Ольга Орлова: В российском прокате идeт документальный фильм Екатерины Ерeменко "Буквальная геометрия". Фильм построен вокруг большого международного проекта по дискретизации в геометрии и динамике. С героем этого фильма и научным руководителем проекта, профессором Технического университета Берлина Александром Бобенко мы беседуем по гамбургскому счeту. Добрый день, Александр. Спасибо, что пришли к нам в студию. Александр Бобенко: Добрый день, Оля. Александр Бобенко. Родился в городе Ленинграде в 1960 году. В 1983 году окончил физический факультет Ленинградского университета. В 1985 году защитил кандидатскую диссертацию. В 1991 году получил степень доктора физико-математических наук. С 1983-го по 1993-й годы работал в ленинградском отделении Математического института имени Стеклова Российской академии наук. С 1990-го по 1992-й годы был обладателем стипендии Фонда Александра фон Гумбольдта. С 1993 года – профессор Технического университета Берлина, автор нескольких книг и более 100 научных публикаций, руководитель DFG-центра "Дискретизация в геометрии и динамике". Область научных интересов: геометрия, математическая физика, в частности, дискретная дифференциальная геометрия, визуализация и интегрируемые системы. О.О.: В российский прокат вышел фильм "Буквальная геометрия" – документальный фильм о математике. Это вообще редкое явление – фильм о математике. А, с другой стороны, нечасто учeный-математик становится героем целого фильма, и такого международного, который показывают и по всей России, и в других странах, и я знаю, что были премьеры в Нью-Йорке. Как вы дошли до жизни такой? Как с вами это случилось? А.Б.: Это такое удачное стечение обстоятельств. Я работаю в Берлине. Этот проект в Берлине. И Катя Ерeменко тоже живeт в Берлине. И она снимала уже фильмы про математиков. О.О.: Катя Ерeменко – это режиссeр этого фильма, которая уже делала фильм о математике. Кто был инициатором – вы или она? А.Б.: Трудно сказать. Просто у нас появился такой совместный интерес, мы поговорили, и уже из этого возникла идея: почему бы не сделать фильм про этот проект? Это было интересно и ей, и мне тоже. О.О.: Тогда рассказывайте про сам проект. Проект рассчитан на 12 лет. Это 2 млн евро в год. Европейский проект с участием многих математиков, около 60 человек. Какие задачи у этого проекта? А.Б.: Это проект немецкий. И основные два университета, которые там работают – это Берлин и Мюнхен. И основная задача – это изучать разные интересные дискретные модели в математике, дискретные модели в геометрии, дискретные динамические системы. И мы изучаем такие очень нетривиальные и очень умные дискретизации, такие, которые сохраняют какие-то определeнные важные свойства непрерывных моделей, которые мы дискретизуем. О.О.: Фильм заканчивается списком научных публикаций, которые были опубликованы в хороших престижных международных журналах, которые родились в итоге этого проекта. Это кто так решил? А.Б.: Это я предложил. Потому что я решил: ну что ж, мы о чeм-то говорим, а в принципе зрителям будет довольно трудно понять. Математика представлена очень коротко, и совсем трудно разобраться иногда. Поэтому тем, кто заинтересуется – вот, пожалуйста. Кто хочет почитать, пожалуйста, список публикаций в конце фильма идeт. О.О.: Но если говорить о более общих задачах и предполагаемых результатах вашего проекта, может быть, какие-то области сдвинутся, может быть, какие-то новые области появятся? А.Б.: Ну, да. Этот проект на самом деле предусмотрен не то, что мы просто взяли, сели все вместе, написали наши публикации. Это так называемые структурно формирующие проекты. Эти большие проекты в Германии для этого предназначены, что они немножко сдвигают науку в определeнном направлении. Некоторое направление считается перспективным, что здесь надо сосредоточить усилия большого числа учeных и как-то это побольше поддержать. Но это одно из таких направлений. И это сводится к тому, что немножко в эту сторону сдвигается политика университетов по найму следующих профессоров или сотрудников, чуть-чуть это всe поддерживается. О.О.: То есть это задаeт некий вектор развития даже университета, вокруг которого этот проект формируется. А.Б.: Да, точно. DFG – это немецкое научное общество, которое даeт деньги на такой проект. Оно побуждает университеты тоже немножко сдвинуться в эту сторону. То есть университет должен подыграть. О.О.: Знаете, мне как зрителю было очень интересно, что фильм так устроен, большая часть фильма – это такие хаотичные обсуждения. Всe строится вокруг математических семинаров, когда люди ходят, машут руками, произносят одни и те же фразы по 50 раз. И кажется, что это какое-то броуновское движение. А потом раз так в конце: вот вам список публикаций, вот вам некоторые практические приложения, о которых мы ещe поговорим чуть позже. И это тоже ваша была идея так сделать, или это уже режиссeр? А.Б.: Нет, это уже, конечно, режиссeр. О.О.: Это режиссeр так тонко почувствовала, как из этого математического хаоса рождается такой порядок? А.Б.: Да, да. Тут мы совершенно ни при чeм. Она просто снимала нас много. И, конечно, там большинство в этот фильм не вошло. А уже потом выбрала кусочки, которые она совместила вместе. О.О.: А давайте мы сейчас посмотрим фрагмент вместе с нашими зрителями. Вот видите, человек, далeкий от обычной академической жизни, посмотрит и увидит, что они катаются на лодке, танцуют, у них на голове прыгают дети. А потом это превращается в жeсткие конструкции. Всe-таки это же совершенно удивительно, что одним из приложений тех исследований, которыми вы занимались, получились такие конструкции, связанные во Франции с Эйфелевой башней. А.Б.: Да. Это, конечно, довольно неожиданное приложение всей этой теории. О.О.: А как это произошло? А.Б.: Это придумал Хельмут Потман. Это коллега из Вены. Он придумал такие конические сети. Это была его чисто геометрическая конструкция, которая частично уже была мотивирована приложениями в архитектурной геометрии. Но, конечно, я совершенно не ожидал, что от такой математической теории, которая совершенно содержательная, очень новая и интересная, до такой практической реализации пройдeт 8 лет. Тут всe сейчас было моментально. То есть возникла фирма, которая работает. Разработан software, основанный на дискретной дифференциальной геометрии. Это, опять же, фирма Потмана. И они сотрудничают с крупными фирмами, которые действительно строят такие дома, это называется free-form architecture (архитектура свободных форм) - "долой от прямого угла". И оказалось такое вполне реальное и интересное приложение. О.О.: А ведь у Потмана какая-то необычная и нетипичная для математика судьба, правильно? А.Б.: Да. То есть он математиком стал тоже не сразу. О.О.: Да. Он был учителем рисования. И чтобы учитель рисования попал в математику – это… А.Б.: В общем, образование у него хорошее. Он не самоучка. И он в принципе выучился, он настоящий геометр. Я бы сказал, что тут более неожиданно то, что такой геометр, который работает в совершенно академической области, вдруг занимается архитектурой и достигает таких интересных приложений в архитектуре. Вот это, на мой взгляд, совершенно неожиданно. И также то, что это происходит так быстро. Но этому способствовало то, что он читал лекции для архитекторов. Тогда он, видимо, лучше понимает, в чeм же там проблема, и приводит просто ближе к этим задачам. То есть когда люди занимаются какими-то конкретными проблемами в приложении, конечно, это немножко двигает и математику в эту сторону. Но тут я вам скажу, что важно, что не просто взяли какую-то задачу и стали решать в архитектуре, а параллельно развилась целая область математики. Совершенно такая содержательная. Там есть статьи в совершенно приличных научных журналах, не связанные с архитектурой. О.О.: В общем-то, то, что произошло с вашим проектом – это классическая иллюстрация к оправданию всех фундаментальных исследований. А.Б.: Да. Сейчас, я думаю, стало всe-таки немножко побыстрее. Это связано, наверное, всe-таки с компьютерами, потому что появились новые способы решения задач. И, конечно, внедрение тоже стало быстрее. Но и эта область, с которой мы работаем, она, конечно, тоже частично мотивирована приложениями. Но даже не в архитектуре скорее, а в компьютерной графике. Потому что поверхности в компьютере все дискретны, они все состоят из треугольничков. И нужно понимать, как с ними работать, как развить теорию этих поверхностей, состоящих из треугольничков, если грубо сказать. О.О.: На пресс-конференции, когда была премьера фильма, вы сказали, что в вашем понимании сценария не было, а, естественно, режиссeр Екатерина Ерeменко сказала: что вы, что вы - сценарий был. Но, с одной стороны, вы, наверное, поняли, как по-разному люди представляют себе план работ. Что такое план работ у математика и что такое план работ у режиссeра, сценарий. Но все эти такие идиллические картины – занятие спортом, обсуждение где-то на природе, и дети, и так далее – это всe вы заранее обсудили, договорились, что вас будут снимать в бытовой жизни, или это происходило спонтанно? А.Б.: Я думаю, моя точка зрения, что в классическом понимании всe-таки сценария не было, потому что если он был, то он довольно сильно всe-таки поменялся в конце, потому что была такая интерактивная работа. Она смотрела, как мы работаем, снимала что-то, после этого рождались какие-то идеи что-то изменить. То есть, я думаю, конечный продукт довольно сильно отличается, мне так кажется, от той задумки, которая была с самого начала. Но в целом и общем, наверное, это сохранено. О.О.: Так и у вас проект тоже отличается, как я понимаю? А.Б.: Да, абсолютно. Потому что в математике это самое интересное. Потому что когда возникает какая-то смычка и что-то такое неожиданное, то это неожиданное и оказывается часто важным. Потому что если мы уже знаем, что мы будем делать, можем сказать, что будет через 4 года, то на самом деле это важно, хорошо. Но это на самом деле хороший крепкий результат. О.О.: Но не вызов. А.Б.: Но не вызов. А всегда интересно, когда происходит что-то такое неожиданное, что-то вдруг, чего никто не ожидал, из какой-то другой области совершенно что-то появилось, вдруг сомкнулось и возникло. В такой момент есть возможность получить действительно что-то очень важное. О.О.: У вас появляется два легендарных человека в фильме – это Джон Нэш и Фримен Дайсон. Они оба из Принстона, в фильме они как бы помещены в берлинские реалии. Но они появляются ведь таким голосом прошлого, истории, классики. Зачем? Они вообще в математической реальности для вас существуют? Они понимают, чем вы занимаетесь? Вы можете им это объяснить? Интересно ли им это? Это всe-таки уже ходячие классики. А.Б.: Это скорее вопрос к режиссeру, а не ко мне. О.О.: Нэша уже нету. То есть успели снять. А.Б.: Трагически погиб. О.О.: Это были последние, наверное, съeмки. Как математические игроки на этом поле они для вас существуют? А.Б.: Конечно. Дайсон был в Берлине, мы с ним беседовали. О.О.: Он понял, чем вы занимаетесь? А.Б.: Да, понял. На самом деле мы тоже с… писали работу как раз в это время. Она очень близка к тому, чем Дайсон сам занимался. А… доказывал гипотезы Дайсона. То есть на самом деле это довольно рядом. О.О.: Нэш сам в фильме говорит как всегда, что он не математик. Это, видимо, у него уже такая фишка была. А.Б.: Это я не знаю. О.О.: Он несколько раз говорит, что он не математик. А.Б.: Это я не знаю. Я говорю, я Нэша не видел, она его снимала в Америке. И, в общем, это удивительно, что она так сделала, что он… О.О.: Он органично вошeл в ваш фильм и в эту математическую жизнь. Вы знаете, что Нэш, может быть, был одним из самых знаменитых математиков последнего времени во многом благодаря художественному фильму "Игры разума". И не так давно большую популярность приобрeл фильм об Алане Тьюринге, это "Игра в имитацию". И то, что математика – это всe время игра, игра, это так обыгрывается в общественном поле, что математика – игра. При этом, например, от физиков очень часто можно слышать, что математика, конечно, не наука. Это, конечно, не игра, но и не наука. Это язык. Для вас всe-таки математика – это что? А.Б.: Для меня это не игра, конечно. То есть математика – это очень серьeзно. А фильм назывался "Игры разума", но так он называется "Beautiful mind", то есть это на самом деле больше фильм всe-таки не про математику, а про болезнь, про то, как человек сходит с ума. А математика, я считаю, что очень серьeзная вещь. Тут с физиками я, пожалуй, не соглашусь. О.О.: Это самостоятельная наука, или всe-таки это язык для описания других областей? А.Б.: Это, конечно, язык, но не только язык. То есть математика стоит над всеми науками. Она изучает структуры, которые во многих науках существуют, изучает их взаимосвязь. То есть она как бы супернаука в этом плане. Эти вещи существуют в реальности, мы их, может быть, не видим. Но они есть. И математика их изучает. В некотором плане это наука наук, то есть самая главная наука. Это совсем не язык. Язык – это мы просто что-то определяем, что-то говорим. А тут огромное внутреннее содержание, связь между объектами. Так что я тут не соглашусь, что это просто язык. О.О.: Ещe 10 лет назад подобный проект, где участвуют математики, которые уехали из России, и математики, которые до сих пор работают в России и которые начали свою работу в России, молодые математики, и вообще из всех других стран, ещe 10 лет назад это было абсолютно типично и не было никаких проблем. Сейчас чувствуете ли вы какие-то изменения в отношениях, в климате, в работе с тем, что люди из разных стран как взаимодействуют? А.Б.: Если мы говорим про этот конкретный проект, то этот проект немецкий, то есть это в основном учeные, которые работают в Германии, и гости, которые туда приезжают. О.О.: Да, но там же разные люди из разных стран. И, опять-таки, есть немцы, а есть выходцы из России. А.Б.: Да, конечно. Коллектив интернациональный. В основном немецкий, но интернациональный тоже. На самом деле, я таких особых изменений, честно говоря, не вижу. Конечно, люди стали больше обращать внимания на политику, больше заботиться о своей безопасности, может быть. О.О.: Вы вообще о политике стали больше говорить по сравнению с тем, как это было лет 10 назад. А.Б.: Пожалуй, да. Я думаю, что немножко больше. Особенно когда что-нибудь случится, то, конечно, у нас в коллективе пьют кофе, то эта тема возникает. О.О.: Вы уехали из России более 20 лет назад, но то, что вы выходец из России и вам доверяют такой громадный длительный проект с большим финансированием, вы стоите во главе этого проекта. Это насколько типично, нетипично? Вы как иностранец в Германии чувствовали какую-то дискриминацию именно в том, что вы не немец? В карьерном смысле. А.Б.: Я хочу сказать, что это не должно выглядеть так, что есть такой проект, и я им один руковожу. Конечно же, это не так. О.О.: А вы Карабас-Барабас? А.Б.: Нет, это, конечно, не так. То есть у нас есть совет этого проекта, который состоит из 5 человек. О.О.: Коллегиальный? А.Б.: Коллегиальный, да. Я начальник всего проекта, но, тем не менее, я руковожу не один, а с коллегами. И насчeт дискриминации… Я, честно говоря… О.О.: То есть вы в своих карьерных каких-то этапах никогда этого не чувствовали? Чтоб вы понимали, что на одну и ту же позицию при прочих равных взяли немца, а не вас? А.Б.: Мне мешают другие вещи на самом деле больше. Незнание языка. Вот это очень огромный недостаток, который мне сильно мешал. Потому что когда я приехал в Германию, у меня были знания немецкого - ноль. И поэтому с коллегами что-то обсуждали, математику проще обсуждать, а уже какие-то дела, связанные с работой университета или что-то… Это ж как выглядит? Сидят 12 человек за столом, правильно? И все очень корректно и очень обтекаемо говорят какие-то утверждения довольно сложные на немецком языке. Понятно, что это довольно трудно вмешаться иностранцу. И я думаю, что иностранцев вот это именно сдерживает. Потому что если люди хорошо работают и действительно могут помочь, могут проявить, могут какие-то инициативы предложить, то я, честно говоря, не видел такого отрицания. Я могу пример рассказать, с чем я недавно столкнулся. Есть другой фонд в Германии, который поддерживает науку, называется "Фольксваген Штифтунг". О.О.: Концерна "Фольксваген"? А.Б.: На самом деле, тоже полуправительственный фонд поддержки науки. И они выдвинули инициативу год назад, наверное, или, может, чуть больше поддержать проекты совместно украинско-российско-немецкие. Политический подтекст понятен: чтобы учeные вместе что-то сделали. О.О.: Интеллектуальные пролетарии всех стран, объединяйтесь. А.Б.: Да. Я считаю, что это хорошая инициатива. Я человек с украинской фамилией, с русскими корнями, сейчас работающий в Германии, я так подумал: кто, если не я, должен принимать в этом участие? И мы написали заявку на то, чтобы организовать такую математическую школу. Математическая школа – это невинное дело. Учим аспирантов, которые приехали из Украины, из России, из Германии всех вместе какой-то нашей математической науке. И я удивился, что на самом деле даже в чисто таком случае всe равно какие-то были вопросы. Насколько описание всей этой программы корректное, насколько достаточно украинцев. В общем, политика всe равно немножко вмешалась. И даже были отдельные коллеги, которые думали, участвовать в этом или не участвовать. Это меня немножко удивило. Потому что, мне кажется, в таких вещах нужно, конечно, обязательно участвовать. И это как раз такая вещь, которая поддерживает и ремонтирует отношения между учeными, между странами. Может, кино снимем про это тогда. О.О.: Это прекрасная идея. А режиссeра Екатерину Ерeменко позовeте, надеюсь? А.Б.: Про это совершенно рано говорить. О.О.: Это уже как получится. А на самом деле, сколько до окончания вашего проекта по дискретной геометрии? Сколько это ещe будет длиться? А.Б.: Сейчас у нас 4 года кончается. О.О.: И у вас ещe 8 лет. А.Б.: Это, на самом деле, тоже сейчас приедет комиссия, нас оценят. Если мы хорошо работали, нас продлят ещe на 4 года, потом ещe на 4 года. То есть такой процесс. О.О.: Я как раз хотела спросить: будете ли вы снимать кино по окончании проекта? Потому что это же будет совсем другая серия. Понимаете, "Буквальная геометрия 2". А.Б.: Вопрос не ко мне. Это зависит уже от тех, кто делает кино. Я кино не делаю. О.О.: Скажите, а как ваши коллеги-математики реагируют на ваш такой нестандартный ход с фильмом? А.Б.: А по-разному. Некоторые скептически, некоторые потом меняют свою точку зрения, некоторые очень позитивно. Люди разные. У всех своя точка зрения. Я бы не сказал, что есть одна точка зрения. О.О.: Всe-таки учeные очень консервативны. И когда вы решили такое предпринято, то есть вы понимали, что вы обрекаете себя на очень едкие комментарии? А.Б.: Да, я знаю. Но в этом для меня ничего неожиданного нет. У меня здесь чeткая точка зрения, что я считаю, что про науку очень мало делается и кино, и вообще информации. Наука недорекламирована, недообъяснена. И в это надо очень вкладываться, и это надо делать. Я удивлeн, что какие угодно есть политические партии, но партии науки нет. Хотя наука вообще всю нашу жизнь определяет. Если мы смотрим, как мы жили 200 лет назад и живeм сейчас, всe совершенно по-другому. Это не менеджеры сделали и не какие-то бизнесмены, это сделали учeные. Кто-то придумал электричество, и всe наше развитие всe-таки от науки идeт. И это, конечно, надо всем объяснять, потому что это так. О.О.: Кто ваш любимый герой в истории математики? А.Б.: Мне тут трудно быть оригинальным. Я думаю, что, конечно, Леонард Эйлер. Потому что главный математик XVIII века, половину жизни прожил в России, половину жизни прожил в Германии и перевернул на самом деле всю математику. И жизнью жил тоже полноценной. У него было, по-моему, 13 детей, что ли. Они по нему ползали, когда он писал научные труды. О.О.: В фильме героям разным задаeтся один и тот же вопрос: а чем они готовы пожертвовать ради математики? И практически все отвечают, что ничем важным они жертвовать не готовы. А почему вообще это возникает? Математика требует жертв? А.Б.: Требует, конечно. Если тратишь время на математику, значит не тратишь время на детей. Это так стоит вопрос. То есть должен быть действительно какой-то баланс. Есть люди, которые действительно абсолютно гениальны, они и должны делать эту математику. А есть люди более-менее нормальные. Но им надо делать и то, и другое, и нужно находить правильный баланс. Математика – это ужасно интересно, но это не всe. Так что это правильно. О.О.: Спасибо большое. У нас в программе был профессор Технического университета Берлина Александр Бобенко.