Виталий Млечин: НАТО укрепляет свой боевой потенциал. Численность сил быстрого реагирования Альянса решено увеличить более чем в два раза. Генеральный секретарь организации Йенс Столтенберг это расширение назвал, я процитирую "самым значительным усилением коллективной обороны со времен окончания холодной войны".  В студии программы "Де-факто" Алексей Арбатов -руководитель Центра международной безопасности Института Мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН. Алексей Георгиевич, я для начала хотел бы вас спросить, как вы оцениваете международную обстановку, когда принимаются подобные решения? Какие у нас сейчас отношения с "нашими западными партнерам",  как их принято называть? Я оцениваю международную обстановку как исключительно тревожную  Алексей Арбатов: Я оцениваю международную обстановку как исключительно тревожную, отношения у нас очень плохие и не просто плохие. За тот период, который прошел после окончания холодной войны, я бы сказал, что они, наверное, самые плохие с момента размещения "Першинга" в Европе. Это было, я напомню, в начале 80-х годов прошлого века. С тех времен, наверное, самые плохие. Некоторые специалисты считают, и я в известной степени разделяю их мнение, что, может быть, самые плохие со времен Карибского ракетного кризиса. Это начало 60-х годов, когда Советский Союз и США вплотную приблизились к грани ядерной войны, но, слава Богу, ее тогда не переступили. В.М.: Алексей Георгиевич, тут есть, на мой взгляд, два важных аспекта – это украинский кризис и нечто большее, наши отношения с Западом в целом. Мюнхенская конференция на днях завершилась, и выступление нашего министра иностранных дел Лаврова завершилось некоторым смехом, скажем так, в его адрес. Скажите, пожалуйста, вы помните, когда это в последний раз происходило, чтобы смеялись в адрес министра иностранных дел России? Может начаться эскалация боевых действий, прямое вовлечение России, след за этим  - прямое вовлечение НАТО А.А.: Я, откровенно говоря, не помню, когда это было бы. Я не был там, поэтому не могу, как очевидец, сказать - был смех или нет. Но, по всей видимости, аргументы нашего министра иностранных дел и его тезисы большинство аудитории отвергло, отнеслось к ним с недоверием, может быть даже с враждебностью. И вот этим характеризовалась эта конференция. В.М.: О чем это говорит, что наши отношения зашли в тупик? То есть, до такой степени уже дошло, что вызывает такую реакцию? А.А.: В тупик  - это было бы полбеды. Если бы в тупик зашло, то дальше бы никуда не двинулось: было бы плохо, и надо было бы из этого тупика как-то выходить. Но мне кажется, что наша ситуация более опасна. Потому что это не тупик, а некая стадия, после которой может произойти гораздо худшее. Может начаться эскалация боевых действий, прямое вовлечение туда России, след за этим прямое вовлечение НАТО. Не дай Бог, конечно, но с момента размещения "Першинга" в Европе, это начало 80-х годов, впервые за весь этот период - а это 40 лет практически – политики и эксперты заговорили о возможности вооруженного конфликта между Россией и НАТО. А еще несколько лет назад говорили, что эта вероятность близка к нулю. В.М.: Это все из-за Украины? А.А.: Украина – это повод, с одной стороны. С другой стороны, это, конечно, огромное яблоко раздора, где столкнулись в лобовую интересы России и Запада, которые давно уже разошлись и которые давно уже вступали в растущее противоречие между собой. Я верну вас на некоторое время назад. Вначале этого века был ряд очень высоких форумов, на которых Россия и Европейский Союз наметили несколько пространство сотрудничества. Так это и называлось – это было пространство внутренней безопасности, пространство внешней безопасности от терроризма, от экстремизма вне Европы, культурное пространство, образование и т.д., гуманитарное пространство, то есть визы, перемещение людей. Все эти пространства были очень важными, плюс к тому - экономическое сотрудничество. Все страны бывшего СССР -  ближайшие соседи России, связанные с ней историческими и прочими узами. С другой стороны, это суверенные государства. Но не все у нас в России признают за ними полный суверенитет Но одно пространство не было затронуто и, как оказалось, самое главное пространство – это то, что называется постсоветским пространством. Это не абстрактное какое-то пространство, а это географическое понятие, которое на самом деле насыщено огромным политическим смыслом: как Россия и Запад будут взаимодействовать на пространстве других стран, которые оказались независимыми государствами после распада Советского Союза. Это все страны, ближайшие соседи России, связанные с ней огромными историческими и прочими узами и т.д. Но, с другой стороны, это суверенные государства. Может быть, не все у нас в России признают за ними полный суверенитет. Мы нередко слышим массу довольно безответственных высказываний на этот счет, в том числе и со стороны ответственных деятелей, таких, как депутаты Государственной думы, представители СМИ… Я вас, конечно, не имею в виду. Запад пытался Россию вытолкнуть из постсоветского пространства, Россия пыталась не допустить там роста влияния Запада Так или иначе, это бурлящее нестабильное пространство осталось вне внимания России и Европейского Союза и, в более широком смысле, России и Запада в целом. Это пространство Россия считала естественной зоной своих жизненных интересов. Запад считал, что это неестественная зона российских интересов, что это зона, где Россия может попытаться восстановить Советский Союз или царскую империю и проявлять какие-то неоимперские поползновения. На этих пространствах началось соперничество: Запад пытался Россию вытолкнуть из этого пространства, Россия пыталась не допустить там роста влияния присутствия Запада. Рано или поздно это должно было привести к столкновению. Первая ласточка, кровавая ласточка, если можно так выразиться, это была пятидневная война в Южной Осетии в 2008 году. Но она быстро закончилась каким-то образом, не решив фундаментальных проблем. Так на живую нитку все это сшили и приступили к дальнейшему развитию отношений. И вот уже второе пришествие этого конфликта – это, конечно, Украина. И здесь так просто не обойдется. Потому что от Украины будет зависеть все постсоветское пространство, все отношения России с Западом, а, значит, в огромной степени и глобальная политики на много лет вперед. Потому что от Украины будет зависеть все постсоветское пространство, все отношения России с Западом, а, значит, в огромной степени и глобальная политики на много лет вперед. В.М.: Я правильно вас понимаю, что за все эти годы, пока существовала эта серьезнейшая проблема, не просто не удалось договориться, но не удалось даже к какому-то единому знаменателю прийти. Потому что позиция России такова: это наша сфера влияния, а позиция Запада, видимо, какая-то другая. И получается, что даже терминология разная? А.А.: И терминология разная, и подходы разные. И по мере того, как Россия укреплялась, укрепляла свое экономическое положение, уже в начале нового XXI века у нее росла уверенность в себе, желание заявить о себе, как о глобальной державе, о том, что российские интересы не ограничиваются ее национальными границами. Потому что от Украины будет зависеть все постсоветское пространство, все отношения России с Западом Они выходят далеко за пределы национальных границ и, тем более, они простираются на близлежащие страны. Запад всему этому сопротивлялся. И вместо того, чтобы найти тот знаменатель, о котором вы говорите, и на его основе начать сотрудничать для начала в экономической области, например, по газотранспортным потокам, по торговым вопросам, вместо того, чтобы активно работать по этим направлениям, пытались сделать вид, что этой проблемы нет, потому что это проблема щекотливая. Мы сейчас видим разрушение взаимодействия по всем линиям, включая экономику и безопасность, ядерное разоружение, сохранность безопасности ядерных материалов Ведь эти же страны все считают себя, и они имеют на это полное юридическое право, суверенными государствами, почему кто-то за них должен решать их судьбу. А, с другой стороны, Запад не хочет, чтобы здесь было подтверждено и закреплено экономическое и политическое влияние России. Россия не хочет, чтобы сюда пришел Запад, и со всех сторон Россия была бы окружена только присутствием Запада  - и в экономическом, и в политическом и, тем более, в военном отношении. Но, поскольку вопрос щекотливый, и не знали, как к нему подойти, его, как у нас говорят, пытались "замять" для ясности. И занимались четырьмя основными пространствами, которые я упомянул. Но в результате эти четыре пространства разбились о то пятое пространство, которое осталось вне нашего диалога, вне нашего взаимодействия. Мы теперь видим разрушение взаимодействия по всем линиям, включая экономику и безопасность в широком смысле слова, и ядерное разоружение, и сохранность безопасности ядерных материалов. Все сейчас оказалось под вопросом, все, что было наработано за четверть века, потому что вот этот вопрос не могли решить. Украина здесь выступила как какое-то гигантское яблоко раздора. В.М.: Можно сделать неутешительный вывод из последних двух десятилетий, что не получилось наладить партнерские отношения России с Западом? А.А.: Поначалу они были налажены. Кстати, я напомню, что Запад оказывал России большую экономическую помощь, и огромные кредиты Международного валютного фонда и Мирового банка шли в 90-е годы. Может быть, они неправильно были использованы, может быть, их частично разворовали. Помните, как покойный Ельцин, Царствие ему Небесное, сказал: "Куда делись 6 миллиардов? А черт его знает". Вот такая была ситуация – помощь оказывалась.  Огромная помощь, безопасная утилизация выведения в отстой подводных лодок, которые угрожали экологической катастрофой, безопасное перемещение радиоактивных материалов, боеприпасов. Они вывозились с территории других стран, сначала из Восточной Европы, потом с территории той же самой Украины вывозилось ядерное оружие, в этом тоже помогали немало. Ликвидация химического оружия. Безопасная утилизация ракетного топлива. То есть, помощь большая оказывалась. Я напомню, что Запад оказывал России большую экономическую помощь Конечно, это были неравноправные отношения. С ходом времени Россия все больше и больше чувствовала себя некомфортно в таких условиях, потому что стала претендовать на равноправие, на то, что Россия - глобальная держава. А тут еще беспрецедентные гигантские цены на нефть, начиная с 2004 года, когда каждый день от нефтяных доходов поступали миллиарды. Руководство решило, что может себе позволить много: и мегапроекты всевозможное, и Олимпийские игры, и мост, и переустройство Владивостока в его окрестностях. Масса появилась других мегапроектов, сейчас их уже потихонечку отменяют. Но это осознание собственного могущества росло, а система отношений не удовлетворяла. Когда пытались эти отношения изменить, президент Путин в своей известной Мюнхенской речи 8 лет назад впервые ребром поставил вопрос: или равноправное отношение или никаких, или Россия будет сопротивляться. Но Запад воспринял это просто как каприз, как нежелание признать то обстоятельство, что Россия все-таки слабее, чем Запад. Ничего не было сделано для того, чтобы отношения в основе, в фундаменте изменить. Хотя были четыре года президентства Медведева, так называемая "перезагрузка", и был достигнут ряд очень важных соглашений, но они в корне эти отношения не изменили. С возвращением президента Путина все с особой остротой снова проявилось, и мы сейчас видим то, что имеем. В.М.: По поводу Украины. Давайте будем оптимистами, понадеемся на то, что на этой неделе состоится встреча снова лидеров государств, которые заинтересованы в разрешении этого кризиса, и удастся каких-то договоренностей достигнуть, ситуация нормализуется. После этого наши отношения с Западом наладятся? Когда в главном мы с Западом являемся противниками, если не сказать врагами, сотрудничать в других вопросах невозможно А.А.:  Разом такие вопросы не решаются. Фундаментальные проблемы останутся, но если мы сейчас собьем остроту кризиса, который впервые за многие десятилетия заставил нас снова опасаться прямой войны,  - а об этом говорят всерьез и здесь и там, - если мы эту остроту собьем, то появится возможность вернуться к фундаментальным основам наших отношений и начать вырабатывать взаимоприемлемую парадигму, как говорят политологи, новую модель. Не такую, как была раньше и не такую, которая возникла вокруг украинского кризиса, когда мы просто стали противниками, а некую другую модель. Может быть, она будет избавлена от иллюзий, от надежд на бывшую интеграцию, на идиллию. Но, с другой стороны, она может быть вполне конкретна и прагматична. Но без решения украинского кризиса это нельзя сделать. Нельзя сказать, давайте отложим украинский кризис и займемся другими делами, такими как ядерное разоружение, Исламское государство, терроризм, климат – не получается так. Когда в главном мы являемся противниками, если не сказать врагами, сотрудничать в других вопросах невозможно. А что касается Украины, вы правильно сказали, что ближайшие дни будут очень важными, не потому что они решат все проблемы, а потому, что они решат все-таки, как мы будем мост строить: через реку или вдоль реки, образно говоря. Или мы начнем курс деэскалации, разведения враждующих сил, выработки механизмов, которые не позволили бы снова нарушать соглашения и снова вести боевые действия, убивать людей, разрушать дома. Или мы этого не сможем сделать и пустим все на самотек до тех пор, пока это снова приведет нас к еще более опасному противостоянию. В.М.: Как вы считаете, существуют ли какие-то непреодолимые разногласия между Западом и Россией, которые просто никак нельзя преодолеть? А.А.: Нет, я глубоко убежден, что таких антагонистических разногласий нет. Если вспомнить советские времена, тогда была коммунистическая идеология и капиталистическая идеология. Коммунистическая идеология -  мы называли ее "реальным социализмом" - предполагала, что социализм победит на всей планете и вечно существовать капитализм и социализм не смогут. Вот идеология была непримирима. Запад не хочет уничтожить Россию, он не хочет ее развалить, он не хочет отнять у нас нефть, газ и гречневую кашу, нет таких целей на Западе С другой стороны, мы с Западом начали сотрудничать, даже тогда казалось, что есть много общих интересов и по предотвращению ядерной войны, и по ограничению гонки вооружений, и по разрешению опасных кризисов, и потом даже в экономическом отношении, торговля пошла. А сейчас тем более: у нас могут расходиться многие взгляды, ценности, как сейчас модно говорить, но Запад не хочет уничтожить Россию, он не хочет ее развалить, он не хочет отнять у нас нефть, газ и гречневую кашу, нет таких целей на Западе. Они воспринимают нынешнюю политику России как политику расширения территории, границ. Правильно или не правильно – это их восприятие. Многие наши активные деятели СМИ и общества льют воду на мельницу таким восприятием, когда говорят, что Россия расширит свои границы на все постсоветское пространство и дальше, что русский мир  - это не просто налаживание культурных отношений, забота о правах и благосостоянии соотечественников, а это присоединение к России тех территорий, которые населены русскоязычным населением, а таких людей много в соседних странах. Вот когда так говорят, на Западе это все используют, кстати говоря, и очень умело используют. Таких противоречий, которые бы заставили нас решать эти вопросы вооруженным путем, а за вооруженным путем ведь стоит и ядерное оружие, у нас с Западом нет! Откуда такая реакция на выступление нашего министра (иностранных дел)? Потому что помимо министра, который говорит разумные вещи, есть много самодеятельных (или я уж не знаю, насколько несамодеятельных) фигурантов, которые говорят такие вещи, что просто ахнуть можно. Это используют все и говорят: вот они, истинные намерения России – настраивают против нас.  Но, на самом деле, мы с Западом вполне можем жить в мире и сотрудничатьМожет быть, в начале 90-х годов были иллюзии по поводу того, что мы достаточно быстро интегрируемая в западный мир страна, и, причем, интегрируемся на выгодных для себя условиях на основе равноправия. Этого не получилось. Наверное, пройдет еще много времени, прежде чем мы выработаем какую-то такую модель взаимодействия, которая будет приемлема и для России и для Запада. Но таких противоречий, которые бы заставили нас решать эти вопросы вооруженным путем, а за вооруженным путем ведь стоит и ядерное оружие, у нас с Западом нет! А ядерное оружие – это катастрофа. Сейчас появилось много охотников придумывать концепции, которые много лет назад уже обсуждались и были отвергнуты за их опасностью, что возможно ограниченное применение ядерного оружия и т.д. Это все опаснейшие идеи, которые обсуждались десятилетиями и были отброшены именно из-за своей безрассудность, но сейчас снова появилось это. И вооруженный конфликт, если не дай Бог, он начнется, очень быстро может перерасти в такого рода столкновения и неуправляемую эскалацию. Это хорошо, кстати, понимали лидеры Запада и Советского Союза 30-40 лет назад, особенно после Карибского кризиса. В.М.: Алексей Георгиевич, вы знаете, вы сказали очень важную вещь, что США не хотят уничтожить Россию или как минимум ее ослабить, на колени поставить. А ведь многие в нашей стране считают, что совсем это не так, что американцы, наоборот, именно этого хотят. Вот есть какой-то аргумент, чтобы эту точку зрения как-то изменить? А.А.: Речь идет не просто об аргументах, мы же с этими людьми не полемизируем постоянно, которые так считают, но есть здравое соображение. Что значит уничтожение России? Это значит, что Китай доходит до Восточной Европы. Хотят этого американцы, это им нужно? Они Китай считают своим главным соперником в XXI веке. Во всяком случае, можно согласиться, что в обозримом десятилетии Китай - главный соперник США, в силу своей экономической мощи, финансовой мощи, в силу того, что он буквально по всем линиям выходит на передовые позиции, наращивает вооруженные силы по всему диапазону. Он уже имеет огромные силы и самые новейшие технические разработки. Если Россия будет уничтожена, то не балтийские страны, не Румыния, не Болгария на эту территорию войдут, а понятно, кто войдет, начиная с востока и дальше просто до Финляндии и в той или иной форме, в форме прямого захвата или в форме подчинения себе. Европа сама с Россией никогда не будет воевать. НАТО будет воевать с Россией, а в НАТО главная страна - США Вот точно так же многие у нас говорят, что американцы ставят перед собой цель поссорить Россию и Европу, чтобы Европе американцы продавали свой сланцевый газ, а не газ и нефть России шла в Европу. Мне кажется, что это тоже достаточно упрощенная картина, не говоря о том, чтобы столкнуть Европу и Россию в войне, это уже вообще немыслимая вещь. Европа сама с Россией никогда не будет воевать. НАТО будет воевать с Россией, а в НАТО главная страна - США. И никогда американцы не смогут так сделать, чтобы европейцы где-то там воевали, а они отсиживались – это не Ливия, и не Сирия. Поэтому, конечно, американцы этого не хотят. Что касается рассорить и расколоть Европу и Россию. Опять-таки, им что, хочется Россию к Китаю толкнуть? Куда России идти-то? Мы сейчас видим последние годы. Им что, лучше, чтобы Россия стала сырьевым тылом Китая, и Китаю предоставили огромные свои пространства, и ресурсы, и некоторые технологии, в которых Россия все еще впереди планеты всей - военные, атомно-энергетические? Было бы безумием со стороны американцев этого хотеть. Но американцы не хотят, чтобы Россия расширяла свое присутствие и влияние на постсоветском пространстве – у них есть такая вбитая им в голову идея. А Россия не хочет, чтобы американцы там расширяли свое присутствие. Если мы воевать не можем друг с другом, потому что мы все погибнем, значит, нам надо как-то договариваться. Постсоветское пространство остается важнейшим спорным вопросом Кстати говоря, накануне украинского кризиса, видимо, наши ведомства соответствующие, руководители поняли, к чему идет дело, они попытались с Западом все-таки наладить диалог. Хорошо, Украина решила подписать соглашение об ассоциации с Евросоюзом, но давайте все-таки обговорим законные интересы России в этом плане. Россия связана с Украиной миллионами уз самого разного характера: экономических и персональных, и гуманитарных, каких угодно. Но Запад тогда был очень самоуверенным, считал, что Украину отрывает и сказал: нет, это не ваше дело, Украина - суверенная страна, мы с ней договорились, а вы побудьте в стороне. Когда с Януковичем договаривался президент Путин, в общем-то, по правилам игры, просто говоря, пообещал ему достаточно много и уже даже частично дал, – Янукович круто изменил свою позицию. Запад сказал: ах так?! Все, мы тогда берем курс на свержение Януковича, опираясь на законы недовольства людей, которые вышли на Майдан и т.д. Я не буду всю хронологию, она еще у всех свежа в памяти. Я говорю это к чему? К тому, что постсоветское пространство остается важнейшим спорным вопросом. Некоторые страны уже определились, страны Балтии, например, определились. Но многие еще не определились, они в подвешенном состоянии. Возьмите Молдавию, возьмите Грузию, возьмите Азербайджан. Украина, само собой. И страны Центральной Азии  - далеко еще не устоявшееся геополитическое пространство, потому что там и экстремизм исламский, и все еще может там взорваться. По поводу этого, вместо того, чтобы друг с другом беспрерывно воевать и приходить все время на грань возможного вооруженного столкновения, надо будет договариваться, если мы успешно решим украинский кризис. А как его решить? Я надеюсь, вы меня спросите, и я вам скажу. В.М.: Скажите. А.А.: Прямо с ходу? В.М.: Конечно. А.А.: Те положения, которые, насколько известно, обсуждались недавно в Кремле и сегодня обсуждаются в Берлине и, как мы надеемся, будут обсуждаться в Минске, вполне здравые: прекращение огня, разведение сторон на большое расстояние вне досягаемости дальнобойных артиллерийских ракетных установок. Это все очень правильно. Новые линии соприкосновения. Мне кажется, это тоже достаточно разумная вещь. Потому что если бесконечно ее менять военным путем то в одну, то в другую сторону, то война никогда не кончится. Но, даже если признать новую линию соприкосновения после нескольких недель боевых действий, там возможны какие-то территориальные поправки, которых не было сделано вопреки Минским соглашениям. Там должны были быть размены территориальные, а их не произошло. Вот учитывая этот урок, надо это сделать. Чтобы гарантировать отсутствие боевых действий, недостаточно наблюдателей от ОБСЕ. Необходим миротворческий контингент  ООН, многосторонние силы, включая российский контингент Но, самое главное, для того, чтобы гарантировать отсутствие возобновления боевых действий, недостаточно наблюдателей от ОБСЕ, которых я очень уважаю, которые совершают важную и опасную работу, потому что они только фиксируют нарушения. А нужен кто-то, кто предотвратил бы эти нарушения. И я вижу здесь только миротворческий контингент  ООН, многосторонние силы, по решению Совета Безопасности ООН, включая российский контингент. Потому что без этого ополченцы Луганска и Донецка не поверят, что их будут эти миротворческие силы тоже также защищать. Для этого что нужно? Чтобы Украина с этим согласилась, а она пока упирается наотрез, считает, что это для нее унизительно. Это неправильно – это единственное спасение. И, во вторых, нужна резолюция Совета Безопасности. Значит, нужно США вовлечь в процесс мирного урегулирования. Пока американцы только принимают санкции, угрожают, вот сейчас обсуждают возможные поставки оружия. Надо, чтобы они все-таки изменили свою позицию. Я надеюсь, что наше руководство, и Европа, и Меркель смогут на них воздействовать, потому что без них Совет Безопасности такого решения не примет.