Константин Точилин: Здравствуйте, это "Де-факто". Сегодня гость нашей студии - Николай Ковалев, депутат Государственной думы, в прошлом руководитель Федеральной службы безопасности России. Здравствуйте. Николай Ковалев: Здравствуйте. К.Т.: Разговор у нас сегодня, наверное, не очень такой хороший и человеческий получится, если можно  так сказать. Потому что, когда умирает обычный человек, - собираются друзья, собираются родственники, обсуждают то, что называется, каким он парнем был. Когда умирает, а точнее когда убивают политического деятеля, собираются совершенно другие люди, очень даже не близкие, - порой наоборот, - и обсуждают, не какой он был, а обсуждают свои и чужие выгоды, обсуждают перспективы политических противников и политических союзников. Поэтому мы заранее просим прощение у родственников и друзей Бориса Ефимовича, если мы вдруг невольно скажем какую-то бестактность, но мы не обсуждаем смерть Бориса Немцова, а мы обсуждаем политическое убийство, совершенное в России в феврале 2015 года. Давайте обстоятельства дела: время, место, образ действия. И начнем с образа действия. Вас как профессионала что-то удивляет, или это вписывается в знакомую специалистам схему такого рода преступлений? Н.К.: Практически все удивляет. Первое, что я хотел бы сказать - независимо от мотивов, независимо от того, кто убивал, кто нажимал спусковой крючок, все равно это убийство относится к разряду политических. Оно таким обречено быть просто в силу положения, в силу оппозиционности Бориса Ефимовича, в силу того положения, которое он занимал в политическом спектре нашей страны. К.Т.: Да и не нашей страны, если рассуждать. Такое ощущение, что большее значение Борис Ефимович имел за границей даже в последние годы. Н.К.: Несколько слов об обстоятельствах убийства. Первое, что поражает. Никогда ни в одной стране мира заказное убийство, которое совершалось - совершались покушения, их достаточно много было, в том числе и в нашей новейшей истории России - никогда не оставался в живых свидетель, спутник, который сопровождал жертву. Никогда. К.Т.: То есть это аксиома такая. Н.К.: Аксиома. Потому что это свидетель, который может навести на след, который что-то видел, что-то слышал, и обязательно этот свидетель всегда убирался. В данном случае я не знаю, как это назвать. Думаю, что для этой девушки счастливое обстоятельство.  Борис никого не боялся, был таким отчаянным Но, в то же самое время, свидетельствующее о возможности того, что заказчик, который размещал этот заказ, был заинтересован в том, чтобы она сохранила свою жизнь. К.Т.: То есть, еще один вопрос добавляется. Н.К.: Да, еще один вопрос, совершенно верно. Странность первая - то, что остался свидетель. Странность вторая: все убийства заказные совершаются либо в подъезде дома, где жертва живет, либо на работе, куда жертва идет, и там поджидают киллеры, там обычно устраивается засада. К.Т.: То есть, по обычным путям, по которым жертва ходит каждый день. Н.К.: Постоянно, каждый день отслеживается ее маршрут. И понятно, что условно в 8.00 человек появляется на работе, в 19.30 он появляется дома, и там, в подъезде либо в подворотне, ждет киллер, который совершает эти преступления. В данном случае все совершенно по-другому. К.Т.: Кто мог предположить, что они в такую мерзопакостную погоду пойдут по вечерней Москве на продуваемый всеми ветрами Москворецкий мост. Н.К.: Это говорит о том, что погода не располагала к прогулкам. Но тут надо понять, что ресторан, красивая симпатичная девушка, - конечно, понятно желание пройтись, подышать воздухом. Вполне естественно. Кстати, скажу, что Борис никогда никого не боялся, он всегда ходил без охраны. В этом смысле он был таким отчаянным мужиком и всегда этим отличался, у него не было никакого страха никогда. К.Т.: Кстати, а если бы была охрана. Вот в этой ситуации спасла бы его? Н.К.: Я скажу, что охрана вообще практически не способна предотвратить заказное именно убийство. Скорее всего, и всегда так жизнь подсказывает, что охранники очень часто погибают в таких случаях, но спасти не удается. Потому что у нападающего есть неоспоримое преимущество. К.Т.: Время и неожиданность. Н.К.: На доли секунды как минимум. Да, он планирует это убийство, он планирует свои действия, тщательно взвешивает, он рассчитывает, когда и где будет стоять машина, куда он завернет, куда побежит. А у охранника, какой бы подготовленный он ни был, всегда наблюдается дефицит времени, он всегда проигрывает. Еще раз говорю, пусть доли секунды, но иногда эти секунды, конечно же, стоят жизни.  Власти менее всего нужна смерть Бориса Немцова Поэтому охрана, по большему счету, все-таки вот в такой ситуации не спасла бы и не защитила. Конечно, она способна по-другому обеспечить безопасность. Например, настаивать на том, чтобы прогулка не состоялась. К.Т.: Или, может быть, отпугнуть кого-то вообще от попытки совершить чего-то. Н.К.: Знаете, вот отпугнуть - тут странная опять особенность именно этого убийства в том, что киллер выпустил шесть патронов, шесть раз стрелял. Каждый человек, имеющий отношение к оружию и имеющий навыки обращения с оружием, понимает, что, вообще говоря, надо преступление совершать как можно меньшим количеством выстрелов. Потому что каждый последующий выстрел повышает вероятность того, что оружие откажет, оружие заклинит. К.Т.: Сбегутся люди, повяжут, на худой конец. Н.К.: Совершенно верно. Неуправляемая ситуация, при которой кто-то, отчаянный прохожий, может кинуться, может задержать, может существенным образом повлиять на задержание человека, который готовил это преступление. Отсюда, кстати, и вот эти обстоятельства, которые связаны с тем, что преступник из машины не вышел. Это продиктовано, прежде всего, желанием обеспечить собственную безопасность: он чувствует себя в безопасности, если покушение сорвалось, он скрывается с места происшествия, если оно удалось или он там промахнулся даже, то все равно на первом месте стоит его собственная безопасность, так уж устроена психология. Еще одна особенность именно этого убийства. Обращу ваше внимание, что все патроны из разных партий. Они приобретались на разных заводах, в разных партиях. К.Т.: Из разных коробок. Н.К.: Да, из разных коробок. И даже производитель разный, насколько мы знаем. К.Т.: А о чем это может говорить? Н.К.: Это говорит о том, что это человек, не имеющий постоянного доступа к боеприпасам, к оружию, и, скорее всего, это случайный набор. К.Т.: То есть покупал поштучно, получается? Н.К.: Доставал каким-то образом - либо складировал, либо собирал те патроны, которые к нему попадали в какой-то степени, может быть, и случайно. Потому что ни один профессионал не будет так рисковать. К.Т.: Когда заклинит патрон. Н.К.: Неизвестно, как себя поведет тот или иной патрон, потому что это сроки хранения и возможный отказ - отсырела капсула, расширился во время стрельбы, разогрев ствола происходит и возможно переклинивание, заклинивание и неточная стрельба. Это все азы. Еще раз говорю: это свидетельствует, на мой взгляд, о том, что мы имеем дело не с профессионалом, которому поручили, а скорее всего это человек во многом случайный. Кто мог заказать? Я не исключаю самые дикие версии. Конечно, следственной бригаде предстоит все эти версии проверить самым тщательным образом. К.Т.: О версиях мы с вами сейчас поговорим отдельно. Получается у нас с вами несовпадение: вроде бы действовал не очень профессиональный человек, но довести, собственно, жертву, где она оказалась случайно, ведь это все-таки какое-то искусство? Это уже какой-то профессионализм? Н.К.: Мы с вами неминуемо выходим на тему, которая называется, я бы так сформулировал, что не может быть столько совпадений. Уж очень нарочито выбрана цель. Но цель, с одной стороны, потому что это идеальная сакральная жертва. Хотя, с другой стороны, Борис Ефимович... Ну, давайте, кому выгодна смерть? Оппозиции точно она не нужна – это один из признанных лидеров. Власти? Это вообще смерти подобно для власти - то, что сейчас происходит, и те обвинения, которые звучат со стороны европейских стран, со стороны США, совершенно дикие. Это все не составляет труда просчитать. То есть, власти менее всего нужна смерть Бориса Немцова. Скорее наоборот, его нужно было охранять всячески и поддерживать. Потому что он все-таки, на мой взгляд, не классический оппозиционер, который из абсолютно идейных убеждений пришел в оппозицию и боролся с существующей властью. На каком-то этапе он оказался невостребованным. Это трагедия многих людей, которые были во власти, но в силу каких-то причин оказались невостребованными. К.Т.: Вы знаете, я вчера и сегодня перерыл кучу всего, что об этом уже написали и еще напишут, но версий безумное количество выдвигается, от того что "сакральная жертва" не сходит просто с экрана монитора… Н.К.: Кстати, у нас же первая сакральная жертва был премьер  Иван Петрович Рыбкин. К.Т.: Совершенно верно. Одни обвиняют провластные структуры, другие обвиняют, наоборот, прооппозиционные структуры, чтобы подогреть интерес к себе, третьи обвиняют западные спецслужбы. Я к чему. Когда столько версий, у людей совершенно уже путается все в сознании. Давайте с вашей профессиональной точки зрения попробуем отмести какие-то наиболее невозможные – тогда останутся возможные, которые можно обсуждать. Н.К.: Я бы сейчас не взялся отметать ни одну из версий, вплоть до самых сумасшедших, самых диких версий. Условно говоря, конфликт в ресторане, когда к девушке пристают посторонние подвыпившие люди, дается отпор со стороны мужчины, который находится рядом, выходят, под рукой оказывается оружие – это сплошь и рядом, к сожалению. К.Т.: То есть вы не исключаете даже бытовуху? Н.К.: Я не исключаю бытовую версию, это тоже может быть. К.Т.: То, что это произошло у стен Кремля - это тоже можно быто случайно? Н.К.: Может быть случайно. К.Т.: Потому что еще и место. Н.К.: Исходя из того опыта, который есть, никогда еще мы не доказывали злонамеренность, продуманность, четкость вот этих заказных убийств. Никогда этого не было, чтобы продумывали до мелочей последствия политические, именно расчет на общественное мнение. Всегда присутствовал некий элемент личностный: это касалось либо финансов, либо каких-то взаимоотношений, вот что было до этого. Наверное, не исключен вариант, что Борис Ефимович в этом ряду будет занимать особенное место, и, может быть, создается прецедент, когда исключительно только политические какие-то цели ставились при его убийстве. Но я честно вам скажу, что кто-то мог просчитать до мелочей. Не исключено, что это какая-то месть человеку. Например, содействие в посадке в тюрьму, отбор в свое время крупной недвижимости, что было в Нижнем Новгороде. К.Т.: Это когда было-то. Н.К.: Но люди отсидели по 15 лет. Когда они забудут о том, что из-за Бориса Ефимовича они 15 лет провели в расцвете сил и энергии, провели в тюрьме? Эти вещи не забываются. Ряд чиновников лишились постов уже в Ярославле. Не думаю, что они способны на такого рода месть, но, тем не менее, это все версии, которые, безусловно, нужно проверять, и проверять самым тщательным образом. К.Т.: Те нестыковки, о которых мы с вами говорили - очевидный непрофессионализм убийцы и возможность высокого профессионализма, того, что его вели, или же, наоборот случайность этого - как раз говорит нам о том, что пока мы не можем исключить никакие версии. Н.К.: Никакие версии. Более того, не исключено, что воспользовались политической ситуацией, чтобы списать именно на расправу с оппозицией. А мотивы могут быть самые различные: бытовые, финансовые. В конце концов, из-за женщины – это все может быть. Если говорить о практике раскрытия заказных убийств - вы знаете, как это ни парадоксально прозвучит, в России, по сравнению с другими странами, процент раскрываемости именно заказных убийств чуть выше, чем в других странах. К.Т.: До конца цепочки, до заказчика? Н.К.: Да, до заказчика в том числе. В России он достигает порядка 18%. Да, немного, но, тем не менее, в развитых странах – таких, как США, Франция - этот процент всего-навсего 12, максимум 14. К.Т.: Как вы предполагаете, такие убийства раскрываются через день, через два, через месяц, через 10 лет, через 15? Н.К.: Практика показывает, что, если по горячим следам раскрыто преступление, то это максимум неделя. Это по горячим следам, когда удается сразу какие-то улики добыть. Если следствие затягивается, то это, конечно, минимум год, в течение которого следствие пытается найти. То есть, это такой затяжной процесс организации розыска, поиска со своими особенностями, оперативно-розыскной деятельностью. То есть, этот процесс может затянуться. К.Т.: Спасибо. Николай Ковалев, депутат Государственной думы, в прошлом директор ФСБ, был гостем программы "Де-факто". Мы еще раз выражаем свои соболезнования родным и близким Бориса Ефимовича Немцова.