Сергей Маврин: Мы уже живем в условиях правового государства, но не реализованного в качестве идеи на сто процентов

Гости
Сергей Маврин
заместитель Председателя Конституционного суда

Ангелина Грохольская: Сегодня в России День Конституции. Основной закон страны в нынешней редакции был принят 12 декабря 1993 года. Документ состоит из двух разделов и 137 статей. В них – права и свободы граждан России, положения о деятельности и полномочиях всех органов и ветвей власти.

Стабильность конституционных принципов и норм – одно из главных условий успешного развития России и консолидации ее гражданского общества. Хранитель и главный толкователь Основного закона – Конституционный Суд. Успешно ли он справляется с этими функциями? Узнаем у нашего гостя – заместителя председателя Конституционного Суда Сергея Маврина. Сергей Петрович, здравствуйте.

Сергей Маврин: Здравствуйте.

А.Г.: Очень приятно, что вы практически в свой профессиональный праздник нашли время и пришли в студию "Большой страны".

С.М.: Совершенно верно.

А.Г.: Поэтому – с праздником!

С.М.: Спасибо. Но он общий праздник. Вас так же.

А.Г.: Он общий праздник, да, всех нас. Сергей Петрович, первый вопрос у меня вот какой. В самом названии суда – Конституционный – заложена его главная функция, его полномочия. И все-таки очень многие (по крайней мере, с кем я общалась – обычные люди, которым, слава богу, до суда не довелось дойти) не совсем понимают, чем занимаются судьи, в каком случае обращаться именно к вам. Вот расскажите, пожалуйста, чтобы не было путаницы.

С.М.: Конституционный Суд Российской Федерации – действительно в известной мере хранитель Конституции. Его компетенция закреплена в Конституции Российской Федерации и в отдельном федеральном законе "О Конституционном Суде". Но что касается граждан, то они обращаются в Конституционный Суд в том случае, когда, по их мнению, нарушаются конституционные права и свободы граждан. В такой ситуации они обращаются в суд, и судьи рассматривают дело.

Другие полномочия, входящие в нашу компетенцию, связаны с обращениями судей, президента, определенного количества депутатов нашей Государственной Думы и так далее.

А.Г.: Это, наверное, когда возникает спорный вопрос какой-то по применению законов или принятию каких-то законов? Или нет? Или уже после?

С.М.: Нет, обычно мы занимаемся так называемым контролем постфактум, то есть когда уже закон принят.

А.Г.: Уже приняли.

С.М.: Да. Опережающий конституционный контроль мы должны осуществлять в отношении не вступивших в силу международных договоров.

А.Г.: Может быть, глупый вопрос сейчас задам. Вы тогда просто разъясните. Почему после? Нельзя ли сразу, когда парламент принимает, еще не подписан закон президентом, когда только парламент обсуждает, нижняя палата и верхняя палата – и вот тут же и вашу консультацию, например?

С.М.: Кстати, вопрос вполне закономерный. Во многих странах существует действительно предварительный конституционный контроль. Например, в Республике Беларусь они все законы проверяют на конституционность до вступления их в силу. Но существует и модель вот такого контроля, который предполагает оценку конституционности конкретных положений закона, уже вступившего в силу. Дело в том, что в этом есть свой смысл.

И одновременно две формы вряд ли могут применяться, потому что если однажды Конституционный Суд высказывается в пользу конституционности закона, как он во второй раз скажет, что его отдельные положения не конституционные? Тут некоторое логическое противоречие. Поэтому в нашей стране, как и во многих других странах, принята вот такая модель конституционного контроля.

А.Г.: Сколько судей работает в суде?

С.М.: По закону в суде должно быть 19 судей.

А.Г.: А по факту?

С.М.: На сегодняшний день – 16.

А.Г.: 16. Не хватает. То есть у вас вакансии есть.

С.М.: Да, трое судей относительно недавно ушли в отставку.

А.Г.: Какими качествами нужно обладать профессиональными, человеческими, может быть, чтобы стать судьей Конституционного Суда?

С.М.: Судьей Конституционного Суда может быть человек с безупречной репутацией. Он должен иметь высшую юридическую квалификацию и возраст не менее 40 лет. По задумке законодателя, Конституционный Суд должен заполняться людьми, которые уже находятся, так сказать, в пике своей формы профессиональной.

А.Г.: Мне вот интересно, бывают ли споры между судьями? Ведь все-таки даже 16 человек – это такое серьезное количество.

С.М.: Да, конечно. Истина, как известно, рождается в споре. И каждое дело, которое проходит у нас в Конституционном Суде, сопровождается достаточно бурными обсуждениями вопросов, и судьи подчас занимают изначально различные точки зрения.

А.Г.: Даже так?

С.М.: Да, конечно. Некоторые судьи остаются при своем мнении. При вступлении в силу решение сопровождается особым мнением, которое вправе высказывать судья: либо несогласие с самим решением, либо несогласие с мотивировкой этого решения. Но это, как правило, единичные случаи при принятии какого-то конкретно решения. Хотя иногда это носило и массовый характер. Например, в 90-е годы при принятии Конституционным Судом решения об оценке конституционности ввода войск в Чечню, очень много судей высказывались не в пользу этого решения. Но в настоящее время обычно особые мнения – максимум три, два человека, один.

А что же касается самого хода обсуждения, то, конечно, мы спорим, отстаиваем, каждый собственную позицию. Стараемся слышать друг друга и найти тот самый единственный вариант истины, который позволяет это дело решить.

Когда мы рассматриваем дело, то никто не лишен возможности высказать свое мнение. И достаточно часто этой возможностью пользуются какие-то общественные институты.

А.Г.: Особое мнение есть и у общественности, а особенно это касается гражданских активистов, которые очень остро реагируют на какое-то проявление недолжного исполнения законов, может быть, на их субъективный опять же взгляд. Мнение общественности может быть учтено при рассмотрении какого-то дела, например?

С.М.: Ну, разумеется. Когда мы рассматриваем дело, то никто не лишен возможности высказать свое мнение. И достаточно часто этой возможностью пользуются какие-то общественные институты. Инициативно, в собственном порядке они нам присылаются свои заключения, и мы с ними знакомимся и тем самым уже учитываем. Но это не всегда означает, что мы должны учитывать в позитивном варианте. Возможен учет и негативного порядка, то есть мы выслушали…

А.Г.: И приняли к сведению.

С.М.: И приняли противоположное по знаку решение. Поэтому, да, конечно, жить в обществе, как говорил Карл Маркс, и быть свободным от него невозможно, в том числе и Конституционному Суду.

А.Г.: На ваш взгляд, вот за эти годы (я сейчас имею в виду – с 1993-го) России удалось стать полноценным правовым государством?

С.М.: Если почитать труды нашего председателя Валерия Дмитриева Зорькина, особенно последние его книги, то он говорит, что "России предстоит взять правовой барьер". То есть сказать о том, что мы вошли в стадию развитого правового государства, вряд ли возможно. Еще в немалой степени правовое государство остается нашей целью. Но, на мой взгляд, основы правового государства у нас созданы. Правовое государство – это верховенство закона, которым должны руководствоваться как идеей все: и власть, и люди. Но когда это будет…

А.Г.: Вы как-то так без оптимизма сейчас.

С.М.: Нет, почему? Дело в том, что во многих странах ведь создание правого государства – от идеи до реализации – заняло века. А Россия, как известно, в отличие от остальных стран, живет достаточно динамичной жизнью, поэтому я скорее оптимист здесь, чем пессимист. Я еще раз повторюсь, что мы уже живем в условиях правового государства, но не реализованного в качестве идеи на сто процентов.

А.Г.: От гражданского общества что зависит? И многое ли?

С.М.: Гражданское общество – это компонент, без которого правовое государство в принципе невозможно, потому что это социальная основа правового государства. Если нет гражданского общества, построить правовое государство вряд ли возможно. Можно полицейское государство построить, но не правовое.

А.Г.: Нужно ли воспитывать правовую культуру среди нашего общества сейчас? Потому что мне кажется, что мы во многих вопросах все-таки еще неграмотны.

С.М.: Просветительская деятельность полезна в любых отношениях, в том числе и в сфере права, вне всякого сомнения. Мне кажется, что для нашей страны это тоже немаловажно. Потому что правовой нигилизм, о котором часто любят вспоминать, – это не расхожая фраза, а это явление, с которым действительно приходится сталкиваться. Ну а правовое просвещение, наверное, есть способ в какой-то мере смягчить его, если уж не совсем изжить из нашей действительности.

А.Г.: А каким образом? Начинать откуда? Со школы, может быть? Не знаю, какие-то уроки правовой культуры уже в детском саду начинать каким-то образом?

С.М.: Вы знаете, здесь и следствие, и причина очень взаимосвязаны и часто меняются местами. Сама жизнь должна воспитывать уважение к праву. А с другой стороны, сам человек должен эту жизнь как раз проводить в правовом, так сказать, поле.

А.Г.: Вот о чем и речь. Потому что у нас как происходит чаще? Когда жареный петух уже клюнул – и тогда мы начинаем задумываться: а где, а что?

С.М.: Это не только в области права.

А.Г.: Нет, это вообще в принципе, да, и в области права в частности. Поэтому опять же "пред", а не "пост" хотелось бы.

С.М.: Конечно, хотелось бы, чтобы гармония была во всех смыслах, но это не всегда в жизни бывает, к сожалению, и в правовой в том числе.

А.Г.: "Согласно Конституции". Кто хранит и может толковать Основной закон страны? В День Конституции о правах и свободах граждан России, о деятельности и полномочиях Конституционного Суда – в беседе с Сергеем Мавриным, заместителем председателя Конституционного Суда России.

Сергей Петрович, скажите, а все решения Конституционного Суда исполняются на практике? Или это априори, по-другому быть не может?

С.М.: Я немножко иначе скажу: должны исполняться все решения Конституционного Суда. Это прямо сформулировано во всех актах нормативного порядка, которые касаются Конституционного Суда. Реально исполняются, вот моментально не все. По закону решения Конституционного Суда должны исполняться следующим образом: в течение полугода ответственный орган (а таковым является Правительство) должен вносить соответствующий законопроект, и он должен таким образом реализовываться в виде конкретного изменения нашей правовой системы.

Но могу сказать, что решения, в которых Конституционный Суд признает какую-либо норму закона неконституционной, реализуются в тот же день. Эта норма просто аннигилируется, она исключается тем самым из нашей правовой системы и не подлежит применению никем нигде и никогда. В этом смысле можно сказать, что, может быть, проблем и нет.

Но дело в том, что решения Конституционного Суда не исчерпываются вот только такими негативными решениями – признание нормы неконституционной. Очень часто мы принимаем решения, в которых содержится некое истолкование нормы, которое предполагает либо ее применение в определенном смысле, либо внесение изменений в правовую систему. А если это требует внесения изменений в правовую систему – значит, нужно запускать законотворческий процесс.

А законотворческий процесс – это автономная от Конституционного Суда деятельность, как вы понимаете, это отдельная ветвь власти. И поэтому каким образом и в какие сроки позитивно завершится – известно не всегда даже и самому органу, который этот процесс затевает. Поэтому вот такого рода решения иногда, извините за жаргон, "подвисают" на какое-то количество времени.

А.Г.: А можете какой-нибудь пример привести конкретный из практики?

С.М.: Да, конечно, можно привести пример. Когда речь идет о внесении изменений, требующих каких-либо финансовых новых влияний. Скажем, пенсионная реформа – резкий разворот. Например, долгое время не удается решить в нашей стране вопрос с профессиональными пенсиями. И в свое время к нам обращались заинтересованные в отельных пенсиях субъекты – например, пилоты гражданской авиации, лица, которые занимаются испытанием новых образцов в том числе летной техники, и так далее. И мы принимали определенные решения, которые требовали внесения изменений в законодательство и даже создание отдельного законодательства, касающегося этих профессиональных групп. А их пенсионное обеспечение предполагалось в достаточно высоком варианте.

И когда такого рода решение требует, с одной стороны, новых финансовых затрат, а с другой стороны – изменений в общих контурах, скажем, того же пенсионирования в нашей стране, то тогда, конечно, это требует принятия каких-то общих стратегических решений, которые не всегда на этот момент, может быть, являются состоявшимися.

А.Г.: Конституционный процесс, на мой взгляд, все-таки живой, не стоит на месте. Мы сами видим, сколько раз менялась Конституция. На ваш взгляд, нынешний Основной закон, вариант, эта редакция сколько еще будет существовать и не претерпит изменений?

С.М.: Чуть-чуть не соглашусь с вами. В своих основах Конституция у нас со дня принятия не менялась. То конституционное ядро, которое, скажем, содержится в части "Права и свобода человека и гражданина", оно неизменно, здесь никаких изменений не было. Были кое-какие технические изменения, касающиеся разных сроков, количества субъектов федерации, а в своей основе Конституция у нас неизменна.

Кто-то из специалистов посчитал, что в среднем конституции живут без фундаментальных изменений 12 лет. А у нас – уже больше двух десятков.

И, кстати сказать, вот тот юбилей Конституции, который мы недавно отмечали, он говорит о том, что наша Конституция без фундаментальных изменений действительно достаточно давно. Кто-то из специалистов посчитал, что в среднем конституции живут без фундаментальных изменений 12 лет. А у нас – уже больше двух десятков.

Что касается дальнейшего видения. Резких конституционных изменений наша страна, в общем, на сегодняшний день не требует. И если мы будем дальше двигаться стабильно и размеренно по пути нашего строительства и правового, и другого государства, то, наверное, не потребуется в ближайшее время каких-то резких конституционных изменений.

А.Г.: Сергей Петрович, спасибо вам огромное за беседу. Еще раз с праздником! И чтобы все законы соответствовали Конституции, и, конечно, ваши решения обязательно исполнялись, решения вашего суда. Спасибо вам большое.

С.М.: Спасибо.

А.Г.: В студии "Большой страны" мы беседовали с заместителем председателя Конституционного Суда Сергеем Мавриным.