Василий Осьмаков: «Спутник V» стал первым глобальным блокбастером, который был разработан в России

Гости
Василий Осьмаков
первый заместитель министра промышленности и торговли РФ

Ольга Орлова: Второй год мы живем в условиях пандемии. Для ее завершения необходимо, чтобы бо́льшая часть населения быстро вакцинировалась. Достаточно ли в стране вакцины для срочной массовой вакцинации? Об этом по «Гамбургскому счету» мы решили спросить первого заместителя министра промышленности и торговли Российской Федерации Василия Осьмакова.

Василий Сергеевич, вы в Министерстве промышленности и торговли отвечаете за фарму, за производство вакцин, за экспорт вакцин. И поэтому у нас к вам накопилось очень много вопросов, связанных сейчас с таким острым вопросом, как вакцинация в России. Но сначала личный вопрос: скажите, вы сами привиты?

Василий Осьмаков: Ну, мне довольно легко отвечать на этот вопрос, потому что я сам привит, супруга моя привита, родители мои привиты...

Ольга Орлова: У вас привита вся семья?

Василий Осьмаков: У меня привита вся семья, и привиты всеми тремя российскими вакцинами. Я не буду говорить, кто чем, потому что это может сформировать какие-то не очень правильные представления о применимости, но, строго говоря, всеми привиты, все успешно.

ВИДЕО

Голос за кадром: 11 августа 2020 года Россия первая в мире зарегистрировала вакцину «Спутник V» против COVID-19. Сегодня в России проводится вакцинация четырьмя вакцинами: «Спутник V», «ЭпиВакКорона», «КовиВак» и «Спутник Лайт». Их выпуск ведется на 12 специализированных производствах. Однако по темпам вакцинации Россия существенно отстает от стран Европы и Северной Америки. Если в США, к примеру, в которых проживает 320 миллионов человек, уже привита половина населения, а в Индии, где живет более 1 миллиарда человек, привит почти каждый 10-й, то в России полностью вакцинировано около 33 миллионов человек, что составляет всего 23% населения.

Ольга Орлова: Давайте начнем с самой популярной вакцины, «Спутник V», которая одобрена, насколько мы знаем, более в 70 странах сегодня. Значит, ее выпуск идет на восьми площадках. Скажите, пожалуйста, от чего зависит обеспечение «Спутником V» по регионам? Вот мы знаем, что в Москве нет дефицита вакцин и люди, в общем, прививаются легко, быстро. Но в регионах по-разному: есть информация, где-то возникает дефицит, где-то нет. Как происходит это?

Василий Осьмаков: Ну смотрите, сейчас дефицита вакцин нет нигде. Та информация, которая была региональная, что там чего-то не хватает, связана была прежде всего со спецификой июня – июля, когда были отдельными регионами приняты решения по введению тех или иных видов обязательной вакцинации для отдельных групп граждан, и темпы вакцинации за неделю-две выросли в 5–6 раз. С учетом того, что основным показателем при распределении вакцины по регионам является запас, он как бы меряется эмпирически из темпов последних недель. И когда они скакнули в 5–6 раз, просто совершенно естественная логистическая такая своего рода пробка возникла...

Ольга Орлова: То есть это вопрос логистики, доставки?

Василий Осьмаков: Это вопрос и логистики, это вопрос накопления запасов, это вопрос того, что серьезнейшим образом изменилось поведение граждан, когда начался последний всплеск заболеваемости. Потому что, когда люди видят, что сосед заболел, попал в больницу, все начинают бежать вакцинироваться, чтобы защитить себя. Лучший драйвер вакцинации – это, к сожалению, рост заболеваемости, потому что люди на это смотрят и люди хотят защититься. Все это привело к ажиотажному спросу, который удалось за пару недель, наверное, преодолеть.

Но надо всегда помнить о том, что Россия – страна очень большая и с довольно сложной логистической доступностью. Это касается на самом деле любой антиковидной номенклатуры, от медицинского кислорода до вакцин, до средств индивидуальной защиты. Вы, наверное, хорошо помните, как прошлой весной стоял крик просто, что масок нет, – сейчас у нас запасов производств, запасов на складах и в регионах 3–4 месяца, а мощности загружены на 20–40%. И это естественная история, когда промышленность с определенным лагом догоняет спрос, когда он начинает совершенно таким диким образом скакать. И это абсолютно типичная ситуация для всего мира, для всех стран.

Ольга Орлова: Сегодня «Спутника V» достаточно на сегодняшний момент?

Василий Осьмаков: Сейчас да, сейчас да.

Ольга Орлова: Если говорить про «Спутник Лайт», с ним какая ситуация?

Василий Осьмаков: Ну, «Спутник Лайт»...

Ольга Орлова: Относительно потребностей и наличия.

Василий Осьмаков: «Спутник Лайт» по факту – это первый компонент «Спутника V», который используется для вакцинирования отдельных групп граждан. То есть «Лайт» легко производится, легко масштабируется. Мощности сейчас реально очень серьезно разогнаны, вот те, которые упоминались в том числе в ролике, и с «Лайтом» проблем нет вообще никаких.

Ольга Орлова: То есть и «Лайта» достаточно?

Василий Осьмаков: Да, это будет, по всей видимости, основной наш экспортный продукт.

Ольга Орлова: Официально производство «Спутника» контролирует Институт Гамалеи. Но ведь реально один институт – как он на самом деле может контролировать...

Василий Осьмаков: Контролирует.

Ольга Орлова: ...все площадки?

Василий Осьмаков: Контролирует. Дело в том, что производитель в стране у нас один – это Институт Гамалеи. Он является держателем регистрационного удостоверения и осуществляет контроль. Все остальные площадки, на которых идет производство, являются так называемыми контрактными площадками, которые в рамках соглашения с Институтом Гамалеи поставляют Институту Гамалеи произведенную продукцию. И у нас контроль, исходящий контроль на площадках, контроль в институте и, самое главное, Росздравнадзор.

И все это происходит крайне детально, крайне подобно, так как мы... Ну, контроль «Спутника» занимает 18 дней, то есть в диапазоне от 16 до 21 дня, в среднем это где-то 18 дней. Каждая серия, каждая партия имеет прослеживаемость до конечного потребителя, и трехэтапный контроль у нас существует. И именно поэтому, собственно говоря, я говорил, что у меня в семье есть привитые «Спутником V», и мы идем на это совершенно спокойно, потому что мы твердо знаем, что контроль качества вакцины обеспечен всей этой трехступенчатой системой контроля.

Ольга Орлова: Хорошо. Когда речь идет о производстве, вернее об экспорте «Спутника», как там контролируется качество?

Василий Осьмаков: Похожим образом, только во всей этой цепочке нет Росздравнадзора. То есть доступ медицинского препарата, фармпрепарата на рынок регулируется государственным регулятором, назначенным той или иной страной. Там есть соответствующие правила, существуют сначала регистрационные какие-то процедуры, в разных странах они разные, естественно. И там, где прошла вот эта регистрация, в более 70 странах, это означает, что была проделана большая работа по экспорту валидационных партий вакцины, по лабораторным исследованиям, и везде она... То есть фактически эти 70 с лишним стран признали «Спутник V» безопасным продуктом. И эмпирика, опыт тех прививок, которые сделаны по всему миру, и что касается «Спутника», это десятки миллионов человек, показала, что это безопасный и эффективный продукт.

Ольга Орлова: А с чем была связана информация, когда некоторые страны говорили, что им не хватает «Спутника», первой или дозой... ? С чем была связана нехватка?

Василий Осьмаков: Ну, «Спутник» – это биотехнологический продукт, он сложный. Плюс еще по всему миру сейчас, в общем-то, проблема с расходными материалами для любого биотехнологического фармпроизводства. Мы сейчас продолжаем находиться в стадии ажиотажного спроса на вакцины, и с учетом того, что мы естественным образом в первую очередь ставим, в первую голову ставим российский рынок, российских граждан, то, когда возникает какая-то локальная нехватка, продукт идет на российский рынок в первую очередь. Но мы постепенно с коллегами из Российского фонда прямых инвестиций, из РФПИ, который является держателем экспортной лицензии, эти проблемы шаг за шагом решаем.

Ольга Орлова: А вот та вакцина, которая продается в другие страны, она вся производится в России, или часть... ?

Василий Осьмаков: Есть несколько площадок, например в Белоруссии, Казахстане, в Аргентине, где происходит производство.

Ольга Орлова: Вот аргентинская, в Аргентине все-таки больше 20% населения привито, по-моему, «Спутником», там какой-то очень большой...

Василий Осьмаков: Там порядка 15%, там четыре вакцины используются, и там «Спутник» – это такой ходовой продукт, да.

Ольга Орлова: А скажите, пожалуйста, с чем связано то, что «ЭпиВакКорона» одобрена в России и Туркмении и «КовиВак» одобрен к применению только в России? С чем связано то, что эти две вакцины не одобрены в других странах?

Василий Осьмаков: Сроки разработки и регистрации.

Ольга Орлова: Это вопрос времени?

Василий Осьмаков: Да, это вопрос времени. Более того, к ним тоже большой интерес за рубежом.

Ольга Орлова: А когда вы планируете объемы производства вакцины, связано ли ваше планирование с тем, что в России вакцины пользуются разной популярностью и разной степенью доверия у населения? Мы это видим, мы это видим и по востребованности, чем люди предпочитают прививаться, и мы это видим в комментариях разных экспертов, что есть разная степень доверия и популярности. Как это влияет на объемы производства?

Василий Осьмаков: Вы знаете, это никак сейчас не влияет на объемы производства, потому что влияют на объемы производства, еще раз говорю, сроки. Постепенно из-за того, что «Спутник V» был первой вакциной зарегистрированной и под него разворачивались основные мощности, его, естественно, сейчас больше. У «КовиВака» и «ЭпиВака» есть своя специфика, чисто связанная с технологией производства, потому что это три разные платформы, это три разных технологии производства с разными требованиями к площадкам, к классу опасности на этих производствах. Поэтому первое – это сроки, второе – это специфика продукта и того, как он масштабируется. С популярностью это никак не связано.

На самом деле сейчас все коллеги, все вот эти 12 площадок, о которых речь идет, они максимально стараются максимально быстро масштабировать свое производство всех видов продуктов, потому что эта стадия ажиотажного спроса и локально, и глобально непонятно, сколько еще продолжится, потому что сколько еще пандемия продолжится, категорически неизвестно.

Ольга Орлова: Василий Сергеевич, а как вы объясняете тот факт, что Россия была первой страной, которая зарегистрировала вакцину против COVID-19, но при этом мы до сих пор очень серьезно отстаем по темпам вакцинации?

Василий Осьмаков: Ну, я, честно говоря, не социолог, мы больше сфокусированы на проблемах, связанных с производством. Но я думаю, что у каждого человека какие-то свои причины. Кто-то просто является убежденным антиваксером, кто-то не верит, что российское – это хорошее. Как человек, который в Министерстве промышленности работает 17 лет, постоянно приходится сталкиваться с недоверием именно к российскому. У кого-то, может быть, какие-то политические соображения... Это смесь всего.

Ольга Орлова: Но смотрите, сегодня ведь выглядит так, что наша вакцина за рубежом популярнее, чем внутри России.

Василий Осьмаков: Это, кстати, довольно стандартная история про то, что нет пророка в своем отечестве.

Ольга Орлова: Антипрививочное движение – это не сугубо российская проблема, согласитесь.

Василий Осьмаков: Абсолютно верно.

Ольга Орлова: Вот сейчас очень интересный такой случай, идет расследование в Германии: медсестра, которая делала, вместо вакцины вкалывала, похоже, физраствор, там сейчас идет расследование. Но это только один случай, хотя опять-таки движение антипрививочников довольно мощно, оно и было до пандемии, и в Европе было довольно много людей. Тем не менее все-таки в Германии привито больше половины населения, в России чуть больше 20%.

Я задавала этот вопрос разным людям в этой студии, и есть такие три основные варианта ответа. Первый – это уровень доверия к власти; второй – это уровень доверия к науке как таковой в мире, к научному знанию; и проваленная пиар-кампания, что поздно начали агитацию.

Василий Осьмаков: Ни первое, ни второе, ни третье. Это вопрос стратегии каждой из стран, на мой взгляд, по борьбе с пандемией. Сопоставьте время локдаунов в Европе и время локдаунов в России.

Ольга Орлова: У нас все было позже.

Василий Осьмаков: Нет, у нас не было позже, у нас меньше во времени...

Ольга Орлова: Короче.

Василий Осьмаков: ...была страна закрыта, конечно.

Ольга Орлова: Да, у нас короче, ну то есть позже реагировали и это было короче.

Василий Осьмаков: Не позже реагировали. У нас просто периоды закрытия регионов были в целом короче, чем в той же Европе, чем в тех же Штатах. У нас стратегия более получилась вроде бы мягкая с точки зрения ущерба для экономики, с точки зрения ограничения каких-то там свобод граждан. И граждане, видимо, не видят повода...

Ольга Орлова: Ну, казалось бы, в этой ситуации все должно было бы быть наоборот: если ты хочешь быть свободным, если ты не хочешь ограничений для бизнеса, не хочешь ограничений личных свобод, иди быстрее вакцинируйся.

Василий Осьмаков: Это вы сейчас рассуждаете категориями не личного интереса человека, а категориями интереса человека, который над этим стоит: чиновника, политика, человека, который пытается мыслить за социум, за людей. А каждый конкретно взятый гражданин думает: ну если вакцинируюсь я или нет, это ни на что не влияет, зачем мне это надо? Ну, мне так кажется.

Ольга Орлова: Так это вопрос личной безопасности, люди так же решают это. Вот все-таки мы же видим, мы видим, что мы...

Василий Осьмаков: Может быть, это русское авось, я не знаю. Я, например, быстро отвакцинировался.

Ольга Орлова: А вот... Но вы же не можете не обсуждать это и в министерстве, и на заседаниях правительства. Вы участвуете в этих совещаниях – как там воспринимают нежелание людей вакцинироваться в России?

Василий Осьмаков: Что значит «воспринимают»?

Ольга Орлова: Ну, что об этом думают? Как... ?

Василий Осьмаков: Это проблема, потому что если низкий уровень иммунизации, то больше продуцируется всяких разных штаммов. COVID же быстро меняется. И для чего нужна быстрая вакцинация? – для того, чтобы не плодились новые штаммы. Поэтому итоговая победа над пандемией может быть только при достаточно высоком уровне вакцинированного населения.

Ольга Орлова: Вот сейчас самое свежее исследование, которое в России провела группа ученых и медиков совместно, это Тарусская больница, Европейский университет в Санкт-Петербурге и Первый медицинский университет. Они показывают, что они исследовали больных, которые именно заражены штаммом «дельта», и «Спутник V» дает такие результаты: люди, которые вакцинированы «Спутником V», попадают в больницы в 5 раз меньше. То есть даже от суперагрессивного «дельты» «Спутник V» защищает очень хорошо. Исследователи публикуют эти результаты, пытаются донести – не работает.

Василий Осьмаков: Ну, видимо, пока это рядом не проходит, это не работает. Мне действительно сложно это комментировать, потому что лично у меня мышление по-другому устроено. Я, видимо, принадлежу к группе ваксеров.

Голос за кадром: В августе 2021 года совокупно произведено более 37 миллионов комплектов доз вакцин. В настоящий момент в России в месяц в среднем производится «Спутник V» – более 22 миллионов комплектов доз, «Спутник Лайт» – более 1,5 миллионов доз, «ЭпиВакКорона» – более 950 тысяч доз, «КовиВак» – более 250 тысяч доз.

Ольга Орлова: Вот еще одно исследование, которое показывает, что вакцины разного типа, разных платформ, то есть как, например, аденовирусные, к которым относится и «Спутник V», и AstraZeneca, и китайская вакцина. И в случае, если ревакцинация происходит вакцинами, например, на платформе РНК, это Pfizer, Moderna, что они дают бо́льшую защиту от разных последних штаммов и что это эффективно, так сказать, смешивать вакцины. Есть несколько исследований, которые это показывают. Будет ли в связи с этим, в России есть ли такая возможность закупки вакцин и признание вакцин зарубежных?

Василий Осьмаков: Если какие-то комбинации каких-то решений будут эффективны, то как бы почему нет? Но для этого наша регуляторная система должна это признать качественным, эффективным, допустимым.

Ольга Орлова: А с чем связано взаимное непризнание сейчас? Ну вот то, что...

Василий Осьмаков: Вакцин?

Ольга Орлова: Да. Мы не признаем вакцины ЕС, ЕС не признает наши.

Василий Осьмаков: Проблема взаимопризнания в фармацевтике вообще сложная очень. Это связано как и с тем, что это продукты, от которых непосредственно зависит жизнь людей, это связано с тем, что популяции в разных странах разные, и во всех странах так или иначе требуется довольно длительный регистрационный процесс. Но надо отдавать себе отчет, что вот эти все вакцины, которые сейчас зарегистрированы, они все равно зарегистрированы по ускоренным процедурам. И естественно, что европейцы доверяют своим, американцы своим, китайцы своим, а всех остальных отправляют на полный круг исследований, это вторая вещь. Третья вещь: ну, нормальная конкурентная борьба.

Ольга Орлова: То есть в этом больше экономической конкуренции, бюрократических процедур, чем политических манипуляций?

Василий Осьмаков: Это смесь всего, я думаю. Нет, я думаю, что это чисто вопрос экономики, это вопрос бизнеса.

Ольга Орлова: Есть ли у нас сегодня в России вакцины против COVID-19, которые разрабатываются на каких-то других платформах, технологически новые?

Василий Осьмаков: Продуктов довольно много в разработке. Я не стал бы говорить о какой-то конкретике, потому что это элемент и коммерческой тайны, и... Я просто слишком хорошо знаю, как любая новость на эту тему расходится куда-то. Но продукты есть и будут появляться дальше.

Ольга Орлова: Что касается технологической возможности России, готовности России к такому объему, во-первых, быстро, а во-вторых, много, что показала эта проблема со срочным выпуском вакцин? С чем вы столкнулись, что было самым тяжелым? Масштабирование?

Василий Осьмаков: Есть определенная специфика конкретно в «Спутнике». Дело в том, что это биотехнологический продукт, а те мощности, которые у нас были и есть в стране, все-таки были заточены под малотоннажные и высокомаржинальные продукты типа препаратов от онкологии, типа орфанных различных препаратов...

Ольга Орлова: То есть это то, что выпускается немного и дорого?

Василий Осьмаков: Ну, да, для этого специальные термины...

Ольга Орлова: А здесь нужно было много и дешево.

Василий Осьмаков: Да, а здесь надо много и дешево. И то, что наши коллеги с предприятий фактически за полгода сделали, в советские времена это называлось бы трудовым подвигом, потому что люди реально работали 7/24 под дикими нагрузками, это надо понимать, потому что такого никогда не было. И в принципе цифры по объемам производства фармпродукции, которые год к году +30–40% по объему производства именно вакцинных препаратов, убедительно все показывают. Поэтому проблема, да... Ну, как бы любое биотехнологическое производство нормально налаживается в 2–3 года минимум, а тут это сделали за полгода, потому что нужно, важно, потому что от этого зависят жизни людей. Поэтому вот проблема превращения отрасли с одной специфики в отрасль другую немножко, конечно, была.

Но в целом если говорить о готовности российской фарминдустрии к этой ситуации, к пандемии, нам, наверное, удалось сделать то, чего довольно редко удается, к сожалению, российским промышленным продуктам, – российская фарма стала брендом. И строго говоря, «Спутник V» – это такой первый глобальный блокбастер, который производится в России, который был разработан в России. Собственно говоря, он и шишки набивает с выходом на чужие рынки тоже потому, что это такой пробный камень очень серьезный первый. Наверное, немногие отдают себе отчет, что практически всей линейкой препаратов антиковидных, это 25 наименований, Россия практически либо обеспечена полностью сама и производит сама, либо мы закроем последние проблемы через 1,5–2 года, и вот это здорово по-настоящему. То есть индустрия оказалась готовой масштабироваться, индустрия оказалась готовой производить всю широкую номенклатуру продуктов, и, на мой взгляд, мы довольно достойно проходим эту ситуацию.

Ольга Орлова: Скажите, как опыт этой пандемии и, скажем, вот такого срочного выхода на большой рынок, масштабирования большого производства, как это скажется на том, что будет дальше? Ну вот ученые говорят, что это не последняя пандемия в нашей жизни. Что будет в этом смысле дальше с российской фармой?

Василий Осьмаков: Ну, во-первых, останется опыт, потому что опыт совершенно уникальный, мы с таким не сталкивались, это во-первых. Во-вторых, мы сейчас очень глубоко работаем над программами импортозамещения сырья, материалов, расходников, субстанций и т. д. Мы всегда этим занимались как министерство, но после того, что сейчас происходит, мы стали находить существенно большее понимание в своих действиях.

Есть программа по локализации субстанций по различной номенклатуре, есть программы по тому же промышленному оборудованию для фармы и т. д. Потому что, когда на пике кризиса, нельзя сказать, что такая идеология свободного рынка и глобальных торговых каких-то потоков прямо уж так сильно хорошо работала: и контракты пересматривались в одностороннем порядке по поставке тех или иных расходных материалов и номенклатуры... В общем, мы должны быть готовы к такой ситуации и в очень большой степени опираться на свои силы, это главный урок. Мы сейчас разрабатываем стратегию «Фарма-2030», она в очень большой степени разрабатывается под влиянием пандемии, ее итогов, выводов. И она разрабатывается в очень большой степени с ощущением, что мы должны быть готовы к таким ситуациям в дальнейшем. Я верю, что мы будем готовы лучше, чем в прошлом году.

Ольга Орлова: Спасибо большое! У нас в программе был первый заместитель министра промышленности и торговли Российской Федерации Василий Осьмаков. А все выпуски нашей программы вы всегда можете посмотреть у нас на сайте или на YouTube-канале «Общественного телевидения России».