Леонид Млечин: Он мог прожить другую жизнь. Спортивный, красивый, окружённый друзьями. Женился на очень красивой и очень талантливой Ларисе Шепитько. Чего ещё хотеть? Плюс отец – большой начальник. Комфорт и уют обеспечены. Да он сам стал большим начальником, коллеги завидовали. Другой бы на его месте вцепился в это кресло и сидел бы до пенсии, а он ушёл и не жалел. Талантливый режиссёр, народный артист России Элем Климов считал, что он не просто кино снимает, у него есть миссия. Евгений Цымбал: Он сделал фильм, о котором он мечтал очень давно и который его побуждала и уговаривала сделать Лариса. Это фильм «Иди и смотри». Это чрезвычайно тяжёлая картина, но я думаю, для того чтобы понять, что такое война и что нам грозило в те годы, нужно посмотреть этот фильм. Инокиня Ольга (Гобзева): Элем Климов – это не только очень интересный художник, очень, как бы сказать, ищущий и страдающий, но это ещё и личность, которая повлияла на многие-многие процессы в нашем государстве. Антон Климов: Отец всегда был человеком принципов, и никакого цинизма я как пиарщик, как журналист, который, так сказать, прошёл всё становление нашего шоу-бизнеса в 90-е годы, наверно, знаю, что такое цинизм, у отца этого я никогда не видел. Борис Бланк: Он был человек жёстких принципов, и он никогда от них не отходил, никогда: была дружба – нет дружбы. Я всегда говорил, что это последний романтик в советском и, естественно, в российском кино. Леонид Млечин: Общественное телевидение России и Всероссийский государственный институт кинематографии рассказывает о наших выдающихся кинорежиссёрах-выпускниках ВГИКа. Сегодня это Элем Климов, он снял всего лишь несколько фильмов. ФРАГМЕНТ Х/Ф «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ИЛИ ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН», РЕЖИССЁР Э. КЛИМОВ, 1964 Г. ФРАГМЕНТ Х/Ф «ПОХОЖДЕНИЯ ЗУБНОГО ВРАЧА», РЕЖИССЁР Э. КЛИМОВ, 1965 Г. ФРАГМЕНТ Х/Ф «СПОРТ, СПОРТ, СПОРТ», РЕЖИССЁР Э. КЛИМОВ, 1970 Г. ФРАГМЕНТ Х/Ф «АГОНИЯ», РЕЖИССЁР Э. КЛИМОВ, 1981 Г. ФРАГМЕНТ Х/Ф «ПРОЩАНИЕ», РЕЖИССЁРЫ Э. КЛИМОВ, Л. ШЕПИТЬКО, 1981 Г. ФРАГМЕНТ Х/Ф «ИДИ И СМОТРИ», РЕЖИССЁР Э. КЛИМОВ, 1985 Г. Леонид Млечин: Всё снятое им вошло в историю отечественного кинематографа, зрителей и сегодня волнуют его ленты. А мы несколько десятилетий спустя пытаемся понять: а почему он снимал именно эти фильмы? Что он нам хотел сказать? Антон Климов: Почему хотела мама стать кинорежиссёром, я знаю. Это её знаменитая фраза о том, что «я немножко умела рисовать, немножко умела писать, немножко умела то, немножко – сё, и в результате подсказали, что есть одна профессия, где это всё пригодится, – это режиссура». Что касается отца, то, конечно, он увлекался кино, он был помешан на Феллини, он очень любил кино. Опять-таки почему не актёрство, а режиссура? Ведь и у отца, и у мамы были потрясающие внешние данные, абсолютно внешние данные кинозвёзд. Почему они пошли именно в режиссуру? Голос за кадром: Элем Климов вспоминал: «Моё детство пришлось на войну, я же родился в 1933-м в Сталинграде. В 1941-м должен был идти в школу, но её закрыли. Нас с мамой и маленьким братом (он грудной был, мне 8 лет) отправили на Урал, в эвакуацию. Когда поезд загрузила на паром, чтобы переправиться через Волгу с середины реки я увидел, как горел город, а вокруг вода вспухала от бомб и тоже горела». Антон Климов: Первым институтом был МАИ, и он всегда считал себя маёвцем. То есть ВГИК у него была уже взрослая история. Он же поступил во ВГИК, получается, уже где-то в 25-26 лет. А, закончив МАИ, проработав несколько лет в ОКБ имени М. Л. Миля, он всегда считал себя вертолётчиков, соответственно, увлекался этим делом. Герман Климов: И потом что-то его повлекло в самодеятельность, там была очень сильная самодеятельность, и вот он там какие-то капустники начал делать с ребятами. И как-то у него пошло, они, помню, придумывали всё, чего-то веселились без конца, какие-то сатирические выпуски делали. Неизбежно попал на радио, там радиостанция «Юность» открылась, Юрий Визбор там работал. Потом образовался КВН, и он был одним из первых ведущих со Светой Жильцовой. Он вёл, тогда прямой эфир был, и стояла небольшая студия, и он ходил с микрофоном, и попросил меня принести ему водички. Я сбегал в буфет и из-за камеры, такие огромные камеры, я ему кричу: «Элем, возьми бутылку», – и не знал, что звук идёт. Всё запросто было. И потом, значит, куда? Надо уже следующий шаг делать, и вот он начал грезить ВГИКом. Антон Климов: Отец всегда не забывал рассказывать историю о том, как его Ромм засыпал при поступлении, потому что он, конечно, хотел идти к Ромму, а ведь учился он в результате на курсе у Дзигана. Почему? Потому что Ромм был помешан на «Войне и мире». «Война и мир» для Ромма был просто главный критерий. То есть, если человек хоть как-то плохо знает «Войну и мир», а отец засыпался на самом главном: где Наташа Ростова встретилась с Андреем Болконским? Уже после Бородино, уже после, понятно, ранения. И отец забыл, и Ромм на него посмотрел… В результате произошёл такой момент, что к нему на курс именно, в мастерскую Ромма, отец не попал. И кто тогда мог представить, что много лет спустя последний незаконченный фильм Михаила Ромма «И всё-таки я верю…» заканчивать будет в результате мой отец. Леонид Млечин: Элем Климов учился профессии в мастерской профессора, Народного артиста СССР Ефима Львовича Дзигана. В год, когда Климов пошёл в школу, Дзиган получил Сталинскую премию за два фильма: «Мы из Кронштадта» и «Если завтра война». «Мы из Кронштадта» снят по сценарию Всеволода Вишневского – известного и талантливого драматурга – о балтийских матросах. А «Если завтра война» был одним из самых любимых Сталиным фильмов. Нарком военно-морского флота адмирал Кузнецов рассказывал, что Сталин, если был в хорошем настроении, то после ужина приглашал всех посмотреть кино, и очень часто просил крутить«Если завтра война», потому что ему хотелось видеть, как Красная армия громит врага на чужой территории малой кровью, могучим ударом. Сергей Каптерев: Дзиган был отличным преподавателем, насколько я понимаю. Его даже посылали тогда в Пекинскую киноакадемию, где он читал курс для совершенно незнакомой ему среды. Он, видимо, умел подать, что такое режиссура не только в общем и целом, чтобы студенты полюбили этот предмет, но и в деталях. Вот это очень важно. Борис Бланк: Учить можно только ремеслу. Причём, если в те времена надо было учить ремеслу и люди учились ремеслу, потому что Всевышний дотронулся до исключительно редких людей, а в целом грамотный ремесленник – это хорошее дело тоже. Инокиня Ольга (Гобзева): ВГИК, особенно того времени, когда учились Тарковский, Кончаловский, Шукшин бегал в своих сапогах и блестел синими глазами так насмешливо – это был период, наверно, очень блистательный в некотором смысле. Вообще учитель – это очень важно, это очень много, особенно для творческого человека. Без учителя, без какого-то высокого авторитета, творческого авторитета невозможно, поэтому актёры есть… герасимовцы, как правило, очень хвастаются тем, что они учились у Герасимова, я училась у Бабочкина. И когда я увидела его в коридоре, я даже испугалась, думаю: «Боже мой, Чапаев! Где ж его конь?». Сергей Каптерев: Именно ВГИК научил Климова каким-то серьёзным принципам, всё-таки он сделал три учебных фильма и «Добро пожаловать» был зачтён ему как диплом, ещё четвёртый фильм. То есть он активно учился ремеслу, но ремеслу не на уровне каких-то ходов, набора ходов, а именно воплощению своего видения мира. ФРАГМЕНТ Х/Ф «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ИЛИ ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН», РЕЖИССЁР Э. КЛИМОВ, 1964 Г. Голос за кадром: Он принадлежит к поколению, которое входило в жизнь в годы хрущёвской оттепели. Это прежде всего время поиска и искренности в искусстве. Борис Бланк: В то время во ВГИКе факультеты очень общались друг с другом. Сейчас это уже, так сказать, не модно, а тогда все общались, это была семья. И в этой семье мы находили друг друга, кто кому ближе. Вот так оказалось, что Климов сделал свою картинку, детский фильм про любовь школьников, очень милая была картинка. Леонид Млечин: Сейчас мы вам покажем студенческую работу Элема Климова, снятую в студии ВГИКа. Она называется «Жиних», вы увидите в титре слово написано нарочито с ошибкой, потому что герои фильма – детишки, которые ещё не осилили бездну премудрости. Но это история любви, которой все возрасты покорны, увлекательная картина, настоящая любовная драма разыгрывается на наших глазах. Голос за кадром: Сюжет прост: герои – мальчик и девочка, – сидящие за одной партой. Влюблённому мальчику сосед сзади пишет на спине мелом «жиних». Дети в школьной форме старого образца пишут перьевыми ручками, которые надо макать в чернильницу, шариковых ручек ещё не было. Контрольная по арифметике, а у девочки решить задачу не получается, и мальчик решает помочь ей. Просит соседа-отличника, сидящего спереди, дать списать, но тот загораживает свою тетрадку, а герой готов на всё и отдаст самое ценное, что у него есть, – компас. И тот позволяет списать правильное решение. А ни о чём не подозревающая учительница увлечённо читает пьесу Шекспира «Ромео и Джульетта». Всё так похоже. Элен Климов вспоминал: «В конце второго курса во ВГИКе надо было сделать короткометражку – немой этюд. Так и возник восьмиминутный “Жиних”. Музыку нам преподавал Микаэл Таривердиев. Он предложил озвучить сюжет темой из прокофьевского балета “Ромео и Джульетта”. Всем было ясно: не пропустят. Но Таривердиев обещал пробить. И пробил». Сергей Каптерев: В «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён» тоже есть такая ирония, которая позволяет детям играть более свободно. Я не думаю, что он их учил тому, что «вы будете так и так играть, потому что конечный результат будет ироничен», но я думаю, что он работал с ними хорошо. ФРАГМЕНТ Х/Ф «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ИЛИ ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН», РЕЖИССЁР Э. КЛИМОВ, 1964 Г. Голос за кадром: В 1964 году Элем Климов окончил ВГИК. Ему уже за 30, взрослый человек и не снимает по-взрослому. Его дипломная работа – комедия «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён». Дипломная работа станет классикой отечественного кинематографа, войдёт в число лучших российских фильмов. Леонид Млечин: И характер его сразу проявился. Не хотели утверждать на главную роль Евгения Александровича Евстигнеева, который начинал в театре «Современник», а Климов настоял на своём, добился, отстоял свою точку зрения. И слава богу, ведь это была первая кинороль Евгения Евстигнеева, который станет Народным артистом СССР и лауреатом государственных премий. А фильм принимать не хотели, Госкино сопротивлялось, говорили: «Да это антисоветчина». И тогда Сергей Аполлинариевич Герасимов добился, чтобы фильм посмотрел Никита Сергеевич Хрущёв. И Хрущёву фильм понравился, он его разрешил. Фильм вышел на экраны 9 октября 1964 года. И недели не прошло, как Хрущёв перестал быть первым секретарём ЦК КПСС и председателем Совета министров СССР. Борис Бланк: Уже в первом этом детском фильме – талант и крепкая рука. Это была крепкая рука, сразу было видно, что он – мастер. Поэтому, я помню, два раза закрывали фильм, в экспедиции мы были. Элем сказал директору: «Вот вы получили телеграмму о закрытии фильма, давайте так: скажите, что вы не получали». И я её перехватил, и он поехал в Москву, и добился что нас опять открыли. Леонид Млечин: Отец Элема Климова был видным партийным работником, и каким-то критикам казалось, что в силу этого Элему Климову были позволены какие-то вольности. Это большая ошибка, индульгенций никто и никому не выдавал. Кроме того, отец Климова не был простым партийным аппаратчиком, он был секретарём Сталинградского горкома партии, а потом многие годы работал в Комитете партийного контроля при ЦК партии. В позднесоветское время это была единственная структура, которая противостояла коррупции и другим бедам советского общества. И Элем Климов не просто снимал кино, он рассказывал о бедах и проблемах в надежде изменить нашу жизнь, он словно подносил зрителю к лицу зеркало и говорил: «Посмотри-ка и сделай что-нибудь!». Вы выросли в семье видного партийного работника, но почти сразу у вашего старшего брата в фильмах звучит то, что люди воспринимали как критику системы, как иронический взгляд на то, что происходит. Казалось бы, для сына партработника это невозможно. Он сознавал, что он делает или это просто само по себе происходило? Герман Климов: Сознавал, и он с отцом спорил. Отец, будучи мудрым человеком, очень мягким, но мудрым, который, работая в КПК, знал всю подоплёку. И поэтому он говорил: «Элем, всё хорошо, но так спокойнее». Леонид Млечин: Его слова не подействовали на вашего старшего брата, он втянулся в такую общественную жизнь. Герман Климов: А на него подействовать вообще никто не мог и его ничего не могло свернуть с пути. И пусть откладывалось, закрывалось, всё равно, но, будучи «человеком без кожи», конечно, он очень остро это воспринимал, но в себе. Леонид Млечин: Неужели в какой-то момент его не охватывало желание пожить уже, расслабиться, пожить по-человечески, даже при советской власти видные люди могли позволить себе комфортную жизнь, неужели это не брало в нём верх? Герман Климов: Не брало. Антон Климов: Таког настоящего, скажем так, идеала, каким должен быть отец для сына, как дедушка Герман Степанович был для моего отца, я мало встречал. То есть было абсолютное обожание и любовь к отцу и к маме, конечно, Калерии Георгиевне, но перед отцом он просто преклонялся. В самые страшные годы, когда он реабилитировал жертв репрессий, ночами сидя, изучая личные дела, а ведь для молодого коммуниста, который был в 30-е годы воспитан, прошёл Сталинград, для него всё это было шоком. Отец восхищался дедушкой, они похоронены вместе, и отец хотел, чтобы его похоронили именно рядом с отцом. Голос за кадром: В 1965 году Элем Климов женился на выпускнице ВГИКа Ларисе Шепитько. Она сняла очень сильный фильм «Восхождение» по замечательной повести фронтовика Василия Быкова «Сотников». Это фильм о войне, о Белоруссии, которая больше всех пострадала в Великую Отечественную. А новая картина Элема Климова «Похождения зубного врача» вышла на экраны тиражом 25 копий, её практически никто не видел. ФРАГМЕНТ Х/Ф «ПОХОЖДЕНИЯ ЗУБНОГО ВРАЧА», РЕЖИССЁР Э. КЛИМОВ, 1965 Г. Сергей Каптерев: «Похождения зубного врача» забыли потому, что он вышел очень ограниченным количеством копий, практически это был «полуполочный фильм». Но после долгого перерыва, я смотрел его уже в более или менее зрелом возрасте, он производил какое-то сногсшибательное впечатление. ФРАГМЕНТ Х/Ф «ПОХОЖДЕНИЯ ЗУБНОГО ВРАЧА», РЕЖИССЁР Э. КЛИМОВ, 1965 Г. Антон Климов: Ни отец, ни мама никогда не относились к своей профессии, к режиссуре, как к заработку. То есть они не шли на компромиссы никогда. Мама же говорила, что каждый свой фильм ты должен снять, как последний. А отец, на самом деле, вот сколько я с ним общался про картины, про его запуски, про его возможные какие-то проекты, он к каждому фильму, действительно, так относился. Герман Климов: «Режиссура» – это новая профессия, 100 лет назад с небольшим она появилась. До этого ведь не было такой профессии «режиссёр». То есть как бы природным режиссёром… вот природным поэтом это ладно, потому что это, начиная с Гомера. Как ни странно, есть природные режиссёры. Сергей Каптерев: Он берёт очень высокопрофессиональных уже, как правило, актёров из разных сред – из театральной, из киносреды – и сводит их вместе с невероятным талантом. Талант здесь его в том, что они все выражают каким-то образом его режиссёрский замысел. Леонид Млечин: В 1975-м Элем Климов закончил работу над двухсерийным фильмом «Агония» о Григории Распутине. Конечно, сегодня мы другими глазами смотрим на эту историческую фигуру. Григорий Распутин ни в чём не виноват перед Россией, практически всё, что о нём рассказывали, – это был абсолютный миф. Но ведь сейчас трудно себе представить, что в те времена вся история императорской семьи была под запретом. В том же 75-м году, когда Климов закончил работу над «Агонией», председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов предложил политбюро ЦК КПСС снести дом, бывший дом купца Ипатьева, где расстреляли императорскую семью. Так что тогда фильм «Агония» был открытием. Голос за кадром: Элем Климов вспоминал: «”Агония” – это половина моей жизни. Фильм круто повернул всю мою судьбу. В работе над ним я вкусил всё: и радость, и удачу, и отчаяние. Если бы можно было рассказать всё, что приключилось на этом фильме и вокруг него, то получился бы, наверное, настоящий роман». Снять фильм о Распутине уговорил его директор «Мосфильма» Иван Александрович Пырьев, но сценарий долго не пропускали. Снимать разрешил Филипп Тимофеевич Ермаш, когда его сделали председателем Госкино. Потом заставили переделать и всё равно долго не выпускали на экран. Работу над «Агонией» на «Мосфильме» Климов начал в 1966 году, сдали фильм в 1975-м, в 1981 году продали за границу. А у нас в стране фильм вышел на экраны только в 1985-м. Борис Бланк: Три раза закрывали фильм «Агония», три раза! Я работал все эти три раза, но потом уже вынужден был уйти на другую картину, потому что жить надо было просто. Я ещё помню даже, там вошёл эпизод, который мы кадровали с ним, очень хороший эпизод, когда надо было назначить премьер-министром Протопопова, и Петренко ползёт на четвереньках, как животное, через все залы роскошного ресторана, а тут вся знать, всё пиршество. Подходит на четвереньках, обнюхивает. Протопопов говорит: «Вот он». Евгений Цымбал: Он потом переснял 700 метров. И эта картина, на мой взгляд, стала хуже, потому что от него требовали, чтобы он сделал Распутина более натуралистическим, более отвратительным, а в том, предыдущем, варианте Распутин был мерзок, но он был ещё и умён, и оттого он был так страшен, потому что эта мерзость его замыкалась на какой-то ум, на какое-то его ясновидение, на какое-то его умение предсказывать будущие события. Голос за кадром: В 1979 году Лариса Шепитько приступила к съёмкам фильма по повести Героя социалистического труда, лауреата государственных премий Валентина Григорьевича Распутина «Прощание с Матёрой». Но Лариса Ефимовна погибла в автокатастрофе – водитель заснул за рулём, машина врезалась в грузовик. Фильм под названием «Прощание» снял сам Климов, посвятив его памяти жены. ФРАГМЕНТ Х/Ф «ПРОЩАНИЕ», РЕЖИССЁРЫ Э. КЛИМОВ, Л. ШЕПИТЬКО, 1981 Г. Инокиня Ольга (Гобзева): Я всегда ощущала трагедию, это было какое-то внутреннее несоответствие между желаемым и действительным. Ему хотелось чего-то такого, чего он даже иногда не мог выразить. Вы знаете, я только один раз у него снималась, но он меня очень часто зазывал в кабинет с тем, чтобы поговорить, но в основном говорил о Ларисе. Он ощущал свою какую-то непонятную причастность и вину, он мне говорил: «Как мне быть, Ольга? Я засыпаю и вижу, – был такой момент, когда бюст Ларисы переносил кран, чтобы поставить на место, – и у меня всё время она летит по воздуху». Голос за кадром: Затем он приступил к съёмкам картины «Иди и смотри». Она выйдет в 1985 году, получит главный приз на XIV Московском международном кинофестивале и станет его последним фильмом. Очень сильный и тяжёлый фильм о том, что творили немцы на временно оккупированных территориях. Элем Климов начинал свой путь в кинематографе с комедии, но его самому не смешно. Можно сказать, что он видит мир отнюдь не радостным, он видит то, от чего другие отмахиваются, – страдание, боль, предательство. Он начинает с весёлого, а заканчивает такой трагедией, что смотреть невыносимо. Он создаёт свою миссию, он должен что-то очень важное сказать или, точнее, показать зрителю. Сергей Каптерев: Если мы возьмём «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён», ведь назвать это комедией хорошо, но видели-то мы в этом не только комедию. В общем-то, видели критику такую некомедийную того, что происходит и прочее. Даже я бы сказал он, как хорошее вино, с годами ещё более и более приобретает какие-то новые смыслы – фильм. А это достоинство очень хорошего кино. И, наверное, он видел и трагическую часть нашего существования и нашей истории, кстати, к тому же, ведь «Агония» при всех оговорках – это тоже анализ исторический. С другой стороны, даже «Спорт, спорт, спорт» – ведь это вещь, которая показывает не только какие-то достижения высшего класса, там иронично показано и всё, что к этому ведёт, не только хорошее, но и плохое, и сколько там привирают, и сколько там добавляют. Вот это умение всё вместе показать. И опять же «Похождения зубного врача» – это очень грустная история человека, который свой талант в конце концов жертвует посредственности. Герман Климов: Он был одержим, конечно, делать сверхкино, чтобы зритель забывал, что это кино. Он воспринимал кино как какой-то способ изменения мира. Леонид Млечин: А что он хотел изменить в мире? Герман Климов: Что-то такое мессианское у него было, так сказать, обнажение человеческой сути и попытка прорваться к какому-то идеалу, сделать человечество лучше. Леонид Млечин: И он верил, что это возможно? Герман Климов: Он верил, что к этому надо стремиться. Голос за кадром: Элем Климов вспоминал: «Когда уже стал режиссёром, меня не покидало какое-то саднящее ощущение, что я не сделал свой фильм о войне. Я понимал, что это будет очень жестокий фильм и вряд ли кто-нибудь сможет его смотреть. Я сказал об этом Алесю Адамовичу, с которым писали сценарий. Но он ответил: “Пусть не смотрят. Мы должны это оставить после себя», «Климов сделал картину, которая не будет забыта, – говорит народный артист России, режиссёр Александр Николаевич Сокуров. – Когда я смотрел “Иди и смотри”, думал: всё, это сделано на пределе возможностей человека, дальше уже нет пути. Неслучайно он стал последним фильмом Климова». Инокиня Ольга (Гобзева): Он был человеком непростым, он мог, может быть, иногда казаться каким-то, потому что после очень драматических событий V съезда, он стал секретарём Союза кинематографистов, и он, скорее, играл эту роль, чем был таким. Леонид Млечин: Два перестроечных года Элем Климов руководил Союзом кинематографистов СССР. Он занял эту должность не по карьерным соображениям, а потому что у него были принципы, которым он следовал. И зрители увидели фильмы, которые были запрещены цензурой, и киностудии обрели самостоятельность, стали работать профессионально. Но сам он был очень сильно разочарован. Инокиня Ольга (Гобзева): Это, конечно, не то, что он ждал, думал. Вообще там много было совершеннейших иллюзий. Герман Климов: Потом он мне говорил: «Гера, я отравился на этой должности. Отравился человеческом фактором, потому что я столько узнал о своих коллегах, чего бы мне никогда не хотелось знать». Антон Климов: Отец был абсолютно не материальным человеком, он очень скромно жил. И тут он попал на должность человека, от которого все чего-то хотят. И вот этот весь яд, все интриги… Он же не выдержал, он же достаточно быстро ушёл в творческий отпуск, сказал, что «всё, я ухожу; если вы меня сейчас не отпустите, завтра будете меня искать с милицией». Леонид Млечин: Обидно сознавать, что всю профессиональную жизнь Климова преследовали какие-то трудности: то снимать не разрешали, то на экран не выпускали, то цензура его мучила, то деньги закончились. Как он мечтал фильм по роману Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита» и не получилось! Принято считать, что денег не нашлось, некому было финансировать. Но биографы Элема Климова пытаются понять: почему он вообще больше ничего не снимал? Социально-экономические условия не позволяли? Или же он был настолько разочарован, что не мог снимать? Сергей Каптерев: Он был принципиален очень, а принципиальный режиссёр сталкивается с максимальным количеством препятствий. Особенно ведь фильмы его – это не какие-нибудь малобюджетные поделки, это фильмы законченные, там прекрасная музыка, взять того же Шнитке, который с ним работал, там прекрасные операторы, там замечательные актёры – это всё ведь задаром редко когда получается. И, естественно, все эти переговоры, который он вёл с людьми, сильно от него отличавшимися, они несомненно должны были привести его к каким-то таким проблемам и приводили. Евгений Цымбал: Я думаю, что смерть Ларисы Шепитько и вот эта картина, в которой так максимально, так серьёзно и страшно выразил свои чувства Элем, в какой-то степени его подкосили, и дальше он уже не смог снять ничего, хотя он хотел снять фильм «Похороны Сталина», хотя он хотел снять фильм «Мастер и Маргарита». Я думаю, что, если бы он сильно захотел, он бы снял эти фильмы. Но я думаю, что всё же внутренняя какая-то неуверенность в том, что ему нужно это делать, его остановила. Эмоционально он выгорел в этой картине и душевных сил на те возможные блестящие, а я в этом убеждён, фильмы, которые он мог бы снять, потому что человек он был невероятного таланта, и это был тот самый редчайший случай, когда он видел и трагическое, и комическое. Антон Климов: Я бы не сказал, что отец, которого многие считали таким как бы суровым, нелюдимым, замкнутым человеком, таким был, потому что, когда он допускал к себе людей, а он людей определял по биополю буквально, моментально, за полминуты, иногда ошибался, вот тех людей, которых он к себе допускал, он с ними веселился, выпивал, тусил, то есть он совсем не был таким мрачным гением, он был очень многогранен. Инокиня Ольга (Гобзева): Он был элегантен, он был красив, но, правда, у нас были очень дружеские отношения, и я этому рада. Как только увидит, сразу: «Матушка, пойдём кофе попьём», – и начинает рассказывать. Герман Климов: Душа его, а он оставался в жизни таким весёлым и расположенным на оптимистическое восприятие. Как он себя называл: «Я клинический оптимист». Антон Климов:И он чувствовал, что, наверно, ему надо возвращаться к своим корням, потому что его чувство юмора, его шутки – они никуда не уходили, то есть он чувствовал, что следующая его картина должна быть и драмой, и трагедией, и комедией. Именно поэтому был выбор на «Мастера и Маргариту», то есть там бы он себя прекрасно показал опять и как комедийный режиссёр, и его юмор ранних работ 60-х годов, и при этом высокая драма и высокая трагедия его поздних работ. Самое обидное, что он не смог снять эту картину, потому что она бы полностью объединила все стороны Климова, и она была бы его вершиной, я в этом уверен. Борис Бланк: Он вдруг понял, что это не его время, и ушёл вообще сам, добровольно, никто его не свергал, он был на пике, он должен был делать «Мастера и Маргариту», но там были проблемы с финансированием, но ничего, всё могло бы быть. Но в какую-то секунду он понял, что его время ушло, время принципов ушло. И в этом смысле он был во многом, конечно, советским человеком, конечно, советским и советским в лучшем качестве. И когда он это почувствовал, он ушёл от всего, всё бросил в никуда. Такой трагический путь последнего идеалиста. Евгений Цымбал: В конце жизни Элем в основном только и делал, что писал стихи, часто выпивал, иногда он звонил мне и читал эти стихи. А я сидел, слушал и, случалось, просто плакал, потому что это брало за душу, это были, как правило, стихи, посвящённый Ларисе. Антон Климов: Отец пересматривал все фильмы, он ни одним до конца не был доволен. Он внимательно каждый раз смотрел фильмы, когда их показывали, и всегда говорил, что «вот здесь я поменял бы то, поменял бы таких-то актёров, добавил бы такие сцены». Отец продолжал жить кино, но, к сожалению, не сложилось. Леонид Млечин: У Сокурова я нашёл, он говорит, что «Иди и смотри» – это вершина, поэтому ясно, что ничего выше снять было невозможно. Все думают о том, как бы он снял «Мастера и Маргариту», а, может быть, Сокуров и прав. Сергей Каптерев: Плохо говорить так о режиссёрах, но, знаете, иногда надо остановиться. У Брэдбери есть рассказ о Хемингуэе, когда самолёт врезается в Килиманджаро, задолго до его кончины, но это был конец его деятельности закономерный, потому что он уже сказал всё, что мог на самом высоком уровне.