- Оленька Рыжова, Оля. Для миллионов зрителей огромной страны размером в 1/6 части суши образ героини фильма "Служебный роман", созданный народной артисткой РСФСР Светланой Немоляевой, был настолько узнаваем, что многие считали, что Рыжова – это реальная женщина, жертва интриг, которой нужно обязательно прийти на помощь. - Простая кофточка, усталая походка, и при этом удивительная женственность и грация. Все это Светлана Немоляева. - Светлана Немоляева – это беззаветное служение театру, блистательная работа на сцене и в кино. Это сумасшедшая жизнь в огромной актерской семье и любовь длиной в полвека. Офелия из шекспировского "Гамлета" и Бланш Дюбуа из "Трамвая "Желание"", городничих из "Ревизора" из леди Китти из "Круга" Сомерсета Моэма. Каждая из ролей Немоляевой – это попадание в десятку. Фирменная неповторимая немоляевская интонация, мягкая, немного нараспев, она всегда узнаваема и обожаема зрителями. - Невозможно догадаться, что за нежным кошачьим образом скрывается настоящий боец с железным характером. Немоляева как верный воин действительно служит искусству, и это не высокопарные слова. Она продолжает радовать своих поклонников новыми потрясающими ролями в театре и кино. К юбилею любимой актрисы в родном театре Маяковского премьера – спектакль "Бешеные деньги" по пьесе Островского, где в центре внимания блистательная и неподражаемая Светлана Немоляева. - Ни усталость, ни загруженный график Светланы Немоляевой не смогли остановить нас в стремлении поздравить ее с юбилеем. Дмитрий Кириллов: Вы знаете, что вы похожи на английскую королеву? Светлана Немоляева: Знаю. Дмитрий Кириллов: Вас называют водопроводом театра Маяковского. Это так? Светлана Немоляева: Да. Дмитрий Кириллов: То есть все роли с рыданиями – это немоляевские? Светлана Немоляева: Были. Всю жизнь рыдала. Дмитрий Кириллов: А дома, по определению Александра Сергеевича, вы цветовод-политобозреватель. Есть такое? Светлана Немоляева: Смешно. Я, правда, от него это не слышала, но это правильно. Дмитрий Кириллов: Вы полжизни играли наощупь, потому что своих партнеров из-за близорукости не видели. Правда? Светлана Немоляева: Не видела. Я была очень слепая. Ужасно близорукая. Дмитрий Кириллов: Вы сыграли потрясающие роли в фильмах Рязанова, и ни одной самой главной. Обидно? Светлана Немоляева: Нет, не обидно. Дмитрий Кириллов: Вам хотелось ли оказаться на месте Дорониной в фильме "Еще раз про любовь"? Светлана Немоляева: Могу честно сказать: даже никогда не думала об этом. Дмитрий Кириллов: Служение театру – это крепостное право? Светлана Немоляева: Да, согласна. "Добровольное" еще бы добавила. Дмитрий Кириллов: Вы могли бы представить себе лет 15 назад, что будете делить одну гримерку с внучкой? Светлана Немоляева: Нет. Дмитрий Кириллов: Входить в дверь одного театра 58 лет не скучно? Светлана Немоляева: Нет. Дмитрий Кириллов: Вам сильно доставалось от Андрея Александровича Гончарова? Светлана Немоляева: Да, я была таким мальчиком для битья, это правда. Дмитрий Кириллов: В течение 15 лет у вас было множество неудачных проб в кино. Вы страдали? Светлана Немоляева: Как вам сказать? Переживала, конечно. Я когда ехала на пробы, я уже представляла себе, что меня не возьмут. Дмитрий Кириллов: Как большинство актрис, вы всегда скрывали свой возраст? Светлана Немоляева: Я? Нет, не скрывала. Дмитрий Кириллов: Лазаревы — Немоляевы – это уже не династия, это целый клан в российском кино и театре? Светлана Немоляева: Да. Дмитрий Кириллов: Ваш жизненный принцип: все, что происходит в жизни – и горести, и радости – это копилка в вашем сердце? Светлана Немоляева: Копилка для театра, для ролей, да. Дмитрий Кириллов: Такое количество ролей, столько сыграно интересного. Такое ощущение, что было судьбой предначертано быть актрисой. Вы знали, вы чувствовали, что будете актрисой? Светлана Немоляева: Да. Я всегда хотела играть, я все время что-то сочиняла, придумывала. Я даже довольно часто это стала рассказывать, ситуацию в моей жизни, когда, мне кажется, что первый раз я выступила как актриса. Мы жили в коммуналке, моя бабушка разговаривала с соседкой и сказала ей, что "Принесли бутылку каустика. Это страшная отрава. Как бы дети не нашли, не выпили. Надо куда-нибудь ее спрятать". Я это слышала, это был, по-моему, класс второй у меня. Я пришла в школу, и когда все ушли на урок, закрылась дверь, я легла, как будто я умерла, перед дверью. Пролежала 45 минут, весь урок, а когда открылась дверь, все ученики вылетели из класса, учительница, и заорали: "Немоляева, Немоляева! Ты что лежишь? Что с тобой?!", я им сказала: "Я выпила бутылку каустика". Это была уже первая игра в моей жизни. Хотелось играть. Понимаете? Дмитрий Кириллов: Они поверили? Народ, наверное, взбудоражился. Светлана Немоляева: Я уж не помню, во что они поверили, но мне пришлось выпить восемь пиал воды. Наверное, поверили. Так что, мне кажется, эта природа игры с детства, ты же не придумаешь это. Это в тебе или сидит, или нет. Дмитрий Кириллов: Я думаю, что это еще и гены, потому что если взять вашу семью, у вас мосфильмовцы же, да? Светлана Немоляева: Да. Мама, папа. Дмитрий Кириллов: Мама звукооператор, папа режиссер. Светлана Немоляева: И дядя даже был в этом театре до войны. Дмитрий Кириллов: Я хочу несколько слов спросить о папе, потому что интереснейшая история. Действительно ли Мейерхольд стал путеводной звездочкой его профессии? Светлана Немоляева: Я не могу так сказать. Мне кажется, уж это слишком сказать "путеводная звезда". Но то, что в его жизни был такой случай – это правда. Он же из простой мещанской семьи старообрядцев. Бабушка рано овдовела, у нее было четыре сына, и все получили образование (в коммерческих училищах они учились). И мой папа был каллиграф, он замечательно писал. Поэтому его распределили в ГУМ. Он был очень обаятельный, он был есенинского плана. Он был балагур, любил всех рассмешить, дамский угодник был. Как-то его вызывает начальство и говорит: "Володька, ты у нас такой веселый, такой разбитной. Пришли очень важные люди, и пойди, их обслужи. Им нужно на складах дать какие-то материи, что-то такое из ГУМа". И он пошел их обслуживать, и с ними вместе был какой-то худощавый высокий и импозантный мужчина, очень красивая женщина. Дмитрий Кириллов: Не знал, кто это? Светлана Немоляева: Понятия не имел. Ну, что вы? Из другого мира, с Таганки. Он всем показал, очень себя вел в своей разбитной манере, и произвел очень хорошее впечатление. Когда все закончилось, они попрощались, то этот импозантный элегантный мужчина сказал: "Вы нам очень понравились, спасибо. Мы вас благодарим и приглашаем к себе в театр". И папа помчался как полоумный. Я не знаю этой истории. Может быть, он слышал что-нибудь о нем, может быть, просто его любопытство повело, но он пошел и влюбился в театр. И он в театре пропал. И он был настолько потрясен, что он решил свою судьбу связать с искусством, и пошел в кино. И первый выпуск ВГИК, куда он поступил, преподавал Пудовкин, и папа был студентом этого первого выпуска. Дмитрий Кириллов: Получается, вам надо было пойти во ВГИК. Светлана Немоляева: Так и пошел мой брат. Он пошел на операторский факультет во ВГИК. А меня всегда тянуло в театр. Меня многие спрашивают: "Почему не кино, а театр?", хотя я кино люблю, любила, и сделала первые шаги в кино. Но театр меня покорил навсегда и до конца. (Отрывок из спектакля.) Дмитрий Кириллов: Ваша первая роль в кино – Ольга Ларина в "Евгении Онегине", да? Светлана Немоляева: Да, недетская роль. Дмитрий Кириллов: Серьезная роль. Вы там такая розовощекая, круглолицая, красавица. И я слышал, что вы много лет даже смотреть на это не хотели. Светлана Немоляева: Нет, это неправда. Я просто себе не нравилась в таком толственьком виде. Это другое дело. Дмитрий Кириллов: Вы считали, что вы толстенькая? Светлана Немоляева: Не только я, и вокруг другие все считали, что я толстенькая. И мой педагог Виктор Иванович Коршунов сказал: "Света, если ты хочешь быть успешной актрисой и много играть, тебе надо обязательно похудеть, потому что ты можешь играть все, или, во всяком случае, очень много, а по твоему внешнему виду тебе достанется очень маленький контингент ролей. (Отрывок из фильма.) Дмитрий Кириллов: Потом был большой перерыв в кино, вас не приглашали. Вам было обидно? Светлана Немоляева: Да. Дмитрий Кириллов: Вроде вы и похудели, готовы были сниматься? Светлана Немоляева: Да. Но я прекрасно понимала, что из-за своей близорукости у меня был рассеянный, ушедший в себя взгляд, не видящий. Думаю, это мне очень мешало, и не получалось такого результата, было фиаско. Но потом появились линзы. Я играла все спектакли уже с линзами, и уже стала сниматься. Первый свой и самый главный спектакль в жизни "Трамвай "Желание"" я играла без линз. Я как кошка, наощупь. И помню, даже Гончаров кричал из зрительного зала: "Она не видит ни черта! Она не видит! Куда она пошла?!". Были какие-то такие моменты. А потом, когда появились линзы, я стала видеть партнеров и глаза партнеров. Мне кажется, я стала и по-другому играть. Дмитрий Кириллов: Что Гончаров так сильно вцепился? Ведь он вас почти что молотком бил по голове. Светлана Немоляева: Что вам сказать? Тут ведь очень сложный вопрос. Дмитрий Кириллов: Бьет, значит любит? Светлана Немоляева: Нет. У Гончарова было особое дарование, особый дар небес. Практически всегда он видел сразу то, что ему надо, и безошибочно. И он был всегда прав. Даже и меня там с Сашей злило, что хотелось бы ему возразить, а, черт подери, не скажешь – прав. У него было понимание самого, что он увидел, творчески поднял, переварил, и требовал, чтобы это сделали, и он не мог понять, почему другие не могут так. Почему, например, я в ступоре, и чтобы это сыграть, это сделать как он просил я не могу. Ведь он же кричал очень сильно. Он однажды ходил, кричал, кричал, кричал. Потом вдруг разнервничался, обозлился страшно и сказал: "Может быть, я тихо говорю? Почему меня никто не понимает?". Понимаете? У него были свои драмы, свои проблемы. Например, Армен Джигарханян и Наташа Гундарева в этом отношении его устраивали – они сразу схватывали. А я нет. И также под эту гребенку попадал и мой Саша. Так что получилось так, что на 10 лет примерно он нас оттолкнул от себя. Дмитрий Кириллов: Задвинул. Светлана Немоляева: Это было тяжело. Дмитрий Кириллов: Был момент, когда хотелось просто встать и сказать: "Не могу больше, сил нет"? Светлана Немоляева: Было. При всем том, что мы понимали, насколько он талантлив, насколько он велик, какой он режиссер наш, потому что, когда ты уже сделаешь роль, то понимаешь, что ты выходишь, и у тебя нет никакой секунды, заминки или непонимания. Это бесценное качество, когда режиссер с тобой делает так, что ты абсолютно все понимаешь. Но в его характере даже можно было простить все: его требовательность, его нетерпимость. Но оскорбительность – он иногда очень больно бил, он очень больно оскорблял. Это было невыносимо. Дмитрий Кириллов: Что остановило вас, что вы все-таки не ушли из родного театра? Светлана Немоляева: Остановило только одно – любовь к театру, привычка, потом консерватизм, который был присущ всегда и Саше, и мне. Мы консерваторы, мы не хотели летать как пчелки по разным цветкам. Дмитрий Кириллов: По разным сценам туда-сюда? Светлана Немоляева: Нам был дорог свой театр, и даже его ступени, по которым мы входили смолоду. Нам все было здесь дорого. Дмитрий Кириллов: 58 лет на одной сцене. С кем максимально было комфортно, когда дышишь, когда живешь? Светлана Немоляева: С моим Сашей, конечно. Мы репетировали с ним очень тяжело, ругались и сердились друг на друга, нам что-то не нравилось, мы друг друга очень критиковали, были беспощадны. Но зато, когда мы играли – это было упоение, это было счастье. Лучшего партнера у меня не было. И также я очень любила играть с Арменом Джигарханяном. Дмитрий Кириллов: Как и он с вами. Он об этом говорит. Светлана Немоляева: Всегда очень любила. И я ценила его очень. Он актер, богом данный. Хочу сказать, что у нас была потрясающая труппа при Охлопкове, когда мы пришли, у нас была потрясающе собранная труппа с Гончаровым, и сейчас очень интересная. Но каждый актер существует с тремя ипостасями: пьеса, режиссер, партнеры. У меня было большое счастье и с партнерами, и с драматургией, и с режиссерами. (Отрывок из спектакля.) Дмитрий Кириллов: Вы заметили, как пошли на Немоляеву после того, как в кино пошли ваши киноудачи? Светлана Немоляева: Этого я не могу вам сказать. Я не знаю этого. Но то, что я всегда стала ощущать, что зрительный зал вместе со мной, и что ко мне пришли знакомые люди, что я уже им знакома – это я ощущала, это дорогого стоит. Для театрального актера это очень важно. Дмитрий Кириллов: Вы понимаете, что вы сыграли в бессмертных фильмах? Люди иногда отождествляют, допустим, Олю Рыжову, что это не какая-то актриса сыграла роль, а что это реальные люди, и все, что происходит – это абсолютно реальная история. Вы знали, чувствовали, что это будет именно так? Светлана Немоляева: Нет. Когда мы снимались, и что касается "Служебного романа", что касается "Гаража", мы понимали, что мы принимаем участие в чем-то очень ценном и в чем-то очень важном и настоящем. Поэтому выкладывались все, и бежали на съемку, летели, я бы сказала. И пролетели эти съемки как миг, хотя это был целый сезон. И когда закончилось, это было очень грустно. Но то, что они будут такими знаковыми, и столько будут жить, и будут такими востребованными, мы не думали об этом. (Отрывок из фильма.) Дмитрий Кириллов: В этом году ровно 40 лет, как снимали "Служебный роман". Когда вы получили эту роль – понятно, что вы актриса, вам можно сыграть кого угодно, – тем не менее, вам Рыжова была чем-то близка? Ведь я так знаю, что Рязанов вообще без проб вас утвердил. Светлана Немоляева: Он не только меня. Он взял и Алису Фрейндлих так, и Лилию Ахеджакову, и Басилашвили, и Мягкова, и меня, Милочку Иванову. Дмитрий Кириллов: То есть он высчитал всех, получается? Светлана Немоляева: Тогда очень смешно и остроумно сказал. Я испугалась проб, я проваливалась. Я говорю: "Так я опять провалюсь". Он говорит: "Такое у меня положение на Мосфильме, что я могу пригласить, кого хочу". Дмитрий Кириллов: Вы жалели эту женщину, эту героиню? Светлана Немоляева: Конечно. Дмитрий Кириллов: Ведь все равно начинаешь внутри жить этой ролью. Светлана Немоляева: Да. Дмитрий Кириллов: Было ощущение? Всегда же немножко раздваиваешься. Светлана Немоляева: Он мне как-то очень просто, спокойно и тихо. Особенно после репетиции с Андреем Александровичем, когда был такой крик и ужас. Я приходила на съемочную площадку, и когда мы с ним стали работать, я начала репетировать с Олегом Басилашвили нашу сцену, и он меня так деликатно отвел в сторону, сказал: "Света, тебе не нужно думать о зрительном зале, тебе не нужно думать о галерке, о том, чтобы тебя было видно или слышно. Не работай. Ты скажу ему просто: "Верни эти письма мне"". Все. Дмитрий Кириллов: Тихо так, спокойно? Светлана Немоляева: Да. И он как-то ненавязчиво, спокойно, изнутри точно сказал, что он мне буквально этим немногословным и маленьким замечанием решил всю роль. И я так пошла, стала с этой прощальной последней сцены так играть. (Отрывок из фильма.) Дмитрий Кириллов: Много в ваших ролях женщин, которые как жертвы. Рыжова, она жертва таких интриг. Если брать в "Гараже" Гуськова, она же тоже такая жертва. Светлана Немоляева: Тоже жертва. Она вторая часть, обратная сторона Рыжовой, как мне кажется. Просто Рыжова очень деликатная и тонкая женщина, а Гуськова все-таки, скорее, и скандал устроит. Но никто ее не боится. (Отрывок из фильма.) Дмитрий Кириллов: Прошло время, и новая картина "В небесах обетованных", Эльдар Александрович вам предложил роль, которая на коммунистической платформе стоит. Светлана Немоляева: Да, совсем другую. Дмитрий Кириллов: Но она же тоже жертва. Пенсия-то маленькая. Светлана Немоляева: Да. Мне было так странно, что он мне предложил это, потому что все-таки как-то мне казалось, что у меня другие в палитре роли. А я все равно сделала ее с большим интересом, скупо, сурово. Мне было очень интересно. Видите, какой взгляд у режиссера? Неожиданный. И для меня было неожиданным это предложение. (Отрывок из фильма.) Дмитрий Кириллов: Один короткий и неожиданный вопрос, который я хотел спросить, о фильме "Еще раз про любовь". Вся страна, все прекрасно понимали и видели, что бог вам дал такую любовь больше, чем на полвека. В то же время появилась картина, где играет красавица Доронина, красавец Лазарев. Было ли у вас какое-то странное ощущение? Обычно, знаете, как бывает… Светлана Немоляева: Я не любила эту картину. Мне же задают вопрос, не вы первый и, наверное, не вы последний. Мы были совсем с Сашей молодые, у нас только родился ребенок. Дмитрий Кириллов: И тут Доронина: "Я тебя люблю! Я тебя люблю!" Светлана Немоляева: Да. Но она была такая звезда в те времена! Она была такая яркая и такая… Ну, как вам сказать? Актриса № 1 на всю страну. Потом, когда прошло время, я уже смотрела этот фильм спокойно и отрешенно от себя, и видела то, как они блистательно это играют, как в лучшем французском кино, причем в той манере, в которой тогда мало кто так работал. (Отрывок из фильма.) Дмитрий Кириллов: Жизнь летит как кино, и какие-то кадры остаются в памяти, стираются, может, какие-то нюансы, какие-то встречи с людьми. Но есть, наверное, какие-то самые важные кинокадры, которые вы всегда помните или перелистываете как фотоальбом. Что самое ценное у вас остается в копилке вашего сердца? Светлана Немоляева: За такую большую жизнь, которую я прожила и с Сашей, и несколько лет без него, у меня много этих кинокадров, про которые вы сказали. Конечно, это и наша встреча, и рождение Шурки, и рождение Полины, премьеры в театре, после которых у меня подкашивались ноги. Все это целая жизнь, в которой много кинокадров. Дмитрий Кириллов: Но это же счастье, что у вас сейчас такая большая шумная семья. Я знаю, что ваша невестка сказала: "Если младший внук тоже будет актер, я с ума сойду". Было такое? Светлана Немоляева: Да, она сказала: "Я просто этого не переживу". Дмитрий Кириллов: Хорошо, что внучка тоже стала актрисой? Вам нравится? Светлана Немоляева: Мне нравится. Я считаю, что это ее прямое дело, что она может этим заниматься, и достойна этого. Мне кажется, что и в театре у нее сейчас очень хорошие роли, большой репертуар. И то, что мы с ней вместе играем два спектакля, для меня лично большая радость. (Отрывок из спектакля.) Дмитрий Кириллов: В гримерке как вы уживаетесь? Неплохо? Светлана Немоляева: Мы уживаемся. Она очень деликатна. Всегда, когда я прихожу, и мы должны обе гримироваться, она где-нибудь в уголочке присядет, а я живу так в своей гримерке, как и раньше жила. Дмитрий Кириллов: Если ретроспекцию сделать, все-таки счастливая ваша жизнь в целом? Светлана Немоляева: Я считаю, что счастливая, потому что состоялась в профессии, счастливая, потому что был в жизни 51 год такой человек, как мой Саша. И тоскливо и тяжело без него, когда его не стало, когда его забрали у меня. Понимаете? Дмитрий Кириллов: Ребятишки, внуки помогают? Светлана Немоляева: А эти помогают. Дмитрий Кириллов: Они же вам силы дают. Светлана Немоляева: Да, благодаря им я и живу. Им и театру. Дмитрий Кириллов: И зрители силы вам дают, люди, которые вас любят. Светлана Немоляева: Любят. Дмитрий Кириллов: И мы вас любим. Светлана Немоляева: Спасибо. Дмитрий Кириллов: Спасибо огромное.