Сергей Юшин: Что касается мясной отрасли, в РФ все настолько хорошо, что хочется сплюнуть через левое плечо
https://otr-online.ru/programmy/de-fakto/sergei-yushin-importozameschenie-15188.html
Константин
Точилин: Это программа "Де-факто". И сегодня наш гость – Сергей Юшин,
руководитель исполнительного комитета Национальной мясной ассоциации.
Соответственно, будем говорить о еде, точнее о том, как дела у нас с мясом.
И вот
смотрите, какая история. Только что заступивший на пост наш новый министр
сельского хозяйства Александр Ткачев, бывший краснодарский губернатор,
подтвердил твердый курс на импортозамещение, я дальше цитирую одно из первых
заявлений: "В течение двух-трех лет добиться, чтобы на российских полках
90% продукции были российскими". Насколько это реально и нужно ли это в
таком объеме, если смотреть с вашей колокольни?
Сергей
Юшин: В разных отраслях есть разный потенциал. И, на самом деле, уже после
этого заявления Александр Николаевич сделал уточнение, что, например, по молоку
мы, можем быть, через 7-10 лет будем по-прежнему так или иначе зависеть от
импорта. В птицеводстве мы, можно сказать, уже эту задачу решили. И в этом году
российской птицы в объеме потребления будет больше…
К.Т.:
Российская птица – звучит гордо.
С.Ю.: Да. Это
касается и индейки, и мяса кур, и уток, и так далее. Потому что все эти
подотрасли тоже развиваются. То есть, более 90%. По нашим предварительным
оценкам, наверное, процентов 93 будет российская птица. То есть, мы здесь,
можно сказать, решили проблему зависимости от импорта. И, более того, Россия
наращивает экспортный потенциал. Мы повышаем объемы экспорта и в Юго-Восточную
Азию - прежде всего, в Гонконг - и в страны ЕврАзЭС, прежде всего Казахстан.
К.Т.: То
есть, мы даже экспортировать будем?
С.Ю.: Мы уже
экспортируем. Это вообще нормальная практика, когда страны, даже крупнейшие
мировые производители одновременно импортируют и экспортируют, тем самым
добиваясь баланса.
К.Т.: А у
нас до баланса далеко ведь еще?
С.Ю.: Понимаете,
может сложиться ложное впечатление, что в России мясная отрасль не развивалась.
Потому что мы по-прежнему ввозим довольно-таки много мяса. В прошлом году Россия
ввезла больше, чем 1 600 000 тонн. В предыдущие годы, правда, эта
цифра была более, чем 2 миллиона тонн в год. Но я хотел бы обратить внимание:
растет потребление очень быстрыми темпами. Например, если в конце 1990-х каждый
гражданин в России потреблял в среднем 42 кг всех видов мяса в год, то в 2013
году эта цифра стала 75. То есть, несмотря на очень быстрый прирост
собственного производства, конечно, нам…
К.Т.: Нам
все равно не хватает, потому что типа стали лучше жить.
С.Ю.: Действительно,
стали лучше жить. И вот сейчас у нас произошла такая стабилизация…
К.Т.: Для
сравнения, на Западе нормой считается в развитых странах 82-83 кг в год, не
дотягиваем пока еще.
С.Ю.: Я уточню.
82-83 кг – это, согласно ФАО, потребление в наиболее богатых странах. Не
рекомендуемая норма, потому что на самом деле рекомендуют врачи 75-80. Но в
наиболее развитых богатых странах в среднем 82-83. Но мы далеко не самая
богатая страна. Поэтому показатель 75 – это очень хороший, приличный
показатель.
К.Т.:
Вообще с показателями творится какая-то совершенно непонятная история. Потому
что, скажем, перед самой своей отставкой прошлый глава Минсельхоза заявил, что
Россия обеспечивает себя мясом на 83%. Хотя данные были, что импорт говядины
31%, свинины 18%, птицы 13%. То есть 83% никак из этой математики получается.
Что за чехарда с цифрами, и почему она возникает?
С.Ю.: Во-первых,
83% - это достаточно близкая цифра в отношении прошлого года. Есть некоторые
проблемы. Действительно, по разным видам мяса зависимость существенно
отличается. Вы правильно назвали говядину как тот сегмент, где мы наиболее
зависим от импорта. 31% - это такой прямой пересчет, когда мы берем бескостную
импортную говядину, прибавляем к ней российское и белорусское мясо на кости, в
котором считается статистика. А считаем доли импорта…
К.Т.: То
есть, условно говоря, мы считаем мясом то, что мы кладем в кастрюли и в
сковородку, а статистики считают вместе с рогами и копытами?
С.Ю.: Практически
так. Поэтому на самом деле, к сожалению, по говядине зависимость даже выше, чем
31%, где-то ближе к 35. А что касается свинины, в прошлом году цифра была
несколько ниже, чем было бы в нормальной ситуации. И это было из-за того, что
еще в начале года до санкций был ограничен ввоз свинины из Евросоюза из-за
африканской чумы свиней. А на Евросоюз приходилось 60% поставок свинины и 96%
субпродуктов. Поэтому где-то импорт должен был бы быть процента 22.
К.Т.:
Понятно. Смотрите еще, что я прочитал интересного. В России, оказывается, как
полагают некоторые эксперты, обеспечение мясом зависит от региона. Где-то все
хорошо, где-то переизбыток. Где-то, наоборот, его не хватает. И туда, где его
не хватает, все равно его дешевле везти, например, замороженный из Латинской
Америки, да? Почему даже после всех этих валютных скачков цена у наших
заокеанских конкурентов все равно ниже? Почему выгоднее даже не внутри России
перевозить, а все-таки везти с другого континента, черт знает откуда?
С.Ю.: Несколько
вопросов. Первое. Что касается того, что регионально мясо производится
неравномерно. Это естественно. Потому что производить надо там, где это
наиболее экономически целесообразно, где есть корма, есть логистика, где есть
переработка, где есть потребление. И регионы, которые находятся отдаленно, где
вообще возможен только сезонный подвоз самого мяса, не то что кормов, - зачем
там что-то производить? И на Аляске никто ничего не производит.
В Америке всю свинину производят в 6 штатах, хотя их там 50.
К.Т.:
Значит, так развита вся логистика, что они эту свинину размазывают со всей
стране, а не ввозят из Латинской Америки.
С.Ю.: Неправда.
Америка является одним из крупнейших импортеров мяса в мире и ввозит больше,
чем Российская Федерация. Просто, к счастью для Америки, она еще и вывозит
огромные объемы. Например, той же самой говядины Америка экспортирует более
миллиона тонн, а импортирует 1,5 миллиона тонн. Это в среднем цифры, потому что
они гуляют от года к году. То же самое со свининой происходит.
И российские регионы, где большое сконцентрированное современное
производство, - это, прежде всего, Центральный федеральный округ, Южный -
кормят многие регионы, где не производится. А те регионы в Центральный
федеральный округ поставляют что-то свое. Это нормально.
Что касается поставок из-за рубежа. Во-первых, транспорт не стоит
колоссальных денег. Довезти килограмм мяса из Бразилии морским путем стоит
порядка 25 центов. Сколько это в рублях сегодня? Порядка 12 рублей за
килограмм. Это несущественная цифра. Таможенная пошлина на свинину в рамках
тарифной квоты 0%. Поэтому, строго говоря, с учетом стоимости кормов и
соответствующих климатических условий и развитой переработки в Бразилии - да,
по-прежнему себестоимость там ниже. Но есть еще один фактор: у нас дорогие
кредиты.
К.Т.:
Грабительски дорогие кредиты.
С.Ю.: Наш
финансовый рынок, где недостаточно конкуренции, где на самом деле банки
достаточно слабые. Сегодня, еще когда обрезано зарубежное финансирование для
крупнейших банков, которые кредитуют аграрный сектор, - прежде всего, Сбербанк,
это ВТБ, это ВЭБ, - проблемы есть.
К счастью, растет господдержка с точки зрения объема субсидий,
направляемых на уплату части процентов по инвестиционным и краткосрочным
кредитам. Здесь государство делает свое дело.
К.Т.:
Вопрос – насколько просто эту субсидию получить? Потому что она вроде, как нам
говорили многие собеседники в этой студии, из Москвы эта субсидия уходит действительно.
А потом она куда-то девается.
С.Ю.: Эти
собеседники, видно, далеко находятся от сельского хозяйства.
К.Т.:
Сразу получить невозможно.
С.Ю.: Уверяю
вас, эти собеседники не имеют отношения к сельскому хозяйству. Потому что
десятки тысяч предприятий получают эти субсидии.
К.Т.: То
есть, работает эта история?
С.Ю.: Абсолютно
работает. Более того, Минсельхоз уже в этом году на сегодняшний момент около
40% годовых субсидий направил в регионы. Да, в регионах субсидии не сразу
попадают к сельхозпроизводителям, потому что есть правило, согласно которому вы
должны предоставить документы, подтверждающие, что кредит использован целевым
образом, чтобы не купили себе яхту, вместо того чтобы построить свинокомплекс. Это
важно.
К.Т.: Или
купить комбайн.
С.Ю.: Нам же
важно, чтобы эти субсидии эффективно использовались. Поэтому совершенно
справедливо. Да, это действительно большая административная и бухгалтерская
работа. Никто с этим не спорит. Но субсидии получают и фермеры, в том числе,
начинающие. Поэтому, когда люди заявляют, что какой-то невероятный процесс
нужно пройти - это фантазии. Да, это сложно. Но это большие деньги. Я хотел бы
напомнить, что в этом году на цели госпрограммы запланировано выделить более
200 миллиардов народных денег. Кто же должен их позволить разбазаривать любым,
даже псевдопредпринимателям? К сожалению, у нас в сельском хозяйстве есть и
такие, есть уголовные дела, когда просто разворовывается.
К.Т.: Люди
получают субсидию и не используют ее…
С.Ю.: Они
просто ничего не строят. Конечно. Есть лжебанкротства. У нас достаточно таких
дел.
К.Т.:
Хорошо. Вы сказали, что есть ряд регионов, где выгодно производить и где все
хорошо. Есть ряд, где невыгодно. Где у нас все хорошо, где какие регионы у нас
в столице мясного производства?
С.Ю.: Очевидное
первенство принадлежит пионеру в этой области - Белгородской области, которая,
кстати, в свое время не была лидером. И буквально за последние 15 лет совершен
революционный в хорошем смысле этого слова скачок с точки зрения и технологий,
и управления предприятиями. Привлечены потрясающие квалифицированные кадры в
регионы, созданы все условия для развития. Развивает регион и инфраструктуру,
для того чтобы не только можно было произвести, но и хоронить, перерабатывать,
транспортировать и продавать в другие регионы.
Поэтому действительно Белгород, вы знаете, такой маяк. Но очень
быстрыми темпами растет производство и Воронежской области, Липецк, Тамбов. В
этом году большие темпы прироста показывает Курская область. Брянская область
стала не только лидером по производству мясного скота, но она становится
примером для мирового скотоводства о том, как за короткое время можно создать
первоклассные предприятия мирового уровня в мясном скотоводстве.
К.Т.: То
есть, все не так плохо?
С.Ю.: Что касается мясной отрасли, нельзя
говорить, что плохо. Все настолько хорошо, что иногда хочется сплюнуть через
левое плечо.
К.Т.:
Чтоб не сглазить.
С.Ю.: Уже в
этом году за первые три месяца прирост производства мяса в Российской Федерации
– это около 8%. И хочу обратить внимание: это не следствие тех санкций или, как
правильно называется, специальных экономических мир. Это следствие той
долгосрочной работы, которую проводили инвесторы, отраслевые союзы вместе с
Министерством сельского хозяйства, с Министерством экономики, с Министерством
финансов и правительством по созданию долгосрочных условий привлекательности
этой отрасли для инвесторов. Большое спасибо и банкам, которые, на самом деле,
огромные кредиты выдавали и на свиноводство, и на птицеводство. И сегодня
буквально десятки миллиардов рублей выдаются на мясное скотоводство. Поэтому
это отрасль, которая росла быстрыми темпами.
Две цифры. Российское птицеводство прибавило за последние 15 лет с
700 000 тонн производства до 4 150 000 тонн в прошлом году. Мы
занимаем 4 место в мире по производству мяса птицы.
К.Т.:
Ничего себе.
С.Ю.: Свинина.
Промышленное свиноводство выросло с менее 500 000 тонн в 2005 году до в
прошлом году 2 200 000. Это колоссальные темпы роста. Поэтому когда
люди говорят, что у нас в мясной отрасли все плохо – это просто люди, не
владеющие информацией.
К.Т.:
Если сравнивать рентабельность, ведь она же наверняка разная и длина денег
разная для птицеводства, для свиноводства и для той же говядины. В чем разница
в подходах или бизнес-моделях?
С.Ю.: Первое –
нужно говорить о сроках окупаемости. Для свиноводства и птицеводства
довольно-таки приемлемым сроком является порядка 7-8 лет. Понятно, год от года
все это меняется, потому что часто бывает волатильной цена кормов, других
составляющих производства. Что же касается крупного рогатого скота, мы говорим
о мясном скотоводстве, то там окупаемость начинается от 11 лет при правильной
организации.
К.Т.: То
есть это очень длинные деньги по нашим временам.
С.Ю.: Это очень
длинные деньги, которых в банках, как правило, нет. И единственным банком,
который масштабно может финансировать отрасль мясного скотоводства, для нее
даже написана специальная подпрограмма в рамках госпрограммы развития агропромышленного
комплекса с большим финансированием. Это Внешэкономбанк, который действительно дает
кредиты на долгий срок. Сбербанк, кстати, выдал 11 кредитов на 15 лет в
Калининградской области.
К.Т.: Ну,
это до беды еще все было?
С.Ю.: Это до.
Но, к сожалению, это все исключения из правил. Понятно, опять-таки, по причине
того, что в России, к сожалению, дефицит длинных денег. Если мы хотим
действительно развиваться дальнейшим развитием и аграрного сектора, и, в
частности, мясной отрасли, то, конечно, надо развивать банковскую, финансовую
систему, чтобы была возможность привлекать длинные ресурсы. Но наши конкуренты,
вот, вы говорите – дешевле везти из Австралии, Бразилии или США. Но ставка по
кредитам – 3-5% годовых. Правда, с учетом всех субсидий наиболее успешные наши компании
также имеют сегодня подобную ставку. Правда, по коротким кредитам. По
инвестиционным сегодня она несколько выше.
Далее, кредит выдается на 20-30 лет. То есть, соответственно, вам нужна
более низкая рентабельность, для того чтобы успешно развиваться. К сожалению,
когда вы обязаны вернуть деньги банку через 8 лет, то вам нужно закладывать в
цену довольно-таки существенный процент или очень серьезно работать на
себестоимость.
К.Т.: Это
учитывая то, что мы фактически же начинаем в очередной раз с нуля. То есть
сначала мы начинали практически с нуля в Советском Союзе, когда просто во время
коллективизации резали скот, и мы очень много потеряли за годы перестройки, да?
То есть мы сейчас по идее, получается, восстанавливаем поголовье. Механизм
этого восстановления каков?
С.Ю.: Во-первых,
вы абсолютно правильно сказали, что мы потеряли большое число поголовья. А я бы
так сказал, что к началу 2000-х годов мы потеряли мясную отрасль как таковую. Скажем,
к началу 2000-х поголовье крупного рогатого скота сократилось более, чем на
60%. То есть, если в 1990 году в России было 58 миллионов голов, то мы остались
чуть больше чем с 20 миллионами в начале 2000-х, а сегодня это даже меньше, чем
20 миллионов.
Что касается свиней, то до момента начала восстановления, а я бы сказал
– построения нового, современного, индустриального, эффективного,
конкурентоспособного свиноводства мы также потеряли более 60% поголовья. При
этом 70% свинины выращивалось в личных подсобных хозяйствах. Это не товарное
производство, которое не может обеспечивать качественной стандартной свининой
на постоянной основе без сезонных колебаний: перерабатывающая промышленность,
розничная торговля, общепит и так далее.
К.Т.:
Получается, что какие-то усилия все-таки начали предприниматься в начале
2000-х, и сейчас мы получаем, в общем, урожай какой-никакой.
С.Ю.: Еще в
начале 2000-х годов, когда министром сельского хозяйства был Алексей Васильевич
Гордеев, а для нас он фактически отец мясной отрасли стал, вот тогда государство
стало задумываться над системными долгосрочными условиями, которые бы позволили
привлечь инвестиции. Это целый ряд инструментов. Одними из первых были тарифные
квоты, когда государство ограничило объем ввоза импорта определенными объемами.
Сверх этого объема можно было ввезти только по очень высокой ставке, которая
существенно защищала наш рынок.
Затем 2006 год – начало национального проекта развития АПК, в котором
отдельной строкой было развитие животноводства. Поэтому можно сказать честно и
без обиняков, что 10 лет нам потребовалось на то, чтобы в России не до конца,
конечно, мы прошли этот тяжелый путь, но реально создать современное
птицеводство, основы для того, чтобы наше свиноводство дальше развивалось,
заложены очень серьезные. И вот 5 лет назад начали заниматься мясным скотом.
Поэтому Россия имеет право, и я абсолютно уверен, будет являться одним из
важных, заметных игроков на мировом рынке мяса.
К.Т.: Мы
перед эфиром вместе с вами смотрели фотографии, которые вы привезли, с
суперсовременных действительно и хозяйств, и мясокомбинатов, и в этой связи у
меня два совершенно разных вопроса возникает. Вопрос номер один: вот это наше
мясное хозяйство – оно насколько наше? Насколько это наше оборудование,
насколько это наши породы скота участвуют в этом процессе, потому что без них
никуда? Наше-то здесь что?
С.Ю.: Во всех
трех основных подотраслях – птицеводство, свиноводство и мясной крупный рогатый
скот – везде существенная доля, конечно, иностранной генетики, иностранной
селекции. И не только наша страна является импортером этих технологий в том
числе. Мы вынуждены закупать высокопродуктивный скот, для того чтобы создавать
базу для того же мясного скотоводства в Австралии, США и в Канаде. Для молочной
отрасли мы закупаем скот и в Европе в том числе.
К.Т.:
Своих не осталось?
С.Ю.: Есть, но
недостаточно. Если мы хотим быстрыми темпами этим заниматься, то, первое, нужно
выбирать лучший скот и уже использовать скот здесь, получая от него потомство,
уже высокопродуктивное, развивая эти продуктивные качества скота, то есть,
занимаясь уже селекцией, нужно создавать… базу.
К.Т.: Селекцией
кто-то сейчас занимается?
С.Ю.: Да, у нас
есть селекционно-генетические центры, которые также были построены в последние
годы. Знаменитый Знаменский селекционно-генетический центр. Есть и
птицеводческие компании, которые также этим занимаются. Оборудование?
Опять-таки скажу, что есть разделение труда в мире. И для тех же самых
мясокомбинатов по всему миру поставляет высокотехнологичное оборудование пара
десятков компаний на самом деле. Есть уникальные образцы роботизированной
техники, которые вообще производятся в одной-двух странах мира. И нам создать
сегодня базу для такого производства нереально, экономически нецелесообразно.
К.Т.: То
есть посыпать голову пеплом, что это не наше отечественное железо там стоит, наверное, не стоит.
С.Ю.: Ничего
страшного. Во-первых, никто не собирается нам закрывать эту калитку поставки
такого оборудования. Но то, что какие-то комплектующие, в том числе с точки
зрения пород скота и так далее мы должны производить здесь учиться – это
обязательно. Но это не вопрос одного дня. Это не только деньги и желание, это
еще и кадры.
К.Т.:
Вопрос второй, опять же, навеянный просмотром суперсовременных огромных
индустриальных комплексов: а что будет с мелкими хозяйствами? Что будет с
крестьянскими подворьями? Их какая ждет судьба вообще?
С.Ю.: Что
касается птицеводства…
К.Т.:
Просто не хотелось бы потерять совсем.
С.Ю.: Совсем их
никогда не потеряем. Во-первых, в рамках госпрограммы предусмотрены меры,
направленные и на поддержку в той или иной форме мелких и средних хозяйств.
Есть программы для начинающих фермеров, когда они получают специальные гранты,
например, в молочном скотоводстве. Они получают достаточно много субсидий на
так называемую модернизацию своих хозяйств, хотя это очень маленькие кредиты,
бывают 400-500 рублей всего лишь, но все равно это поддержка.
У государства нет задачи вычистить с рынка мелкие хозяйства. Но если мы
ставим перед собой цель все-таки быстрого, в течение короткого времени
наращивания объемов производства, повышения конкурентоспособности, то пока все
равно основой будут крупные хозяйства индустриального типа.
К.Т.: А
как тогда маленькое хозяйство может конкурировать с таким монстром? Или где та
ниша, которая монстру не интересна, а которая была бы интересна относительно
мелким?
С.Ю.: Они
конкурируют хотя бы потому, как вы правильно сказали, что у них есть своя ниша.
Я опять с вашими коллегами перед эфиром общался. Они покупают мясо на рынке. А
на рынок в основном как раз поставляется мясо мелких хозяйств – фермеров,
личные подсобные хозяйства. И объемы производства той же самой свинины у них
достаточно большие.
Вот две цифры для примера. Если в 2005 году, когда индустриальный
сектор производил 470 тысяч тонн, фермеры производили более 1 100 000
тонн, личные подсобные хозяйства, то в прошлом году они произвели по-прежнему
более 700 000 тонн, хотя индустриальный вырос в 5 раз – до 2 с лишним
миллионов тонн. То есть на самом деле идет сокращение производства, но это
демографический фактор, люди уезжают в города, идет миграция. Кто-то находит
работу на тех же самых современных производствах и там применяет свои знания,
но он уже не хочет дома держать свинью, он хочет в цивильной одежде работать с
компьютером, и там неплохие зарплаты.
К.Т.: Кое-где
и не могут, как, например, в Псковской области была история, что такими
обставили условиями содержания домашних свиней, что свиньи, как писала местная
пресса, ушли на нелегальное положение, потому что это какие-то безумные деньги
нужно было потратить, чтобы соответствовать всем правилам. И тут же возникло
подозрение, что по всей вероятности рядом скоро возникнет большой свиноводческий
комбинат. И таким образом устраняется просто и конкуренция, и риск заболевания той
же чумой.
С.Ю.: Я знаю
все эти досужие домыслы, что это все инспирировано крупными агрохолдингами. Но
они страдают от африканской чумы свиней, которая является первопричиной
необходимости соблюдения таких условий не в меньшей степени. Более того, в
большинстве стран мира цивилизованных вы не можете просто так держать скот,
потому что это биологический объект, который несет в себе определенные риски
как для животных, так и для человека, и для экономики страны. И, возможно, одно
заболевшее животное той же самой африканской чумой в личном подсобном
хозяйстве, если мясо разойдется в разные регионы, может заразить десятки тысяч
голов. Прямые и косвенные потери свиней от африканской чумы в нашей стране
превышают 35 миллиардов рублей. Поэтому правила должны быть, и их надо
соблюдать.
К.Т.: Но
они должны все-таки как-то соотноситься и с жизнью, и с доходами реальных
людей.
С.Ю.: Совершенно
верно. Но когда люди говорят, что их невозможно соблюдать, я думаю, что они
преувеличивают, потому что прежде всего речь идет о закрытом типе производства.
То есть ваша семья не должна ходить где угодно, потому что особенно в Псковской
области она потенциально является переносчиком вируса африканской чумы свиней.
Она может контактировать с дикими животными, с кабанами, которых достаточно
много и в Новгородской области, и в Псковской области. И, кстати, люди, которые
держат свиней у себя дома, а потом приходят на свинокомплексе работать, - они
могут занести заразу на свинокомплекс, там мы будем вынуждены уничтожить всех
свиней, и человек потеряет свою работу. Давайте думать немножко шире. И этим
людям, которые хотели бы заниматься свиноводством в условиях эпизоотических
рисков, нужно помогать заниматься какими-то альтернативными занятиями –
молочным скотом или, может быть, какой-то водоплавающей птицей. То есть,
конечно, их надо поддержать. Нельзя просто запретить, ничего не предложив
взамен.
К.Т.: Да,
в том-то и дело. И скажите, как, по-вашему, мы уже вскользь прошлись на эту
тему, буквально минута у нас осталась, может ли Россия стать экспортером мяса,
где наши рынки и пустят ли нас туда.
С.Ю.: Первое.
Россия уже является экспортером мяса. Как я уже сказал, Россия поставляет мясо
в Казахстан, прежде всего мясо птицы, в прошлом году из-за девальвации резко
увеличились объемы поставки говядины в Казахстан. У России важный рынок сбыта –
это Юго-Восточная Азия, Гонконг, куда мы поставляем - в прошлом году более
10 000 тонн субпродуктов свиных вывезли. Очень большие объемы поставляются
мяса птицы, куриные лапки, которые мы с вами не едим, в Гонконге, Китае это
деликатес. Сейчас идут переговоры с десятками стран одновременно: это и Япония,
и Филиппины, это Египет, это Иран, это Евросоюз, это страны Ближнего Востока,
Арабские Эмираты, по согласованию условий поставок. Имеются в виду не цены и
ассортимент, а прежде всего санитарно-ветеринарные требования у стран разные. И
мы должны договориться о том, какая страна какие требования предъявляет к нашей
продукции и доказать, что наша продукция безопасна, производится в соответствии
с теми требованиями, которые выставляют страны-импортеры. Поэтому я уверен, что
на этом пути мы сейчас идем с большим ускорением. Кстати, министр сельского
хозяйства Александр Николаевич Ткачев в одном из первых интервью сказал, что
одним из его приоритетов является экспорт аграрной продукции. Это очень важно с
точки зрения перспектив развития мясной отрасли.
К.Т.:
Наверное, чтоб был правильный и баланс между импортом и экспортом.
С.Ю.: Совершенно
верно.
К.Т.:
Спасибо. Сергей Юшин, руководитель исполнительного комитета Национальной мясной
ассоциации, был гостем нашей студии. И чтобы закончить наш разговор так или
иначе о еде, не могу не вспомнить выражение Бенджамина Франклина: "Человек
живет не тем, что он съедает, а тем, что он переваривает. Это относится не
только к телу, но и к уму". Это было "Де-факто". Увидимся.