Леонид Млечин: «Общественное телевидение России» и Всероссийский государственный институт кинематографии рассказывают о самых ярких выпускниках ВГИКа. Сегодня это выдающийся великий кинорежиссер Григорий Наумович Чухрай. Он снял всего лишь несколько фильмов, но каких! «Чистое небо», «Сорок первый», «Баллада о солдате» – это же вершина отечественного кинематографа! И человеком он был крайне необычным. Всегда отстаивал свои нравственные и профессиональные принципы. Всю войну на фронте, на передовой. ГРИГОРИЙ ЧУХРАЙ. «Я НАУЧУ ВАС МЕЧТАТЬ» Карен Шахназаров, кинорежиссер, сценарист, народный артист РФ, генеральный директор киноконцерна «Мосфильм»: Бывают режиссеры, которые сняли там, я не знаю, 30 картин, а ничего не остается от них. У Чухрая только одна «Баллада о солдате» чего стоит. Я помню, что это одно из самых ярких моих впечатлений. В жизнь она вышла, уж лет восемь, наверное, мне было. И я до сих пор помню свои эмоциональные впечатления, и до сих пор эта картина остается в моей памяти. И это одна из лучших вообще картин советского российского кино, мирового кино. Изумительная совершенно картина. У него «Сорок первый» – какая замечательная картина! И «Чистое небо». И картина его документальная – «Память» о Сталинградской битве. Людмила Максакова, народная артистка РСФСР: Григорий Наумович, который написал замечательную книгу «Моя война», он об этом говорит: что нельзя художника не привязывать к тому времени, когда он родился и где он родился, и свидетелем каких событий он стал. Дело происходило в середине прошлого века, когда режиссеры, кинорежиссеры были властителями дум. Тогда не было Интернета. Тогда кино было передовым участком идеологического фронта. И тогда фильм, который выходил, особенно если это был фильм какого-то очень серьезного режиссера, как Тодоровский, как Чухрай, – это все были серьезные, большие люди. Личности, которые прошли войну. Сергей Каптерев, Ph.D., ведущий научный сотрудник Научно-исследовательского центра ВГИК: Не стоит как следует забывать его другие фильмы, кроме «Баллады о солдате». Но с другой стороны, просто «Баллада» – это высшая какая-то точка. Причем не только мы так считали. Когда его показывали в Сан-Франциско на фестивале, он ведь поразил многих. И, наверное, вот самое главное, что он как-то завершил эпоху и открыл новую. Ненадолго, но открыл. Там трагизм есть. Но это не самое главное. Наверное, лиризм там больше можно отметить. А делать такие фильмы о войне, наверное, совсем непросто. О Великой Отечественной. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «БАЛЛАДА О СОЛДАТЕ», РЕЖИССЁР Г. ЧУХРАЙ, 1959 Г. Маруся Парфенова-Чухрай, внучка Г. Чухрая: У дедушки есть две книжки: «Мое кино» и «Моя война». И я не могу их читать, потому что эта его прямая речь, и он как бы для меня начинает в этот момент оживать. И мне это очень эмоционально. Мне сложно это читать. Он мне сказал о том, что он был десантником. И об этом он говорил много. Меня это всегда восхищало и поражало. Я не могла себе представить, как это физически возможно. Так что он был всегда для меня таким большим героем. Голос за кадром: Но в его судьбе ничто не было ни простым, ни легким – и не только на фронте, но и в мирной жизни. Известный кинокритик Даль Константинович Орлов, который был членом коллегии Государственного комитета СССР по кинематографии и главным редактором журнала «Советский экран», писал: ««Сорок первый» Чухрая при появлении вызывал недоумение. Его «Балладу о солдате» на студии поначалу признали провалом, «Чистое небо» долгие годы держали в запасниках и выдавали для просмотра только по специальному разрешению. Примерно такая же ситуация была с его фильмом «Трясина», с великолепной работой Нонны Мордюковой». ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ТРЯСИНА», РЕЖИССЁР Г. ЧУХРАЙ, 1977 Г. Голос за кадром: А потом Григорий Чухрай станет народным артистом СССР и секретарем Союза кинематографистов. Он будет отмечен Ленинской премией и премией Президента России в области литературы и искусства. В 1939 году Григорий Чухрай окончил школу и был призван в Красную армию. Через два года началась война. Прошел всю Великую Отечественную. Награжден боевыми орденами, несколько раз ранен. Почти год провел в госпитале. Демобилизовавшись, гвардии старший лейтенант Чухрай решил поступать во ВГИК. Он пришел в институт на костылях, рука на перевязи. Его приняли. Вспоминал одного из профессоров: «Он преподавал нам композицию кадра. До революции он был отличным фотографом и предмет свой чувствовал очень тонко. Товарищ Сталин сказал: «Кадры решают все». А в нашем деле кинокадры решают все». Павел Чухрай, народный артист РФ, кинорежиссер, сын Г. Чухрая: Отец учился у Ромма, потрясающего совершенно режиссера и, главное, человека. Он был невероятно чистоплотный, очень интеллигентный, доброжелательный человек, про которого все его ученики всегда говорили с огромным уважением. Он очень помогал отцу. Потому что у отца сложилась ситуация какая? Он постоянно ложился в туберкулезный санаторий, потому что у него было одно из ранений в легкое: пробито практически было легкое, туда влетел осколок с куском шинели. И он вообще был доходяга, пока его там вытащили. Это все на фронте. Он десантником был, поэтому это все было непросто. И Сталинград у него был, и Днепровская операция, и потом Словакия, Венгрия, Югославия. Он все это прошел во время войны. Голос за кадром: Григорий Чухрай рассказывал: «Вероятно, я бы не стал режиссером, если бы не Михаил Ильич Ромм. Осколки снаряда, которыми я был тяжело ранен на фронте, вновь и вновь давали о себе знать. Но я храбрился, пока прямо со съемки своего дипломного фильма не угодил в госпиталь. Когда же после лечения я вернулся в институт, оказалось, что наши декорации давно сломаны, актеры разъехались на свои съемки, группа давно расформирована. Чтобы содержать семью, я устроился руководить коллективом самодеятельности, но из-за болезни потерял и эту работу. Чтобы расплатиться с долгами, я продал свою шинель. Больше продавать было нечего. И вдруг телеграмма от Михаила Ильича Ромма». Павел Чухрай: Ромм взял его ассистентом на картину «Корабли штурмуют бастионы» и «Адмирал Ушаков». Это было две картины, которые снимались в Ялте. И так как он бывший десантник, то Ромм ему поручил работу с войсками: штурм крепостей, рукопашный бой. Это отец ему все ставил. Ромм ему сказал: «Гриша! Я не могу там снять два эпизода, которые должны быть. Снимите вы их». Отец снял. Ромм посмотрел, сказал: «Прекрасно! Но я вставить это в свою картину не могу». Отец сказал: «Почему?» «Ну, потому что это вы сняли, а не я. А это будет вашим дипломом». Вот таким образом дал отцу снять диплом. Голос за кадром: Григорий Наумович никогда не забывал своих учителей. Об одном из них, Марке Семеновиче Донском, Герое Социалистического Труда, народном артисте СССР, лауреате Сталинских и Государственных премий, он снял фильм под названием «Я научу вас мечтать». А после ВГИКА Чухрай на Киевской студии художественных фильмов – ассистент режиссера. Павел Чухрай: Отец уже измотался там работать. Одна картина, вторая, третья. Ассистентом. Никаких возможностей снимать. Это было время малокартинья. Позвонил ему Ромм, сказал: «Гриша! А заезжайте-ка вы до того, как поедете в Одессу, заезжайте вы в Москву. Я хочу поговорить с Пырьевым. Может, он чего-то вам даст». А Пырьев, кроме того, что это был режиссер ведущий российский, он еще был директором студии в этот момент. Пырьев сказал: «Что б ты хотел снимать?» Он говорит: «Аэлиту». «Ну, Аэлита уже была снята. Чего ты будешь это самое. А что ты еще хочешь?» Он говорит: «Ну вот, «Сорок первый»». «И «Сорок первый» был снят». «Ну вот, я очень хочу». Тот посидел, подумал и сказал: «Ну хорошо. Завтра приходи оформляться на работу». Людмила Максакова: Григорий Наумович, он ведь был десантником. Они прыгали в тыл врага. Это очень серьезная была и опасная работа. И то, что он остался живым, это всегда его поражало. И как же он должен прожить свою жизнь? Что он должен делать, чтобы оправдать то, что он остался жив? Все погибли его товарищи. Их четверо осталось. Вот они. Ну, один оказался... Вот фильм «Трясина» – это как раз о четвертом товарище, который, к сожалению, не оправдал их высоких надежд. И он пришел к такому убеждению, что мы строим какое-то справедливое общество. И вот все силы свои он направит на это. Но все его фильмы выходили с огромным трудом. Потому что первый фильм – пленительный, обаятельный! С прекрасными работами: что Стриженов, что Извицкая. Но впервые белогвардеец был изображен не как враг, а как человек со своей идеей: так же, как Марютка защищала свою идею, он защищал свою. Этот фильм с трудом вышел на экран. Потому что так же как и «Баллада о солдате». Леонид Млечин: Прозаик и драматург Борис Андреевич Лавренев еще успел в Первую мировую повоевать. В Гражданскую сначала был на той стороне, потом перешел к большевикам. Когда 100 лет назад, в 1924-м, появилась его повесть «Сорок первый», она вызвала огромный интерес. Критики того времени не могли понять: он за красных или за белых? А Лавренев описал трагедию Гражданской войны, которая даже близких родственников превращала во врагов. Одна писательница очень точно заметила: «Он заглянул в бездну так называемой классовой борьбы, и ему самому стало страшно от того, что он увидел». ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «СОРОК ПЕРВЫЙ», РЕЖИССЁР Я. ПРОТАЗАНОВ, 1927 Г. Голос за кадром: В 1927 году повесть «Сорок первый» экранизировал один из создателей отечественного кинематографа Яков Александрович Протазанов. Главные роли сыграли популярные в ту пору Ада Игнатьевна Войцик (первая жена кинорежиссера и директора Мосфильма Пырьева) и Иван Иванович Коваль-Самборский, который играл в театре Всеволода Эмильевича Мейерхольда. Григорий Чухрай вспоминал: «Зимой 1943 года я был третий раз ранен. Ранение серьезное. В прифронтовых госпиталях мне оказывали помощь, но операцию делать отказывались: не было нужного оборудования. Так я попал в Челябинск. Там вытащили осколок. Библиотекарь принесла мне несколько книг. Среди них – книга Бориса Лавренева. Повесть «Сорок первый» произвела на меня глубокое впечатление. Марютка полюбила Говоруху-Отрока, потому что он был красив, умен, смел. Она перестала видеть в нем врага. Но когда появилась угроза того, что он станет частью враждебной ей силы, девушка произвела свой роковой выстрел. И этот выстрел был столь же закономерен в обстановке Гражданской войны, как и ее любовь». ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «СОРОК ПЕРВЫЙ», РЕЖИССЁР Г. ЧУХРАЙ, 1956 Г. Сергей Каптерев, Ph.D.: «Сорок первый» – красив. Интересен тоже. Тоже. Там же тоже, собственно говоря, любовь двух людей. Только здесь они знакомятся. А в «Балладе о солдате» и расходятся быстро, потому что, ну, война. А там они как бы вступают в отношения, и политика их разрушает. Наверное, вот так вот. Смотреть «Сорок первый» – удовольствие. Потому что он так сделан – эпично, эффектно тоже. И красивые лица, красивые пейзажи. И все это вместе. Но мне кажется, что немножко дальше это от тех событий. Когда Яков Протазанов ставил его в двадцатые годы, все-таки он был ближе к вот этой, ощущению этого. Голос за кадром: В фильме Чухрая главные роли сыграли один из зрительских кумиров того времени Олег Александрович Стриженов, который станет народным артистом СССР, и рано ушедшая из жизни Изольда Васильевна Извицкая. На Каннском кинофестивале в 1957 году «Сорок первый» получил специальную премию за оригинальный сценарий, гуманизм и высокую поэтичность. Леонид Млечин: Григорий Наумович Чухрай рассказывал, как один режиссер попросил показать ему «Сорок первый». Показали. Посмотрели. Зажегся свет. А режиссер сидит молча. Потом поворачивается к сценаристу и говорит: «Слушай! А сколько режиссеру лет?» Сценарист говорит: «Да он мой ровесник». И режиссер говорит: «Да лучше бы ему сейчас умереть». Сценарист: «Да ты что? Он сидит рядом со мной». Режиссер поворачивается к Чухраю и говорит: «Поверьте, я вовсе не желаю вам смерти. Но ведь вы никогда не снимите ничего подобного». Ошибся! Голос за кадром: В 1964 году в фильме Чухрая «Жили-были старик со старухой» дебютировала Людмила Васильевна Максакова, которая станет народной артисткой России и будет отмечена Государственной премией. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ЖИЛИ-БЫЛИ СТАРИК СО СТАРУХОЙ», РЕЖИССЁР Г. ЧУХРАЙ, 1964 Г. Людмила Максакова: Там «Мосфильм» – это был огромный павильон. И сначала тебя приводили в костюмерную, что-то на тебя надевали, какой-то костюм. Потом вели делать фотопробу. Потом, значит, к режиссеру. И первое, что у меня спросил Григорий Наумович: «Как вам сценарий?» И я, так сказать, с некоторой дурковатостью сказала: «Вы знаете, я не умею читать сценарии. Это мой первый опыт». На что он мне сказал: «Ну, вы просто как наш министр культуры». Что меня поразило, потому что нас все-таки воспитали в каком-то чинопочитании. И услышать такое от взрослого человека. Он был много старше меня. Я подумала: «Боже мой! Как странно это звучит». Он говорит: «Ну, а что касаемо роли?» Я говорю: «Вы знаете, я росла без отца. Поэтому, если бы меня отец выгнал из дома, я бы, наверное, умерла». Он опять на меня очень внимательно посмотрел и стал ко мне как-то иначе относиться. Вот, видимо, это сыграло какую-то большую роль, что меня утвердили. А потом мы поехали в Инту, где, как всегда, с приключениями: это за полярным кругом, Инта, где, в общем, вечная мерзлота, и там как раз почему-то растаял снег. Но это всегда бывают такие кино-сюрпризы. Но Григорий Наумович, видимо, был готов ко всяким испытаниям и все воспринимал стоически. Конечно, это вспоминается как какие-то самые солнечные минуты жизни. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ЖИЛИ-БЫЛИ СТАРИК СО СТАРУХОЙ», РЕЖИССЁР Г. ЧУХРАЙ, 1964 Г. Сергей Каптерев, Ph.D.: Мне, например, очень нравится «Жили-были старик со старухой». Мне очень нравится этот фильм. Я помню, когда он вышел (это было «Дети до 16»), нас не пускали туда. Сейчас это выглядит совсем по-другому. Но грустный такой фильм. Что бы могло произойти с такими людьми, которых мы видим молодыми в других его фильмах. Что бы произошло под влиянием возраста, истории, наверное, какой-то. Ну, в общем, всего. Людмила Максакова: Мы поехали на Каннский фестиваль. И даже речь шла о том, что «Жили-были...» получит какой-то большой интересный приз. Но, видимо, тут... Это было очень торжественно все. С нашей стороны членом жюри был Константин Симонов. И они уезжали куда-то на корабле, тайно совещались. Но в результате мы все-таки получили приз за гуманизм. И наша актриса Кузнецова, которая играла старуху, получила приз за лучшую женскую роль. Леонид Млечин: Скажите, он вас как-то напутствовал, как один выдающийся профессионал другого? Павел Чухрай: У нас с отцом как-то, мы очень много проводили времени и разговаривали о чем угодно: об искусстве, не об искусстве, просто о жизни. Но почему-то про профессию почти не говорили. И вы знаете, единственный профессиональный совет, который я от него помню, совсем не поводу картин, чего-то. Он сказал: «Ты знаешь, вот у тебя в сценарии эпизод. И ты его снял, а он не получился. И ты видишь, что он хуже всего. Не держись за него. Выбрось его... Пускай лучше в картине будет что-то непонятно зрителю, но не будет компрометирующих вещей. Не надо». И я должен сказать, что это очень правильный совет. Я потом это видел на своих работах. Если не удавалось выбросить такой эпизод, ты потом всю жизнь мучился. Голос за кадром: Фильм «Чистое небо» Григория Наумовича Чухрая вышел на экраны в 1961 году и стал явлением в отечественном кинематографе. Но путь фильма на экран был трудным. Потому что возникает тема репрессий сталинской эпохи. Леонид Млечин: В ту пору кинематографом ведало Министерство культуры, а министром была знаменитая Екатерина Алексеевна Фурцева – единственная женщина, которая в советские времена достигла вершины власти: она одно время была секретарем ЦК и членом Президиума ЦК. И вот Фурцева приезжает на студию и говорит Чухраю: «Будем смотреть ваш фильм». Чухрай отвечает: «Фильм еще не готов. Я вам это показать не могу». Фурцева отводит его в сторону и показывает письмо от члена съемочной группы, в котором говорится, что Чухрай готовит фильм, который станет плевком в лицо нашей партии. «Так что будем смотреть!» Смотрели в полном молчании. Подчиненные ждут, что скажет начальство. Фурцева говорит: «Да. Но ведь так же все и было! Хороший фильм. Заканчивайте. Я знаю, что вы немножко перебрали с деньгами. Добавим». Голос за кадром: Главную роль в «Чистом небе» сыграл очень молодой, но уже любимый зрителями Евгений Яковлевич Урбанский, который проживет очень короткую жизнь. В 1965 году он погибнет на съемках. Маруся Парфенова-Чухрай: У меня был такой удивительный опыт. Я на каком-то из фестивалей во время ретроспективы увидела на большом экране «Чистое небо». И я была потрясена, потому что, конечно, это совершенно другое впечатление. Но вот этот первый кадр со льда – оттепель, когда пошла вода – они меня как-то потрясли. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ЧИСТОЕ НЕБО», РЕЖИССЁР Г. ЧУХРАЙ, 1961 Г. Леонид Млечин: Когда закончена работа над фильмом, вдруг директора студии и режиссера вызывают в Министерство культуры. Директор студии говорит: «Ну все! Нам конец». Приезжают в Министерство культуры, а Екатерина Алексеевна Фурцева в прекрасном настроении и говорит: «Замечательный фильм! Все очень хорошо. Никита Сергеевич Хрущев поручил мне спросить: не надо ли чего?» Чухрай говорит: «Ничего не надо». Директор студии говорит: «Да как ничего не надо? Он же в коммуналке живет. Квартира ему нужна». Так режиссеру дали квартиру. Голос за кадром: Вершина творчества Григория Наумовича Чухрая – лента «Баллада о солдате». Она вышла на экраны в 1959 году. Бесконечно трогательный фильм в стране посмотрели все – со слезами на глазах. В 1961 году за эту картину Чухрай удостоился Ленинской премии, а в 1962-м фильм номинировали на премию «Оскар» за лучший оригинальный сценарий. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «БАЛЛАДА О СОЛДАТЕ», РЕЖИССЁР Г. ЧУХРАЙ, 1959 Г. Сергей Каптерев, Ph.D.: Сценарий он написал вместе с Валентином Ежовым. Они сами рассказывают о том, что они хотели сделать. Ежов говорит, что мы хотели показать простого солдата, не игравшего там роль вестового, еще кого-то, а просто вот солдата, который живет в условиях короткой поездки к матери. И кончается все равно трагически. Леонид Млечин: Григорий Наумович вспоминал: «Когда завершилась работа над фильмом «Баллада о солдате», тогдашний глава киностудии недовольно говорит: «Ну, у нас режиссер – прямо Лев Толстой! Править у себя ничего не разрешает». И вдруг звонок из Министерства культуры: «Поздравляю вас! Ваш фильм отправляется на Каннский кинофестиваль». Что произошло? Оказалось, что фильм посмотрел замечательный журналист Алексей Иванович Аджубей, который в ту пору был главным редактором газеты «Известия» и одновременно зятем Никиты Сергеевича Хрущева. И самому Аджубею понравилось, и он Хрущеву показал. И Хрущев одобрил. И режиссера фильма вызвали в Госкино. И глава Госкино говорит: «Ну, поздравляю! А то ведь тебя из партии хотели исключить. А Никита Сергеевич сказал: «Да нет! Чухрай парень хороший, только необстрелянный». И Григорий Наумович Чухрай потом говорил, что вот этих слов Хрущева он так и не понял. Ему-то казалось, что на фронте его предостаточно обстреляли. Павел Чухрай: «Баллада», например, родилась из очень многих его рассказов, которые про войну, из каких-то огромного количества его историй: то, как он, раненый, пытался доехать до своей мамы. Как его, доходягу, там какие-то... Он опаздывал на поезд. Совсем вот такой, потому что он из одного госпиталя уехал, в другой его должны были перевести. Его какие-то девчонки на санках подвозили там, везли его к вагонам, чего-то еще. К нам приезжали его однополчане, с которыми я хорошо знаком был, десантники бывшие, которые жили очень разно – от простых совсем людей до каких-то инженеров, которые потом устроились. Это была глубокая, настоящая дружба. И эти люди очень много тоже рассказывали. Маруся Парфенова-Чухрай: Самым любимым фильмом раньше был «Сорок первый». Не знаю почему. Может быть, потому, что это были красивые герои, любовь. Я тогда с этой точки зрения могла это оценить. А сейчас, наверное, все-таки это «Баллада о солдате», которая опять же вот своей лаконичностью, минимализмом и смыслом совершенно поражает. Потому что все дедушкины картины – о том, что человеческая жизнь бесценна. И судьба. И мне кажется, что «Баллада о солдате» как-то это очень отражает. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «БАЛЛАДА О СОЛДАТЕ», РЕЖИССЁР Г. ЧУХРАЙ, 1959 Г. Голос за кадром: Посмотрев фильмы Григория Чухрая, выдающийся итальянский кинорежиссер Пьер Паоло Пазолини не мог сдержать своего восхищения: «Чухрай подобен дожившему до наших дней классику. Это все равно, как если бы посреди квартала, сплошь состоящего из серых и посредственных зданий, неожиданно бы возникали чудом сохранившиеся руины огромного и могучего старинного сооружения». Леонид Млечин: Он сознавал, что он выдающийся режиссер? Он смотрел на себя в зеркало, думая: «Я вот...» Павел Чухрай: Думаю, что не смотрел. У него хорошая была. С Хуциевым мы поехали однажды с ним, это еще при советской власти, в восьмидесятые годы, с картинами в ГДР. Мы с ним. Выяснилось. Он старше меня, он отцовский ровесник. Он классик уже тогда был, вы понимаете? Что такое в шестидесятых годах был Хуциев вообще? Все студенты на него молились. Вот он говорит: «Чтобы я сказал, что я... про себя, что в моем творчестве... Мне никогда в голову не придет. Это как-то стыдно. Это как-то пошло. Так нельзя говорить. Ну что это такое?» Поэтому в нашем кругу вот таких вот ситуаций не было. Над этим смеялись, когда люди себя как-то воспринимали. Людмила Максакова: Он сам был очень, как все большие люди, простой и естественный человек. Когда люди что-то стараются изобразить, наверное, у них недостаток уверенности. Я так думаю. Человек, который видел смерть – и не один раз, перед глазами, я думаю, что ему какие-то вот такие моменты славы или общественного какого-то мнения, они ему были уже не страшны. Голос за кадром: Десять лет, с 1966 по 1976 год, Григорий Чухрай был художественным руководителем Экспериментального творческого объединения киностудии «Мосфильм». Карен Шахназаров: Он много занимался руководством. У него же объединение было так называемое экспериментальное, которое тоже вообще очень такую важную роль сыграло в жизни советского кино. И тогда это было, в общем, абсолютно такой новаторское дело. А не как мы тогда привнесли рыночный элемент в советское кино. И это объединение было знаменитым. И он очень много сил вообще отдал этому объединению. И, кстати, те картины, которые там выходили (а там выходило много прекрасных фильмов), можно с полным основанием их вписать и в фильмографию Чухрая. Людмила Максакова: Он был совершенно на площадке – не играл роль режиссера, он им просто был. Ему было чуждо всякое внешнее. Потому что это был настолько человек с богатым внутренним миром. И потом, я думаю, он вообще был человек государственного мышления и государственного ума. Ведь они хотели сделать эту экспериментальную студию, и сделали. Он к Косыгину бегал, чтобы иначе организовать это производство. Выпустили чудесные картины. Но потом борьба была, видимо, не на равных, и эту студию все-таки закрыли. Но это чудесные фильмы там были: и «Белое солнце пустыни», и гайдаевские фильмы были сняты в этом Экспериментальном объединении. Сергей Каптерев, Ph.D.: Он говорил, что есть так называемая «ведомственная эстетика». И он, видимо, считал, что он борется за чистоту как раз языка, за возможность предоставить право другим людям выговориться. Насколько я знаю, его общественная деятельность была искренней. И неизбежны какие-то отходы от самого себя, если ты стольким занимаешься одновременно. Маруся Парфенова-Чухрай: На самом деле мне кажется, что ему вообще было интересно наблюдать за тем, как люди смотрят кино. Я помню, что у нас было очень много. Каждый день бабушка с дедушкой доставали письма из ящика. Ему очень много писало зрителей. Он всегда старался отвечать. И ему было правда интересно, вот как люди смотрят и на что они обращают внимание. И он как-то очень к этому был внимателен. Голос за кадром: Уже знаменитым режиссером он вернулся во ВГИК. Преподавал. У него была своя мастерская. Чему он учил? Людмила Максакова: Вы знаете, абсолютной свободе в кадре. Он настолько знал, что нужно. Не было никаких криков, ни суеты. Простоте и естественности, я бы сказала. Да. Умению вести себя перед камерой. Вот это самое, что, наверное, ценное. Не чувствуешь, что сейчас: «Внимание, мотор!» И что-то невероятное будет происходить. Вот простоте. Маруся Парфенова-Чухрай: Я думаю, что самым таким главным, что осталось у меня на подкорке и во многом, наверное, сформировало и мой вкус, – это лаконичность. Вот я смотрю его картины и понимаю, что действительно для него как бы история и сами персонажи, и диалоги, и лаконичность и какой-то минимализм в повествовании были очень важны. Все-таки ткань кино и атмосфера должны быть максимально сплетены вокруг персонажей истории. И если они говорят о чем-то важном, не хочется лишнего шума, не хочется отвлекать. Леонид Млечин: А нет ощущения, что ваш папа мало снял? Он снял выдающиеся фильмы, но мало. Павел Чухрай: Мало. Мало. Мало. Во-первых, потому что многие сценарии не пошли. «Сталинград», который он готовил много лет, ПУР не пропустил. А отец собирался рассказывать то, о чем у них презрительно, у генералов, называлось «окопная правда». Это был большой удар, потому что он всю жизнь мечтал рассказать о том, как он воевал под Сталинградом. Голос за кадром: Григорий Чухрай рассказывал: «Я участвовал в боях за Сталинград с первого до последнего дня Сталинградской битвы в составе 3-го воздушно-десантного корпуса, срочно переименованного в 33-ю стрелковую дивизию. Историки считают, что с боя в станице Чернышевской началась Сталинградская битва. Этот бой вела наша дивизия. Я участвовал в этом бою». Павел Чухрай: Он был очень сильный человек. И он, во-первых, никогда не жаловался, никогда не ныл. Он очень харизматичный был. И он мужик был. Поэтому жаловаться – это не про него. Он иногда боролся. Сколько мог боролся. Не всегда он выигрывал, но, тем не менее. Голос за кадром: Григорий Чухрай писал: «Меня всегда удивляло, что война кончилась, а я остался жив. Почему именно мне такой подарок судьбы? Может быть, для того, чтобы продолжать дело, за которое отдали свои жизни миллионы моих сверстников? Эта мысль не кажется мне пустой. Служение этому делу и составляет цель моей жизни».