Митя Алешковский: Два фонда, которые занимаются в стране помощью взрослым, – это даже не смешно. Это позор!
https://otr-online.ru/programmy/de-fakto/rukovoditel-proekta-nuzhna-18436.html
Константин
Точилин: Добрый день. Это программа "Де-факто". И сегодня гость нашей
студии – Митя Алешковский. Не любит, когда называют Дмитрием.
Митя
Алешковский: Но по паспорту Дмитрий.
К.Т.:
Председатель совета благотворительной организации "Нужна помощь.ру". Будем
говорить о благотворительности, о помощи в самом широком смысле слова. Тем
более, что под Новый год и Рождество вообще обычно об этом говорят.
М.А.:
Главное, чтобы после Нового года и Рождества об этом говорили.
К.Т.:
Вот. Это самое главное. Скажите, не все хорошо относятся к слову
"благотворительность". Давайте будем его использовать как термин. Она
еще лет 10 назад воспринималась как какая-то экзотика. Сейчас становится все
более и более, мне кажется, модной в хорошем смысле, распространенной в хорошем
смысле. Вопрос: становится ли она осмысленной?
М.А.:
Это прекрасный вопрос.
К.Т.:
Мы помогаем, потому что мы хотим помочь, или мы помогаем и чувствуем себя
приличными людьми, или мы все-таки умеем, или существуют организации, которые
нам помогут найти тех, кому действительно нужна помощь? Ведь тут есть два
аспекта: ты помог – и ты хороший. Но важно же не это. Важно, чтобы помощь
пришла, чтобы был результат.
М.А.:
Что касается осмысленности, к сожалению, по последним опросам, которые
проводили… я не помню, кто именно из экспертных организаций – то ли CAF, то ли Форум доноров, да простят меня
коллеги, это две уважаемых экспертных организаций, действующих в России. 82%
пожертвований в России совершаются спонтанно. То есть увидел, стало жалко, не
разобрался, кинул СМС-ку или по карточек, или просто положил кому-то в коробочку
у метро, и пошел дальше, не разбираясь, что, кому, как. Даже проводили
некоторые журналисты такой интересный эксперимент, что просто стояла женщина на
каком-то бульваре в Москве с этой коробочкой. Нарисован был ребенок. Ребенок
был действительно настоящий, он был реальный. Взяли действительно больного ребенка,
подопечного какого-то фонда, и они стояли, и люди просто проходили, кидали
деньги. А через 100 м их останавливал журналист и спрашивал: извините, а кому
вы только что дали деньги, вы не могли бы сказать? И люди не могли ответить.
Они сказали: вроде ребенку. – А чем он болен, вы не могли бы сказать? На что вы
дали деньги?
То есть люди по какой-то причине, с одной стороны,
невероятно всем не доверяют, то есть считают, что благотворительность – это
жулики, это воры и так далее. А, с другой стороны, они сами не предохраняются
никаким образом от того, чтобы их не обманули.
К.Т.:
Много жуликов, кстати, под маркой благотворительности пытаются что-то сделать?
М.А.:
Полно. Очень много. Их огромное количество. И этих жуликов, в принципе, чем
больше развивается благотворительность, тем их больше. Но так как развивается
одновременно и гражданское общество, и вообще осознанность у людей, хоть это
пока и 18% осознанных пожертвований, но это число будет расти. И жуликов должно
быть меньше, результат у них будет меньше. На самом деле есть очень простая
проверка, как не отдать свои деньги жулику. Вы когда покупаете телевизор или
холодильник, или стиральную машину, например, в интернете, вы же идете в Яндекс
или в Google,
вы спрашиваете: вот стиральная машина Samsung – отзывы. Почему вы то же самое не можете сделать?
Благотворительный фонд "Подари жизнь" – отзывы. Или какой-либо другой
благотворительный фонд. Это первейшая проверка. Просто не быть дураком, что
называется. Критическое мышление включить хоть на минимальный уровень.
К.Т.:
Это мы пока идем в сторону, как ты делаешь себе приятное сам, осуществляя
добрый поступок. Потому что когда ты совершаешь добрый поступок, ты себе
кажешься приличным человеком, хотя бы какое-то время. А как сделать, чтобы вторая
часть сработала? Чтобы был результат. Есть какие-то опросы. насколько желание
помочь тем или иным категориям людей, животных, природных явлений, не знаю,
кого угодно, и насколько это все соотносится с реальными нуждами тех же людей,
тех же животных?
М.А.:
Есть. И эти вопросы очень страшные. Нам с вами не светит ничего по этим
опросам.
К.Т.:
В смысле?
М.А.: В
смысле большинство населения страны составляют люди, которым более 18 лет. Нам
с вами, как людям, которым больше 18 лет, общество помогать не хочет. Вернее,
хочет в последнюю очередь. Сначала хочет помогать детям, потом старикам, потом
животным, потом природе, а потом большинству населению страны. То есть если
допустить такую ситуацию (причем, что ее допускать – она постоянно происходит),
что кому-то из людей, которому больше 18 лет, становится плохо, государство ему
не помогает: не госпитализирует, нету денег на лечение. Все, не помогает.
Согласитесь, что такая ситуация практически вездесуща в нашей стране. То
общество ему не поможет. До недавнего времени в России был один фонд, который
занимался исключительно помощью взрослым, то есть только взрослым
трудоспособного возраста, это был фонд "Живой". В этом году появился
второй фонд, который помогает этой категории граждан – фонд "Взрослые
мы". Но на 100, сколько там уж, 50 млн населения страны - это смешно. Два
фонда, которые занимаются помощью взрослым, – это даже не смешно. Это позор.
Это грустно. Это ужас.
К.Т.:
А чем объясняется такая статистика?
М.А.:
Жалко детей. А взрослых не жалко. Пойди и сам заработай. Что ты, взрослый
мужик, лежишь с инсультом и не можешь пойти сам себе заработать 500 000 на
реабилитацию? Что ты, взрослый мужик, на терминальной стадии рака не можешь
пойти и продать все, что у тебя есть, и пойти заработать себе на дорогое
лечение?
То есть у людей не срабатывает… Даже речь не о жалости.
У людей не срабатывает отношение к человеческой жизни, что она есть высшая
ценность. Люди считают, что если ты уже взрослый, значит ты уже самостоятельно
можешь решать эти проблемы. И, в общем, если ты их не решил, то это твои личные
проблемы, потому что тебе конкретно никто не помог, когда у тебя были проблемы.
А ребенок эти проблемы решить не может, потому что он маленький, он ребенок.
К.Т.:
При этом никому не приходит в голову, если в этой логике рассуждать, что у ребенка
есть родители, которым больше 18 лет, которые взрослые мужики и бабы, что
называется, и что же они не заработают 500 тысяч? Механизм как-то по-другому
тогда включается?
М.А.: Дело
в том, что когда жертвуют детям, там совсем другой механизм. Там просто
механизм, который отрубает любые рациональные рассуждения, и включаются
исключительно эмоциональные рассуждения. То есть существует огромное количество
споров в социальных сетях – Вконтакте, Одноклассники, Фейсбук. Умирает ребенок,
девочка, 3 года, нужна срочная пересадка костного мозга в Израиле, стоимость
300 000 долларов. И дают личные номера карточек. Кстати, никогда нельзя
жертвовать на личные номера карточек. Между делом скажу. Потому что это самое
опасное, что может быть. Но собирается, например, 300 000 долларов, для
того чтобы отправить девочку в Израиль. Но трансплантация костного мозга
прекрасно делается в России. Ничем не хуже, чем в Израиле. То есть, например,
процесс трансплантации костного мозга – это просто когда костный мозг
переливается из капельницы в вену. Буквально так просто.
Никогда нельзя жертвовать на личные номера карточек
К.Т.:
И это не стоит 300 000 долларов.
М.А.:
Самое дорогое в этой истории – это поиск донора костного мозга, который в
России пока что все равно стоит около 19 000 евро, поиск в международном
регистре, и так далее, и так далее. Но в России саму трансплантацию можно
сделать бесплатно по квоте…
К.Т.:
То есть вы хотите сказать, что если мы увидим объявление, что требуется
трансплантация костного мозга в Израиле и это стоит полмиллиона долларов…
М.А.: То
скорее всего это люди, которые могут сэкономить полмиллиона долларов, либо
мошенники.
К.Т.:
Вот так вот.
М.А.: Но
речь о другом. Речь о том, что когда люди смотрят на это, даже если они знают,
что можно бесплатно сделать в России, или они не задумываются об этом. Они
просто кидают туда эти 300 000 долларов, которые могли бы отправить тем,
кому нельзя помочь бесплатно в России. Они, не задумываясь, видят: умирает ребенок,
надо срочно помогать, спасать. Но они не думают, что помочь можно по-другому.
Например, ты приходишь к ним и говоришь: дорогие друзья, если ваш ребенок до 25
лет, то вы можете пойти в фонд "Подари жизнь". Или если после 25 лет,
вы можете пойти с этой же проблемой в фонд "АдВита". То есть
существуют организации, которые помогают в этой ситуации. И не нужно собирать
300 000 долларов. Но тут должно же включаться какое-то критическое
мышление. А оно не включается. Умирает ребенок – все, бежим сломя голову,
спасаем. А если умирает человек 30 лет, ну пусть себе умирает, - вот так думает
общество.
К.Т.:
Я как раз прочитал вашу статью на эту тему, как раз про фонд "Живой",
который помогает взрослым. И вы такой достаточно провокативный журналистский
прием используете: "Спорим, что вы не пожертвуете". Я решил у вас
выиграть и попытался пожертвовать. Взял в свою студию телефон специально. И,
слушайте, это какая-то катастрофа. Я отправил честно СМС-ку с суммой, потом у
меня требуют какие-то подтверждения, потом стало не хватать средств, я пополнил
средства, потом пришли эти подтверждения еще…
М.А.:
Первой СМС-ки.
К.Т.:
Потом текст… С любым текстом. Потом пишут, что код не подошел ни к одному
этому, хотя было написано, что текст любой. Но что больше всего меня, конечно,
удивило в этой истории – что я оплатил по квитанции информационно-развлекательную
услугу.
М.А.:
Что я вам могу тут сказать? Я вам могу сказать, что, к сожалению, это
комплексная проблема, которую нам подарили наши уважаемые дорогие депутаты
Государственной Думы, которые приняли очередной закон о том, что просто так
отправить СМС, и чтобы с тебя списали деньги, нельзя, что нужно, чтобы теперь
ты подписал…
К.Т.:
Я вместо того, чтобы готовиться к интервью с вами, я минут 15 боролся за то,
чтобы отправить деньги.
М.А.: Я
понимаю. Так вот, это усложнение, эта двухшаговая аутентификация – это нам
спасибо от депутатов Государственной Думы. Что касается того, что это
информационно-развлекательная услуга, к сожалению, у нас таким образом…
К.Т.:
Конечно, познавательная в этом смысле, информационная, но развлекательной я бы
ее не назвал.
М.А.: Увы,
дело в том, что у нас так технически развиты эти средства оплаты через СМС, что
мы как фонд не в состоянии изменить этот текст про
"информационно-развлекательную услугу" или еще что-то. Мы просто получаем
этот сервис, и это еще самый дешевый вариант сервиса. Мы за это платим всего 7%
комиссии.
К.Т.:
Вы знаете, что таким образом мы сильно ограничиваем количество потенциальных
жертвователей?
М.А.: У
нас большинство пожертвований идет через банковские карты.
К.Т.:
По любым проектам. Потому что я все-таки оставлю свою любимую мысль, что
человек, когда он совершает пожертвование, он делает это на 90% для себя, чтобы
чувствовать себя…
М.А.:
Вообще неважно, для кого он это делает. Главное, чтобы он это сделал.
К.Т.:
Для того чтобы он это сделал, чтобы как можно большее количество народу это
сделало, это должно быть сделать просто. Не нужно совершать подвиг, чтобы
отправить деньги.
М.А.: Я
абсолютно с вами согласен. Смотрите, что касается простоты пожертвований, у нас
большинство пожертвований идет через сайт, через банковские карты. И там это
сделать проще некуда. Вообще просто в три клика можно сделать. Более того, мы
сейчас развиваем куда более простую схему пожертвований…
К.Т.:
Я не о вашей конкретной организации.
М.А.: Я
понимаю.
К.Т.:
Я говорю о том, что у нас в стране происходит в этом смысле. Насколько развита
инфраструктура, чтобы быть приличным человеком, помогающим другим, было не
только приятно, но и просто?
М.А.: Мы
как раз фонд, который занимается развитием инфраструктуры благотворительности.
С точки зрения интернет-платежей у нас вообще большой шаг вперед. С точки
зрения СМС мы на самом деле тоже как общество сделали большой шаг. Потому что
буквально несколько лет назад комиссия за каждую СМС-ку была около 40-50%. То
есть половину забирал себе оператор.
К.Т.:
Грабеж.
М.А.:
Сейчас оператор забирает себе 7%. И мы просто счастливы невероятно, что так
мало. Видите, уже шаг вперед. Может быть, следующим шагом произойдет то, что
оператор даст возможность изменять вот такие штуки и будет больше процент
успешных СМС-ок. Но самое успешное и важное продвижение для пожертвований и
вообще для благотворительной сферы, которая происходит последнее время,
особенно за этот год – это регулярные пожертвования. Сейчас у огромного
количества фондов начинает появляться возможность жертвовать регулярно
автоматически. Даже через СМС. Вы один раз проходите все эти круги ада, а потом
у вас раз в месяц с вашего телефонного номера списывается, например, 50 рублей.
К.Т.:
А, то есть становитесь подписчиком.
М.А.:
Совершенно верно.
К.Т.:
Штатным жертвователем.
М.А.:
Совершенно верно. И мы то же самое делаем через интернет, через карточки.
Невероятный рост по всем показателям у всех фондов. Буквально несколько лет
назад этого не было практически ни у кого, вообще ни у кого. А сейчас уже все
крупнейшие фонды имеют возможность регулярных пожертвований по одной простой
причине: представьте, вы знаете, что вы как фонд борьбы, например, с лейкемией
или с какой-то онкологией, вот у вас каждый год проходит, предположим, 100
людей. И вам для этих людей нужно собрать, например, 10 млн рублей. И вот вы
каждый год занимаетесь тем, что вы находите эти 10 млн рублей, рассказывая, что
Иван Иванович умирает, Петр Петрович умирает, Машенька, Поленька умирает.
Каждый раз вам нужно заново, заново, заново собирать эти деньги.
Когда вы получаете регулярного донора, то есть человека,
который регулярно вам жертвует, вы уже знаете, что каждый месяц вы будете
собирать, например, 1 млн рублей регулярными пожертвованиями. Значит, вам нужно
будет собирать на 1 млн рублей меньше. То есть вы можете распорядиться, у вас
уже есть 1 млн рублей, которым вы можете распорядиться исключительно в этих
благотворительных целях. Тут нужно понимать, что законодательство не разрешает
эти деньги отправлять себе на отдых на Мальдивах или покупку Феррари, и так
далее. Только в соответствии с уставными целями. Если фонд помогает больным с
онкологией, то вы можете эти деньги потратить только на помощь больным с
онкологией. Соответственно, рост этих регулярных пожертвований, во-первых,
говорит о росте осознанности. Потому что люди каждый месяц получают выписку со
счета, получают отчет пожертвований от фонда. И они понимают: я каждый месяц
даю 100 рублей, сумма небольшая, но эти 100 рублей складываются в миллионы.
К.Т.:
Да, естественно. Хорошо. Осознанность повышается. А повышается ли знание того,
чего нужно и насколько вообще благотворительность должна быть профессиональной?
Потому что, я помню, одно время были сообщения, по-моему, перед прошлым Новым годом.
Директора детских домов говорили: ребята, не надо игрушек больше. Завалили, мы
по пояс в них ходим.
М.А.:
Игрушек в детские дома и подарков вообще не надо. Не больше, а не надо вообще.
Это, кстати, первый уровень осознанности и первый уровень образованности.
К.Т.: А первое желание – давайте поможем детям
игрушками.
М.А.: А
вот какое количество проблем у ребенка в детском доме, у которого нет семьи, у
которого проблемы с развитием и образованием, какое количество проблем решит
игрушка?
К.Т.:
И, может быть, нужно скинуться на зарплату каких-то дополнительных
преподавателей, которые будут что-то делать.
М.А.:
Совершенно верно.
К.Т.:
Но это объяснить сложно.
М.А.:
Вот именно.
К.Т.:
Потому что дите, игрушка, подарил, Новый год, отлично. Молодец. Как объяснить
про остальное?
М.А.:
Игрушки и подарки детям в детские дома возят те, кто помогает себе, а не этим
детям. Это нужно понимать. Потому что человек, который туда приезжает с подарками,
пусть это будет дорогой Iphone
либо дешевая плюшевая игрушка – это он делает для себя, а не для ребенка. Ребенку
от этого только хуже становится. Тут важно понимать, что для того, чтобы
помогать, нужно решать не следствие, а причину. Например, чтобы помочь детям в
детских домах, нужно сделать так, чтобы они туда не попали.
К.Т.:
Чтобы не было детских домов.
М.А.:
Нет. Не просто разрушить детские дома.
К.Т.:
Не в смысле разрушить, а чтобы не было в них потребности.
М.А.: То
есть сделать так, чтобы семьи… У нас же 80% детей в детских домах – это дети с
живыми родственниками и живыми родителями. То есть дети, у которых есть такие
родители, во-первых, чтобы они их не отдавали в детский дом, чтобы у них не
было ситуации, в которой их семья разваливается, в которой они сидят без
работы, они пьют, наркоманы и так далее. То есть нужно сохранять семью, нужно
помогать семье выбираться из ямы. Это решение базовой проблемы. Понятно, что
дети, которые уже в детских домах, им надо помогать.
К.Т.:
А вот теперь вы объясните, как вы будете просить жертвовать на это. На игрушку
– понятно.
М.А.: Вы
знаете, это очень сложная задача. И это как раз та задача, которую решает наш
фонд. Потому что мы помогаем, во-первых, решать системные проекты. Во-вторых,
мы помогаем решать проблему, а не следствие, то есть мы никогда не собираем
деньги на затыкание дыры, мы собираем деньги на то, чтобы решить базовую
проблему.
У нас есть как раз несколько проектов именно таких. Есть
прекрасные проекты с Нижнего Новгорода. Именно для того, что помогаешь детям
оставаться в семье, помогаешь семье не распадаться. И сбор денег на него идет
чертовски медленно и очень сложно.
К.Т.:
Потому что сложно объяснить.
М.А.:
Во-первых, потому что люди не верят. Они смотрят на эту семью и говорят: я не
верю, что эта мама перестанет пить. Ок, предположим, мама непьющая. Но они
смотрят и говорят: а что же она, дура, трех родила то? У нее работы нет, а она
трех родила. Куда же она смотрела то?
Но люди в этот момент… Мы, опять же, возвращаемся в
самое начало, что ценность человеческой жизни есть высшая ценность. Понимаете,
она уже родила трех. У вас есть вариант. Вы либо смотрите на это и говорите
"а что ж ты, дура, родила трех?", либо ты ей говоришь "дорогая,
да, ты родила трех, да, ты не подумала об этом, но мы тебе поможем сделать так,
чтобы ты свою ошибку исправила, мы тебя подхватим".
К.Т.:
Мы ей поможем рыбой или удочкой?
М.А.:
Конечно, удочкой. Основная задача, если мы говорим о матери в ситуации, когда
речь идет об изъятии ребенка из неблагополучной семьи, задача – сделать так,
чтобы семья стала снова благополучной, чтобы мать поверила в свои возможности,
чтобы она начала работать, чтобы она начала заботиться о своих детях, чтобы она
начала заботиться о себе, чтобы она начала чувствовать жизнь. И результаты
есть.
К.Т.:
Работает?
М.А.:
Да, работает. Очень хорошо работает. С точки зрения фандрайзинга, то есть с
точки зрения поиска денег для подобных проектов хорошо работает. Когда ты
говоришь, что из 100 человек, которые прошли через эту программу, 30 мы спасти
не смогли, а 70 получилось. То есть, видите, это действительно работает. Причем,
мы не просто их деньгами закидали, не просто дали им все возможное. Мы их
заставили пойти сделать все свои документы, пойти все вопросы с деньгами решить
– ссуды, долги и так далее. То есть речь идет о том, чтобы подтолкнуть их из
ямы и вытянуть их, но не сделать это за них. Они все должны сами сделать. И это
только один из примеров. Мы работаем фактически во всех социальных сферах. Мы
помогаем и проектам помощи животным, старикам, жертвам насилия, жертвам военных
действий, и так далее, и так далее. То есть у нас вообще все социальные
проблемы.
К.Т.:
Я понимаю, что для того чтобы быть эффективной, благотворительность должна быть
профессиональной.
М.А.:
Безусловно. Это то, чего не понимает, кстати, большинство общества, к
сожалению. Считается, что я лучше дам денег сам, я лучше помогу сам.
К.Т.:
Я лучше отвезу игрушку.
М.А.: И
заканчивается все тем, что "я лучше отвезу игрушку".
К.Т.:
Вопрос. Как должна оплачиваться работа профессиональных благотворителей?
М.А.:
Хорошо.
К.Т.:
За счет чего?
М.А.:
Давайте я отвечу вопросом на вопрос: как должна оплачиваться работа
профессиональных врачей?
К.Т.:
Хорошо.
М.А.:
Ну, так а почему работа благотворителей должна оплачиваться плохо? Есть такой
замечательный…
К.Т.:
Вы же понимаете, что тут же вы столкнетесь с теми, которые возят игрушки, они
скажут: да они бабло зарабатывают. У них знаете, какие зарплаты?
М.А.:
Объясните, почему у вас не возникает вопросов, скажем, когда человек, который
продает оружие, из которого потом убивают людей, что он зарабатывает хорошие
деньги или что он зарабатывает большую зарплату? А когда человек, который
спасает людей, например, которых расстреляли из этого оружия, получает
маленькую зарплату. И если он будет получать большую зарплату, то он подлец и
значит наглец, и не знаю, что, деньги зарабатывает. Почему этого диссонанса не
возникает в голове? Ведь все на самом деле обстоит именно так в этом мире. Что
человек, который продает оружие…
К.Т.:
Я более, чем уверен, что в огромном количестве голов присутствует этот
диссонанс.
М.А.:
Конечно. И это ужасно. Почему человек, который честно работает, выполняет свои
задачи, который отчитывается, ни у кого ничего не ворует, он честно получает
хорошую зарплату в юридическом фонде – он не отнимает из чужих пожертвований,
он ведь ничего ни у кого не крадет. Ему платят зарплату в фонде. Фонд собирает
пожертвования, в том числе на зарплату этому человеку. Он же ни у кого ничего
не ворует. Он не нарушает никакого закона. Он просто помогает другим людям. Но
при этом получает хорошую зарплату. Он хороший профессионал. Причем, подумайте:
у нас сейчас в сфере благотворительности средняя зарплата вообще где-то около
плинтуса валяется. То есть она очень маленькая. Она даже ниже, чем
государственная зарплата. Скажем, я был сейчас в Сибири, смотрел, как работают
сотрудники патронажной службы "Каритас", которые занимаются тем, что
помогают лежачим инвалидам в тот момент, когда им не помогает государство. То
есть, скажем, вышел инвалид из больницы, и дальше полгода он может ждать
подгузников от государства или кровать. Лежачий инвалид, который не может сам в
туалет сходить. Он ждет полгода подгузников. В этот момент ему помогает
патронажная служба организации "Каритас". Там медсестры получают
14-15 тысяч. Это Омск. И они смотрят на меня, говорят: нам медицинский стаж не
идет, за выслугу не идет, в городской больнице мы получали бы больше, работая
медсестрой. Почему человек получает такие низкие зарплаты, когда он занимается
в общем-то тем, что помогает тем, кому уже никто не помогает? По-моему,
наоборот, эти люди должны получать самые большие зарплаты.
К.Т.:
Риторически, чтобы как-то расширить все-таки круг жертвователей вашей
организации, другим организациям, у нас буквально 2 мин осталось в эфире, еще
раз, как быть спокойным, что деньги ушли по адресу, что деньги ушли на нужное
дело? Как найти правильную организацию, как ее, извините, проверить?
М.А.:
Послушайте, самый простой способ проверки организации: вы заходите на ее сайт и
смотрите, есть ли на нем отчеты. Причем, отчеты не только о приходе и расходе.
Потому что очень часто люди вывешивают отчет о приходе, а куда деньги пошли –
не показывается. Потом, организация должна быть зарегистрирована в министерстве
юстиции, должны быть документы, на сайте обязаны быть документы. Потом, если вы
уж совсем глубоко копаете, то можете зайти на сайт министерства юстиции, где
все организации, благотворительные фонды обязаны публиковать свои отчеты. Если
они их не публикуют, это уже звоночек. И плюс вбейте в Яндекс, вбейте в Google, посмотрите название организации. И вы
сразу можете узнать, можно ли этой организации доверять или нет. И, в общем-то,
это самый простой способ решить этот вопрос. Если вы и дальше сомневаетесь,
позвоните в эту организацию, напишите по адресу электронной почты. Все обожают,
все сотрудники этих организаций обожают отвечать на подобные вопросы. Когда мне
звонят и говорят "Митя, здравствуйте, мы хотели бы так и так пожертвовать.
Не помогли бы рассказать подробнее, как будут эти деньги потрачены, куда они
пойдут, на какое дело?", я показываю все документы, я показываю наш
договор с жертвователем, мы заключаем юридический договор, если ему нужно,
показываю договор с организацией, которой мы помогаем. То есть это все
настолько прозрачно. НКО – сейчас самые организации в стране. Прозрачнее
некоммерческих организаций нету ничего. Поэтому при желании разобраться может
любой. Главное, чтобы это желание было.
К.Т.:
Спасибо. Митя Алешковский, председатель совета благотворительной организации
"Нужна помощь.ру", был гостем нашей студии. Не стесняйтесь делать
добрые дела. Только давайте договоримся, чтобы они были все-таки действительно
осмысленными. И будем готовы к тому, что для того чтобы что-то пожертвовать,
нужно приложить еще не просто деньги, а некоторые усилия. Это была программа
"Де-факто". Давайте будем приличными людьми. Увидимся.