Павел Давыдов: Как стать социальным предпринимателем? Кто из бизнесменов может рассчитывать на этот статус? Возможно ли этому научиться? Ответы на эти вопросы должен прояснить законопроект о социальном предпринимательстве, который недавно был вынесен на общественное обсуждение. В соответствии с этим документом, предлагается установить, что субъектами социального предпринимательства могут быть только организации, относящиеся к малому и среднему бизнесу, для которого оно становится особой, приоритетной формой деятельности. Также предполагается внести изменения в закон "О защите конкуренции" для имущественной поддержки социальных предпринимателей. Чего не хватает сегодня законопроекту о социальном предпринимательстве и насколько активно общество включилось в обсуждение этого документа? Об этом мы поговорим с генеральным директором Фонда социальных инвестиций Сергеем Голубевым. Сергей, здравствуйте. Сергей Голубев: Здравствуйте. П.Д.: Для начала помогите нам разобраться в вопросе: что же такое социальное предпринимательство в России? Эксперты по-разному отвечают на этот вопрос. А каково ваше мнение? С.Г.: Это субъекты малого и среднего бизнеса, которые ставят своей целью не только извлечение прибыли, но и решение некой социальной проблемы. То есть, по сути, у них общая мотивация возникает на решении социальной проблемы, а прибылью они мерят меру устойчивости той бизнес-модели, которую они выбрали. П.Д.: Хорошо, а кто из предпринимателей сегодня может назвать себя в большой стране социальным предпринимателем? С.Г.: Вы знаете, по нашим оценкам, таких достаточно много, и тренд все-таки идет на увеличение. Но, конечно, в общем объеме их не так много. П.Д.: 1, 2, 10%? С.Г.: Никто не считал. К сожалению, статистики нет. Но в среднем, по оценкам, пока это до 5% от общего числа субъектов малого и среднего предпринимательства. П.Д.: А в каких сферах деятельности сегодня социальных предпринимателей больше всего? С.Г.: Согласно закону и общему подходу, социальный предприниматель делает две вещи: либо трудоустраивает социально незащищенные категории населения, либо предоставляет сервисы для социально уязвимых категорий населения. И здесь сложно отнести к какой-то сфере. Например, если вы трудоустраиваете людей, высокофункциональных аутистов, – в европейском опыте такое есть, они работают в IT-консалтинге. Это IT-консалтинг, например. То есть нельзя сказать, что детские садики – это все социальное предпринимательство. Сферы бизнеса очень разные, сферы приложения очень разные. Действительно у нас пока идет перевес на бизнес, который ориентирован на сервисы для разных категорий. Но сейчас опять же на законодательном уровне, на уровне регуляторики прорабатывается много вопросов, чтобы эту сферу делать более интересной и более востребованной. П.Д.: Но здесь очень важный момент есть: предприниматель, бизнесмен – это не благотворитель, он должен зарабатывать. С.Г.: Конечно. П.Д.: Так в чем же выгода для социального предпринимателя? Признаюсь, когда мы обсуждали эту тему на летучке, она вызвала бурную дискуссию, и мы не могли найти ответов. "В чем выгода?" – даже так обозначили тему этой беседы. В чем же эта выгода? С.Г.: В международной практике есть такой термин, называется "социальный предприниматель", а иногда называют "unreasonable person", то есть несколько сумасшедшие люди. Потому что, казалось бы, ну иди ты и заработай миллион рублей, не знаю, миллиард, а потом займись благотворительностью (и такая практика есть), или чем-то другим просто занимайся. Можно сказать, что социальные предприниматели являются в определенной степени "нервом" общества, потому что они фиксируют социальную проблему. И большинство из них приходит в социальное предпринимательство, исходя из личной проблемы, из личной истории. Но при этом эти люди выходят из среднего класса, то есть они не заработали миллиарды и не могу заниматься этим с точки зрения благотворительности. У Шумпетера хорошее определение предпринимателя. Это австрийский классик, который сказал: "Предприниматель создает некое творческое разрушение, он создает новые правила игры". Социальный предприниматель создает новые правила игры для этой социально уязвимой категории населения. То есть, например, мы понимаем, что у нас есть молодые мамы, сидят они в декрете до трех лет, и им реально сложно выйти на работу, сложно устроиться. Поэтому, например, есть у нас такой проект для мам, он в Москве работает. Они создают клубы, в которые молодая мама может прийти, оставить ребенка там же, за ним присмотрят, и фактически получать мини-MBA или превращать свое хобби в свою профессиональную деятельность. Это такое место для предпринимателей. Такого рода проекты как раз делаются почему? Потому что социальным предпринимателям реально интересно менять мир вокруг себя, им реально интересно менять мир для целевой аудитории. И при этом им интересно зарабатывать, потому что в деньгах они видят востребованность того, что они делают. Например, Биллу Гейтсу в свое время сказали: "Слушай, ты тратишь миллиарды на Африку, но у тебя же половина воруется, разворовывается". Он говорит: "Но другая половина-то доходит". Поэтому для него ценно, чтобы хоть что-то доходило. Для социальных предпринимателей важна максимизация и социального эффекта, и экономического эффекта. Это сочетание, конечно, нетривиально, но это работает, и это классно работает, если мы посмотрим конкретные примеры. П.Д.: В обществе обсуждают закон о социальном предпринимательстве. Продолжаем разговор с Сергеем Голубевым, генеральным директором Фонда социальных инвестиций. Сергей, а теперь давайте о самом законопроекте поговорим. Как именно он должен регламентировать социальное предпринимательство в нашей стране? Субъектам социального предпринимательства даются деньги на развитие своего бизнеса, причем эта сумма больше, чем для классического предпринимателя. Поэтому социальным предпринимателем в контексте мер господдержки быть выгодно. С.Г.: По большому счету у нас уже с 2013 года Минэк поддерживает социальное предпринимательство благодаря "Агентству стратегических инициатив" и "Опоре России". И эта поддержка идет в нескольких видах. Во-первых, есть финансовая поддержка – грантовая. Субъектам социального предпринимательства даются деньги на развитие своего бизнеса, причем эта сумма больше, чем для классического предпринимателя. Например, для социального – 1,5 миллиона, а для классического – 600 тысяч. Поэтому социальным предпринимателем в контексте мер господдержки быть выгодно. П.Д.: А не получится ли так, что те люди, которые хотели организовать обычный бизнес, пойдут по пути социального предпринимательства, получат необходимые льготы, а дальше уже не будут помогать тем группам малообеспеченных людей, на которых изначально и был рассчитан законопроект? С.Г.: Это возможно, Павел, но это видно. Мы общались с фондом "Наше будущее", который деньги раздает как раз на социальные предпринимательские проекты. Они говорят, что вначале, когда они это делали (там же с каждым проводится собеседование), то это видно – когда человек реально хочет или когда он маскируется, мимикрирует под эти все вещи. П.Д.: Простите, уточню. Видно сейчас, пока их 5%. А когда их будет 25% (на что и рассчитывают законодатели), то тогда вы уже не увидите. С.Г.: Для негосударственного сектора у нас сейчас идет очень активное обсуждение сертификации. Коллеги из фонда "Наше будущее", например, уже апробируют этот инструмент. Мы сейчас с ними активно ведем переговоры по поводу масштабирования этого сертификата социального предприятия, чтобы как раз у нас было саморегулирование и чтобы на этом рынке было понятно, кого мы можем отнести, а кого мы не можем отнести. И для тех, кого мы можем отнести, мы предлагаем действительно ряд мер и государственной, и негосударственной поддержки. Причем негосударственная поддержка здесь даже более важна. Но здесь еще очень важна, конечно, работа с гражданами. То есть граждане у нас голосуют в данном случае рублем, ногами. Поэтому очень важно, чтобы граждане понимали, что это продукция, например, социального предпринимателя. И когда я ее покупаю, я понимаю, что я инвестирую, по сути, в развитие местного сообщества, в развитие той социальной среды, где я живу. Или я покупаю в каком-то другом магазине, и я понимаю, что я инвестирую здесь в кошелек владельца, который купит очередную яхту. Помните, это ходило? У граждан пока нет такого ярко выраженного. Но этого нет, потому что у нас лейблы "социальное предприятие" и "продукция социального предпринимательства" пока еще достаточно ограничены. И сейчас как раз в "Опоре России" мы прорабатываем вопрос, чтобы сделать это максимально широко, чтобы действительно граждане понимали, во что они инвестируют, когда они покупают сок, например. П.Д.: Сергей, насколько я знаю, ваш фонд активно подключился к обсуждению этого законопроекта. Какие предложения, на ваш взгляд, необходимо включить в документ в первую очередь? Тем более, что сегодня общество действительно пытается свои предложения внести. С.Г.: Социальное предпринимательство для нас – это не организационно-правовая форма, а это способ деятельности. И поэтому нам важно, по идее, внести туда некоммерческие организации – это во-первых. Во-вторых, может быть, есть смысл обсуждать (и мы обсуждали это с Минэком полтора года назад) отдельную организационно-правовую форму для социального предприятия. В Штатах, например, есть B-corporation, benefit corporation. Мы как раз понимаем, что есть социальные предприятия, которые генерируют не только прибыль, но и социальные эффекты. Они сами себя так позиционируют. П.Д.: И в документе, кстати, есть важное положение – в частности, предполагается, что социальный предприниматель получит возможность заключать договор аренды государственного или муниципального имущества без проведения конкурсов или аукционов. А на ваш взгляд, чиновники в регионах на это пойдут? Ведь для многих это, скажем так, определенная статья доходов. С.Г.: Согласен. Пойдут, но не сразу. При этом здесь очень важен общественный контроль. Вы знаете, у нас ведь очень много инструментов в стране, и вопрос их совместного использования. В данном случае мы тесно работаем с ОНФ, у которого как раз задача – контролировать. Не в обиду прокуратуре будет сказано, но иногда ОНФ гораздо эффективнее работает. П.Д.: Это правда. С.Г.: По помещениям. Должен быть реестр помещений. Реестров либо нет, либо они непонятно куда спрятаны. Мы работаем много с моногородами и как раз с муниципалитетами. И там забавный случай у нас произошел. Есть помещение, его готовы передать социальному предпринимателю, но на нем висит замок. Мы говорим: "Ну, откройте". Они говорят: "Вы знаете, мы не можем открыть – у нас ключа нет". – "А у кого ключ?" – "Ключ у человека, который уехал куда-то на два месяца". П.Д.: А это, кстати, показательный пример. Во многих регионах России именно так и происходит. С.Г.: Мы говорим: "Хорошо, а если мы замок спилим, мы можем его открыть?" Они говорят: "Вы можете, но вы нам замок купите". Мы говорим: "Не вопрос, купим мы вам замок, но помещение откроем". То есть этих административных барьеров реально очень много на уровне муниципалитетов, на уровне мест. Но их можно снимать. И есть абсолютно открытые и адекватные главы муниципальных образований, есть похуже – ну, разные. Но здесь очень важно партнерство. Кстати, в социальном предпринимательстве еще очень важна идеология и философия партнерства и сотрудничества. Если будет это партнерство, если будет выстроено взаимодействие, то мы получим эту синергию и действительно получим не 25%, а больше процентов этих социальных предпринимателей. П.Д.: Сергей, тему социального предпринимательства мы не раз поднимали в этой студии, но есть определенные группы людей, для которых это единственная возможность выжить. Я говорю об инвалидах. Они часто получают рабочие места благодаря социальным предпринимателям. Как их интересы будут учтены в новом законопроекте? С.Г.: Вы знаете, впрямую там написано, что это как раз занятость для социально незащищеных категорий населения, в том числе и для людей с ограниченными возможностями. То есть это там прописано. Однако в чем специфика все-таки социального предпринимательства здесь? Социальный предприниматель работает на сильных сторонах людей. И в этом плане он с человеком работает как с профессионалом, а не как с мерой социальной поддержки. Когда он берет человека с инвалидностью, то он этого человека берет как профессионала, который генерирует добавочную стоимость для этого бизнеса и развивает этот бизнес, и он позволяет этому человеку максимально раскрыться. У нас сейчас идет проработка вопроса по занятости высокофункциональных аутистов  – не их интегрирование в крупный бизнес, а именно создание специфических бизнесов, в которых эти люди генерят добавочную стоимость и действительно конкурентоспособны на рынке. Здесь есть такой термин "сопровождаемое трудоустройство". И как раз социальные предприниматели это делают – они вносят это сопровождаемое трудоустройство. Что интересно, этот опыт накоплен у некоммерческих организаций, его очень мало в бизнесе классическом. По сути, сейчас принятие этого закона, с одной стороны, будет тормозить, а с другой – развивать именно работу НКО в контексте социального предпринимательства, потому что НКО вынуждены будут создавать коммерческую организацию для того, чтобы пользоваться в том числе системой мер государственной поддержки. У нас сейчас идет, например, очень мощная проработка вопроса по занятости высокофункциональных аутистов и созданию прямо для них бизнеса – то есть не их интегрирование в крупный бизнес, например, а именно создание специфических бизнесов, в которых эти люди генерят добавочную стоимость и действительно конкурентоспособны на рынке. У нас есть Совет бизнеса по делам инвалидов. Они сделали, например… Есть такой термин "нозология", это специфическое заболевание. То есть для каждой нозологии – в чем вы можете лучше всех заниматься. Мы знаем, что у слепых тактильные ощущения сильные – например, массажные студии, можно их развивать. С высокофункциональными аутистами это IT или фармацевтическая продукция. П.Д.: Одним словом, мы сейчас находимся на начальном этапе становления социального предпринимательства в нашей стране. Институт новый, молодой. И как он будет развиваться – зависит от нас, от общества. Спасибо вам большое за этот интересный диалог. С.Г.: Спасибо. П.Д.: Об общественном обсуждении законопроекта, устанавливающем определение социального предпринимательства и меры его поощрения государством, мы говорили с генеральным директором Фонда социальных инвестиций Сергеем Голубевым.