Ольга Орлова: Коронавирусная инфодемия. Как слухи помогают нам адаптироваться к новой реальности, избавляют нас от личной ответственности и создают образ врага? Об этом по гамбургскому счету будем говорить с антропологом Александрой Архиповой. Привет, Саша. Александра Архипова: Добрый день. Голос за кадром: Александра Архипова – выпускница историко-филологического факультета Российского государственного гуманитарного университета. В 2004 году защитила кандидатскую диссертацию «Анекдот и его прототип: генезис текста и формирование жанра». Начиная с 2013 года – старший научный сотрудник школы актуальных гуманитарных исследований РАНХиГС, руководитель исследовательской группы «Мониторинг актуального фольклора». Участник экспедиций на русский Север, в Монголию, Казахстан и Сибирь. Ольга Орлова: Саша, ну, как говорят в народе, кому война, а кому мать родна. Весь мир мучается и борется с пандемией, борется с коронавирусом, а у вас, у антропологов, самые горячие, интересные денечки. Александра Архипова: Да: «Ребят, по коням, у нас новый слух», – так мы жили весь период пандемии. Ольга Орлова: И у вас появился новый объект исследования – коронавирусная инфодемия. Вот расскажи, пожалуйста, что это такое и как она появилась в России. Александра Архипова: Ну, где-то в середине февраля, 15 февраля во Всемирной организации здравоохранения начинают упорно говорить, что вот у нас есть враг №1, это, собственно говоря, коронавирус, но у нас есть и враг №2, и это недостоверная информация, которой масса распространяется прежде всего в соцсетях. Ее назвали инфоде́мией, или инфодеми́ей, в соответствии со словом «информационная инфекция», и это слово быстро завоевало весь мир. И все стали говорить: о ужас, какой кошмар, такого мы никогда не видели, слухи ходят по улицам, все только и делают, что их пересказывают, и с этим надо решительным образом бороться всеми возможными способами. Даже до того, как пандемия стала большой проблемой, врачи, именно врачи вдруг, внезапно переквалифицировались в фольклористов и стали изучать слухи. Именно врачи, специалисты по эпидемиям стали говорить о том, что в ситуации распространения эпидемий слухи мешают медицинской достоверной информации достучаться до мозга и как-то туда инкорпорироваться. Ольга Орлова: То есть на самом деле, если человек подвержен слухам вокруг коронавируса, его просто тяжелее будет лечить, ему тяжелее будет соблюдать какие-то там правила социального дистанцирования? То есть, скорее всего, у него будет больше подверженности болезни? Александра Архипова: Да. Два врача, Брайнерд и Хантер, специалисты по эпидемиологическим заболеваниям, построили математическую модель, такой симулятор распространения инфекции, и в этот симулятор ввели новую переменную. Соответственно, человек не только заражал другого человека, он еще и передавал ему какой-нибудь глупый слух с такой антимедицинской рекомендацией. Соответственно, эта модель показала, что риск заболеть в этой популяции на 45% выше, чем если таких слухов нет. Ольга Орлова: То есть это исследование было сделано, прямо перед... ? Александра Архипова: В конце декабря 2019 года оно было опубликовано на локальных случаях эпидемии в основном в странах Северной Америки и в Африке, и тут появляется эпидемия коронавируса и все берут это на вооружение. И действительно, вроде бы это так, что… Большая группа специалистов по media studies исследовала информацию о коронавирусе в Италии, в Испании, в Северной Америке, и они показывали, как распространение информации мешает людям получать какую-либо вообще информацию и, в частности, мешает устанавливать карантин. Потому что проходят слухи, что сейчас в этой провинции итальянской установят карантин, и все радостно бегут на поезда, и карантин установить не удается, потому что, собственно говоря, периметра не создается, и много подобных вещей. Но злобные антропологи, – а антропологи всегда такие как бы злобные пессимисты, – говорят: ну послушайте, давайте подумаем, а в чем вообще проблема? Почему люди так реагируют на любую медицинскую новую информацию? Они что, идиоты, планета Земля населена идиотами, или за этим стоит какой-то эволюционный смысл? Может быть, проблема глубже? Может быть… На самом деле проблема заключается в том, что вот человеку поступает новая медицинская информация, как правило, она крайне травмирующая, и она требует от человека резко менять привычный образ жизни. И что немедленно происходит? Человек не хочет менять свой привычный образ жизни, он хочет ходить на работу, встречаться с друзьями, отправлять детей в школу и прочее, прочее, прочее. А тут ему говорят: «Не делай вот этого, вот этого и вот этого». А риски взвесить трудно, потому что они отложены, они не наступают в ту же секунду. И возникает некоторая подушка безопасности; эта подушка безопасности – это некоторые советы, мнения, интерпретации, которые идут от бабушек, мам, соседей, знакомых, родителей детей, которые тебе объясняют, как правильно себя вести, и они адаптируют твою психику к этой вот неприятной новой медицинской реальности, и так происходит всегда. Вот в 1990-е гг. эпидемия ВИЧ в Северной Америке, страшная, между прочим, эпидемия. Что нам говорит официальная медицина? Официальная медицина говорит: так, дорогие друзья, все забыли про беспорядочный секс, никакого веселья в барах, никакого секса на одну ночь, надо своих партнеров постоянно проверять, бесконечные анализы сдавать, партнеров не менять, и вообще вас поджидает опасность дома, и только дома ваши спутники жизни могут быть причиной вашей смерти. И тут же распространяются популярнейшие городские легенды, о которых мы все прекрасно знаем, о том, что девушка заразилась СПИД, потому что она пришла в кинотеатр или села на сидение в троллейбусе на шприц со СПИД... Ольга Орлова: ...который оставил наркоман. Александра Архипова: ...который злодей, наркоман, ВИЧ-инфицированный, специально оставил, таким образом ее заразил. То есть что говорит эта легенда? Легенда выводит тебя из зоны ответственности, она говорит: «Не ты, дорогая, виновата, не твой спутник жизни виноват, не твой бойфренд, не твой муж – нет, виноваты некоторые внешние анонимные злодеи во всем, а не сами люди». То есть легенда адаптирует эту страшную, неприятную реальность, что члены семьи являются источником зла, и объясняет, что на самом деле источником зла является внешний злодей. И ровно так же слухи о коронавирусе адаптируют нас к неприятной реальности. Ольга Орлова: Саша, скажи, пожалуйста, какой, может быть, самый популярный... Я знаю, что ты и твои коллеги составляли целую базу данных фейков о коронавирусе, – какой самый популярный, самый массовый такой слух? Александра Архипова: Да, мы нашли 159 сюжетов, какое-то количество мы не заметили, но бог с ними, общее количество текстов, которое мы набрали, 2 миллиона с хвостиком, это довольно приличный объем. Ольга Орлова: Уже 2 миллиона текстов о... ? Александра Архипова: Да. И надо сказать, что вот это очень характерно, как развивалось. Во время первой волны... Первая волна фейков была в феврале-марте, она была не самой популярной, не самой большой, но тем не менее там рассказывалось о происхождении этой заразы, о том, что это все придумали американцы, китайцы, евреи. Вторая волна пошла, когда уже как-то опасность стучалась в наш дом. Помните детскую страшилку: «Девочка-девочка, гроб на колесиках ищет твой город»? – это первая волна фейков. «Девочка-девочка, гроб на колесиках нашел твой дом», – это вторая волна фейков. И вот во второй волне фейков, когда уже люди начали болеть, возникла такая модель, она очень популярна была во все времена, а фольклористы всегда любят проверенное старое, – это модель под названием «чудесное лекарство рядом». И все начали рассказывать, что можно вылечиться, прикладывая имбирь к попе, вливая в себя водку внутрь и обтираясь снаружи, правильно дыша, сочетание соды с лимоном в самых безумных пропорциях, а еще закинуться арбидолом, а также выпить очень много парацетамола, но не ибупрофена, или наоборот... В общем, подобные такие псевдомедицинские советы давались во множестве, и их популярность была чудовищна. Если, например, вот эти истории про китайцев, которые нас заражают бананами, набирали скромно 5–10 тысяч репостов за 2 месяца, то истории о псевдомедицинских советах набирали 50 тысяч, 100 тысяч, 150, 200, и как бы рекордсмен – это бесконечные советы молодого врача Юры Климова из Уханя, они набрали честные 300 тысяч репостов за 3 месяца. Ольга Орлова: А вы не выяснили истинное происхождение этого Юры Климова из Уханя? Вы вообще нашли, откуда это пошло? Александра Архипова: Да, конечно. В январе 2020 года, когда еще никого ничего не волновало и только все это начиналось, но в Ухане уже царила паника, там возникали в социальных сетях многочисленные советы, как спасаться. Там выходили как раз эти истории, что надо пить горячую воду, сода с лимоном, вирус не летает по воздуху, нет, он летает и все прочее, где советы китайской медицины смешивались с такими профанными и околомедицинскими советами. А дальше они слепились в цепочку, дальше они были приписаны на китайском языке некоторому родственнику, который работает в больнице Уханя с коронавирусом, якобы он позвонил своим родственникам и рассказал. (Запомним эту детальку, что это именно родственник родственнику рассказывает.) Потом это попало в Гонконг, было переведено на английский и начало победное шествие по миру. Но это приходит в США и оформляется в такую цепочку советов, которые даются от имени медицинских светил Стэнфордского университета или от имени некоторого госпиталя в Нью-Йорке, но чаще от медицинских светил из Стэнфорда. И это же приходит к нам в конце февраля 2020 года, первый раз появляется в Иркутске. Дальше это все как-то переводится, подчищается, к нему добавляется все больше и больше советов, и появляется молодой врач, который потом получает имя Юра Климов, который работает в Ухане, и он звонит своим родственникам и рассказывает. Так вот сравним: американцы заполучили медицинских светил и советы из Стэнфорда, а мы ту же самую цепочку превращаем в советы молодого доктора, который в магистратуре в этой больнице, и он звонит и тайно предупреждает своих российских родственников. Это очень любимая для наших российских обывателей идея инсайдера, в этих слухах всегда должен быть инсайдер, некоторый наш человек внутри вражеского как бы лагеря, Штирлиц... Ольга Орлова: ...но которому мы доверяем. Александра Архипова: ...которому мы доверяем. Ольга Орлова: Но мы доверяем, во-первых, он молодой, он на передовой, и он сообщит же родственникам, он же родственникам врать не будет. Александра Архипова: Да-да-да, в том-то и дело. Это демонстрирует вот эти вот неформальные каналы коммуникации, которым мы доверяем. Чем ниже доверие к вертикальным структурам, к разного рода властным институтам, к медицине, к суду, к власти и так далее, тем сильнее доверие горизонтальное и тем сильнее так называемые слабые связи. То есть слабая связь – это, грубо говоря, все те, кто есть в некоторой виртуальной записной книжке: друзья, знакомые, знакомый дантист, знакомый детский врач, учитель детей в школе и прочее, прочее. Это все слабые связи, и ты начинаешь доверять им. Вот такое как бы распределение доверия очень характерно для современной российской ситуации и определяет то, как формируются слухи. Потому что третья волна слухов, которая возникает уже в мае, когда коронавирус уже постучался, то есть гроб на колесах уже постучался практически в каждую квартиру, – это именно конспирологические рассказы двух типов: либо коронавируса очень много, но власть скрывает подлинные цифры и заставляет людей скрывать, разные версии, либо никакого коронавируса нет, а власть всех чипирует или хочет каким-то образом финансовые махинации провести с населением, но так или иначе за коронавирусом скрываются манипуляции российской власти. И эта волна становится очень большой, и она настолько большая, что она «гасит» Юру из Уханя, и Юра из Уханя собирает вещички и отправляется обратно в Ухань, а на первое место выходят панические сообщения в WhatsApp о том, что «мой брат работает на вышках 5G, он участвовал в совещании, на котором Шойгу обсуждал, что надо прозомбировать все население России для того-то и того-то». Это уже не просто Билл Гейтс (да, Билл Гейтс со своим чипированием крайне популярен), но в этих слухах кроме Билла Гейтса, внешнего врага, есть еще наш родной внутренний враг, и этот наш родной внутренний враг – это чиновники и правительство, которые хотят чего-то плохого для россиян. И это чудовищно сильное отличие от, например, конспирологии британской или американской в отношении COVID. Ольга Орлова: То есть получается, что в данном случае вы прослеживали, когда вы изучали слухи о коронавирусе, они как индикатор настроений, вообще социальных настроений в обществе работают? Александра Архипова: Конечно, несомненно. Ольга Орлова: То есть они отражают кризис доверия к власти как таковой? Александра Архипова: Конечно. Ольга Орлова: Вот во многом это подтверждает наш опрос. Мы тоже решили внести свою лепту в вашу базу данных и поспрашивали прохожих на улице Москвы о слухах о коронавирусе. ОПРОС Александра Архипова: И это четвертая волна. Как раз четвертая волна про будущее, и, в общем, люди принимают решение, что «так или иначе я подожду, пока все вокруг меня привьются, а там подумаю». Это, конечно, мешает созданию нормального вакционного пузыря. Ольга Орлова: Если мы наблюдали, что, допустим, в мае в Москве были очень жесткие меры, связанные с нарушением социального дистанцирования и карантина, были гигантские штрафы, были даже оштрафованы люди, которые были парализованы и выйти из дома уж никак не могли... Александра Архипова: Да. Ольга Орлова: ...были блокпосты на дорогах, которые проверяли машины, мы ездили по пропускам, эти пропуска еще пойди получи и так далее, и так далее. Понятно, что в такой ситуации возникает жесточайшее недоверие к властям, раз... Александра Архипова: ...и отторжение. Очень удобно, можно заставить каждого поставить социальный мониторинг, и каждый будет фотографироваться каждые 3 часа и контролировать все свои выходы и входы в дом, крайне удобно, согласитесь, просто такая идеальная технологическая модель будущего государства завтра, очень удобно. Но да, конечно, это так, и слухи не противоречат этому, это одно и то же. Вот человеку не нравится вмешательство в личную жизнь государства, потому что ограничивают его право на прогулки, «ну и кого я там могу заразить, если я сижу на скамеечке с чашкой в парке», и то, что дети в школу не ходят, и вообще все это безобразие... Мало того, многие лишились работы полностью или частично и вынуждены были сидеть дома. И в результате тебе навязывают некоторое мнение, а ты и так зол, и ты говоришь: «А, наверное, это все существует, потому что нет никакого коронавируса, а правительство придумывает специальные манипуляции». То есть таким образом этот слух – это некоторое объяснение для тебя, почему все так происходит, и одновременно демонстрация того, почему не надо подчиняться, потому что государство имеет некоторый тайный, скрытый план в отношении тебя. И вот эта волна слухов разобщает граждан и властные институты, это как бы слухи разрушают гражданское общество, каким бы оно у нас ни было, оно стало еще более дырчатым, как хороший сыр. Ольга Орлова: А вот интересно, вот ты говоришь, слухи разрушают гражданское общество, – а что можно сказать про мемы и шутки в этом отношении? Не являются ли они, наоборот, таким «клеем» для гражданского общества? Просто, я не знаю, ты обратила внимание или нет, с чем это могло быть связано, что в самые-самые трагические периоды самоизоляции невероятный совершенно всплеск шуток, мемов, картинок, он просто потряс. Я прочла в соцсетях в аккаунте у одного молодого математика из Парижа, он написал: «Теперь я понимаю, как будет выглядеть апокалипсис, – мемы в этот день будут отличные». Вот такая юмористическая реакция на происходящее, ироническая – это скорее... Это тоже лечебное, но это цементирует общество, оздоравливает? Александра Архипова: Ну, такая реакция канализирует эмоции в одном определенном ключе. Да, это оружие слабых: мы посажены на карантин, мы лишены части наших граждан прав, мы лишены нашей привычной повседневности, и у нас нет никакого другого способа, как свое раздражение выразить. А юмор – это очень сложный инструмент, нам надо сделать короткий текст, видео, аудио или словами, таким, чтобы его можно было быстро понять, быстро передать, и при этом он должен быть достаточно сложным, должна быть какая-то двойственность, которая заставит наш мозг его разгадывать и за счет этого запомнить. И таким образом мем цепляет один мозг за другим, и хороший мем поедает мозг, как, я не знаю, какой-нибудь хищник в фантастических фильмах. И поэтому нам так важно это запомнить, эта вирусность возникает неслучайно: чем больше опасность, тем больше нам надо завербовать сторонников своей точки зрения, почувствовать, что мы не одиноки в этих переживаниях, а раз я смеюсь над анекдотом, значит, я разделяю то содержание, которое в нем рассказывается. Так, например, мой любимый анекдот, которого здесь нет. Муж звонит жене: «Дорогая, я в магазине, что брать?» – «А ты в маске?» – «Конечно». – «Тогда бери кассу». Ну вот это совершенно замечательный анекдот, очень тонкий и хороший. И недаром в период пандемии воскресла структура диалоговых анекдотов, таких, как я вот сейчас привела, не только картинки, которые мы видели. Диалоговый анекдот надо передавать и устно тоже, они для этого и приспособлены, и это означает, что люди начинают общаться этими текстами, потому что нам нужно сконструировать то отношение к новой неприятной и тяжелой реальности. Ольга Орлова: Саша, а ты же уже фактически как ученый вышла из изоляции, то есть ты стала ездить в экспедиции, у тебя уже нормализуется твоя исследовательская деятельность. Где ты уже успела побывать и что там происходит, какие новые фейки, слухи ты там услышала? Александра Архипова: Я была в Брянской области на границе с Беларусью, я была на Камчатке. И надо сказать, что концентрация слухов, как ни странно, больше всего в Москве, поэтому... Ольга Орлова: На Западе и на Востоке их меньше? Александра Архипова: Там опасность ощущается не так явно, не так рядом, и про коронавирус многие говорят: «Это у вас в Москве, а у нас этого скорее нет». И скорее рассказываются вот эти вот отрицающие слухи о том, что это кем-то придумано, но без особого ажиотажа, потому что это не есть часть нашей жизни. На юге России, в Краснодарской области, в Дагестане, там невероятно сильны слухи о том, что никакого коронавируса нет, что правительство манипуляции использует, а для этого заставляет врачей создавать фальшивые диагнозы смерти от коронавируса, рассказывают истории, многочисленные твиты, аудиорассылки о том, что вот человек умирает, например, от рака или от инфаркта, а врач предлагает его родственникам 10 тысяч рублей, 20 тысяч рублей, 100 тысяч рублей за то, чтобы они согласились на диагноз «смерть от коронавируса», и таким образом создается несуществующая опасность. Вот это действительно, юг России был довольно сильно заражен такими слухами, хотя они были распространены много где, и в США они были, и в Италии они были, но вот особенно хорошо они были в Краснодарском крае. Ольга Орлова: Спасибо большое! У нас в программе была антрополог Александра Архипова. А все выпуски нашей программы вы всегда можете посмотреть у нас на сайте или на YouTube-канале Общественного телевидения России.