Николай Александров: Здравствуйте. Это программа «Фигура речи». В самом начале обзор книжных новинок. Алессандро Барикко, известный итальянский автор, хорошо известный российскому читателю в частности, автор, например, такого замечательного романа, как «Шелк», который в свое время был необыкновенно популярен в Европе и имел успех у нас. Новая его книга, которая называется «Игра». И на сей раз это не роман, а это размышления о новой эпохе, о цифровой эпохе и о той революции, которая произошла в нашей жизни. Разумеется, Алессандро Барикко пишет обо всем. О появлении компьютера, каким образом компьютер постепенно внедрялся в жизнь, как появился в интернет, социальные сети. И самое главное – к чему это привело. Но, по мнению Алессандро Барикко, не те технологические достижения и изменения, которые произошли в нашей жизни, являются революционными по-настоящему. Наоборот, революция произошла в сознании. Именно этому книга и посвящена. Что изменилось в самом мышлении человека, что стало в свою очередь причиной новых технологических достижений. Разумеется, что цифровая эпоха влияет на все области нашей жизни. В частности, и на нашей словесности. Борис Акунин «Сулажин», книга-осьминог. Так называется новая книга Бориса Акунина. «Сулажин» от французского soulager - «успокаивать, облегчать». И понятно, что речь идет об обезболивающем средстве. Завязка здесь довольно мрачная. Поскольку главные герои или главный герой обречен на скорую смерть. Каким образом он проведет оставшееся время и что с ним произойдет – вот главная интрига этого романа, точнее, романов. Поскольку Борис Акунин играет с читателем, каждый раз в реперных точках читателю предстоит выбрать тот или иной поворот сюжета. И от этого зависит, в какой мир он попадет и среди каких обстоятельств окажется. Более того, каждый выбор определяет дальнейшее развитие сюжета, а в финале ждет еще и заключение психологического эксперта – что означает для самого читателя его выбор? А на самом деле это, конечно, еще и игра с жанрами. Поскольку каждый раз читатель выбирает не только сюжетный путь, но и определенный жанр. Разумеется, что никакие новшества не влияют на необыкновенную привлекательность старой доброй литературы, даже если она имеет некоторый детективный оттенок. Мюриэл Спарк, шотландская писательница – один из классиков британской литературы, не слишком известная у нас. В издательстве «Текст» вышел ее роман «Кенсингтон, как давно это было». Мюриэл Спарк родилась в Шотландии, затем долгое время жила в Южной Африке. Во время Второй мировой войны была в Англии. Затем переехала в Америку, а скончалась вообще во Флоренции. Но этот роман посвящен Лондону, причем Лондону начала 1950-х годов. Пожалуй, это и наиболее привлекательно в книге, поскольку обстановка, типы характеров, сама атмосфера начала 1950-х переданы на удивление живописно и объемно. Но вот, что любопытно. Этот роман, который поначалу производит впечатление такого бытового повествования, неожиданно в финале превращается в детектив. Поскольку все герои – жильцы съемных квартир и меблированных комнат, авторы и издатели, а это отдельная тема в романе Спарк, оказываются объединены совершенно неожиданной интригой, и звучание романа в финале изменяется кардинально. Ну, и еще один роман, о котором мы будем говорить. И не только о нем. Яна Вагнер «Вонгозеро». Вышло она в издательстве «АСТ» в редакции Елены Шубиной. Но это переиздание. Впервые книжка увидела свет 8 лет назад. Яна Вагнер сегодня у нас в гостях. Здравствуйте, Яна. Яна Вагнер: Здравствуйте. Николай Александров: Действительно, это своего рода визитная карточка сегодня. Тем более, что уже есть экранизация «Вонгозера». И, может быть, несколько странно говорить о вашем дебютном романе. Что изменилось за эти 8 лет? Как вы относитесь к своему первому произведению? И как относитесь, может быть, к экранизации, которая существует? Яна Вагнер: Действительно, это дебютный роман, написанный 8 лет. И, конечно, за 8 лет очень многое изменилось. Я писала его, не будучи писателем, не считая себя писателем. И в каком-то смысле он получился случайно. И поэтому, разумеется, сегодня, когда я написала еще две книги, я бы все переделала. Разумеется. Когда я вижу человека с «Вонгозером» в руках, мне хочется подбежать, вырвать у него книжку и с криком «Подождите, дайте мне какое-то время, я сейчас быстро все перепишу»… Но, к сожалению, это невозможно. И, тем не менее, этот дебютный текст изменил мою жизнь, потому что я с тех пор только и делаю, что пишу. И написала еще два романа. И сейчас пишу четвертый. И да, действительно, по нему даже сняли кино. Это удивительно. Николай Александров: Поскольку мы сегодня в большей степени говорили о… жанре, даже если иметь в виду те книги, которые я показывал, это пример такой ярко выраженной жанровой литературы. Но, может быть, начнем мы с очень простой вещи. А как вообще появилась идея романа? С чего он начинался? Вот вы говорите, что случайно он был написан. Но все-таки какой-то импульс, толчок был для написания? Яна Вагнер: Да, мне не хватало определенной истории в этом жанре. Я очень люблю романы о конце света. И довольно много их прочла. И в какой-то момент я поняла, что мне не хватает какого-то современного материала, мне не хватает определенного героя, который бы в этом романе преодолевал все эти опасности и сложности. Поэтому я выбрала самых обычных людей, моих современников, которых я могу себе представить, таких москвичей, горожан, ни к чему не приспособленных, не готовых ни к какой катастрофе, и поместила их внутрь такого вполне стандартного постапокалиптического сценария. Николай Александров: Мировая эпидемия. Яна Вагнер: Мне было интересно посмотреть, как это будет выглядеть именно в тех реалиях, которые мне близки и понятны. Николай Александров: То есть на самом деле это в большей степени роман-выживание, нежели антиутопия? Яна Вагнер: Да, разумеется. Антиутопия – это совершенно другое. Книга описывает катастрофу в момент ее возникновения. И действие романа – это путешествие небольшой компании людей, которые, спасаясь от эпидемии, пересекают страну, для того чтобы спрятаться недалеко от финской границы на озере, которое называется Вонгозеро. Там есть небольшой остров и маленький охотничий дом. Николай Александров: Вы хорошо знаете эти места? Вы сами путешествовали по тому маршруту, который четко обозначен? Яна Вагнер: Да, я была там. Более того, и озеро реально. И остров на этом озере реален. И даже дом существует. И я могу это доказать. У меня есть фотографии. Это действительно очень необычные места далеко от финской границы. 80-километровая зона отчуждения пограничная так называемая. Там нет населенных пунктов. И это абсолютно пустое первозданное потрясающее место. Там не ловят мобильные телефоны. И мне показалось, что это действительно идеальное место, для того чтобы спрятаться. Николай Александров: Прекрасно знаю эти места, поскольку на протяжении практически уже 20 лет каждый год отправляюсь за Медвежьегорск в сторону Мурманска, в сторону Кеми, Ингозера и так далее. Поэтому с тем большим любопытством я читал, в частности, описание этих мест. Вы помните, что было наиболее сложным для вас, когда вы сочиняли эту историю? Яна Вагнер: Самое сложное было довести ее до конца, пожалуй. Потому что мне никогда не приходило в голову, что я могу написать роман. И я довольно много открытий сделала, будучи неопытным дебютантом, самозванцем. Я сделала открытие, что как только ты придумываешь своих персонажей, если они у тебя действительно получились цельными и обладают какими-то собственными характерами и волей, ты не можешь заставить их делать то, что тебе хотелось бы и то, что тебе удобнее по сюжету. Это было сюрпризом, который мне никто не готовил. То есть я придумывала им препятствия и в какой-то момент поняла, что действуют они самостоятельно. Николай Александров: А не сложно было справляться все-таки в достаточно большой компании? 11 человек – это не два героя и не три, а такое небольшое сообщество. Яна Вагнер: Здесь мне помогло то, что я написала роман (так часто делают начинающие авторы) от первого лица. И это монолог моей героини. И она, безусловно, не достоверный рассказчик. Она предвзятый рассказчик, очень своеобразный. И поэтому мне было легко справляться с этой большой компанией именно благодаря тому, что я могла себе позволить в любой момент вывести героиню из комнаты и не показывать, что там происходит. То есть это отчасти такой литературный прием, который я выбрала скорее всего неосознанно, но он мне помог справиться с тем, как работать с персонажами. Николай Александров: За 8 лет, наверное, уже поняли, каким образом аудитория откликнулась на вашу книгу? Что замечали читатели в первую очередь? Что их устраивало, а что нет? Яна Вагнер: В первую очередь, разумеется, это очень нестандартный или не очень стандартный роман о конце света. И такие самые ярые поклонники жанра отнеслись к книжке очень по-разному. Во-первых, главная героиня – женщина. Во-вторых, там очень много внимания уделяется именно какой-то такой компактной частной маленькой человеческой драме. Там очень мало самой катастрофы. И я хотела показать именно частную драму, маленькую человеческую драму. Наверняка это не совсем показалось достаточно объемным, масштабным изображением катастрофы, которая, как правило, интересует определенную, как минимум, категорию читателей сильнее, чем частная история, которая творится на ее фоне. Николай Александров: То есть, условно говоря, это такая катастрофа, которая в первую очередь влияет на быт? Как изменяется какая-то повседневность и взаимодействия между людьми. Я так понимаю. Яна Вагнер: Это ощущение катастрофы, которая случается в вашем доме, с вами лично, да? Мне всегда именно это и было больше интересно, чем какие-то масштабные картины, вид сверху, знаете, с высоты птичьего полета. Мне казалось, что это и есть самое главное. Внутри каждой огромной катастрофы можно масштаб приблизить, и вы увидите одного человека, которого она каким-то образом затронула, задела, изменила и мучает. Николай Александров: Антиутопия в таком если не классическом, то по крайней мере голливудском аспекте… о чем можно, в общем, говорить. Роман все равно уже экранизирован, да? Яна Вагнер: Да. Николай Александров: Я понимаю, что не Голливуд, но тем не менее. Как правило, все-таки еще знакомят с героями, которые в этих исключительных обстоятельствах становятся больше себя, выше себя. И таким образом есть надежда на изменение и спасение мира. Вас не волновал этот голливудский миф? По существу это же миф. Человек спасает мир, да? Пускай даже мир разрушен, но он его заново пытается выстроить. Яна Вагнер: В каждой истории о конце света заложен этот оптимизм, надо сказать. У меня как-то был диалог с очень сердитым читателем, который задал вопрос о том, почему никто не пишет утопий больше. Зачем вы пишите такое количество мрачных историй о том, как все закончится, вместо того чтобы создать какую-то яркую картину того, к которой бы хотелось стремиться, идеального мира. На мой взгляд, каждая антиутопия (хотя я по-прежнему настаиваю, что «Вонгозеро» - не антиутопия, потому что она просто еще туда… в ней нет картины будущего), каждая история о конце света содержит в себе эту надежду на то, что, во-первых, мир не заканчивается, даже если катастрофа глобальна. И он всегда состоит из отдельных людей, которые что-то могут изменить. Даже пусть не для всего мира, но хотя бы для тех, кто находится с ними рядом. Ну, и параллельно меняясь сами, конечно. Хотя вот эта эволюция характера, которая обязательное свойство романа, она накладывает очень большую ответственность на автора, разумеется. Очень трудно было бы мне, например. В течение 11 дней происходит действие романа. Это просто путешествие, дорога. И я бы, наверное, погрешила против истины, если бы я, следуя голливудскому канону, немедленно превратила этих испуганных изнеженных горожан либо в героев, либо в мерзавцев. Это просто люди – очень испуганные, растерянные, которые совершают ошибки одну за другой и абсолютно несовершенны. В них все время борется желание спастись и желание поступить правильно. И они зачастую поступают неправильно совсем. Мне было интересно понаблюдать, как себя ведет обычный человек в необходимых обстоятельствах. Николай Александров: Несколько слов о фильме «Эпидемия». Насколько вы довольны, недовольны? Насколько кинематографическое воплощение адекватно выражает суть вашего романа? Яна Вагнер: Я пока видела только пилотную серию. Потому что, насколько я поняла, даже актеры еще не видели полностью смонтированный материал. Это 8-серийный телевизионный фильм. И из того, что я увидела, уже, конечно, разумеется, ясно, что история совершенно другая на экране получилась. Николай Александров: А вы сами писали сценарий? Яна Вагнер: Нет. Меня уволили довольно быстро. Я честно пыталась это сделать. Но дело в том, что у писателей с кино довольно сложные отношения. Писатель, как правило, человек ревнивый, неприятный, полностью точно уверенный в том, как должно быть все устроено в его истории. Поэтому место сценариста в этой эволюционной цепочке, в иерархии в кино совершенно на другой ступеньке. И кино – это коллективное такое творчество, коллективная работа, коллективный процесс. Поэтому – нет, я писать сценарии не смогла. Очень хотела, но ничего из этого не вышла. И поэтому сценарий написан романом Кантором. И из моей камерной такой драмы, из монолога испуганной женщины на фоне разваливающегося мира «Вонгозеро» на экране превратилось в эпидемию, в историю очень громкую, очень яркую, очень жанровую. Это такой масштабный дорогостоящий жанровый проект. И я постаралась справиться с ревностью. Не сразу получилось. Но, в общем, выхода нет. В любом случае необходимо понимать, что в кино совершенно другой набор инструментов и совершенно другой набор жанровых ожиданий у зрителя, который идет смотреть фильм в определенном жанре. Соответственно, мне по крайней мере очень льстит, что первый русский сериал о конце света снят именно по моей книжке. Это большая честь. И, конечно, актеры там потрясающие. Там совершенно сумасшедший кастинг. Николай Александров: Но уже после этого появилось продолжение «Вонгозера» - «Живые люди». Мы сразу когда начали говорить, определять жанр «Вонгозера», действительно, это в большей степени роман о выживании. И, собственно, эта тема выживания – главная в продолжении романа. Я так понимаю? Яна Вагнер: Да. Дело в том, что в «Вонгозере» я поставила точку в месте, где заканчивается путешествие, где заканчивается бегство. То есть это такая довольно динамичная все-таки роуд-стори. При этом самое интересное, как потом оказалось, когда я уже дописала первую книгу… Самое интересное для меня было то, как они справятся с этой жизнью. Поскольку люди, которые никогда вместе не поехали бы даже в отпуск, вынуждены провести очень тяжелую, страшную зиму на озере без еды, без лекарств, без возможности побыть наедине со своими мыслями в очень тяжелых условиях. И мне показалось… да, безусловно, и та, и другая книги о выживании. Но они немножко с разным темпом написаны. То, что в первой книге занимает 11 дней, во второй растягивается на много месяцев. И я постаралась помучить их еще сильнее, чем в первой, для того чтобы как-то до конца уже убедиться в том, на что они годятся, кто они такие. Николай Александров: Следующий роман – неожиданно детектив. Вам не хватало детектива в этот раз? «Кто не спрятался?» Яна Вагнер: Я как и не фантаст, потому что я себе в «Вонгозере» позволила единственное фантастическое допущение – это, собственно, этот вирус. Все остальное я постаралась сделать максимально реалистичным. Так я, пожалуй, и не автор детективов, поскольку «Кто не спрятался?» - детектив только в такой плоскости декораций, в которую помещена эта история. Я страшно люблю герметичные детективы. Я огромный поклонник этого жанра. Николай Александров: Тоже довольно много героев. Яна Вагнер: Да, там много. Но там я уже справилась. Мне кажется, я все-таки немножко усложнилась за это время. И там у меня есть у каждого возможность для какого-то монолога. И каждый из них представлен отдельно. Я постаралась такую полифоническую историю сделать в этот раз. И надеюсь, что мне это более-менее удалось. Но там действительно из классического этого старомодного, который страшно мне дорог и в который уже почти не пишут сейчас… Николай Александров: Вы имеете в виду британский канон? Когда у нас жесткая система… Яна Вагнер: Да, когда у нас замкнутое пространство, которое, как правило, желательно невозможно покинуть. И ограниченное количество подозреваемых, один из которых наверняка убийца. И эти люди заперты вместе и пытаются разобраться, что же произошло, кто же это сделал, обвиняют друг друга, подозревают друг друга, оправдывают друг друга. Я решила сделать их лучшими друзьями. Это очень тесная компания. Эти люди близки 20 лет. И мне хотелось запереть их вместе и заставить признаться себе и друг другу, что эти 20 лет, которые они провели вместе, не были такими уж безупречными. Просто так немножко препарировать дружбу, любовь, иллюзии, самообман. И я с удовольствием этим занималась. Но да, безусловно, нету каждое утро нового трупа. Я убила только одного из них. И нету каждого утро нового трупа. И поэтому как раз классический жанр, классический канон этим нарушен. И, так же как и с «Вонгозером», разумеется, есть риск… Он всегда есть. И всегда эти ожидания сбываются. Что часть поклонников именно этого классического канона будет разочаровано тем, что ожидания не сбываются. Мне хотелось это сделать нарочно. То есть я сознательно раздражала часть поклонников классического детектива. Мне показалось, что я могу себе это позволить. Николай Александров: Последний роман. Какой жанр? То, что вы пишите сейчас. Яна Вагнер: Сейчас я придумала историю, в которой тоже есть катастрофа. Я очень люблю мучить людей. Мне очень нравится помещать людей в какие-то невыносимые обстоятельства. Это, как правило, очень хороший такой драматургический прием. То, чего вы хотите от них добиться, вы хотите добиться разными способами. Вы можете 20 лет наблюдать за человеком, за его жизнью и ждать, пока он наконец осознает что-то или просто хотя бы начнет говорить правду. Если вы помещаете его в состояние невероятного стресса, он гораздо быстрее признается, как на самом деле обстоят дела. Поэтому я придумала еще одну страшную историю, достаточно тяжелую. Но там уже нет никакой фантастики. Это скорее катастрофа. И персонажей в ней еще больше. Посмотрим, что из этого получится. У меня пока готов только черновик. Это, как правило, довольно долго все занимает. Я стала очень… Николай Александров: То есть вы думаете, что в результате получится не 8 серий, а больше? Яна Вагнер: Нет, я как раз не… У меня часто спрашивают, не пишу ли я с прицелом на экранизации. Нет. Дело в том, что я действительно уверена в том, что сюжет, причем сюжет динамичный, он и в литературе абсолютно не лишний. Поэтому я пишу книги с сюжетом. То, что в итоге из них получается кино, так это кино в любом случае… и сюжет в них другой, понимаете? И совершенно не нужно было все это придумывать. Поэтому не знаю, что из этого получится. Я очень долго работаю всегда последнее время. Николай Александров: Как правило, с писателями довольно трудно говорить об их читательском опыте. Но мне все-таки хочется задать этот вопрос. На какие книги вы обращаете внимание? Есть ли у вас любимые авторы? Кто-нибудь был образцом для вас, когда вы сами начинали писать? Яна Вагнер: Образцом, наверное, нет. Дело в том, что я глубоко убеждена, что человеку пишущему читать необходимо и у него должны быть какие-то недостижимые идеалы и кумиры. Я очень люблю братьев Стругацких. И совершенно нет никакой надежды, что у меня когда-нибудь получится написать что-то похожее. При этом я очень люблю Уильяма Фолкнера, я очень люблю Джона Ирвинга, я люблю Толстого. То есть это не накладывает, пожалуй, отпечатка на то, что пишу я сама. Это просто очень высоко задает планку. И дело не в том, чтобы учиться у любимых писателей. Дело в том, чтоб все время напоминать себе свое место рядом с ними. Мне кажется, за этим читать не бесполезно. Николай Александров: Современных авторов каких-нибудь вы читаете, или нет? Яна Вагнер: Конечно. Я люблю Донну Тартт, я люблю Джонатана Франзена очень. Я люблю Татьяну Никитичну Толстую. Я люблю Марину Степнову. Мне очень нравится, как пишет Лора Белоиван. Словом, я стараюсь читать очень много и современной русской литературы, потому что мне очень нравится знать, быть в курсе того, что пишут мои коллеги. И при этом стараюсь не отставать и читать иностранную тоже. Причем, моя мама чешка. Поэтому мне еще важно следить за тем, что происходит в современной чешской литературе. Так что я читаю много. Николай Александров: Яна, огромное вам спасибо за то, что вы согласились прийти. Я желаю успеха вашим книгам и завершения вашего четвертого романа. Спасибо. Яна Вагнер: Спасибо вам большое.