Владимир Соловьев: В ночь с 16 на 17 июля 1918 года в доме Ипатьева в Екатеринбурге комендант дома особого назначения Юровский созвал чекистов и дал каждому вот по такому нагану. И в эту ночь убили царскую семью. Но до этого происходили ужасные события. Убили не всех сразу. И я сейчас показываю штык-нож от американской винтовки "Винчестер". Это именно тот нож, это нож из подвала Ипатьевского дома. Именно этим ножом убили великую княжну Анастасию Николаевну. Тела членов царской семьи и лиц из свиты увезли за 20 км от Екатеринбурга, бросили их сначала в глубокую шахту. Потом решили, что секрет не будет сохранен, тела достали и положили под мостиками шпал. Расследование по этому жестокому убийству велось с перерывами. Сначала с 1918 по 1924 год, а потом – с 1993 по 2011 год. И можно сказать, что Следственный комитет поставил точку в этом сложном и жестоком деле. Владимир Соловьев, следователь-криминалист Главного управления криминалистики Следственного комитета Российской Федерации. На протяжении 20 лет вел уголовное дело об обстоятельствах гибели императора Николая II и его семьи. Соловьеву удалось раскрыть это невероятно запутанное и жестокое убийство XX века, хотя лица, его совершившие, приняли все меры, чтобы замести следы своего преступления и сложить всю ответственность на русский народ. Владимир Соловьев: Мы сейчас находимся в Государственном архиве Российской Федерации. Это то место, где сосредоточены все материалы, связанные с гибелью царской семьи. В 1991 году благодаря усилиям Гелия Рябова и Александра Авдонина, выдающихся людей, было произведено вскрытие захоронения на Старой Коптяковской дороге неподалеку от Екатеринбурга. Мнения ученых разошлись. Одни считали, что найдены останки членов царской семьи, другие считали, что это место политических репрессий. Для того чтобы решить все это, нужно было провести большие серьезные экспертные исследования. Экспертные исследования были возможны только в рамках уголовного дела. Поэтому 19 августа 1993 года по поручению генерального прокурора Российской Федерации Степанкова было возбуждено уголовное дело. И расследование этого дела поручили мне. В 1991 году появились сообщения о том, что обнаружили тела, которые могут принадлежать членам царской семьи. Честно говоря, я сначала думал, что это обычная утка и не очень серьезно отнесся к этой находке. Я читал раньше об убийстве царской семьи, но читал очень и очень мало, потому что тема была закрытая, и это была своеобразная terra incognita, земля неизвестная. И вот в 1991 году в сентябре, когда я активно занимался в составе бригады в расследовании путча ГКЧП, меня вызвала к себе заместитель генерального прокурора и сказала: ты знаешь, приехал помощник прокурора Свердловской области по госбезопасности Валентин Волков. И он привез какие-то материалы. Он говорит, что это материалы по царю. Посмотри, ты историю любишь, посмотри. Что это такое? По-моему, надо с этим серьезно разобраться. А если это никакого отношения к царской семье не имеет, то и заниматься не будем. Для меня это, конечно, было очень и очень интересно. Я смог попасть в этот архив, где мы находимся сейчас. Это был ЦГАОР – Центральный государственный архив Октябрьской революции. Я познакомился со многими секретными материалами, я прочитал книги, которые раньше были доступны только в Спецхране. И мне стало ясно, что это захоронение непростое, что на самом деле этими вопросами нужно заниматься серьезно. И дальше уже пошли очень и очень сложные исследования. Подключили археологов, подключили антропологов, судебных медиков. Впервые были проведены крупномасштабные генетические экспертизы. Тогда в России не было еще той сильной генетической школы по идентификации, которая есть сейчас у нас. Например, в настоящее время в Следственном комитете есть своя мощная генетическая лаборатория, которая обрабатывает сотни вещественных доказательств, выявила уже многих и многих преступников, в том числе серийных убийц. Тогда этого не было. Судебная идентификация в области генетики только начиналась. И поэтому было принято решение. Павел Леонидович Иванов, начальник лаборатории генетической идентификации нашей головной организации судебной медицины, поехал в Лондон. И в Великобритании были проведены вместе с Питером Гилом беспрецедентные исследования, которые показали: да, это останки царской семьи. Я скажу одну интересную вещь, что нам нужно было найти родственников. И один из этих родственников – это муж английской королевы. То есть у мужа английской королевы мы брали кровь, для того чтобы доказать, что действительно он является родственником царской семье, или царская семья является его родственником. Он, кстати, близкий родственник императрицы Александры Федоровны. Мы брали кровь у Ксении Сфирис, которая относится к потомкам знаменитого Феликса Юсупова, убившего Распутина. Я не могу назвать все имена, это имена очень серьезные и крупные. Но должен сказать, что они некоторые зашифровались, сказали: я не хочу, чтобы моя генетическая информация звучала. Но это были очень любопытные люди. И когда, кажется, все было сделано, когда оставалось поставить только последнюю точку, это был 1995 год, вдруг произошел некий взрыв в наших генетических изысканиях: у Николая II нашли генетическую мутацию митохондриальной ДНК, которую никогда и нигде ни у кого не находили. Что такое генетическая мутация у Николая II? Постараюсь объяснить как можно более просто. Если определенными буквами мы изобразим часть генетического кода императора, то в одном месте должна находиться одна буква, а там находилось две. То есть одна буква должна была заместить другую. Это происходит уже у следующих поколений. Ученые сказали: да, это вполне возможная мутация. Но эта мутация на тот период была единственная из обнаруженных именно в этой позиции. Поэтому было принято такое очень сложное решение: следствием была вскрыта, эксгумирована гробница родного брата Николая II великого князя Георгия Александровича. Провели сложнейшие исследования по останкам Георгия Александровича, они проводились снова Павлом Леонидовичем Ивановым в Соединенных Штатах Америки в военно-генетическом центре, и установили, что у великого князя Георгия Александровича та же самая мутация в той же самой позиции. То есть нам казалось в 1995 году, что все исследования можно закончить и что все хорошо и все замечательно, но на правительственной комиссии в сентябре 1995 года выступила вдова Тихона Николаевича Куликовского-Романова. Куликовский-Романов – это племянник Николая II, сын родной сестры Николая Ольги. И она сказала: я тоже провела некое исследование. И вот эти исследования, которые были проведены над кровью моего мужа, установили категорически, что он никакого отношения не имеет к этому екатеринбургскому могильнику, как презрительно сказала она. Святейший Патриарх усомнился тогда во всей нашей работе. И были заданы 10 вопросов, на которые церковь просила дать нас исчерпывающий ответ. Я докладывал Патриарху на протяжении примерно 1,5 часов, дал ответы на его 10 вопросов. И дополнительно мы предоставили еще два тома материалов вновь проведенных исследований. Патриарх внимательнейшим образом отнесся к этой проблеме. Три часа длилась беседа. Это не был какой-то формальный разговор. Я рассказывал ему каждую деталь этого следствия. И патриарх сказал: вы знаете, очень многие люди все-таки имеют сомнения. И если у вас, Владимир Николаевич, будет такая возможность провести на каком-то другом научном уровне новые исследования, то вы все-таки это сделайте. Следствие возобновили уже в 2005 году и провели целую серию новых экспертиз, в том числе и генетических. В том числе и по племяннику Николая II Куликовскому-Романову. Что в конечном счете оказалось? Генетики подтвердили родство человека, представленного скелетом №4 и Тихона Николаевича Романова. То есть его вдова, мягко говоря, просто соврала всем, в том числе Святейшему Патриарху. К 1998 году новый комплекс экспертиз, в том числе генетических, которые проводил лауреат государственной премии Евгений Иванович Рогаев, были закончены, представлены на правительственной комиссии. И правительственная комиссия 27 февраля приняла окончательное решение о захоронении царской семьи в Петропавловском соборе. Можно было в этом деле поставить точку. Но поставили точку с запятой. В 1998 году не были обнаружены останки двух человек – цесаревича Алексея и одной из женщин. Существовали воспоминания участников расстрела и захоронения. Например, Юровский говорил о том, что останки 9 человек захоронили прямо посредине болотистой части Старой Коптяковской дороги. А вот цесаревича Алексея и одну из женщин… А здесь участники воспоминаний путались, кто это была: царица, либо это была Демидова, комнатная девушка, либо это была Мария – все путались, кто это был. Это захоронение двух полусожженных людей очень долго, и мы считали, что безрезультатно искали с 1992 по 2007 год. И вот, наконец, чудо: мне позвонили из Екатеринбурга и сообщили, что группа поисковиков, которая работала независимо от Следственного комитета, обнаружила останки двух человек в 70 метрах от основного захоронения. Там всего лишь 65 граммов костной массы. Но там находятся три пули, там есть небольшой кусочек ткани, который мог быть от рубахи цесаревича, кусочек расчески, больше ничего не было. Я срочно вылетел в Екатеринбург. Нужно было решать, что делать: возобновлять следствие по уголовному делу, либо это какая-то случайная наводка. Когда я увидел, что осталось от цесаревича и от его сестры Марии, сейчас мы можем сказать, что это его сестра Мария, у меня слезы навернулись, честно говоря, потому что казалось, что ничего нельзя сделать. Что это настолько мало, что эти косточки все обожжены, что они лежали на очень малой глубине, и поэтому генотип очень плохо сохраняется. Они были политы кислотой. То есть мы были поставлены в условия, когда, кажется, сделать ничего невозможно. Но уже к моему приезду антропологи провели некоторую работу, и они сказали, что останки принадлежат мальчику 12-14 лет, что другие останки принадлежат молодой девушке. И это вселяло какие-то надежды на то, что можно продолжать такую работу. Я доложил Александру Ивановичу Бастрыкину. Александр Иванович, надо сказать, очень с сердцем относится к этому делу. Он еще в 1997 году выступил на большой международной конференции с докладом, посвященным расследованию этого дела. Он написал статью по поводу расследования, дал там такие мощные и хорошие советы, которыми я пользовался. И он сразу поддержал меня, уголовное дело возобновили, и пошел поиск экспертов. Эксперты в таком деле – это, наверное, самое-самое главное. И у меня была первая мысль – привлечь Евгения Ивановича Рогаева. Евгений Иванович Рогаев – он, знаете как, есть пианисты, скрипачи крупного плана, у которых все расписано по секундам, которые сегодня в Японии, завтра где-нибудь в Австралии, а послезавтра в Соединенных Штатах. Наверное, мне, 65-летнему человеку, проще было уговорить молоденькую девушку пройтись со мной где-нибудь по улице, чем уговорить Евгения Ивановича Рогаева. Но все-таки у Евгения Ивановича прежде всего научный интерес, и он провел изумительную экспертизу. Он установил даже то, что члены царской семьи были больны гемофилией, не просто гемофилией, а именно той формой, которая пошла по роду королевы Виктории. А надо сказать, что Александра Федоровна – это внучка королевы Виктории, и воспитана она была у королевы Виктории. Такая рыжая красавица. Так вот, Евгений Иванович доказал, что были носителями гемофилии. Я думал, что были все девочки. И вот я считал, что если бы, например, Татьяна, Ольга или Мария вышли замуж и у них появились мальчики, а передается гемофилия от женщины к мужчине, у мужчины он проявляется внешне как несвертываемость крови, то если бы они вышли замуж, у них были сыновья, то эти сыновья породили бы множество трагедий у себя. А оказалось, что носительницей гемофилии из дочерей была только Анастасия. Ну, и, соответственно, Алексей, у которого гемофилия проявлялась явно. Конечно, это совершенно жуткая болезнь. Алексей с детства был таким мальчиком, который умел переносить боль. И как-то по-человечески его всегда было жалко, Алексея. Что нам помогло? Впервые мы использовали материалы, которые никогда раньше для идентификации Николая II не использовались. В 1891 году, когда Николай находился в Японии, японский полицейский ударил его шашкой по голове, нанес три удара, два удара причинили рану. Выражение "японский городовой" появилось именно после этого покушения. У Николая были серьезнейшие повреждения. И эти повреждения могли повлечь смерть, если бы ему не оказали своевременную помощь. Но в память об этом нападении семья сохранила головной убор, котелок, в котором находился Николай II во время покушения, и рубаху, залитую кровью. И вот эта рубаха находилась на хранении в Эрмитаже. И в 1998 году мы получили доступ к этой рубахе. Я позвонил Евгению Ивановичу Рогаеву и сказал: Евгений Иванович, мы такую точку можем поставить. К моему удивлению, Евгений Иванович отказался от этой экспертизы. Я говорю: как это так? Мы ведь имеем кровь Николая II. Евгений Иванович сказал: вы, Владимир Николаевич, ничего не понимаете в генетике. Это правда, наверное. И вы должны понимать, что если эта рубаха, на которой имеются явные следы крови, была выставлена на яркое японское солнце, была высушена на солнце, а потом кто-то на нее подышал, а, может быть, кто-то взялся рукой за эти кровяные пятна, то мы с вами на кровяном пятне можем не обнаружить генотипа Николая II, а обнаружим генотип того человека, который подышал или взялся за это пятно. И наша вся экспертиза может полететь, потому что мы исследовали кровь, а восстановили совершенно другой генотип. Я сказал: надо рискнуть. 4 месяца Евгений Иванович разрабатывал методики, потому что Эрмитаж запретил нам даже маленькую частицу крови взять с этой рубахи, можно было сделать только небольшой смыв. Я перед генетиками ставил какую задачу: есть мировая практика, вот столько локусов надо найти, и если столько локусов совпадает, что считается, что преступник идентифицирован, и во всем мире ему дают или, как в Америке, электрический стул, или, как у нас, пожизненное заключение. Я попросил, чтобы степень полноты исследования была вот такой, если это возможно. А если это возможно, то продлить до бесконечности: сколько смогут вытянуть, столько и смогут вытянуть. Евгений Иванович вытянул до 27 девяток после запятой. То есть такого количества людей не существовало. Как-то посчитали: солнце погаснет – до этого времени не успеют появиться на белый свет, если не улетят на другие планеты. Это была выдающаяся экспертиза, и, на мой взгляд, она поставила точку. Одновременно шла параллельная экспертиза. Эта экспертиза проводилась в Центре генетических экспертиз армии Соединенных Штатов, и ее проводил Майкл Кобл, главный генетик армии США. Для меня было очень важно, чтобы работали две разные группы, никак не связанные между собой. Честно говоря, они здорово конкурировали и, может быть, не испытывали большой любви друг к другу. Между ними шло такое капиталистическое соревнование – кто же первый и кто же качественнее сможет сделать эти экспертизы. Обе группы сделали высочайшего качества исследования и обе группы подтвердили, что да, это семья Николая II. Был еще один вопрос, все время его задавали, говорили: да, может быть, вы нашли могилу Николая II, но туда подложили другую голову, а настоящую увезли, использовали в ритуальных целях, и, может быть, используют и сейчас. Взяли один из зубов Николая II, снова провели генетику. И в очередной раз поставили точку: да, это останки полностью Николая II. Я не упомянул еще об очень важной части нашей работы – это исторические исследования. Мы сейчас находимся с вами в необыкновенном месте. Это такое место, куда никого не пускают, и я удивляюсь, как телегруппе разрешили войти сюда. Потому что здесь находятся все необыкновенные раритеты, связанные с гибелью царской семьи. Здесь находятся альбомы, которые были вместе с царской семьей в момент их расстрела в Ипатьевском доме, здесь находится, как я вам уже говорил, подлинный штык-нож, которым убивали царскую семью, здесь находятся воспоминания цареубийц. И Российский государственный архив имеет самое крупное собрание документов, связанных с царской семьей. Именно в этом помещении находятся не захороненные до сих пор останки цесаревича Алексея и останки великой княжны Марии Николаевны. В декабре 2008 года была поставлена точка исторических, баллистических, трасологических, генетических, антропологических и так далее исследований, и все группы специалистов, которые работали со мной, состоялся такой интересный диалог, когда я собрал, например, судебных медиков и сказал: вы профессора, доктора, имеющие научную репутацию. И сейчас ваша репутация стоит под вопросом. Вы можете сказать: да, я подписываю акт судебно-медицинской экспертизы, а можете сказать… Если кто-то из вас хоть чуть-чуть сомневается и кто-то подумает, что он подписывает не то, что нужно, вы можете отказаться, высказать особое мнение. Ни одного особого мнения высказано не было. 2008 год – это как бы финал этой истории. Сейчас мы считаем, что если есть какие-то сомнения, а эти сомнения вполне естественны, потому что есть ученые, которые утверждают обратное и говорят: это не останки царской семьи, мы готовы провести какие-то новые исследования. И проблем здесь каких-то больших нет. Методики наработаны, ученые, слава Богу, живы. Церковь может предоставить нам ученых, мнение которых она уважает. Эти ученые, если они не согласятся с нами, могут написать свое особое мнение. Я считаю, что недопустимо для православных, недопустимо для любого цивилизованного общества, чтобы останки людей лежали даже в том месте, где царскую семью чтят необыкновенно и уважают, в Российском государственном архиве. Но все-таки это не место для тех погибших русских людей, не место, для того чтобы здесь находились останки наследника великой империи цесаревича Алексея II. Поэтому я очень надеюсь на вашу передачу и я хочу продвинуть свои идеи о том, чтобы нас поняли, чтобы наши материалы посмотрели, чтобы церковь была с нами соратниками. Мы хотим работать вместе. И я надеюсь, что эта работа произойдет.