Ольга Орлова: Женский путь в науку. Фиктивные браки, нелегальные студентки и интеллектуальное бегство в Европу. Или история о том, как обладательницы первых научных степеней в России становились феминистками поневоле. Об этом будем говорить по гамбургскому счету с историком науки Еленой Баум. Елена Баум: Здравствуйте, Ольга. Большое спасибо за это приглашение. Ольга Орлова: Елена Баум. Историк науки, старший научный сотрудник химического факультета МГУ имени Ломоносова, представитель России в рабочей группе по истории химии в Европейском химическом обществе, член Российской ассоциации исследователей женской истории. Елена, сегодня 8 марта традиционно воспринимается как День весны, День женщин. Хотя исторически немного кто помнит, что это был день борьбы женщин за свои права. В свое время борьба за права у женщин была тесно связана с правом на получение высшего образования и на право заниматься наукой. И вот в России по этому поводу, когда вспоминают о первых женщинах-ученых, пробивших себе дорогу к научным знаниям, традиционно вспоминают Софью Ковалевскую. Очевидно, что Софья Ковалевская не могла быть одна. У нее были и подруги, и соратницы, и единомышленницы, и среди них были не менее яркие фигуры. Елена Баум: Как раз я сегодня пришла рассказать о такой яркой фигуре в истории химии – Юлии Всеволодовне Лермонтовой. Ольга Орлова: Она была из рода Лермонтовых, то есть она была родственницей поэта Михаила Лермонтова? Елена Баум: Да. Она была троюродной племянницей, если считать по отцу. В доме была великолепная техническая библиотека, потому что отец был военный. И она смогла начать читать книги по соответствующей тематике. И вдруг она поняла, что хочет заниматься естественными науками. Она вначале собиралась вообще-то быть медиком, потому что была Крымская война, она читала в журналах о подвиге наших сестер милосердия, особенно во время Обороны Севастополя (1854-1855), и загорелась пойти на медицинский факультет, и даже устроилась в повивальную школу при клиническом институте Московского университета вольнослушательницей. Она имела тесный контакт с профессором Александром Ивановичем Бабухиным, известным физиологом, завкафедры в Московском университете, и начала работать у него в лаборатории. Медики же изучали химию. И тут она поняла, что медицина уже больше ее не притягивает, а ей интереснее работать с различными химическими препаратами. Тут она поняла, что ей интересна химия. Хотя в 1864 году отец вышел в отставку. И он купил в селе Семенково Звенигородского уезда усадьбу, в которой он вместе с Юлей, которая подключилась к его деятельности, стал выращивать различные растения, ухаживать за ними, повышать их урожайность. И тут Юля поняла, что ей нравится агрохимия. И она даже решила, что тогда она пойдет, попробует поступить. Я все время говорю «попробует», потому что вы сами понимаете – был этот запрет. Поступить в Земледельческую петровскую академию. Ныне это известная Тимирязевка. Причем, она собралась совместно со своими знакомыми подругами, дочерьми генерала Федорова, друга ее отца. Они подали прошение. Ольга Орлова: То есть они хотели группой попробовать туда пробиться? Елена Баум: Да, пробиться. Подали прошение в Земледельческую академию. Ряд профессоров, в частности, Фортунатов и Стебут, поддержали это прошение. Дальше бумага пошла в Министерство народного просвещения. Увы, не утвердило. И тогда она поняла, что единственный способ получить высшее образование – это ехать за границу. В то время для русских женщин другого пути не было. Ольга Орлова: Для того чтобы уехать за границу, нужно получить разрешение родителей. Как она добилась того, что ее отпустили? Потому что это ведь ты не только с чиновниками споришь, но ты же споришь и с обществом, с традициями, с семьей. Елена Баум: Она начала переписку со своей сестрой. У нее была двоюродная сестра Анна Евреинова в Петербурге. Но у Анны Евреиновой была близкая подруга Софья Ковалевская. И вот после неудачи этой Лермонтовой они задумали, что они вместе поедут за границу. Ольга Орлова: Они совершат интеллектуальный побег. Елена Баум: Да. Причем, у каждой был свой путь. Если Софья Ковалевская по примеру многих женщин, которые в то время выходили фиктивно замуж, вот она выбрала для себя… Ольга Орлова: То есть для того, чтобы получить высшее образование, попасть в науку, нужно было фиктивно выйти замуж? Елена Баум: Да, очень многие так делали. Дело в том, что брешь как раз была пробита в середине 1860-х годов Надеждой Сусловой, которая поступила первой женщиной в Цюрихский университет. Ольга Орлова: И тоже с фиктивным браком? Елена Баум: В тот момент – с фиктивным. И за ней последовали очень многие женщины из России, точно так же как Бокова и так далее. И, глядя на своих подруг… Вместе они пытались вначале посещать Медико-хирургическую академию, где их допускали к лекциям (нелегально, но допускали). И Софья Ковалевская решила, что это самый удобный путь. Она тогда может сама определять свою судьбу и сама добиваться того, чего она хочет. На нее не могут влиять родители. И, кстати, вот это малоизвестный факт – то, что она нашла Владимира Ковалевского, за которого она вышла замуж, но родители не пускали ее замуж. И она провела у него ночь на квартире и после этого явилась пред очи родителям вместе с ним и сказала: «Мама, уже некуда деваться». Они вынуждены были ее выдать замуж. И она уехала уже как раз в 1868 году. Ольга Орлова: А родители понимали, что это фиктивный брак? Елена Баум: Нет. Они об этом, естественно, не знали. Причем, кстати, я хочу сказать, что Владимир Ковалевский потом впоследствии в нее сразу влюбился. Но они все равно жили как брат и сестра. Между ними длительное время не было никаких интимных отношений. И вот они в 1868 году уехали за границу, а в 1869-ом Софья Ковалевская обосновывается в Гейдельберге, где она решила получить высшее образование. И как раз тут присоединяется Юлия Лермонтова, потому что Софья Ковалевская до этого приехала к родителям Юлии и сказала: «Да, я замужняя женщина и могу взять под свою опеку эту молодую девушку». И родители отпустили. Ольга Орлова: Под гарантию Софьи Ковалевской, что она будет за ней присматривать. Елена Баум: Присматривать. И таким образом Юлия Лермонтова переехала на эту квартиру, которую снимала семья Ковалевских, и одновременно к ней присоединилась та самая Анна Евреинова, о которой я вспоминала ранее, которая впоследствии стала, кстати, первой женщиной, которая получила докторский диплом в области права. Она стала первым юристом в нашей стране. У нее путь был совершенно другой. У нее отец был комендантом в Петергофе, был военный человек и не понимал стремление своей дочери к высшему образованию. Ее не пускали никуда. И тогда она сбежала из семьи с минимумом денег. Были какие-то карманные деньги. Без паспорта. Перешла пешком границу. По воспоминаниям Юлии Всеволодовны Лермонтовой, вслед ей даже стреляли. То есть это… Ольга Орлова: То есть она с контрабандистами ходила, нелегально? Елена Баум: Да, нелегально. И без паспорта, без денег она приехала к подругам в Гейдельберг. И через некоторое время она поехала в Лейпцигский университет, потому что там была очень сильная кафедра юриспруденции. И родители в конечном итоге приехали в Лейпциг, ее простили, дали ей денег на учебу. И, в общем, так она пробила свой путь в науку в результате. Ольга Орлова: А вот интересно. Скажите, Елен, вы знаете, я видела такую любопытную статью, где описывался путь наших первых женщин, которые уезжали в 1870-1880-е годы в Швейцарию и в Германию учиться, получать высшее образование из России. И вот, что интересно. Вот вы упомянули Анну Евреинову, что она была женщина-юрист. И по статистике получалось, что когда русским женщинам предоставляли выбор, чему учиться и в каких науках дальше продвигаться, то большинство из них выбирали математику, физику и химию. Меньше – медицину. И совсем мало общественные и гуманитарные науки. То есть Анна Евреинова действительно в этом смысле была уникальна дважды. И потому что она пробила себе путь, и потому что она выбрала юриспруденцию (общественные науки). Как вы думаете, почему наши женщины, когда у них был выбор, они выбирали совсем не женское дело, то, что тогда традиционно считалось неженским – математика, физика, химия? То есть дважды наперекор. Елена Баум: Возможно, это связано с тем, что им было легче устроиться где-то в смысле работы. Сейчас поясню. В то время, допустим, было очень много биологов, ботаников. Существовали различные биологические станции, где они могли работать в качестве каких-то лаборантов, препараторов или что-то в этом духе. Химики. Им же тоже в университеты доступ был закрыт. И вообще в научные учреждения. Эти женщины шли в заводские лаборатории. А промышленность в то время развивалась активно. Это же индустриализация России. И поэтому их брали охотно, женщин с естественнонаучным образованием. Ольга Орлова: Потому что на самом деле вообще специалистов было мало. И в этой ситуации… Елена Баум: И женщины дополняли. Ольга Орлова: И женщина могла сгодиться. Елена Баум: Да. Ольга Орлова: Что же происходило с Лермонтовой, когда она оказалась в Германии? Елена Баум: Когда Юлия Всеволодовна приехала в Гейдельберг, они вместе с Софьей Ковалевской подали прошение слушать там лекции определенных профессоров, что им было разрешено. А для Юлии было очень важным работать в лаборатории. Ведь химия – это экспериментальная наука. И ты можешь изучать многое по учебникам, то ты никогда не будешь химиком, если ты не работал конкретно руками в лаборатории. И вот добиться этого было очень сложно. Кстати, ей помогла Софья Ковалевская. Она договорилась с Робертом Бундзеном, что ее допустят. А в то время в Гейдельберге существовала знаменитая лаборатория Роберта Бундзена. Она была им создана в 1850-е годы. В этой лаборатории она выполнила неожиданно свое первое исследование в науке, которое не было опубликовано. Оно осталось в рукописях, в архиве Менделеева. Оттуда мы о нем узнаем. И из переписки ее с Дмитрием Ивановичем Менделеевым. В 1869 году он как раз компоновал всю собственную структуру своей таблицы, она выходила в разных изданиях, развивалась в разных вариантах. И у него была проблема – как поместить туда платину и ее спутники, в какие клеточки разместить. Он размещал в соответствии с атомным весом и физико-химическими свойствами. И Юлия Всеволодовна по его заданию как раз в лаборатории Бундзена изучала, измеряла свойства платины и спутников, из которых можно было вычислить атомный вес и таким образом в какой-то степени нам помогла созданию его таблицы. Он смог поместить платину в нужную ячейку в своей таблице. Но в 1871 году Ковалевская переезжает в Берлин. И спустя 2 месяца к ней присоединяется Юлия Всеволодовна Лермонтова, которая также устроилась в лаборатории Гофмана. Гофман известен тем, что он открыл анилин. И благодаря ему в Германии начала развиваться химия красителей на основе анилина. Он занимался в этой связи как раз ароматическими углеводородами. И этой тематикой стала заниматься Юлия Всеволодовна. Одно из первых ее исследований было изучение структуры дифенина, как раз относящегося к этой группе углеводородов. И она установила его структуру, отличную от того, что ранее предлагали такие корифеи в химии, как Ларар и Жерар. После этого она опубликовала соответствующую статью в «Докладах немецкого химического общества». Эта публикация сделала ей имя в науке. Гофман высоко оценил ее деятельность и предложил уже в 1874 году защищать докторскую диссертацию. Но предложил защищать в Геттингене. Перед этим через Геттинген прошла диссертация Софьи Ковалевской. Ольга Орлова: То есть он думал не только о научной перспективе, но и о том, что женщину-ученого поддержали, чтобы был уже положительный опыт? Раз дали докторскую степень уже женщине-математику, могут дать тогда и химику. Елена Баум: Да. Сдала она все это блестяще. И в 1874 году осенью она в результате получила эту степень, защитила диссертацию. И хочу обратить ваше внимание на то, как помнят немцы об этих первых женщинах, которые являлись первопроходцами в науке. В Геттингенском университете в начале 2000-х годов была установлена памятная доска на Институте химии как раз, где принимали у нее экзамен, о том, что здесь сдавала экзамены первая женщина университета, потому что это является примером того, как строили потом последующие поколения девушек свою биографию именно в науке. Ольга Орлова: Когда она вернулась, что ее ожидало, кто ее встретил, что ей предложили? Елена Баум: Она возвращалась через Санкт-Петербург, потому что там была и Софья Ковалевская уже к тому времени, и Дмитрий Иванович Менделеев, с которым она была близко знакома, для которого она работала, конечно, устроил ей великолепный товарищеский ужин в Санкт-Петербурге, пригласил своих коллег, познакомил ее с ними, ввел ее в российское научное сообщество химиков. Ольга Орлова: Юлия Лермонтова стала первой женщиной-химиком в Московском университете. Поскольку женщинам официально было запрещено заниматься наукой, профессор Марковников взял ее в свою лабораторию в качестве частного ассистента и платил ей из своего кармана. Софья Ковалевская с докторской степенью возвращается в Россию. Юлия Лермонтова возвращался с докторской степенью в Россию. Означало ли это в то время, наличие этой докторской степени, автоматически попадание в ряды первых русских феминисток? Елена Баум: Я в этом плане хотела бы привести слова в воспоминаниях Анны Павловны Философовой в отношении русских женщин, которые стояли у истоков русского феминистического движения. Она как раз писала по этому поводу, что, конечно же, эти женщины не были организаторами движения, как оно называлось, «женской эмансипации», которая в свою очередь обеспечивала новое понимание места женщин в обществе. Вот именно их профессиональный путь способствовал формированию нового сознания женщин. Дело в том, что их сделали символами этого феминистического движения. Но на самом деле они занимались своей профессией на высоком уровне, они повышали свою профессиональную… Ольга Орлова: То есть их наука волновала больше, чем социальный отклик от этого? Елена Баум: Да, безусловно. И просто их примеры показывали другим, как выстраивать свои биографии, если они хотят… Ольга Орлова: Но ролевыми моделями они все равно стали? Елена Баум: Безусловно. Ольга Орлова: Что такое Лермонтова-ученый? Что самое главное она вписала в историю химии? Елена Баум: Она открыла ряд интересных для препаративного органического синтеза веществ, их изучила, сделала несколько публикаций. Но это был непродолжительный период времени. Несколько больше года. Потому что она внезапно заболела тифом. И после этого она решила воспользоваться предложением Бутлерова – поехала в Петербург. Опять же, там была Софья Ковалевская. Возможно, та ее переманила каким-то образом. И в лаборатории Бутлерова она добилась очень интересных, важных высот в своей профессии. Она занималась изучением, с одной стороны, того, что называлось тогда «механизм уплотнения различных углеводородов». Это сейчас в науке называется «полимеризация этиленов». А самое главное – благодаря поддержке Бутлерова она открыла… Вернее, Бутлеров высказал определенные теоретические соображения в этом плане, но не ставил никаких экспериментов. И она, работая в его лаборатории, открыла реакцию присоединения алкилогалогенидов к олефинам в присутствии различных катализаторов. Это были окиси металлов и галогениды металлов. И это было очень важным. Но оказалось так, что одновременно об идеях Бутлерова узнал Эльтеков, который работал в Харьковском университете, и также, оказалось, он параллельно работает над этой реакцией. И вся Лермонтова в этом. Она решила тогда больше не заниматься. «Ну зачем, если кто-то еще параллельно вроде бы тоже занимается этой реакцией?» В результате к 1878 году эта реакция, которая очень важна для препаративного синтеза в органической химии, там было дальнейшее ее развитие в истории, стала носить имя Бутлерова, Лермонтовой и Эльтекова. То есть в этом плане это был ее в какой-то степени триумф. Это конец 1870-х годов. Но так продолжалось, к сожалению, где-то только до начала XX века. Вот дискриминация женщин в науке. Ольга Орлова: Ее имя исчезло? Елена Баум: Ее имя исчезло. И теперь, если вы откроете справочники именных реакций в области химии, то там присутствует имя Бутлерова и Эльтекова, а Лермонтовой как будто там никогда и не было. Вернувшись от Бутлерова, она вынуждена была опять уехать оттуда, хотя ей очень нравилось там заниматься. У нее умер отец в 1877 году. И она вернулась в Москву, на ней было все большое хозяйство: и дом, и усадьба. И как-то это надо было поддерживать. И она осталась в Москве и опять пошла к Марковникову. Он ее подключил к очень интересному циклу работ. Он в то время занимался проектом по разложению кавказской нефти. Все ассистенты Марковникова работали, например, по этому проекту. И подключилась Юлия Всеволодовна. С одной стороны, она занималась глубоким превращением нефти в различные нефтепродукты, получением различных углеводородов из нефти. И второе направление – это получение из нефти светильного газа. Ведь в то время развивалось освещение улиц различных городов. Там использовался в фонарях этот светильный газ. Но он добывался из каменного угля. Она предложила другую технологию – получение из нефти. Причем, эта технология была достаточно рациональной. И световая сила этого светильного газа была намного выше, нежели светильный газ, полученный из каменного угля. Ольга Орлова: Скажите, если она так многого добилась, почему же она уходит из науки, будучи еще человеком и здоровым, и сознательным? Елена Баум: Лично я считаю, что она надеялась на коммерческий успех вот этих проектов, которые она выполняла. Ольга Орлова: А его не было? Елена Баум: К сожалению, несмотря на… Ольга Орлова: Это ее разочаровало? Елена Баум: Я думаю, что разочаровало. Потому что здесь не было той самой пробивной Софьи Ковалевской, которая ей именно во многих таких поворотных моментов помогала… Ольга Орлова: То есть она не добилась внедрения и коммерциализации своих разработок, и это ее очень расстроило? Елена Баум: Да. И поэтому она резко повернулась. В 1883 году она уходит из профессии и прекрасно себя нашла, скажем так, в агрокультурах. Ольга Орлова: Это то, с чего она хотела начать? Елена Баум: Да, она вернулась к тому… Ольга Орлова: Смотрите, это уже середина 1880-х. И к этому времени уже Юлия Лермонтова – не первый… То есть она одна из первых, но она не единственная женщина-химик в России. Елена Баум: Да, безусловно. Ольга Орлова: Она пробила дорогу в химию другим женщинам. Елена Баум: Я в принципе могла бы назвать очень много имен. Ведь в то время уже даже членами Русского химического общества, если о нем говорить, в 1880-1890-е годы, там уже было порядка где-то 15 женщин. Туда вступали только женщины, которые в какой-то степени состоялись в науке. Ольга Орлова: Которые внесли вклад в развитие химии. Елена Баум: Внесли вклад, да. То есть об этом можно уже говорить. Кстати, хочу сказать, что химическим факультетом к юбилею как раз Русского химического общества, которое был в 2018 году, и к юбилею первого русскоязычного журнала по химии, который стало издавать это общество, это как раз 2019 год, была издана книга «Публичный статус российской химии», в которой написано многое по истории Русского химического общества, и, в частности, отдельно моя большая статья именно о вхождении женщин в химию. И там перечислены впервые… кстати, большая таблица всех членов-женщин Русского химического общества. Потому что где-то к революции число их стало под 50. Ольга Орлова: Большое спасибо за то, что вы делаете, за то, что вы восстанавливаете историческую справедливость. У нас в программе была историк науки Елена Баум, а все выпуски нашей программы вы всегда можете посмотреть у нас на сайте или на ютьюб-канале Общественного телевидения России.