Константин Точилин: Добрый день, добрый вечер, доброй ночи и доброго утра всем, кто присоединяется к эфиру Общественного телевидения России. Мы работаем одновременно на все регионы нашей большой страны. Это программа "Де-факто". И сегодня гость нашей студии Рамазан Абдулатипов, глава республики Дагестан. Рамазан Гаджимурадович, здравствуйте. Спасибо, что нашли время попасть к нам в студию, потому что студия наша московская, и гости в основном приходят из Москвы. Нам очень важно, когда к нам приходят люди из регионов, особенно главы регионов, чтобы понять, чем живет страна, чем живет тот или иной конкретный регион. И, наверное, самый общий вопрос: чем сейчас живет Дагестан? Что главная радость, что главная проблема, что главная надежда, что, может быть, главное разочарование? Рамазан Абдулатипов: Вы знаете, я долгие годы работал в Москве в разных структурах. И сегодня, когда я говорю с министрами, членами правительства, я говорю: вы знаете, взгляд из Москвы и взгляд из регионов может быть очень различным на примерно одинаковые проблемы. Поэтому, конечно, очень важно учитывать установки, позиции федерального центра, Москвы как общегосударственной позиции. Это, бесспорно, важно. С другой стороны, надо обязательно учитывать все это многообразие, которое в нашей стране есть. Многие проблемы Дагестана кажутся проблемами дагестанскими, а на самом деле это были проблемы всей России. Почему случилась эта экономическая блокада вокруг Дагестана в свое время из-за военных действий в Чеченской республике? Почему потом была война, агрессия в сторону Дагестана от международных террористов? И многие эти процессы объяснялись низким уровнем управляемости в стране, низким уровнем порядка, законности в стране. Владимир Владимирович Путин сказал о том, что с этим надо заканчивать, надо восстанавливать государство, порядок. Победили тогда вместе с дагестанским народом, российским воинством под руководством будущего президента Владимира Путина международных террористов. И в России, в Чечне, Дагестане начал процесс восстановления российской государственности, наведения порядка и так далее. Но в Дагестане ситуация оказалась немножко запаздывающей. Многие преобразования, которые проводились в Российской Федерации в целом, оказалось, что они не доходили до республики Дагестан, хотя постоянно там присутствовали федеральные структуры, постоянно приезжали разного рода должностей лица. И, когда говорят, что в Дагестане был такой-то вор, такой-то бандит, такой-то коррупционер, то проясняется зачастую, что он-то получал поддержку целого ряда структур общегосударственных. И, когда мне поручено было ехать к президенту Российской Федерации, я даже своим говорил: ну как вы думаете, почему вдруг президент принимает решение освободить молодого перспективного руководителя Дагестана (в целом он был не хуже других) посылает человека, которому уже 65 лет. Тем более, я не собирался вообще особо туда ехать. Но когда президент сказал, я должен брать на себя свою долю ответственности за состояние республики и за состояние страны. Тем более, я занимал разные должности. К. Т.: Кстати, для вас это было простым решением – согласиться? Р. А.: Это было для меня очень сложным решением. Я 3 месяца думал и пришел к выводу, что… Во всяком случае, я был убежден, что многие вещи я давно осмысливал, и многие программы, проекты уже намечены были давным-давно. Просто у меня не было возможности это реализовать. Вот, я закончу мысль. Почему так случилось? Потому что тот формат, который, может быть, в начале 1990-х годов сохранил вообще республику, целостность, и казался достаточно успешным, - этот формат устарел. Поэтому сегодня жизнь идет очень динамично. И социальные технологии, и вообще сама технология в целом – это очень динамично меняется. И, кроме того, известно, что многие экономические процессы, технические, технологические процессы идут очень быстрыми темпами. А человеческая психология, социальная жизнь, культура не успевают за этим. И случилось так, что мы ушли вперед в целом ряде вопросов: государственного строительства, принятия законодательства и так далее. А в адаптации к жизни людей мы начали отставать. И, кроме того, когда я приехал в Дагестан, в первый же день моего выступления на парламенте я, обращаясь к активу республики, сказал, что вы съели трех руководителей. И дальше хотите жить в том же формате? Почему вы их съели? Потому что они хотели адаптироваться к этой среде вместе с вами. А я пришел изменить эту среду. И если не менять эту среду, если идти прежним форматом, то ничего нельзя было бы добиться. И позиция оказалась правильной. Тем более, я пришел и в течение короткого периода подключил ведущих специалистов по региональным программам. И мы разработали 10 приоритетных программ развития республики, пошаговые программы. Это все позволило упорядочить хоть какие-то дела. В частности, за 2,5 года по темпам экономического развития, по индексу промышленного развития мы вышли в первую десятку в Российской Федерации, хотя были далеко позади. По темпам сбора налогов мы вышли на 4 место в Российской Федерации. Даже сегодня по росту валового регионального продукта у нас около 10%, мы фактически находимся в самых передовых позициях. Но, вместе с тем, объемы производства, конечно, нас не удовлетворяют. И вот эти темпы развития означают, что зачастую мы начинали с нулевого уровня. Построили один крупный завод с помощью Сулеймана Керимова и Внешэкономбанка, завод листового стекла, - и мы оказались по темпам развития промышленности на первых местах. Но, буквально, будучи у президента последний раз, я эти вопросы ставил и, в частности, говорил, - это и без меня президент знает, - что по бюджетной обеспеченности, хотя очень много разговоров, что Дагестану, Чечне очень много дается… К. Т.: Есть такое расхожее мнение. Р. А.: По бюджетной обеспеченности в течение 20 лет Дагестан находится на последних местах. То есть, и здесь тоже необходимость в общегосударственной политике. Я не говорю, что надо кормить кого-то за счет других. Но проблема выравнивания уровней развития – это проблема очень важная для такого крупного государства, сложно-регионального государства, как Российская Федерация. Но при этом основное внимание первые же три месяца я уделил, и доложил президенту и председателю правительства о том, что Дагестан кормили, но не лечили. И нужно выходить не на вариант кормежки, а на вариант развития. В результате нам удалось с помощью правительства, Минкавказа принять постановление правительства по опережающему развитию республики Дагестан. И сейчас мы завершили, фактически, вместе с правительством под руководством Александра Геннадьевича Хлопонина, при поддержке председателя правительства, по указанию президента нам удалось отработать десятилетнюю программу социально-экономического развития. Хотя мы живем в условиях разговоров вокруг кризиса, но мы должны думать о перспективах. И я даже говорил руководству страны о том, что 90% вопросов, которые я ставлю – это вопросы, которые мне достались по наследству. Поэтому каждый регион должен работать эффективно. Я часто повторяю, и дагестанцы с пониманием к этому относятся, что почему мы должны кормиться с рук рязанского мужика? Мы способны и должны кормить и помогать остальному нашему государству. Именно такой Дагестан в последние годы даже советской власти. Потому что в Дагестане есть большие ресурсы. Но при анализе оказалось: источники развития не работают, институты развития деградировали. Это касается, в частности, и кадрового потенциала. К. Т.: Вопрос о кадровом потенциале. Вы стали рассказывать, что первое ваше выступление было - вы собрали все то, что называется местной элитой, и сказали, что вы не будете встраиваться в систему, вы будете систему реформировать. Насколько вы были встречены с пониманием, или какое-то противодействие было и пришлось его преодолеть? Р. А.: Вы понимаете, я бы даже не сказал "противодействие". Наверное, был какой-то первый саботаж. Второй, я думаю, что было мнение "ну, посмотрим". У нас же говорят, что новое сито весит на стенке. Еще посмотрим, как это все будет, да? И третьи думали, что "ничего, мы с ним найдем общий язык". К. Т.: Договоримся, да. Р. А.: Но, конечно, были люди, которые ждали этих перемен. Я думаю, масса людей ждали этих перемен. Тем более, когда я пришел в Дагестан, но об этом дагестанцы знают, может быть, мы просто забываем, потому что плохое люди хотят забыть, и это правильно. Фактически в Дагестане шла такая гражданская война. Когда даже мусульманская умма была разделена на две враждующие группировки. Через 20 лет после моего приезда в Семендере в Махачкале проводилась контртеррористическая операция. И сотни людей вышли на поддержку тех, кого преследовали по закону. Среди них были депутаты народного собрания, депутаты районов. То есть, эта граница между властью и бандитами стиралась. Но сегодня это уже невозможно. Мы первый год 2014-й впервые прожили без террористических актов. Я каждый раз стучу по дереву, потому что еще угрозы сохраняются какие-то. Недавно очень успешно провели операцию по уничтожению, дай Бог, последних так называемых вожаков банд подполья. И огромная роль и огромная работа сотрудников ФСБ. Огромная работа прокуратуры. Конечно, огромная работа МВД. Следственного комитета. Но иногда, когда так говорят на совещаниях, я иногда вижу, что мою работу не замечают. Республиканская власть, местная власть. Я говорю: а что, до моего приезда их не было разве? Самое главное заключается в том, что мы начали согласованную работу. И нам удалось мобилизовать сознание дагестанцев на неприятие терроризма, экстремизма, бандитизма, коррупции и так далее. Хотя многие структуры работают по старым стереотипам. И, кроме того, люди, вы знаете, масса людей, как только вы занимаете какую-то должность, автоматически все недостатки предыдущих вам приписывают. К. Т.: Да. Вот это отдельная проблема. Вы же ведь наверняка не сидите у себя в резиденции. Вы ездите, общаетесь с людьми. Не возникает ощущения, что вам кажется, что вы очень много сделали всего правильного и полезного, а люди как-то не очень это заметили? Р. А.: Знаете, когда-то, когда я молодой еще работал в Комсомоле, в партии, я иногда дома возвышался. Мама это слышала, я говорил: вот, люди, я столько делаю, они не понимают. Мама всегда говорила: сынок, не делай, чтобы люди приняли. Они примут рано или поздно. Делай, чтобы Аллах принял. То есть, чтобы Бог принял. В этом плане, конечно, те преобразования, которые мы проводим, мы сами постепенно доходим до понимания их сути. У нас было 10 приоритетных программ. Сейчас мы скомпоновали – осталось 7. И обвинять простого человека в том, что он не понимает… Он вообще не должен особо понимать. Он должен это понять тогда, когда улучшится уровень безопасности, когда благополучие, понимаете? Когда я прилетел в дагестанский аэропорт, это была, по-моему, самая неудачная взлетно-посадочная полоса. Перепады до 10-12 см. Туда было опасно сажать самолет. А дальше шли бетонные блоки у привокзальной площади, дальше грязная дорога, которая идет в город. Сегодня, когда вы прилетаете. К. Т.: Я все это помню. Я был в Дагестане в те времена. Р. А.: Когда вы прилетаете сегодня, в Махачкале самая лучшая взлетно-посадочная полоса. Мы полностью отремонтировали с помощью собственников, опять Сулеймана Керимова, здание аэропорта, вокруг здания. Я сам нарисовал эту арку. Мы построили это. И сегодня прекрасная дорога от аэропорта до города Махачкала, до Каспийска уже сделана. Кругом была грязь, кругом была разруха. Сегодня приятно ехать туда. Ночью светит свет, которого не было по дороге, и так далее. Поэтому облик меняется и люди меняются. И упрекать их, что они это не понимают, я не собираюсь. Я еще раз подчеркиваю. Многие понимают, когда они раньше не могли после 8 выйти на улицу, а сегодня они могут до 11-12 гулять в парках и на площадях – это ясно. Или второе, когда милиционер шел на работу и брал свою форму в вещмешке, чтобы на работе переодеться. Когда крали многих, когда многие получали флэшки, когда многие подкармливали этих бандитов, откупаясь от них. Это все буквально было вчера. Или когда мы приступили к работе, самые грязные ЕГЭ были чуть ли не в Дагестане. К. Т.: Да, была статистика. Р. А.: Но сегодня 2014-й год, мы получили благодарность правительства, мы вместе с Рособрнадзором эту работу провели. В 2015 году мы провели успешно. Хотя я очень боялся за 2015 год. Вдруг в прошлом году хорошо получилось. Как бы не расслабились. К. Т.: Да, бывает такое. Р. А.: Поэтому и предстоит огромная работа. Падение промышленности до 75%. Даже виноградники. У нас была 71 000 га виноградников в советский период. А когда я приехал, там оказалось 15 000 га. К. Т.: Всего-то? Р. А.: Да. Мы за 2,5 года посадили около 5000 га виноградников. Это с помощью завода шампанских вин Садулаева Магомеда и с помощью дербентского коньячного завода Мурада Гаджиева. Целый ряд людей. Куратором этих программ назначен председатель парламента Хизри Исаевич Шихсаидов. То же самое по парниковой системе. Я имею в виду парниковое хозяйство. Мы за 2,5 года увеличили в 3 раза площади парниковых хозяйств. И очень хорошее парниковое хозяйство у депутата народного собрания Шамиля Исаева вместе с братом Ризваном Исаевым. И сегодня этот депутат отвечает за парниковое хозяйство целой республики. То есть мы практикуем эту работу. И этот год объявлен в Дагестане годом садоводства. Мы в этом году посадим 1700 га садов. Потому что вообще Дагестан всегда считался страной садов. К. Т.: Конечно, сам Бог велел. Р. А.: Мы сдали в начале этого года крупный консервный завод в Кикуни (Шейхов Магомед). И сегодня плоды почти со всех горных районов можно переработать на этом заводе. И мы будем расширять это производство. Мы пришли к выводу, что, кроме посадки деревьев, виноградников надо создавать логистические центры, хранилища для расфасовки, для отправки. К. Т.: Переработки, да. Р. А.: И так далее, и так далее. И в этой работе нам помогает правительство Российской Федерации и Минкавказа. Недавно встречались с президентом. Президент дал указание о развитии вот такого логистического центра в Москве для Дагестана. То есть, такую работу мы проводим. К. Т.: Скажите, когда вы встречаетесь с людьми, о чем просят, что считают, что надо бы еще подкрутить, сделать получше? Основные просьбы или жалобы в чем заключаются? Р. А.: Мы анализировали жалобы вместе полпредством, Сергеем Алимовичем Меликовым. Оказалось, что фактически, по нашему анализу, около 90% жалоб, которые они пишут напрямую на сайт президента страны, - 90% из них можно решить на районном, на сельском уровне. Люди привыкли, что там уже никто ничего не делает, и пишут в Москву. К. Т.: По-моему, это уже вообще во всей России национальный спорт стал: чуть что-то не в порядке во дворе – люди пишут письмо президенту. Р. А.: Я думаю, что вообще сама установка, ориентация тоже, может быть, не очень. И, кроме того, люди привыкли, что по 3-4 часа президент проводит, и они видят, что президент доступен, президент слушает, президент отвечает. И, если дошло до президента, вопрос решается. То есть мы ориентируем сегодня, чтобы более активно работали главы сел, главы районов и республиканские министерства и ведомства, и те федеральные структуры, которые есть в республике. Поэтому такая работа нужна. И вторая часть – конечно, это отсутствие работы. Безработица. Это беспокоит людей. Вы понимаете, когда огромное количество филиалов вузов, которые просто занимались продажей дипломов, привело к тому, что тысячи людей с дипломами – некого брать на работу. К. Т.: Ну, да. Потому что они не умеют… Р. А.: И конкуренция огромная. И второй мой тезис, который я выдвигаю, когда приезжаю в далекие районы и села, я говорю: друзья, на селе безработицы не бывает. Можно держать хотя бы одну корову, три козы, сеять свои поля, еще родительские земли, предков и так далее. Многие побросали. Поэтому надо обращать на все это внимание. Вы понимаете, самое главное, что мы прекратили по-настоящему и дома, и в обществе заниматься пропагандой производительного труда. И для детей, и для взрослых. И вырастает поколение, которое, кроме как ковыряться в кнопках… К. Т.: И в телефоне сидеть. Р. А.: Очень плохо понимает, откуда хлеб, откуда мясо, откуда молоко и так далее. Он привык идти в магазин и покупать. Он думает, что вообще это откуда-то падает в пакетиках. Поэтому нужно приобщать к труду. Когда мне говорят, какая самая лучшая форма воспитания человека, я говорю: самая лучшая, первичная – это трудовое воспитание. Не зря же сказано, что человек из обезьяны становится человеком благодаря труду. Об этом говорили и классики марксизма, но и до них многие говорили, и после них. Поэтому, конечно, сегодня более производительный труд, более интеллектуальный, но все равно это труд. Поэтому очень важно, насколько родители приобщают детей к труду. И оказалось, что многие побросали свои родительские дома в горах, родительские пастбища, родительские хутора. Сегодня я провожу работу и показываю пример. Я, например, работая в Москве, работая послом в Таджикистане, я всегда вел хозяйство в родном ауле. У меня всегда были там ульи, я всегда сажал пшеницу, картошку и так далее. И сегодня я тоже этим занимаюсь. И не потому что я богатый человек. Ничего подобного. Потому я считаю, что это важно, прежде всего, демонстрировать собственным детям. И когда мы берем из собственных ульев мед, он совершенно другой мед. И когда ты с собственного поля собираешь картошку… Я даже мешок картошки, будете смеяться, из дагестанских гор отправил в Душанбе. В Москву я ежегодно привозил хотя бы один мешок - для того, чтобы сварить и почувствовать. К. Т.: Потому что свое. Р. А.: Да. Поэтому нужно заниматься этим. И самый главный тезис, заключительный тезис по этому вопросу: народ, который перестает производить – он не имеет будущего. Даже те процессы, которые у нас шли раньше, после развала Советского Союза, когда мы увлеклись, что мы за нефть и газ можем купить все, зачем нам производить? А теперь, когда мы столкнулись с ситуацией, когда санкции против России, мы теперь вынуждены заниматься импортозамещением. Особенно для России, которая всегда должна сохранять статус великой державы, это участь такая России, потому что это огромное государство евразийского пространства. И поэтому нужно очень много сил потратить, для того чтобы сохранить самостоятельность и жизнеспособность. К. Т.: Спасибо вам большое, что нашли время прийти в нашу студию. Сделано много. Спасибо за подробный рассказ. И успехов вам, конечно, в вашем деле. Р. А.: Спасибо вам. К. Т.: Гостем нашей студии был Рамазан Абдулатипов, глава республики Дагестан. Это была программа "Де-факто". Увидимся.