Николай Александров: Здравствуйте, это программа «Фигура речи». Как всегда вначале небольшой обзор книг. И первая книга называется «Потерянный кронпринц Франции. Ее авторы – Эндрю Роу и Светлана Ферлонг. Это своего рода журналистское расследование, а не просто историческая книга. Книга вышла в издательстве «Центрполиграф», которое специализируется в частности на исторической литературе. Но есть особенности именно у этого издания, точнее говоря – у этого произведения. Авторов интересует судьба семьи Наполеона III, то есть принципа Луи Наполеона, сына Наполеона III, и его внука. Луи Наполеон погиб в Южной Африке во время разведки при довольно загадочных обстоятельствах, и долгое время считалось, что он выжил и что на самом деле он не погиб, а где-то скрывается. Но самое любопытное в этой истории потомков Наполеона III – это судьба принца. Так вот, расследование авторов, кто же был и был ли вообще внук у Наполеона III, привело журналистов, авторов этого расследования, в Грузию. Довольно много, как мне кажется, сомнительных фактов и натяжек, но, во всяком случае, книга читается с интересом. Еще одна книга, не менее экзотичная с точки зрения приключений, которые в ней совершаются, также документальная: Уильям Далримпл и Анита Ананд: «Кох-и-Нур». Книга вышла в издательстве «Бомбора». Кох-и-Нур – это, пожалуй, самый известный бриллиант в истории вообще. Огромный бриллиант, который изначально находился в Индии, затем попал в Великобританию. И его судьба, то есть судьба этого камня, обросла множеством самых разных легенд, причем легенд самого разного рода – мифологических, семейных, исторических и так далее. И вот эти легенды, связанные с самым известным, пожалуй, в мире бриллиантом, собраны в этой книге. «Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все». Эта книга вышла в издательстве Individuum. Автор Брайан Рафтери взял огромное количество интервью (более сотни) и попытался представить картину 1999 года – разумеется, условно всего 1999 года, потому что фильмы создавались в 1998-ом или некоторые показывались позднее, уже в 2000-ом. Так вот, как эти фильмы, многие из которых не просто хорошо известны, а стали культовыми, такие как «Бойцовский клуб», «Беги, Лола, беги», «Звездные войны: эпизод I», «Матрица», каким образом они изменили кинематограф. На самом деле эта книга даже не столько об изменениях, о той новой кинематографической мифологии, которая появилась в 1999 году, а это скорее подробный рассказ о Голливуде, об особенностях производства и создания новых фильмов, многие из которых стали блокбастерами. И еще не одна книга, а даже целых три. Можно сказать, что это тетралогия, но четвертая часть этой тетралогии пока еще не вышла. Это книги Евгения Рудашевского. Тетралогия называется «Город Солнца. Стопа Бога», «Голос крови» и «Глаза смерти». Тетралогия, в которой существует главный герой, студент Максим. Но книжки эти вышли в издательстве «КомпасГид». А подробности, связанные с этой тетралогией, особенностями этих книжек, мы узнаем в беседе с Евгением Рудашевским, который сегодня у нас в гостях. Женя, здравствуйте. Евгений Рудашевский: Добрый день. Николай Александров: Давайте с очередностью. По-моему, ведь первая книга – это «Глаза смерти»? Евгений Рудашевский: «Глаза смерти» первая. Николай Александров: Совершенно верно. Дальше у нас «Стопа Бога», и дальше «Голос крови». Несколько слов просто об этой тетралогии, каким образом она появилась. Дальше мы, наверное, вспомним и другие ваши книги. Одна из них уже удостоилась премии Книга.ру, по-моему, да? В 2015 году, да? Евгений Рудашевский: Даже в 2013 году. Николай Александров: Книжка о дружбе мальчика и дельфина. Евгений Рудашевский: «Здравствуй, брат мой Бзоу». Николай Александров: Да. Совершенно верно. Каким образом родился замысел этой книги? Я так понимаю, что здесь как раз приключения. Если угодно, даже некоторая кинематографичность и детектив – все вместе соединяется. Евгений Рудашевский: Действительно, в основе именно приключенческое произведение. Хотя сама задумка пришла не совсем приключенческим образом. Все началось на самом деле с книжки Спенсера «Факты и комментарии», а точнее с его фразы, что «Мы выбиваемся из сил сегодня, чтобы иметь возможность позволить себе то же самое и завтра. То есть все-таки в основе была идея, а к этой идее постепенно уже приросла сама история. То есть как раскрыть этот вопрос, который для современности очень актуален, через уже приключенческое направление. И дальше уже пришли все элементы, которые в конечном счете уводят главного героя (и меня вслед за ним увели) в Перу. Это империя древних инков, это джунгли Амазонии, где разворачиваются уже основные события, и герой так или иначе решает этот сложный вопрос для себя. Николай Александров: Вы говорите сразу о том, что главного героя привели в Перу. Но на самом-то деле, я так понимаю, он продолжает путешествовать по тетралогии, потому что дальше идет Индия, да? Евгений Рудашевский: Да, это было очень длительное путешествие, которое началось вообще в Подмосковье, недалеко от Зеленограда, в деревне Клушино. Рядом с Менделеево. Совсем такие небольшие поселения. И довольно-таки будничная обстановка, все спокойно, и ничто не предвещает, что дальше будут события развиваться настолько стремительно. И действительно постепенно из этой глуши главного героя и его друзей уводит уже и в Индию, на Шри-Ланку, в горы Малого Тибета. И дальше основной такой глобальный лежит уже в Южную Америку. Николай Александров: Жень, давайте, прежде чем мы приступим собственно к разговору о книгах, несколько слов я попрошу вас сказать о вашей биографии, которая тоже напоминает во многом роман. Вы тоже путешествовали довольно много в своей жизни, начиная с раннего детства, тогда, когда вы жили в Иркутске, и затем… Расскажите несколько слов о вашей судьбе. Ведь ваш путь к книгам тоже был довольно извилист. Евгений Рудашевский: Это был интересный путь. На протяжении его собирал столько материалов, что до сих пор постепенно его использую при написании новых произведений. Так получилось, что у меня родители были путешественники: мама занималась горными лыжами и парашютным спортом. И с детства я был вовлечен во все это. То есть Новый Год и дни рождения отмечали в лесу. Лучшим подарком на день рождения был старый трухлявый пень, из которого я мог сделать какой-то большой костер. И постепенно это уже стало образом жизни. И в какой-то момент, когда я понял, что изначально выбранное направление по образованию (я учился на юриста в Чикаго в Университете Северного Парка)… Николай Александров: Как вдруг неожиданно вы изменили свою судьбу? Я понимаю, что тогда, когда вы жили в Иркутске, то походы были связаны с Байкалом, видимо, с Алтаем, наверное. Евгений Рудашевский: Это пришло чуть-чуть позже. То есть с детства, безусловно, были походы, интерес выживания на дикой природе – это все всегда присутствовало. Но в какой-то момент уже на юрфаке (то есть совсем другое направление) понял, что это все не мое. То есть эти стопки международных договоров, где нужно найти лишнюю запятую – это, безусловно, очень увлекательно. Но однажды вечером я себе сказал, что это не то место, где я должен находиться. И уже на следующее утро я отправился тогда из Чикаго (штат Висконсин) на поиски местных амишей. То есть для меня это было такое очищение, первое мое полностью самостоятельное путешествие в абсолютную неизвестность. Потому что я сжигал все мосты за собой, прежде всего связанные с образованием. И отправился… Амиши – это аналог наших староверов. Люди, которые живут без электричества, живут по каким-то своим старым заветам. Я решил, что, может, у них найду какие-то ответы для себя. Нашел у них прежде всего сюжет. Потому что на самом деле прошло 10 лет – и у меня вышла книга «Бессонница», как раз рассказывающая об этих событиях уже в художественном варианте. И с тех пор как-то дорога совсем затянула. Николай Александров: Это, собственно, было начало путешествия? Евгений Рудашевский: Да, это было начало путешествия под музыку кантри, под песню Джонни Кэша, Криса Кристофферсона. Все это такая американская кочевая романтика. То есть она увела меня вначале в штат Висконсин, а в дальнейшем я уже вернулся в Россию и продолжил путешествовать и по России. То есть это автостоп, пешие переходы. Такой поиск себя в 19 лет: кто ты, зачем ты? И самое главное для меня – это, конечно, люди, с которыми я встречался в пути. Те области, в которых я работал. Потому что заносило в совершенно непредсказуемые направления. Николай Александров: Кстати, кем вы работали? Как вы деньги зарабатывали? Евгений Рудашевский: Работал я и коммивояжером, и уборщиком, работал на аукционах, продавал картины. Совершенно случайные истории. Просто меня так затягивало в них. И самое большое для меня было событие: когда я отправлялся на Камчатку, я задержался ненадолго опять в Иркутске, где я также подрабатывал проводником в таежных походах, чтобы чуть-чуть, опять же, подработать (я думал – недельки две, и дальше отправлюсь на Камчатку), но так получилось, что я устроился работать в нерпинарий заниматься с байкальскими нерпами. Это самые красивые тюлени из всех, которые мне доводилось видеть. Николай Александров: Они действительно смешные. Евгений Рудашевский: Они очаровательные. Эти инопланетные гигантские глаза. И как-то так эти две недели превратились в два года. И получилось, что я два года вначале работал ведущим представлений, потом стало тренером, потом стал старшим дрессировщиком, то есть занимался уже постановкой представлений с участием нерп. И там дальше уже были не только нерпы. То есть мы совместно с биофаком МГУ изучали элементарную рассудочную деятельность байкальских нерп и черноморских афалин. Так я пришел к дельфинам. Что в дальнейшем мне помогло как раз уже озвученную книжку «Здравствуй, брат мой Бзоу» написать. Николай Александров: И был еще автостоп по Европе? Евгений Рудашевский: Безусловно, был автостоп по Европе. Было очень насыщенное путешествие благодаря тому, что удавалось встречать самых разных людей. И получать помощь от людей, от которых ты в последнюю очередь ждешь помощи. То есть где-то ночью в переулках Парижа или на автозаправке под Лионом, где ты ночуешь в спальнике, потому что у тебя 3 евро в кармане, и не более того. Я тогда еще не понимал этого, но сейчас я уже знаю, что это был тот материал, который постепенно собирал и до сих пор продолжаю использовать. Николай Александров: Мы продолжим разговор уже теперь, приближаясь к тетралогии «Город Солнца», через небольшую паузу. Жень, насколько я понимаю, затем вас захватила журналистика. То есть эта страсть к путешествиям, к перемене мест стала воплощаться в текстах и публикациях? Евгений Рудашевский: Действительно, в какой-то момент я понял, что все-таки текст – это мое. Я с детства писал какие-то рассказы, зарисовки. То есть для меня это была такая форма размышления. Если мне приходил интересный образ, интересная мысль, я стремился ее раскрыть на бумаге, чтобы самому лучше понять. И в какой-то момент я понял, что мне прежде всего не хватает какой-то академической базы. И ради этой академической базы я уже оставил нерпинарий, переехал в Москву, поступил на журфак МГУП печати Ивана Федорова и действительно практически сразу стал публиковать путевые очерки. То есть при первой возможности отправлялся в поездки в Среднюю Азию, в Индию тогда моя первая поездка была, и все это выходило уже в журнале «Русская мысль». Это наш эмигрантский журнал, который сейчас базируется в Лондоне. И, по-моему, около 5 лет у меня постоянно выходили там путевые очерки. Николай Александров: Можно сказать, что эти книжки тоже таким образом воплощают какие-то ваши путевые заметки? Вот, кстати, Южная Америка и Перу – это тоже ваш личный опыт? Вы всегда внимательно рассматриваете те места, куда будете помещать героя? Евгений Рудашевский: Для меня принципиально важно понимать то, о чем я пишу. Это как Николай Рерих как-то писал, что невозможно описать Гималаи, пока вы их не увидите. Вы можете описать просто горы. Но чтобы описать Гималаи, вы должны увидеть какие-то детали, почувствовать этот запах, эту атмосферу. И для меня при работе особенно над приключенческими произведениями (на самом деле – над любой книге) это становится принципиально важным. Все увидеть самому. То есть через все, через что проходит мои герои, я должен так или иначе пройти сам. Вот почувствовать все эти трудности. Если мой герой будет страдать от жажды и от голода в джунглях Амазонии, соответственно, я должен отправиться туда же и поставить себя в те же условия. Иначе это будет ложь. Николай Александров: А когда вы были в джунглях Амазонии? Евгений Рудашевский: Как раз перед тем, как сесть работать над «Городом Солнца», то есть уже два года назад. Даже ровно два года назад действительно мы отправились с женой в Южную Америку. Николай Александров: То есть просто как дикие туристы? Евгений Рудашевский: Нужно было собрать натурный материал и в городах. Поскольку я уже представлял, где будет развиваться сюжет. Нужно было изучить культуру извне и изнутри тоже, то есть общаясь с местными жителями. Если есть возможность – пожить с местными семьями в совершенно разных городах. То есть собирается больше материала, чем в дальнейшем ты используешь. И как самый финал, главный момент всего путешествия – это, конечно же, была Амазония, сами джунгли, справляться по Амазонке. Николай Александров: Неужели тоже вы вдвоем сплавлялись, или все-таки были какие-то проводники? Евгений Рудашевский: Иногда до некоторых мест просто невозможно добраться, если ты не знаешь, куда идти. Это логично. Поэтому договариваешься с местными жителями – они ведут. Но в целом я очень не люблю гидов, проводников. Не потому что они плохие. Они могут многое рассказать. Но это будет все-таки уже какая-то конкретная точка зрения. А я не пишу путеводитель, я не пишу историческое документальное произведение, мне не нужно все охватить. Мне очень важны субъективные впечатления. Если герой может что-то воспринять неправильно, ошибочно, то я должен это увидеть изнутри и точно так же ошибочно написать. Потому что мне главное – это прежде всего сами эмоции каждого из героев. Поэтому в путешествии ты представляешь себя не только собой, но ты разделяешься на много-много личностей, и через каждую эту личность пытаешься глубже понять то, что тебя окружает. Один герой может не любить дикую природу. У него, к примеру, проблемы со здоровьем, он обливается потом, ему все это трудно. Это одна история. Он вит совершенно одну сторону. Другой герой, которому наоборот это в радость, который спортивный, которому нравится путешествовать, сталкиваться с дикой природой, он все будет иначе видеть. И когда ты идешь, ты так делишься сразу на несколько участков, и каждый из этих участков впитывает в себя какую-то свою информацию. Николай Александров: Мне интересно, а вот Амазония действительно настолько нецивилизованная, действительно она настолько неожиданна для западного человека, человека, который привык к какой-то более-менее понятной природно-климатической обстановке? Насколько тяжело в джунглях? Евгений Рудашевский: Амазония и джунгли прежде всего потрясают (помимо своего масштаба, какой-то зеленой безграничности, с которой даже наша тайга не сравнится)… Николай Александров: Которую вы знаете с детства. Евгений Рудашевский: Тайга в этом смысле более уютная. Она более родная. И по другим причинам. Чувствуешь себя в Амазонии иначе прежде всего, потому что там жизнь человека ничего не стоит. Ты впервые с этим настолько тесно сталкиваешься, когда вокруг все готово тебя атаковать, на тебя напасть. Даже был случай, маленький пример того, почему важно быть внутри этого путешествия, потому что какие-то детали сами тебя находят. Мы сплавлялись по Амазонке на каноэ, и в какой-то момент к нам в лодку запрыгнула обыкновенная рыба, которая часто запрыгивает в лодки. Я уже знал, что такое catfish, я уже знал, что такое пираньи. А эту рыбу я не смог опознать, попытался ее схватить. Николай Александров: Электрическая какая-нибудь… Евгений Рудашевский: Она внешне выглядела практически как омуль. То есть меня не испугала. Но и поймал я ее в самый последний момент, когда она уже прокусила мне брючину, у нее были вот такие клыки. И в какой-то момент ты понимаешь, что здесь у всего есть шипы, у всего есть яд и все готово на тебя наброситься. И твоя смерть не станет чем-то особенным. Смерть любого человека. И когда начинаешь изучать саму историю освоения Амазонки, ее изучения. Когда читаешь те же дневники полковника Фоссета или идешь еще глубже, ты понимаешь, что это было всегда. Николай Александров: То есть, например, знаменитые записки о Южной Америки Александра фон Гумбольдта до сих пор актуальны – с гамаками между деревьями, да? Евгений Рудашевский: Все сохраняется. Безусловно. Точно так же приходилось жить в гамаках. И сложнее всего (именно как описывает тот же Фоссет) было потом перестроиться, когда ты возвращаешься в цивилизацию, тебе уже неудобно спать на простой кровати, потому что ты привык… Николай Александров: Думаешь, что кто-нибудь обязательно упадет, заползет. Евгений Рудашевский: Страх сохраняется. Страх перед большими пауками, перед… Казалось бы, такая крупная, красивая – на самом деле тоже ядовитая. Николай Александров: Анаконду видели, кстати? Евгений Рудашевский: Да. Мне важно все почувствовать, важно все увидеть. Поэтому я иду на то, на что в здравом уме, если б я не занимался написанием книг, я бы никогда не пошел. То есть нужно было увидеть аллигатора – я договариваюсь с местным жителем, он ночью нас проводит в гнездо аллигатора, мы можем маленьких детенышей посмотреть и быстренько оттуда сбежать. Если мне нужны тарантулы, я подхожу к гигантским деревьям, вижу, что гнезда находятся… Их легко опознать по паутинам. Начинаю постукивать и жду, когда он выйдет, чтобы попробовать как-то прикоснуться, наощупь все это узнать. Поэтому ты очень часто погружаешься туда, куда здоровому человеку не стоит погружаться. Николай Александров: Российская (в наиболее общем смысле этого слова) мошкара, комары и южноамериканские москиты сопоставимы или нет? Евгений Рудашевский: Знаете, на встречах со школьниками, в библиотеках, по разным регионам мне часто задают вопрос: «Что было самое страшное из того, что вы видели в дикой природе?» До поездки в Перу я действительно всегда говорил, что мошкара. Потому что это напасть, от которой можно только, как у Фарли Моуэта, закопаться иногда в мох, иначе тебя просто заживо съедят. Проблема в джунглях немножко в другом. Там все более коварно. Те же москиты, те же земляные блохи, еще какие-то маленькие создания не просто тебя кусают. Они еще непременно стремятся отложить свои яйца и поселиться у тебя под кожей. Николай Александров: Вы делали, кстати, какие-нибудь прививки? Евгений Рудашевский: Делали стандартный набор прививок. Но не то, чтобы это сильно помогло. То есть уезжали мы в Южную Америку вдвоем, а приехали большой компанией. Приходилось от всяких паразитов избавляться, от кучи всевозможных болезней. То есть даже болезни как раз, которые описаны в «Городе Солнца» - это все через себя пропущено. Это нездоровое отношение к жизни, когда ты радуешься, что, слава богу, это со мной произошло. «По крайней мере, я жив, а все остальное – это материал». Николай Александров: Ну, понятно. И всем этим мучениям вы подвергаете своего главного героя – 19-летнего студента Максима? Евгений Рудашевский: И его спутников. Любое приключенческое произведение – это движение через испытания. Эти испытания помогают и герою, и на самом деле читателю лучше понять самих себя. Когда в какой-то момент все лишнее уходит. Вот все бытовые наши проблемы, какие-то домашние неурядицы, которые здесь и сейчас кажутся нам глобальными, что в этом сосредоточена вся жизнь, там это абсолютно забывается. Ты не думаешь о том, что будет завтра, не думаешь о том, что будет через год. Ты думаешь о том, что происходит с тобой здесь и сейчас. Это, наверное, одно из самых сильных явлений, связанных с приключенческой литературой и чем она может быть важна сейчас для тех же подростков. Потому что мои знакомые подростки, дети моих друзей, приходят в 9 класс и уже начинают обсуждать, какой будет выпускной и где будет проходить. Родители уже начинают из-за этого ругаться. Он еще только в 9-10 классе, а вы уже думаете про университет, про дальнейшую работу. То есть все как-то вдаль уходит. И мы отрываемся от жизни здесь и сейчас в этом моменте. А приключенческое произведение, которое ты проживаешь вместе с героями, оно тебя возвращает в этот миг, и ты начинаешь действительно лучше понимать самого себя. Поэтому эти испытания неизбежны и, наверное, одно из главных явлений приключенческой литературы. Николай Александров: В одном из интервью вы сказали, что когда были в совсем юном возрасте, вас заинтересовали тома Кафки, которые стояли у вас. Вы стали их читать, причем с совершенно необыкновенной страстью. Но, помимо Франца Кафки, интересно, вот этот пласт приключенческой литературы – романы Хаггарда, Фенимора Купера, Буссенара насколько вам знакомы? Евгений Рудашевский: Я вырос на них. Безусловно, это был тот мир, в котором я жил. И Рафаэль Сабатини, и, безусловно, Хаггард, Аллан Квотермейн и Купер, Кожаный Чулок. Это был тот мир, в котором я выживал, когда у меня были какие-то проблемы взаимодействия в школе, в семье, на улице во дворе. А Иркутск был не самый благополучный город в те времена, когда я там жил. Все эти дворовые стычки происходили постоянно. И я действительно часто убегал в эти приключения, которые казались чем-то фантастическим. Но, наверное, главным для меня таким светилом в свое время, которое перепахало меня, это был Иван Антонович Ефремов, его «На краю ойкумены». Я честно признаюсь, что я читал много приключенческой литературы. Особенно сейчас, поскольку я этой темой интересуюсь, читал и отечественных, и зарубежных. Николай Александров: То есть «Земля Санникова» - все это было прочитано? Евгений Рудашевский: Безусловно, все это прочитано, все это изучено. Для меня во многом это даже сейчас как учебники идут. Поскольку это такая основа. И «Земля Санникова» в том числе. Но никогда я не сталкивался с настолько мощным чувством безграничности и неизведанного мира вокруг, как в описаниях Ефремова «На краю ойкумены». И, наверное, к этому чувству абсолютной беспредельности окружающего мира и страха перед ним, вот к этому чувству я пытаюсь тоже постепенно прийти в своих произведениях. Но не зря он встречается так редко, потому что его трудно достичь. Николай Александров: Женя, огромное спасибо вам за беседу. Я думаю, что многим понравится ваша тетралогия и захватит, безусловно. В особенности рассчитываю на юных читателей, которые иногда к современным книжкам относятся с большим почтением, нежели к старой классике, бывшей библиотеке приключений. А вам я желаю новых путешествий. Будем ждать четвертую книгу. Филиппины, там, да? Евгений Рудашевский: Нет, Филиппины – это уже следующее произведение. Четвертая книга уже скоро выходит в типографию. И там как раз Амазония. Николай Александров: Там как раз Амазония будет. Отлично. Там как раз Максим по-настоящему испытает на себе трудности жизни в джунглях и увидит, что такое Амазонка. Спасибо вам огромное, Жень. Евгений Рудашевский: Спасибо.