Константин Точилин: Добрый вечер всем, кто присоединяется к эфиру Общественного телевидения России. Это программа "Де-факто". Сегодня гость нашей студии Гузель Улумбекова, председатель правления Ассоциации медицинских обществ по качеству. Я так понимаю, имеется в виду качество медицинского обслуживания. Гузель Улумбекова: Да. К.Т.: Гузель, смотрите, какая история. Вся осень этого года прошла под знаком протестов врачей. Из громкого можно вспомнить голодовку медицинских работников в Уфе, например. Можно вспомнить митинги протестов в Москве. На ближайшие дни, на конец ноября, заявлены общероссийские какие-то митинги протестов. Параллельно мы видим новости из регионов, где, например, как счастливое событие преподносится, что появились вынужденные переселенцы-беженцы из Украины, и среди них есть врачи. Таким образом затыкаются дырки в штатном расписании больниц и поликлиник. Есть другие новости. В ряде областей буксуют программы "Земский доктор", когда вроде бы предлагаются серьезные деньги, 1 миллион рублей за переезд врачей в сельскую местность – не работает, не едут. Как-то этот весь поток новостей сконцентрировался этой осенью, и возникает ощущение у стороннего наблюдателя, насколько вообще любой человек может быть сторонним наблюдателем применительно к медицине – это касается каждого - создается ощущение некого системного кризиса. Справедливо ли это ощущение? Если да, то с чем он связан, что происходит вообще? Почему нет врачей? Да потому что у них заработная плата недостаточно компенсирует тяжелые условия труда  Г.У.: Константин, наверно, мы по очереди разберем все проблемы. Давайте в целом поговорим о нашей системе российской здравоохранения. Все дело в том, что в последние годы, начиная с 2010 года, в 11, 12 году в систему здравоохранения были очень серьезные вливания, и они конвертировались в оснащение оборудованием наших клиник. Но сегодня встала другая проблема, сегодня встала проблема с дефицитом медицинских кадров. С чем он связан? Особенно в первичном звене эта проблема актуальна. В первичном звене врачей участковой службы не хватает как минимум в половину от того, что необходимо. А ведь это самый главный этап оказания медицинской помощи. Если пациент приходит и не может попасть к врачу в день обращения, или хотя бы на следующий, ему приходится ждать, сидеть в очереди, и это, естественно, сказывается на удовлетворенности населения доступностью медицинской помощи. Вот если меня спросите, почему нет врачей? Да потому что у них заработная плата недостаточно компенсирует тяжелые условия труда, в которых им приходится работать. Не могу не сказать, чтобы эту проблему не заметило руководство нашей страны. Вы, наверное, хорошо знаете, что буквально на второй день после своей инаугурации Президент Российской Федерации подписал майские указы. На что они направлены? Чтобы привлечь кадры в отрасль, на поэтапное повышение оплаты труда медицинских работников. К.Т.: Если я не ошибаюсь, до двух раз по отношению к средней зарплате. Г.У.: Да, именно так сейчас в новых странах Евросоюза. Но эта проблема уперлась в другую проблему. Сегодня средств на это повышение оплаты труда в системе здравоохранения недостаточно. Почему? Потому что вторая существенная проблема, в которую мы упираемся – это недофинансирование государственной системы здравоохранения. К.Т.: Этих денег сейчас не хватает из-за той сложной ситуации, в которой оказалась страна в последние несколько месяцев, или их не хватает системно совершенно, безотносительно санкций, курса доллара и цены на нефть? Г.У.: Нет, безотносительно. Санкции и курс доллара усугубляют, естественно, ситуацию. К.Т.: Но они не первопричина? Г.У.: Да, это не первопричина. Обычно я сравниваю Российскую Федерацию со странами, с которыми мы можем себя сравнить, это бывшие страны соцлагеря, такие, как Венгрия, Чехия, Польша, Словакия. К.Т.: Они все-таки всегда жили получше, чем мы, чего уж там. Здравоохранение должно финансироваться такими же темпами, как оборона  Г.У.: Не соглашусь с вами, Константин. У них уровень экономического развития, если оценивать через валовый внутренний продукт на душу населения, он такой же, как и в Российской Федерации. И вот эти страны тратят в полтора раза больше на систему здравоохранения, чем мы. Мы тратим от ВВП 3,7%, а эти страны тратят 5,4%. При одинаковом ВВП в абсолютных величинах на душу населения в год, соответственно, у нас траты также в полтора раза различаются. Это, конечно, сказывается и на доступности медицинской помощи. Если мы с вами проанализируем, как много операций, например, делаем, - то, что называется высокотехнологичной медицинской помощью, - они тоже достаточно много говорили. Например, операций аортокоронарного шунтирования, когда восстанавливают проходимость сосудов сердца, мы делаем в 3 раза меньше. Операций по замене тазобедренного и коленного сустава мы делаем в 4 раза меньше и т.д. Вот это все упирается - соответственно, мы не сможем повышать оплату труда врачей так, как запланировал Президент. Эту проблему нам все равно придется решать. С моей точки зрения, здравоохранение относится к важнейшим отраслям национальной безопасности, и оно должно финансироваться такими темпами, как сегодня происходит увеличение финансирования на оборону. Мы так же важны, как оборона. К.Т.: Я думаю, что, может быть, и больше. Смотрите, вы говорите, не хватает врачей, но при этом нельзя сказать, что нет конкурса в медицинские ВУЗы, то есть врачей система образования выпускает. Каких-то не тех врачей? Или они не работают по специальности? Средняя ожидаемая продолжительность жизни хирурга - 51 год, а общем по стране - 70 лет  Г.У.: Вы правильную проблему затронули. Эти врачи, к сожалению, - большинство из них, почти половина врачей, это официальные данные, - не идут работать по специальности, а именно в медицину, в государственную медицину. Они уходят или в частные клиники, или в фармацевтические компании, или просто получают образование ради образования. Поэтому это очень серьезная проблема, которая еще раз упирается в то, что сегодня очень тяжелый труд врача, небезопасный труд врача. Например, средняя ожидаемая продолжительность жизни хирурга - 51 год, а в стране - 70 лет. Вы понимаете, какая разница! То есть это очень тяжелый труд, который требует отдачи огромных сил. Та плата, которую сегодня общество предлагает, недостаточна для того, чтобы компенсировать эти затраты, которые врач прикладывает. Обычно большинство врачей работают с полной самоотдачей, постоянно думают о своих пациентах. К.Т.: Но при этом какое-то ощущение дисбаланса. Потому что если ехать по улицам Москвы, да и любого крупного города, то мы видим обилие стоматологий, косметической хирургии, чего-то еще. Г.У.: Это платная медицина. К.Т.: Помните, как в песне было: "нет зубным врачам пути – слишком много просятся, а где на всех зубов найти – значит, безработица". Но при этом не хватает терапевтов, как я понимаю. Кого не хватает? Г.У.: У нас не хватает участковых терапевтов, врачей-анестезиологов в стационаре, участковых педиатров, врачей лучевой диагностики. Вот это шикарное оборудование закупили, а работать на нем некому. К.Т.: Вот эти пресловутые томографы, например. Повышения зарплаты недостаточно, чтобы привлечь кадры в отрасль. Врачам потребуются серьезные социальные льготы  Г.У.: Да. Потому что этих специалистов недостаточно. Поэтому это очень серьезная проблема. Кстати, это не только в заработную плату упирается. Только повышения заработной платы будет недостаточно, чтобы привлечь кадры в отрасль. Нам потребуются серьезные социальные льготы, такие, как жилье и плюс уважение общества. Я воспитывалась в семье врачей, и мама была заведующей отделением патологоанатомическим. Кстати, патологоанатомов сегодня катастрофически не хватает – это практически вымирающая профессия. Она была очень уважаемым человеком. Папа был заведующим кафедрой, это уважаемые люди. Оплата труда моего папы, заведующего кафедрой гистологии, приравнивалась к оплате труда директора крупного завода. А сегодня секретарша и водитель получают больше, чем врач в поликлинике. Мои коллеги, с которыми я училась в Казанском медицинском институте, работают на две ставки, что недопустимо для врача! 24 тысячи в месяц – максимум, что она может себе позволить. К.Т.: Это ужас, конечно. Г.У.: Это, конечно, недопустимо. И вот эту проблему нам придется решать. Я поэтому еще раз говорю, что сегодня это важнейшая задача. Проблема, которую мы должны решить в здравоохранении – это ликвидация дефицита кадров. Вторая проблема – это вложение в квалификацию медицинских кадров. К.Т.: К вопросу о качестве. Я думаю, что многие зрители разделят мою точку зрения, что у  многих у нас, в том числе у меня, в голове уживается две взаимоисключающие мысли, - кстати, то же самое про учителей. С одной стороны, мы их жалеем, мы понимаем, что это крайне тяжелая работа, мы понимаем, что они очень мало получают. С другой стороны, когда мы сталкиваемся иногда с конкретным врачом, с конкретным визитом в поликлинику или с конкретным походом в школу по нуждам своих детей, понимаем, что этого педагога, доктора следовало бы придушить, честно говоря. Понятно, что труд тяжелый, он требует льгот, требует адекватной денежной компенсации. А с качеством как? Аттестация какая-то будет? Г.У.: Константин, давайте я сейчас по-другому поставлю вопрос. Вот почему вы готовы придушить этого доктора? Да потому что этого несчастного доктора, он работает на полторы-две ставки. Для того, чтобы принять весь поток больных в первичном звене, девять минут ему предоставлено на то, чтобы он принял больного, расспросил его. Поэтому ваши жалобы не собственно к тому врачу и к уровню его квалификации, а к доступности. Доступность уже упирается в то, что должны решать организаторы здравоохранения. К.Т.: То есть это не проблема медицины, а проблема менеджмента медицинского. Г.У.: Да. Давайте я приведу пример Москвы, в которой обеспеченность врачами участковой службы ниже, чем в среднем по Российской Федерации. Ну как вот в течение четырех лет вдруг ни с того ни с сего Леонид Михайлович Печатников, идеолог реформы московского здравоохранения, находясь четыре года у руля московского здравоохранения, вдруг обнаружил, что у него дефицит врачей в 2,5 разы в первичном звене? К.Т.: Это в благополучной относительно Москве. Г.У.: При этом, оказывается, на 11% уменьшилась обеспеченность врачами первичного контакта, врачами участковыми, терапевтами, педиатрами. Ну как так? Он должен был решать эту проблему в течение четырех лет! Не сейчас, не после четырех лет своего управления московским здравоохранением. Поэтому в Москве ситуация гораздо хуже. Мы с вами знаем по ЧП, которое произошло – это митинг. Я считаю, что это ЧП - всегда, когда врачи выходят на митинг. Это самая уважаемая профессия. А если, как в некоторых регионах, вы упомянули, и голодовки – это, конечно же, нонсенс, такого быть не должно. Значит, что-то неладно в управлении здравоохранением. Значит, мы не туда тратим свои силы и неправильно расходуем даже имеющиеся ресурсы здравоохранения. А если их недостаточно - значит, мы недостаточно бьемся для того, чтобы увеличить эти ресурсы, потому что это напрямую связано с доступностью и качеством медицинской помощи. Ведь организаторы здравоохранения тоже давали клятву врачей. Организаторы здравоохранения, от которых зависит и доступность врачей, и качество медицинской помощи. Они должны убедить и правительство, и Президента в том, что сегодня финансирования здравоохранения не достаточно для того, чтобы обеспечить. Но Москва - отдельный регион. Москва себе может позволить все, что угодно.  Москва – богатейший регион на сегодня. На сегодня валовой внутренний продукт Москвы в 2 раза выше, чем в среднем по Российской Федерации. Поэтому, конечно, вот этот город  должен тратить на здравоохранение. К.Т.: Скажите, если мы посмотрим, думаю, по гроссбухам бюджета, - наверное, увидим увеличение финансирования по сравнению с тем, что было несколько лет назад. Я посмотрел, в США подсчитали, что теряют половину средств, которые они выделяют на медицину, на неэффективные расходы. Но у них неэффективные расходы - это когда врач, страхуясь от возможных исков со стороны страховых компаний и всего остального, назначает там ненужные исследования или не совсем нужные, а это тоже стоит достаточно денег. Вот они посчитали эффективность-неэффективность. У нас такие оценки вообще ведутся? Потому что мы пытаемся, пожертвовавши деньгами, но в то ли место мы их льем? Г.У.: К сожалению, вы здесь тоже правы. Наше здравоохранение, конечно, и американское здравоохранение тоже – примеры неэффективности собой являют. Я не буду сейчас говорить про американскую систему здравоохранения, а давайте остановимся на нашей системе здравоохранения. К.Т.: Да, это ближе и интереснее. Г.У.: Если в целом говорить о РФ, то приоритетами здравоохранения на 2014 год было названо министром здравоохранения Вероникой Игоревной Скворцовой – это строительство перинатальных центров и вложение сплошное в диспансеризацию. Но давайте вот подумаем о строительстве перинатальных центров, причем во вторую очередь. Конечно, они нужны. Приведу простой пример. Вот если в семье денежных средств мало. Как семья, сначала на что тратит? На еду, потом на одежду – нам не до строительства домика в деревне, да. Вот нам сегодня не до строительства – все средства должны быть потрачены на приоритетные проблемы, которые именуются "кадры". Еще рас скажу, что дефицит кадров в первичном звене и по ряду специальностей в стационарном звене, и повышение их квалификации – это вот неэффективные управленческие решения. Плюс еще можно сэкономить на закупках лекарств, на закупках расходных материалов, причем простыми управленческими решениями. Вот государство устанавливает предельную величину стоимости лекарства, за которое оно будет закупать – все, и по всей стране это действует. На этом можно было сэкономить. Кстати, данные антимонопольной службы - как минимум 30-40% от общих расходов по этой статье, на лекарства и на расходные материалы. К.Т.: Гузель, вы говорите страшные вещи на самом деле. Потому что то, что вы говорите, -  абсолютно логично, просто и понятно, что нужно тратить деньги на кадры и поддерживать в работоспособном состоянии то, что мы имеем. Почему  такая простая мысль не доходит до руководства Минздрава?  Или они страшно далеки от народа и не знают, что происходит, или они вредители, или что? Почему вы это говорите, а они этого не делают? Г.У.: Я, честно говоря, довела свою точку зрения до министра здравоохранения для того, чтобы именно повлиять и помочь штабу отрасли принять правильное решение соответственно. Но видимо, есть непонимание. Я вынуждена констатировать: есть непонимание, и это очень печально. К.Т.: Какую-то контраргументацию услышали? Г.У.: Нет, к сожалению, не услышала. И это очень печально. Потому что, например, в государственном бюджете, который вот сейчас в Госдуме, первое чтение, - уже закон прошел о бюджете, в том числе о здравоохранении. Расходы по статье повышения квалификации и подготовка кадров падают (по сравнению с 2013 годом) в 2015 году в 2,5 раза – это недопустимо. У нас сегодня и так система вузовского образования ослаблена: зарплата заведующего кафедрой еще меньше, чем у врача – он получает 20 тысяч рублей, а доцент - 15 тысяч рублей. Вот это разве мотивирует новые кадры приходить в образование? Никоим образом. И это вторая проблема. Мы всеми силами должны усиливать для того, чтобы поднять квалификацию медицинских кадров – это, опять-таки, управленческие решение. Это не врач виноват, как вот, говорит, к сожалению, Леонид Михайлович Печатников, об улучшенной организации здравоохранения. Да вот они, врачи, перефразируя знаменитую фразу "Бей виноватых!" Не врач виноват. Надо усиливать систему вузовской подготовки. После того, как врач окончил, должна быть усилена система повышения квалификации медицинских кадров. Затем должны быть управленческие решения, связанные с обеспечением системы безопасности внутри стационарных медицинских учреждений, внутри больниц, скажем так. Вот эти все звенья страдают, к сожалению. Вот на них мы должны тратиться. К.Т.: Была прошлый министр здравоохранения, Татьяна Голикова. Ее ругали за то, что она не профессиональный врач. В качестве аргументов против нее, что она на первое место ставит менеджмент. Хорошо, сейчас поставили врача, и мы говорим, что менеджмент отсутствует как таковой. Получается так, что кого ни ставь, все равно будет как по Черномырдину, как всегда, и место портит человека. Г.У.: Хочу сказать слово в защиту Татьяны Алексеевны. Она принесла деньги в здравоохранение, она принесла нам дополнительно 30%. К.Т.: При том, что ругали ее. Министром здравоохранения должен быть человек, который с одной стороны - врач, а с другой стороны - экономист  Г.У.: Она смогла убедить Президента в том, что система здравоохранения нуждается в дополнительном финансировании – это ее плюс. Плюс нынешнего министра здравоохранения - вот на эти деньги - Вероники Игоревны Скворцовой, - то, что она смогла организовать трехуровневую систему оказания медицинской помощи больным, страдающим сердечно-сосудистыми заболеваниями. В результате у нас смертность начала уменьшаться, но этого недостаточно – надо действовать комплексно в системе здравоохранения. Вот поэтому очень важно, чтобы будущим министром здравоохранения был человек, который с одной стороны понимает медицинские технологии, то есть является врачом, а с другой стороны понимает макроэкономику, то есть является экономистом. К.Т.: Я правильно понимаю, что, когда вы говорите, что следующий министр должен быть, я так понял, что от этого министра вы уже добра не ждете? Г.У.: Я знакома была с 11 федеральными министрами здравоохранения. Понимаю, что приходят одни, уходят другие. Поэтому тот вывод на основании своего опыта и наблюдений тех министров здравоохранения, которые сменяли друг дружку на протяжении 15 лет, я могу сделать, что этот человек должен обладать двумя  образованиями. Он должен разбираться и в экономике, и, в том числе, в организации здравоохранения, конечно, и обязательно владеть собственно технологиями оказания медицинской помощи. К.Т.: Скажите, какой разрыв между министром и участковым врачом? Насколько сложно министру проникнуться нуждами и тяготами? Мы живем в одной стране, в одном городе, никакой хрустальной перегородки нет. Г.У.: Отличный вопрос. Ничего сложнее, чем человеческий организм, нет. Если ты освоил технологию, как живет и работает человеческий организм, и научился его лечить, если ты хороший врач, то, на самом деле, технология организации медицинской помощи - но это не значит, что ты умеешь управлять человеческим организмом и можешь управлять системой здравоохранения - то организационные технологии, управление системой здравоохранения, не такие сложные. Гораздо сложнее та работа, с которой сталкивается практический врач. Но организации здравоохранения надо учиться, как любой специальности. Поэтому это очень важно. Возвращаясь к московской системе здравоохранения, которая у всех на слуху, особенно в последние дни, к сожалению, я вынуждена сказать, что руководство московского здравоохранения не справилось со своей задачей управления. Почему? Что должны были сделать руководители московского здравоохранения, прежде чем приступать к этим реформам, которые привели к митингам врачей и к недовольству? И то, что на экраны телевизоров, и даже то, что не имеющие к медицине люди очень это обсуждают? Первое. За четыре года не обеспечена доступность врачей первичного звена, участковых терапевтов, участковых педиатров. Второе. К сожалению, мер по повышению квалификации медицинских кадров недостаточно. Только 2% врачей отправляли на 2 недели за границу с непонятным эффектом обучения, который произошел там. Но этого недостаточно. Если так руководство, в том числе и Леонид Михайлович Печатников, вице-мэр Москвы, любит ссылаться все время на развитые страны. Так вот, в развитых странах врачей непрерывно учат. То есть они ежемесячно должны как минимум накопить 10 часов образовательной активности. К.Т.: То есть какие-то публикации требуются? Г.У.: Вы знаете, самообразование какую-то часть занимает. Это обязательно посещение конференций, это доступ к электронным медицинским библиотекам. То есть это целая система работает. Но, более того, очень важно проверить после этого, а какие результаты получились, а улучшилось ли лечение пациентов. Вот у них система на это направлена. Третье. С койками. С койками вакханалия на самом деле сегодня происходит. Да, конечно, койки делятся на койки активного лечения, но при этом надо было создавать койки паллиативного лечения, на которое мы можем перенаправить больных с так называемых коек активного лечения. На них пациент находится до 6 дней, и с ним интенсивно работают. К.Т.: Понимаете, меня в большей степени беспокоит не Москва, честно говоря, а, наоборот, сельские регионы. В Москве на худой конец есть платные клиники, в Москве сложнее пропасть. А когда ты находишься в селе, в деревне, где нет врача, вот это уже страшновато. Вот "Земский доктор" – хорошая программа, по логике, но не особо работает. Основная часть москвичей - люди пенсионного возраста, и у них недостаточно средств для того, чтобы получить помощь платную медицинскую помощь  Г.У.: Значит, не достаточно. Помните, в советское время, когда людей отправляли на север, мы все понимали, что за 10 лет эти люди заработают на квартиру. Точно так же в армии было. В  городе или в столицах нам придется вводить такие меры, для того, чтобы увеличить, обеспечить врачами сельские местности. Сегодня она, наверное, в три раза меньше, чем в среднем по стране. Позвольте маленькую ремарку по поводу Москвы. Вот вы хорошо сказали. Конечно, есть население, которое обладает деньгами, чтобы пойти на платные медицинские услуги. Но основная часть москвичей все-таки - это люди пенсионного возраста, и у них недостаточно средств для того, чтобы получить помощь в платной медицине. К.Т.: У них есть родственники, дети, которые, по логике, должны помочь им. Но я имею в виду крайние случаи какие-то. Г.У.: Позвольте мне цифры привести. К.Т.: Все же мне кажется, что в  большом городе сложнее пропасть, нет? Г.У.: Вот большой город. Например, в Москве официальный разрыв между 10% самых богатых и 10% самых бедных составляет 50 раз. А если мы возьмем по 20% этих самых бедных и богатых, то этот разрыв составляет 25 раз. А в Европе - 4-5 раз. К.Т.: Ну, это да, это наша национальная особенность. Г.У.: Вот поэтому это очень серьезный аргумент. У нас 50% страны проживает на доходы меньше, чем 15 тысяч рублей в месяц. Последний прогноз социально-экономического развития говорит о том, что у нас реальные доходы населения расти не будут. При этом у нас растут расходы на ЖКХ, на образование, продукты питания и др. К.Т.: У нас с курсом рубля покупательная способность стремится к нулю. Г.У.: При условии, что часть продуктов и товаров у нас из-за рубежа и, соответственно, мы их конвертируем по курсу Центробанка. К.Т.: Что нужно делать сейчас? Вот через несколько дней очередные митинги запланированы во всероссийском масштабе. Во-первых, будут ли они услышаны, с вашей точки зрения? Что нужно сделать, чтобы как-то сдвинуть это все? Г.У.: Возвращаясь к этим указам Президента, я понимаю, что все-таки понимание проблемы есть на самом высшем уровне, и желание решить ее - тоже. Но, конечно, здесь велика роль самого Министерства здравоохранения. Еще раз повторюсь, что надо делать. Первое. Необходимо повышать оплату труда медицинским работникам. К сожалению, в нынешнем бюджете повышение оплаты труда заложено только на уровне инфляции, причем даже половины инфляции - 5%. К.Т.: Всего-то. Г.У.: Да, на 2015-2016 год, что недопустимо мало. Второе. Нам придется найти средства совместно с субъектами, с регионами на социальные льготы для медицинских работников. Третье. И параллельно необходимая задача – повышение квалификации врачей - которая раскладывается на три части. А) Усиление вузовского медицинского образования, повышение оплаты труда профессорско-преподавательскому составу и повышение его квалификации. Б) Повышение квалификации врачей после окончания вуза, причем интенсивное, массовое. В) Программы управления качественной медицинской помощи в стационарах. Вот это три важнейшие задачи, которые нам надо решить. И плюс, конечно, я думаю, что нам надо отстоять, чтобы бесплатно были доступны лекарства более широкому кругу населения в амбулаторных условиях, то есть по рецепту врача. То, что нам выписывает врач - к сожалению, только льготные категории граждан имеют доступ к этим лекарствам. К.Т.: Вот те действия, которые вы только что перечислили, они по времени как распределены? Если вам сейчас дать карт-бланш, вы бы навели порядок, назовем это так, за год, за два, за три? Или не доживем, что называется? Г.У.: Нет, мы доживем, надежда умирает последней. Часть средств мы бы могли найти внутри системы за счет внутрисистемной экономии, я говорила об этом. И перенаправить со строек, с вложений, инвестиций средства на кадры. И второе, конечно, нам бы небольшую сумму, но пришлось бы все-таки попросить у Минфина. Здесь это тоже надо уметь доказывать и Министерству финансов тоже, и правительству. Я не знаю, но мне кажется, что стройки и БАМы, которые мы собираемся в железную дорогу вкладывать, когда у нас грузоперевозки падают, все-таки думаю, что это не первая необходимость. Здоровье людей, как сказал Президент, для нас самое главное. Ведь что он сказал на своей последней встрече. Он сказал, что для безопасности страны здоровье населения – это первоочередная задача. Вот давайте, исходя из этого, и формировать бюджет страны, здравоохранения. Естественно, его эффективные траты. К.Т.: Но при этом я правильно понимаю, что первичны не столько деньги, вернее их количество, сколько даже эффективные траты. Г.У.: И то, и другое. Нам сегодня внутри денег не хватает. Даже если с учетом внутриотраслевой экономии и перенаправления денежных потоков, нам все равно потребуются дополнительные средства, но умеренные. К.Т.: Спасибо. Гузель Улумбекова, председатель правления Ассоциации медицинских обществ по качеству была гостем нашей программы. Говорили о проблемах российского здравоохранения. Не могу не вспомнить М. М. Жванецкого: "Врачи удивляются, как при таком лечении больные еще живы. Больные удивляются, как при такой зарплате еще живы врачи".