Ангелина Грохольская: По вторникам в нашей программе – "Школа гражданина". Это совместный проект "Большой страны" и Программы развития сотрудников некоммерческих организаций "ПРОНКО 2.0". Мы рассказываем о гражданских инициативах, которые помогают решать различные проблемы, даем практические советы. Год от года на туристической карте Вологодской, Ярославской областей, да и многих других регионов становится все меньше достопримечательностей. Старинные церкви, уникальные постройки прошлого уходят под воду. В середине XX века, когда бурно развивалась гидроэнергетика, печальная судьба постигла не только отдельные здания, но и целые поселения. При строительстве водохранилищ были затоплены Калязин, Молога, Весьегонск. Даже появился термин "города-утопленники". Но романтики предпочитают называть их "русской Атлантидой". А еще есть энтузиасты, которые пытаются сохранить уже полуразрушенные памятники, ведь они – не что иное как наше культурное наследие. Сегодня мы познакомим вас с этими людьми. Занятие в "Школе гражданина" ведет Анор Тукаева – директор благотворительного фонда "Центр возрождения культурного наследия "Крохино". Анор, здравствуйте. Анор Тукаева: Добрый вечер. Ангелина Грохольская: Также я хочу поприветствовать всех наших гостей. Здравствуйте! Это также активисты, участники различных проектов. Ну, мы с вами познакомимся уже в процессе нашего сегодняшнего занятия. Анор, мне бы хотелось сейчас, чтобы вы несколько слов сказали о своем проекте. Что это такое? Потому что это очень уникальная и интересная история. Анор Тукаева: Это затопленный храм, расположенный на севере Белозерского района Вологодской области. Затоплен он был уже в последнюю очередь строительства Волго-Балта в 62-м году. И простоял он, в общем, под воздействием стихии, открытый всем ветрам, волнам и ледоходу, получается, больше 50 лет. И в 2011 году мы собрали первую экспедицию с волонтерами для того, чтобы начать строить дамбу, которая бы окружала храм и остров и защищала бы стены как раз от стихии. Поскольку он расположен в 30 метрах от фарватера, волны от проходящих судов от самого открытия навигации и по ноябрь месяц ежеминутно бьют в стены, били в стены. Ангелина Грохольская: Постоянно, конечно. Это рядом. Анор Тукаева: Да. То есть такое очень тяжелое положение было у храма. Более того – все прочие храмы, которые когда-то еще возвышались над водой, расположены они были в Рыбинском водохранилище, они были и затоплены раньше, но и разрушились тоже раньше, потому что до них уже… Ангелина Грохольская: То есть там уже нет шансов, да? Анор Тукаева: Не то что шансов нет. Там уже, в общем, ничего нет. Ангелина Грохольская: Нечего спасать. Анор Тукаева: Да. Ангелина Грохольская: У нас есть видео как раз о Крохино. Давайте посмотрим, а потом уже будем говорить. Анор Тукаева: Давайте. СЮЖЕТ Ангелина Грохольская: Вот я не знаю, обратили ли внимание наши зрители на титры, которые были внизу. Там были цифры какие-то нереальные просто: сколько мешков цемента было привезено туда, сколько метров рабицы. Это огромная работа! И все вручную? Анор Тукаева: Да, это все вручную. Но надо понимать, что это, во-первых, уже сейчас больше 38 поездок волонтерских. И это большое, в общем, количество рабочих рук принимало участие. Но действительно это все делалось вручную, на маленькой лодке это перевозилось все, эти десятки тонн грузов. Да, действительно. То есть люди на самом деле могут очень многое – даже несмотря на то, что масштабы храма и масштабы лодки (на видео это было видно) сильно различаются. Ангелина Грохольская: И вообще где это находят. Потому что история такая полумистическая, да? Среди воды храм. И вот люди, которые этот храм из-под воды буквально достают. Анор Тукаева: Можно и так сказать, да. Ангелина Грохольская: Почему это общественность делает? Почему это не делают органы власти, допустим, местной? Я хочу обратиться с этим вопросом сейчас в первую очередь в студию, потому что у нас присутствует Михаил Гуров, начальник отдела материального наследия Института наследия. Михаил, здравствуйте. Михаил Гуров: Здравствуйте. Ангелина Грохольская: Скажите, пожалуйста, вот это вообще чья зона ответственности – вот такие памятники, храмы, которые находятся в жутком состоянии? Михаил Гуров: Ну, тут что нужно понимать? Что мы, в общем-то, любое практически историческое здание называем памятником. Ангелина Грохольская: Для нас, в общем-то, это да, потому что память… Анор Тукаева: Да. Но с юридической точки зрения памятником является объект, поставленный на госохрану, то есть в отношении которого проведена историко-культурная экспертиза, специалисты посмотрели, исследовали, признали, что это памятник, внесли в реестр. И с этого момента наступает у государства ответственность заботиться об этом объекте. То, что мы видим – храм в Крохино – он памятником не является. Это просто церковь. И таких церквей на самом деле по стране огромное количество. И в общем-то, их восстановление зависит опять же от доброй воли местных жителей, которым, например, нужен этот храм, или от энтузиастов, которые хотят, в общем, его восстановить. В общем, действительно, в провинции очень много чего разрушается. Это факт. Ангелина Грохольская: То есть захотели энтузиасты – восстановили. А всем остальным просто-напросто наплевать? Анор Тукаева: Ну, в общем-то, да. Ангелина Грохольская: А что нужно, чтобы внести его в какой-то реестр – допустим, конкретно это здание? Анор Тукаева: Вообще есть достаточно прозрачная и понятная процедура. И Михаил упомянул некоторые этапы. Это в частности историко-культурная экспертиза. Но дело в том, что мы пытались по этому пути пойти, но сами же передумали. Я объясню – почему. Дело в том, что статус памятника накладывает серьезные обязательства – и на того, кто этим памятником хочет заниматься, и на организации, которые будут проводить работы там. Более того, получается, что то, что мы сделали своими силами с помощью краудфандинга, в частности изыскания инженерные – они обошлись нам в десятки раз дешевле, чем если бы это был памятник. Допустим, аналогичные работы, которые мы провели в прошлом году, они проводились и в Калязине в отношении Калязинской затопленной колокольни. И там эти работы стоили 18 миллионов бюджетных денег, а мы на это же потратили 1,5 миллиона народных денег. Ангелина Грохольская: То есть это действительно так? Анор Тукаева: Вот такая эффективность. Ангелина Грохольская: Если статус, то происходит сразу удорожание, да? Пожалуйста, прокомментируйте. Я вижу, соглашаетесь с нами. Представьтесь. Денис Палеев: Денис Палеев, представляю фонд "Вереница" по поддержке деревянных церквей Русского Севера. Это действительно так, потому что, если делать все официально, с проектом, будет очень большая смета. Туда закладываются огромные дополнительные расходы на заработную плату, на материал. Ангелина Грохольская: То есть я правильно понимаю, что участие, в общем-то, каких-то официальных органов здесь и не нужно, потому что будет гораздо сложнее? Анор Тукаева: Ну, в нашем случае это нужно, конечно. Но это на самом деле в любом случае нужно, потому что без какого-то… Ангелина Грохольская: Без какой-то поддержки, да? Анор Тукаева: Без взаимодействия даже государства здесь это все получается вне правового поля. И это получается некий партизанский такой ход. Поэтому взаимодействие с государством все равно очень важно. Ангелина Грохольская: Пожалуйста. Никита Сенькин: Добрый вечер. Сенькин Никита, координатор проекта "Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера". Я хотел бы от себя добавить. Вот мы как-то часто проводим такую водораздельную линию, что есть государство, а есть мы. Мне кажется, что мы – это в том числе и государство. Ангелина Грохольская: Ну, хотелось бы так думать, по крайней мере. Но не всегда государство это понимает, что мы тоже часть его. Никита Сенькин: Поэтому, как уже упомянула Анор, действительно в формате такой синергии, взаимодействия только возможно какое-то правильное решение. Недавно была встреча представителей всех волонтерских движений с органами Министерства культуры, на которой мы нашли полное взаимопонимание. И нужно понимать, что действительно, как и сказал Михаил, памятников огромное количество. Только в Архангельской области, которая наш такой основной фронт, более 700 деревянных храмов и часовен. Если этим будет заниматься только Министерство культуры – ну, это просто какие-то нереальные цифры. Ангелина Грохольская: Это очень важно, да. Михаил Ильин: Я позволю себе добавить. Меня зовут Михаил Ильин, я руковожу проектом "Неизвестная провинция", а также координирую проект "Сохраним Красную Лягу". Это один из объектов Русского Севера, федеральный памятник, уникальная церковь шатровая XVII века, стоящая в пустом месте, посреди чистого поля. Оттуда ушли люди, и осталась от поселения только церковь, которую надо спасать. И мы уже пятый год этим занимаемся вместе с "Общим делом" и с местными жителями. Понимаете, в чем дело? Во всей этой сфере реставрационной две проблемы. С одной стороны, наследие гибнет и стремительно разрушается, и нужно любыми силами и средствами, любыми ресурсами – и народными, и государственными, и церковь должна участвовать – стараться этот процесс остановить, а еще лучше переломить. Но, с другой стороны, бесконтрольно тоже это делать нельзя. Должна быть экспертиза. Должно экспертное сообщество, в том числе и через государственные организации, через Институт наследия, этот процесс регулировать, иначе мы столкнемся (уже сталкиваемся, и много таких примеров) с так называемыми вандальными реставрациями, когда самодеятельные инициативные группы – или сельские приходы, или даже какие-то крупные подразделения, допустим, церковные – начинают реставрировать свои объекты. Ангелина Грохольская: Не понимая, что делая, да? Михаил Ильин: Искажают исторический облик, какие-то ценные фрагменты памятников уничтожаются или искажаются. Поэтому, конечно, экспертиза нужна. Нужно просто перераспределить эти достаточно скудные деньги, которые государство выделяет на реставрационную сферу, может быть, с реставрацией на экспертизу, на мониторинг, на проектные работы, на архитектурный надзор – вот на такие вещи. Потому что меценат, волонтер – он готов вкладывать деньги в стройматериалы, в сам процесс реставрационный, в рабочие руки. Ангелина Грохольская: Ну, понятно. Вот то, о чем Никита сказал – нужно взаимодействие. Михаил Ильин: А тут возникает барьер в виде экспертизы обязательной, которая очень затратная. Вот эти расходы на себя надо бы чтобы брало государство. – Я тут немножко просто хочу поправить. Если мы говорим о включении объекта в реестр, то человек может подать заявку. Он необязательно оплачивает эту экспертизу. Государство выделяет деньги, и каждый орган охраны памятников в том или ином регионе имеет определенный бюджет на проведение историко-культурных экспертиз. Но мы что должны понять? Мы должны понять, что у нас есть список объектов культурного наследия, а есть список выявленных объектов, которые еще нужно обработать. И их 100 тысяч по всей стране. Ангелина Грохольская: И их просто нереально включить в реестр. – Ну, представьте. Да, это десятки миллиардов рублей для того, чтобы провести экспертизы. А еще специалисты, эксперты. Вот представьте, сколько должно быть экспертов в стране, если мы захотим одномоментно провести все эти экспертизы. И деньги, и эксперты… Ангелина Грохольская: Спасибо большое. Я так понимаю, общественникам и энтузиастам проще собраться, поехать и начать просто работать, чем ждать вот эти реестры и так далее и тому подобное. У нас все-таки некий ликбез, мы даем инструкции нашим зрителям, которые тоже хотят включиться в процесс. Что нужно сразу понимать и знать, вот если появляется такое желание? Вот если, как нам сказали, шел по лесу, обнаружил – и вот он, объект. Анор Тукаева: Прежде всего, конечно, нужно знать, что это за объект и является ли он собственно памятником, потому что лезть и что-то делать на памятник, который стоит на учете и под охраной государства, в общем-то, противозаконно. Это должны делать специалисты. В любом случае, поскольку мы к памятникам относимся с любовью и каждый памятник называем памятником, вне зависимости от того, есть ли он в реестрах, то, в общем, по отношению к любому такому памятнику, конечно, нужен определенный специалист. И как только мы узнаем статус (и статус собственно земли под ним, не только самого здания, памятника), тогда уже можно какие-то действия предпринимать. Ангелина Грохольская: Где это можно все найти? В том же Институте культурного наследия? Или местные власти должны знать? Анор Тукаева: Прежде всего нужно сделать запрос в территориальный орган охраны для того, чтобы понять статус. Ангелина Грохольская: Это в первую очередь. Анор Тукаева: В первую очередь, конечно. Ангелина Грохольская: Нужны деньги. Вот об этом уже немножко говорилось, что нужны деньги и на специалистов, которые сделают экспертизу, на реставраторов тех же, потому что просто так нельзя начинать работы. Анор Тукаева: На самом деле есть энтузиасты и среди специалистов. То есть можно… Ангелина Грохольская: Которые готовы бесплатно? Анор Тукаева: Можно найти, убедить, да, зажечь и найти тех, кто может поехать безвозмездно. Действительно, такие есть. По крайней мере, на нашем примере могу сказать, что да, такие есть. Ангелина Грохольская: Но вы деньги собирали на краудфандинговой платформе, да? Это как вариант тоже. Анор Тукаева: Это как вариант, да. Причем это вариант не только собственно самого сбора средств, а это еще и вариант информирования, вариант вовлечения людей в сохранение наследия. Ангелина Грохольская: Вот у нас сейчас появился слайд "Создание комфортных условий для работы общественных организаций и добровольцев". У нас есть Лидия Курицына, координатор проекта "Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера". Я очень хочу, чтобы вы прокомментировали. Что нужно, какие условия, на ваш взгляд, для вашей работы, которых пока еще, может быть, не существует? Лидия Курицына: Поскольку у нас довольно крупная общественная организация и у нас много волонтеров, которые готовы поехать в экспедицию, готовы поехать и участвовать в таких экстремальных поездках, может быть, добираться до тех объектов, до которых в принципе министерство, сотрудники министерства не доберутся (не в силу того, что они не хотят, а в силу того, что у них ограниченные возможности), со своей стороны мы можем оказать такую, если можно так назвать, услугу – съездить, зафиксировать, провести фотофиксацию, видеофиксацию, замеры и прочее. Например, у нас много волонтеров-архитекторов, которые профессионалы, и они готовы сделать четкие чертежи и все прочее. И мы предоставляем Министерству культуры полную информацию. В свою очередь, со стороны Министерство культуры, во-первых, не мешает. У нас нет таких серьезных ситуаций с этим. Ангелина Грохольская: Проблем. Лидия Курицына: А с другой стороны, конечно, если бы была возможность как-то минимизировать все-таки пакет документов, который необходим хотя бы первоочередных противоаварийных и консервационных работ, то это было бы, конечно, хорошо. Ангелина Грохольская: Спасибо вам большое. Вот сейчас Лидия подвела так плавно еще к одной стороне этой темы – это волонтерская деятельность. Потому что включение волонтеров здесь очень важно. На них основывается все, наверное, да? С нами на связи по Skype Анна Мельник, координатор фестиваля "Том Сойер Фест" (Оренбургская область). Анна, здравствуйте. Анна Мельник: Здравствуйте. Ангелина Грохольская: Анна, вот вы слышали наш разговор. Мы подошли, в общем, к теме вовлечения и включения волонтеров в различные проекты, потому что волонтеры – это, конечно, основа вообще любого общественного проекта. Вы как раз занимаетесь и подбором волонтеров, и различными мероприятиями. Как и что это? Расскажите, пожалуйста. Поделитесь своим опытом. Анна Мельник: Ну, во-первых, я не одна занимаюсь, а я набираю команду людей-единомышленников, которые так же, как и я, болеют за сохранение деревянного зодчества, за исторический облик нашего города и за красивую и комфортную среду. Ну, тут главное – найти единомышленников. И дальше просто мы собираемся, обсуждаем, думаем. Волонтеров привлекаем через какие-то мероприятия. Кто-то приходит к нам просто пообщаться. Кто-то приходит к нам на мероприятия, которые мы делаем попутно. Кто-то приходит затем, чтобы отвлечься от своей основной работы. Ангелина Грохольская: У каждого своя мотивация, да? Анна Мельник: Да-да-да. Ангелина Грохольская: А что за фестиваль? Что вы делаете на фестивале "Том Сойер Фест"? Ну, у меня Том Сойер только с покраской забора ассоциируется. Анна Мельник: Ну, это то же самое, только мы красим дома. Мы берем дома, которые не являются памятниками архитектуры, но они представляют историческую ценность какую-то, ну и эстетически красивые, те дома, которые надо восстановить и которые надо привести в порядок. И силами волонтеров, мы ищем спонсоров, организуем координацию работ с администрацией города и вообще со всеми, и эти дома берем и восстанавливаем. Мы не делаем реконструкцию, мы просто приводим их в порядок. Ангелина Грохольская: Спасибо вам большое. У нас, по-моему, есть вопрос в студии. Анастасия Семенова: Семенова Анастасия, студентка. Скажите, пожалуйста, а как можно принять участие? Есть ли где-то в интернет-сообществах, как к вам попасть? И как я могу вам помочь именно как девушка? Ну, покрасить забор – понятно. Может быть, что-то приготовить? Ангелина Грохольская: Как волонтер, да? Анастасия Семенова: Как волонтер, конечно, да. Ангелина Грохольская: Вот хороший вопрос, мне кажется, ко всем участникам нашей сегодняшней программы: как волонтерам включиться в проект? Как вообще узнать о проекте? И куда податься? Анор Тукаева: Мне кажется, здесь два варианта. Либо нужно искать по организациям, которые занимаются подобной деятельностью, и уже через их соцсети находить экспедиции, которые тебе больше подходят по графику, по территориальной отдаленности и так далее. Либо, если ты нашел объект какой-то и вот тебе хочется узнать, нет ли там какой-то активности – соответственно, уже поиск по объекту вести. Ну а если там нет ничего – значит, нужно этот проект, видимо, организовать. Ангелина Грохольская: Нужно его создать. Анор, к сожалению, время у нас очень быстро заканчивается, хотя общаться невероятно с вами всеми приятно. Давайте подводить уже некое резюме. Зачем нужно сохранять вот такие памятники, которые даже в реестры не внесены, которые памятниками не считаются? Кто это должен делать? И вот прямо коротко: что нужно, если уже появилось желание и есть решение? Анор Тукаева: У меня лично вопроса "зачем сохранять?" нет. Но другое дело, что в принципе… Что такое памятники? Я не знаю, можно ли так выразиться. Это хребет культурный. И если его нет – соответственно, ломается все остальное. То есть это какая-то основа, которая держит очень много элементов нашей бытовой и духовной культуры. Ангелина Грохольская: Спасибо вам большое. Я думаю, что можно зайти на сайт любого из ваших проектов (наверняка у всех есть информация в Интернете) и присоединиться. Волонтеры тем более найдут сами. Видите, как активно включаются в работу. Спасибо вам большое, спасибо вам огромное за то, что вы делаете. Продолжайте рассказывать. И я надеюсь, что все памятники будут обязательно сохранены, даже если они не в реестре. Спасибо, Анор, вам огромное за беседу. Анор Тукаева: Спасибо. Ангелина Грохольская: Возможно, кто-то, послушав наших героев, назовет их чудаками. Кто-то скажет "спасибо". А кто-то (и я уверена, что такие люди найдутся, они уже нашлись в нашей студии) решит потратить свой отпуск на восстановление разрушенного храма. Это была "Школа гражданина". Если вы хотите увидеть в нашей студии специалиста по конкретной, интересующей вас теме или задать вопрос преподавателям школы – пишите. Электронный адрес нашей программы: bs@ptvr.ru.Ищите нас и в социальных сетях. Очередное занятие мы проведем в следующий вторник.