликта… И конечно, с законом тоже у них конфликт. Ангелина Грохольская: Ну, безусловно. Валентин Гефтер: Но закон с администрацией, закон с другими правоохранительными органами. И это не получается. Тогда они плюют на себя, грубо говоря. И в таком состоянии рано или поздно, как вы говорите, они выходят. Ангелина Грохольская: И мы возвращаемся к тому, с чего начали – рецидивы. Вот можно ли сломать эту систему, я не знаю, сделать ее более человечной, добиться все-таки принятия того самого закона, чтобы не только в Пермском крае и не только на уровне проекта это заработало? Валентин Гефтер: Я вам тогда расскажу большой секрет. Мы в рамках Общероссийского гражданского форума, а теперь и Центра стратегических разработок под руководством Кудрина разработали программу, как теперь модно говорить, реновации, то есть обновления, модернизации тюремной системы. Она многоплановая. Там есть и чисто юридические проблемы, и организационные. И один из блоков посвящен именно этому – ресоциализации и пробации. Вот это очень важно – наряду со снижением в целом тюремного населения. Вот мы не начали с цифр, а зрителю очень важно знать, что у нас сейчас, слава богу, снижается число сидящих. В целом, включая предварительное заключение, это 600 с небольшим тысяч человек народу. Но это все-таки 600 тысяч. И продолжая еще с прежних лет, когда сидело еще больше, почти 200 тысяч каждый год выходят. Мы сейчас об этих говорим людях. Ангелина Грохольская: Ну, это население города, в общем. Валентин Гефтер: Конечно, да, большого московского района или маленького провинциального городка. Понимаете? И это в большинстве своем люди, конечно, не готовы к жизни в социуме, к жизни в обществе. Им надо помогать. Помогать – и в наших интересах. Не надо думать, что это такое, понимаете, гуманитарное… Ангелина Грохольская: Что нас это не касается, да-да-да. Валентин Гефтер: На самом деле мы помогаем в наших интересах, чтобы эти люди снова не совершили, не украли, не убили, не дай бог, не изнасиловали ничего. Но главное – просто помочь этим людям войти в жизнь. И даже семейным, кстати. Ведь от того, что ты возвращаешься в семью… А семья тоже неблагополучная или отвыкла, грубо говоря, от этого человека. Ангелина Грохольская: Теряются же социальные связи. Валентин Гефтер: Конечно. Ангелина Грохольская: Уходят друзья, уходит семья. Валентин Гефтер: Вот тут нужен посторонний человек, медиатор, как мы говорим, то есть помощник, психолог социальный – кто-то, кто поможет, особенно в первые месяцы, в первые полгода-год. А для этого нужны и места, как центры, где люди живут, и где они не только друг с другом, с бывшими зэками общаются, но чтобы там нормальная была среда, чтобы там было в первую очередь трудоустройство. И не такое, знаете: "Дворником не хочешь? Пошел вон!" – а все-таки работа. То есть очень много проблем. И это можно решить только системно и только на уровне, я бы сказал, федерального, может быть, установления и со всеми региональными особенностями. Потому что деньги, конечно, должны быть совместные, а люди все равно будут на местах, в регионах. Это не федеральный чиновник будет этим заниматься. И последнее не по значению – это, конечно, проблема смычки государственных, муниципальных органов и частных инициатив. И такие сейчас есть. И религиозные центры, частные фонды. Например, Фонд Дерипаски, я не знаю, даже рабочие места создает для зэков, когда они еще работают. Ангелина Грохольская: Как раз таки общественные организации и фонды больше и работают в этом направлении. Валентин Гефтер: Конечно. Ангелина Грохольская: Правозащитники. Это мы все знаем прекрасно и понимаем. Валентин Гефтер: Опыт хороший есть. Ну, извинят меня чиновники, есть более человечные подходы. Ангелина Грохольская: И вот это надо использовать. Это надо использовать и с этим надо бороться. Валентин Гефтер: И вот как это сделать так, чтобы они, грубо говоря, не наезжали друг на друга? Ангелина Грохольская: Не противоречили. Валентин Гефтер: Не противоречили, а работали на одну цель. Потому что людей таких очень много, к сожалению. Ангелина Грохольская: И они среди нас. Валентин Гефтер: И работы для всех вот так хватает. Ангелина Грохольская: Валентин Михайлович, спасибо вам огромное за эту беседу. Я понимаю, что мы с вами лишь озвучили эту проблему, мы ее не решим. Здесь не одна проблема, это целый комплекс, это система. Я очень надеюсь, что с вашей помощью, с помощью общественных организаций и, конечно, государственной власти это будет как-то решаться. Валентин Гефтер: Будем надеяться. Ангелина Грохольская: Спасибо вам огромное. Валентин Гефтер: Спасибо. Ангелина Грохольская: Мы беседовали с Валентином Гефтером, директором "Института прав человека".