Леонид Млечин: «Операция “Ы” и другие приключения Шурика», «Бриллиантовая рука», «Кавказская пленница», я думаю, в нашей стране смотрел всякий. И вообще, пожалуй, целое десятилетие – с 65-го по 75-й год – Леонид Гайдай, который поставил эту трилогию был комедиографом номер один. 30 января 2023-го Леониду Гайдаю – Народному артисту СССР, лауреату государственной премии – исполнилось бы 100 лет. Отметим этот юбилей вместе. Общественное телевидение России и Всероссийский государственной институт кинематографии рассказывает о наших выдающихся кинорежиссёрах, чьи работы радуют нас и по сей день, и без которых сегодня бы телеэкран опустел. Оксана Гайдай: Вы знаете, было когда-то интервью, в 92-м году, он очень редко тоже соглашался, но так получилось, что согласился. И, когда его спросил ведущий: «Если бы вы начали жизнь сначала?..» – там такой был вопрос. Он говорит: «Я бы её прожил так, как я её прожил». Это значит, что человек был абсолютно на своём месте, он занимался любимым делом, но это видно. Сергей Каптерев: Он выступал с миссией, он открывал миру или, по крайней мере, советскому обществу все вот эти глубины в лучшем смысле русской сатирической мысли. Голос за кадром: Леонид Гайдай вырос в Иркутске. Школу окончил 21 июня 1941 года и сразу пошёл записываться добровольцем в Красную армию. Много позже в интервью «Красной звезде» Гайдай рассказывал. «Отправили в Монголию формировать конное пополнение для фронта, определили в полковую школу учиться на сержанта. Осенью стали отбирать добровольцев на фронт. На Калининском фронте повоевал всего 4 месяца». Сержант Гайдай служил в сформированной в начале войны 381-й стрелковой дивизии во взводе пешей разведки. Забросал гранатами огневую точку противника, получил боевую медаль. Задача разведчика – проникнуть в немецкий тыл и взять «языка». Взяли. Он писал брату. «Тяжело тащить “языка”. Передал его другому – нас там пять человек в поиске было – приотстал от усталости. Все уже прошли, а я иду, еле ноги волочу. И смотрю: проволочка какая-то. Я её – раз, и цепляю ногой! А это – натяжка от мины». Пять хирургических операций. В январе 1944 года Леонид Гайдай вернулся домой на костылях, признан негодным к воинской службе. Аркадий Инин: Я знал, что он воевал. Что он был тяжело в ногу ранен, не знал, пока мы не поехали на выбор натуры куда-то в Крым, и у него такая сучковатая большая палка, и он на неё опирался. И так я узнал, уже у Нина Павловны спросил, что у него тяжёлое такое ранение. Никогда о войне не говорил, никогда. Голос за кадром: Несмотря на ранение, он поступил в театральную студию при Иркутском областном драматическом театре, где гордились тем, что здесь начинал один из самых ярких актёров и режиссёров того времени Народный артист СССР Николай Павлович Охлопков, который к тому времени возглавил Театр имени Маяковского. Леонид Гайдай стал актёром, играл, нравился публике. Оксана Гайдай: Очень такой какой-то пожилой актёр сказал: «Лёня, тебе надо в Москву». И он уехал в Москву, и поступал. В принципе он поступал и на актёрский факультет, но там его не взяли учиться, потому что считали, что он уже как бы готовый актёр. И он пошёл во ВГИК на режиссёрский факультет. Сергей Каптерев: Некоторые преподаватели считали, что так как Гайдай пришёл во ВГИК уже сложившимся актёром, именно актёром, он же выступал в Иркутске в театре, то они видели в нём какое-то препятствие, потому что, как они сказали, согласно автору: «Легче создать что-то новое, чем переделать из старого в новое». Голос за кадром: Выбор ВГИКа оказался вдвойне удачным. Здесь Леонид Гайдай встретил счастье всей своей жизни. Он женился на студентке актёрского факультета Нине Гребешковой, и они всегда будут вместе. Она снялась почти во всех фильмах Гайдая. Максим Никулин: Гайдай как-то пришёл к нам домой, и мама его совершенно без всякой задней мысли спросила: «Вы знаете, я училась с Ниной Гребешковой в одном классе, она стала актрисой кино. Вы не знаете, что она сейчас делает?». Он говорит: «Очень хорошо знаю, это моя жена». ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «БРИЛЛИАНТОВАЯ РУКА», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1968 Г. Леонид Млечин: В «Бриллиантовой руке» ваша мама сыграла саму себя? Оксана Гайдай: Нет, вы знаете, это слишком просто было бы. Нет, конечно, это другой образ совершенно. Я думаю, что она рядом бы стояла с пистолетом и отстреливалась. Нет-нет, у меня мама достаточно волевая, с таким серьёзным характером человек, она другая. Аркадий Инин: Дома главная была Нина, Нинок – прекрасная актриса, жена, хозяйка. Она, конечно, была главой всей этой истории. У них были смешные отношения: он двухметровый, а она такая полутораметровая. Она его любила, естественно, 40 лет прожили. Очень боевая прекрасная женщина. Сергей Каптерев: Всё-таки он относится к тому поколению вот этих военных ветеранов Великой Отечественной войны, которые пришли и начали искать себе не занятия, а профессии и призвания. Как говорили его друзья, что те, кто приходили во ВГИК, они уже в кино разбирались. Все ходили тогда по 10-15 раз на один фильм. Кстати, что может быть лучше, да? Это лучше, чем любая лекция, когда ты смотришь фильм 15 раз всё более и более осознанно и находишь достоинства и недостатки. Голос за кадром: Режиссёрское искусство Леонид Гайдай изучал в мастерской Григория Александрова. Леонид Млечин: Григорий Васильевич Александров – Народный артист СССР, Герой Социалистического труда, лауреат Сталинских премий. Он начинал с Эйзенштейном, и он поставил несколько фильмов, которые смотрела вся страна: «Весёлые ребята», где сыграли Леонид Утёсов и Любовь Орлова, «Волга-Волга», где сыграли Любовь Орлова и Игорь Ильинский. Кроме того, в течение нескольких лет они вместе с Эйзенштейном изучали мировой кинематограф, они побывали на лучших киностудиях Европы и Америки. Так что, Григорий Александров очень многому научился и мог научить других. Так что, Гайдай удачно попал, ведь Александров недолго преподавал во ВГИКе. Сергей Каптерев: Фильм, который Гайдай сделал, проходит иногда как дипломный, а он курсовой был, он очень александровский. Гайдай там был один из трёх сорежиссёров «Душеньки-подруженьки». Он такой александровский фильм по-своему. То есть говорить о том, что Александров не повлиял на него, невозможно. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ДУШЕНЬКИ-ПОДРУЖЕНЬКИ», РЕЖИССЁРЫ А. АКОПЯН, Л. ГАЙДАЙ, Н. ЛИТУС, 1968 Г. Сергей Каптерев: Александров сказал, что комедиографом могут стать далеко не все. Якобы он выступал перед студентами, говорит: «Комедиограф может сделать хороший драматический фильм. Я вот сделал “Встречу на Эльбе”, – как он сказал, – а вот наоборот – драматург серьёзный не может быть часто комедийным, не сможет». А Гайдай, видимо, как-то себя на это настроил. Голос за кадром: Когда Гайдай заканчивал ВГИК, известный режиссёр Борис Васильевич Барнет предложил ему одну из главных ролей в музыкальной комедии «Ляна», действие которой происходит в Молдавии, а заодно ему удалось пройти режиссёрскую практику. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ЛЯНА», РЕЖИССЁР Б. БАРНЕТ, 1955 Г. Леонид Млечин: Борис Васильевич Барнет – заслуженный артист России, лауреат Сталинской премии. Самый известный его фильм «Подвиг разведчика». Он, собственно говоря, основоположник этого жанра – приключенческая лента, где главный герой разведчик. Дедушка Барнета – англичанин – когда-то перебрался в Российскую империю. Сам Борис Барнет учился в школе живописи, потом окончил Высшее военное училище физического воспитания трудящихся, выступал на ринге, профессиональный боксёр. Пока замечательный режиссёр Лев Кулешов – один из основателей ВГИКа – ни пригласил его сыграть роль ковбоя в фильме «Необыкновенные приключения мистера Веста в стране большевиков». ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ МИСТЕРА ВЕСТА В СТРАНЕ БОЛЬШЕВИКОВ», РЕЖИССЁР Л. КУЛЕШОВ, 1924 Г. Леонид Млечин: Барнет заинтересовался кинематографом, сам стал режиссёром. Он режиссёр с необычной судьбой, его сравнивают с Андреем Тарковским. Он тоже был нонконформистом и не циником. В какой-то момент рассорился с московским начальством, поехал в Ригу, хотел начать новую жизнь на Рижской киностудии. Что-то не получилось, и он покончил с собой, оставив записку: «Я утратил веру в себя, а без этого невозможно ни работать, ни жить». Сергей Каптерев: Гайдаю предлагали быть на выбор – ассистентом Эльдара Рязанова на «Карнавальной ночи». Но, по его воспоминаниям, он сам подумал, что Рязанов из документального кино, он сделал уже один фильм, такое ревю и здесь тоже на тему самодеятельности, но он решил, что там он много не получит, и пошёл работать с Гончаровым, театральный режиссёр. Вот это интересно, кстати, как их совершенно разные эстетики комедийные, два великих наших комедиографа и мировых – Рязанов и Гайдай, как они могли в какой-то момент сойтись на съёмочной площадке. Голос за кадром: На «Мосфильме» молодой режиссёр начинает снимать серьёзные ленты, но явно без особого удовольствия. В его судьбе сыграл решающую роль руководитель «Мосфильма» Иван Александрович Пырьев. Он предложил снять для киноальманаха короткометражную ленту «Пёс Барбос и необычный кросс». Гайдая ждал невероятный успех, и тогда родилась эта троица: Юрий Никулин, Георгий Вицин и Евгений Моргунов. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ПЁС БАРБОС И НЕОБЫЧНЫЙ КРОСС», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1961 Г. Максим Никулин: Отца попросили на пробы в группу. И, по слухам, когда он снялся и поговорил с Гайдаем, Гайдай сказал помощнику или ассистенту: «Балбеса искать не нужно». У отца, в общем, все фильмы были любимые, на самом деле, он любил сниматься, он очень любил кино. Но Гайдай ему наверно, помог именно в том, что вот эта звёздность пришла, не звёздность в смысле осознания себя великим и незаменимым, и уникальным, а в плане ощущения, что «я могу и это», наверно, потому для отца это очень важно было. Он, например, очень долго отказывался сниматься у Германа в «Двадцати днях», он боялся, что он не потянет. Это я сегодня понимаю, что он боялся, а так он просто уходил от ответа, говорил: «Я не хочу, я не буду сниматься». Но отец с очень большим уважением относился к дяде Лёне, к его творчеству, к его фильмам. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «САМОГОНЩИКИ», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1961 Г. Голос за кадром: Столь же успешна ещё одна короткометражка Гайдая – «Самогонщики» и экранизация новеллы О. Генри «Деловые люди» тоже с Юрием Никулиным, невероятным, естественным и убедительным в любой роли. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1961 Г. Максим Никулин: И ехали с «Мосфильма», в «Мосфильме» загримировали уже всех, отец начал валять дурака, он впереди сидел, с водителем рядом на «РАФике», он любил впереди с шофёром рядом ездить, я тоже. А у него был пистолет «Кольт» американский здоровый старый, которым он Плятту угрожал потом. И он валяет дурака, он вытащил пистолет этот, приставил к голове водителя и говорит: «Так, направо, здесь налево, не оборачиваться, вперёд смотреть». Все ржали, и на Никитской площади две «Волги» ехали. Подрезали, выбежали вооружённые люди: «Всем выйти из машины! Лечь на пол!». Кто-то из постовых милиционеров увидел ночью и позвонил, сказал, что то ли похищение, то ли… тогда не было слова «террористы», но разбой какой-то. И старший группы, когда это всё выяснилось, слава богу, достаточно быстро всё это выяснилось, говорит: «Товарищ Никулин, вы так больше не делайте. Знаете, народ ведь разный, могут и пульнуть ведь». ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «БРИЛЛИАНТОВАЯ РУКА», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1968 Г. Александр Зацепин: Он мечтал о комедиях таких эксцентрических ещё до института, он мне рассказывал. И он смотрел Чарли Чаплина, Бастера Китона, какие были комики, всех смотрел и всё это изучал. И когда он окончил институт, хорошо, что он на «Мосфильме» стал работать, но ему же не принесут на блюдечке комедию, да ещё эксцентрическую, вот что было, то он и снимал пока. Потом счастливое знакомство с Костюковским и Слободским. Голос за кадром: Военный корреспондент «Комсомольской правды» Яков Аронович Костюковский и сотрудник фронтовой газеты «Красноармейская правда» орденоносец Морис Романович Слободской вместе с Гайдаем написали сценарии трёх самых популярных кинокомедий – «Операция “Ы” и другие приключения Шурика», «Кавказская пленница» и «Бриллиантовая рука». Александр Зацепин: Каждая деталь, даже когда стояли алкоголики: «Объявите весь список!» – и вот каждый актёр, это же не главный актёр. А Гайдай сам выбирал: «Такого, а вот этот скажет такую фразу», – то есть он сам продумывал все детали, он сам ими интересовался. Он же окончил как актёр и как режиссёр, и он сцену каждую перед съёмкой проигрывал сам, и, если приходил актёр, он ему ничего не говорил. «Я, – говорит, – ничего ему не говорю. Если он сыграет прекрасно, то я ему ничего и не говорю, а если он сыграет не так, как я хочу, я ему покажу». Леонид Млечин: Что его натолкнуло на эту эксцентрику, которую он привнёс в отечественный кинематограф? Оксана Гайдай: Чаплин. Это безусловно, потому что в детстве бабушка с дедушкой – это его родители – рассказывали, как он смотрел эти фильмы с удовольствием. Но это же, действительно, просто потрясающая история – все фильмы Чаплина. И перед фильмом, когда он запускался, раньше опять-таки можно было устроить просмотр каких-то фильмов, которые хотелось посмотреть, всегда Чаплин. И меня брали, и я посмотрела все фильмы. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ОГНИ БОЛЬШОГО ГОРОДА», РЕЖИССЁР Ч. ЧАПЛИН, 1931 Г. Сергей Каптерев: Когда им преподавали курс мирового кино, то, конечно, делали упор, в частности, на комическую, как это называлось, на комическую ленту и на Мака Сеннета, на Чаплина, на Китона, то есть это подавалось систематически. Аркадий Инин: Я какой-то трюк его хвалил, говорю: «Очень смешной». А он говорит: «Правда смешной?». Я говорю: «Да». Он говорит: «А я это слямзил у Чаплина». Он так мне сказал. Я потом специально у Чаплина посмотрел. Есть, конечно, общее, но по-своему, по-гайдаевски. Вот он ничуть не стеснялся этого, режиссёры же разные. Элик Рязанов был совсем другой человек и другие режиссёры, а он никогда не играл в режиссёра. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ МЕНЯЕТ ПРОФЕССИЮ», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1973 Г. Александр Зацепин: Нужно было как-то необычно всё это сделать, как и изобразительный ряд тоже. Вицину взяли повернули голову в другую сторону. Конечно, это какой-то гротеск, шутка, поэтому в музыке всё должно быть так же сделано. Я старался находить не симфонический оркестр, не инструменты все, какие-то есть инструменты, но где-то там внутри что-то такое должно быть. У меня была линейка такая дубовая длинная, и когда её на стол положишь, прижмёшь, она издаёт звук такой: «Даба-даба-дабы». У меня тут даже были ноты написаны: если я линеечку сюда поверну, это будет, допустим «до», а здесь «соль», и получалось: «Пум-пум, пум-пум, пум-пум», – вот такой бас был из этого. Теперь фортепиано, рояль играл: «Та-та-та-та», – только октавой ниже. Потом в 2 раза быстрей, в таком темпе, что человек сыграть это уже не может. Максим Никулин: Когда снимали натуру в ресторане с песней, ну песню потом доснимали, а саму натуру, кто-то что-то предложил, и он говорит: «Давайте попробуем». И кто-то из ассистентов говорит: «Леонид Иович, это же вырежут всё равно». Он говорит: «Давайте снимем, хоть сами посмеёмся». Там был смешной эпизод, когда, помните, Никулин отворачивается, а Миронов ему в пиво водку подливает. Тогда как раз были события в Чехословакии, и в кадре какой-то дубль снимают и то же самое: он подливает водку, Никулин берёт пиво: «Пиво странное. Чешское что ли?». Говорит: «Стоп! Вы что с ума сошли все? Нас всех пересажают!». Александр Лойе: Каждая шутка – это, как фигурное катание. Там нет ничего в полноги, нет ни одной шутки смазанной. Если вы пересмотрите любой его фильм, каждый гэг, если он придуман, он работает на все 100%. Александр Зацепин: Вот, например, рыбалка: замахнулся Миронов, монтировкой хотел ударить, здесь должен быть акцент. Какой акцент? У меня тема, которая шла, она закончилась как раз: «Та-та-та-та… пам». Люфт, пауза и дальше пошло. Это везде надо проследить, потому что это эксцентрика, и надо, чтобы музыка соответствовала и экрану, и задумке режиссёра, и игре артистов. Всё это связано, потому что музыка в кино, в театре прикладная, так просто какую угодно напишешь, она инородное тело будет. Чаще стала, он мне говорит: «А быстрее нельзя?». Я говорю: «Лёня, не могут музыканты сыграть быстрей. Там ещё добавится такой барабанчик, будет казаться ещё быстрей, так что ты не волнуйся». ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ МЕНЯЕТ ПРОФЕССИЮ», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1973Г. Леонид Млечин: Но как Леониду Гайдаю удалось добиться такого успеха? Как он снимал эти фильмы, которые мы смотрели, смотрим и будем смотреть? Он очень точно изображал реальность, но он удивительным образом эту реальность превращал в праздник для каждого зрителя. А зритель того времени и жаждал праздника, комфортной жизни. Это же брежневская эпоха, а принцип горячо любимого мною Леонида Ильича Брежнева: «Живи и давай жить другим». И, конечно же, Гайдай очень долго искал своего героя, он ведь перепробовал и Олега Видова, и Александра Збруева, а остановился на Александре Демьяненко, и угадал. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ОПЕРАЦИЯ “Ы” И ДРУГИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ШУРИКА», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1965 Г. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «КАВКАЗСКАЯ ПЛЕННИЦА, ИЛИ НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ШУРИКА», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1966 Г. Леонид Млечин: Известно, что папа ваш долго выбирал героя, потом выбрал Демьяненко. А он рассказывал, почему именно его всё-таки выбрал? Оксана Гайдай: Он потрясающий актёр, ведь он до Шурика сыграл уже немало ролей, и он абсолютно разноплановый. Он переживал, как я потом узнала, что Шурик как-то съел его биографию. Но это не совсем так, потому что, конечно, помнят и в совершенно других ролях. Просто, понимаете, папины фильмы настолько кассовые были, они настолько были популярны, их посмотрел практически каждый второй житель страны тогда такой большой нашей, что, конечно, популярность зашкаливала. И вот, наверно, это, может быть, как бы… потому что Демьяненко немножечко такой интроверт, он совсем другой, нежели он в папиных фильмах. Но это только говорит о том, что он великолепный актёр, он абсолютно выполнил все те задачи, которые были поставлены. Сергей Каптерев: Я иногда обращаюсь к немецкому выражению «Zeitgeist» («дух времени»), он, конечно, его схватил, Гайдай схватил так, как никто. «Операция “Ы”» – опять же новеллы, заметьте, это новеллы, это тяготение к небольшим формам, скажем так, хотя всё это объединено одним героем опять же комедийным. Чарли Чаплин мог быть в разных совершенно фильмах разным, но оставался Чарли Чаплином. Здесь это Александр Демьяненко. Блестяще найденная роль. Мне кажется, что время всё-таки, он попал в какой-то переходный момент. И вдруг выходит Гайдай, который не просто нащупывает жанр комедийный, он просто его даёт в чистом, в совершенном виде. Помните, Никулин: «Между прочим, в соседнем районе жених украл члена партии», – и в это время он плюёт косточкой. Это что, цензура? Я не знаю, что это за цензура, это где такое разрешат вообще? ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «КАВКАЗСКАЯ ПЛЕННИЦА, ИЛИ НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ШУРИКА», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1966 Г. Леонид Млечин: Первым из советских руководителей Брежнев стал наслаждаться жизнью. Как его биограф могу сказать, что начинал Леонид Ильич Брежнев тяжело, юность и молодость у него были очень трудные. Потом война, которую он прошёл с первого до последнего дня, потом борьба за политическое выживание. Поэтому, когда Леонид Ильич стал хозяином страны, он спешил компенсировать себе недополученное: произвёл себя в маршалы, осыпал орденами. Но он готов был делиться. Леонид Ильич даже членам партии разрешил думать о материальном: о красивой одежде, о деньгах, о машинах, дачах, даже о поездках за границу. Так появилось общество потребления, которому, правда, мало что было потреблять. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ МЕНЯЕТ ПРОФЕССИЮ», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1973 Г. Аркадий Инин: Я всегда вспоминаю забавную историю, когда у нас была премьера в ЦДЛ, Доме писателей: мы запустили картину, а он курил всё время, одну от другой прикуривал, картину представили, запустили и пошли вниз покурить к раздевалке. И он сидит такой старичок рядом с барьером раздевалки, прибегает какая-то пара молодая опоздавших, она принимает его за гардеробщика, а гардеробщик ушёл. Она ему сбрасывает одежду, он пошёл повесил, всё нормально. Потом они по заведенной привычке стали ему давать какую-то денежку, а он говорит: «Нет, я на чай беру только сахаром». Тут они как-то разглядели, почувствовали себя неловко. Он говорит: «Ребята, ничего». Вот такой человек – абсолютно из народа. Александр Зацепин: Его интересовала мелодия: «Мне нужно такую песню, чтобы народ пел». И когда они снимали в Алуште «Кавказскую пленницу», троица ему пела: «Замечательная музыка». «Вы не народ, вы артисты, мне надо, чтобы народ пел это всё». И потом, когда он услышал где-то на улице, он сам спел этот припев в «Бриллиантовой реке», когда там пьяного увезли, и там он: «Ля-ля-ля-ля…», – это он там спел. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «БРИЛЛИАНТОВАЯ РУКА», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1968 Г. Леонид Млечин: Почему он перестал снимать эту замечательную тройку, которую он придумал и создал? Оксана Гайдай: Да, он её придумал. Он её придумал сам, но он считал, что всё – троица себя изжила. И, вы понимаете, кому-то предъявлять какие-то, допустим… этот не хотел, этого уговорили. В результате, когда папа сказал, что это последняя картина с их участием, потом, я очень хорошо это помню, присылали огромное количество сценариев именно на троицу, но папа… Он был такой человек, на самом деле, он сказал, он сделал. Он сказал, что это последний фильм с троицей, всё. Максим Никулин: Да, у него были конфликты с Моргуновым именно на этой почве, и Моргунов страшно на него обиделся, звонил отцу, говорил: «Юра, надо уговорить Лёню, надо продолжать, это успех, мы должны всё это развивать». А Гайдай отказался, сказал: «Я не буду, я решил уже». Тогда отца уговаривал Моргунов, Вицин всегда был в стороне, и он в этих процессах не участвовал. Были попытки – и «Дайте жалобную книгу», и «Семь стариков и одна девушка», но уже это всё не тянет, поэтому решение Гайдая было абсолютно правильным, как, кстати, и многие его другие решения. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «БРИЛЛИАНТОВАЯ РУКА», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1968 Г. Сергей Каптерев: Ведь всё-таки «Бриллиантовая рука» уже другая. Это уже такой, знаете… это не застой, это вообще всякая ерунда. Но это уже эпоха другой власти, другой и в ней есть такой лиризм, иногда слишком усиленный. Там есть, конечно, блестящие, там есть Мордюкова, что говорить. Но сам Никулин даже играет такую роль совершенно не Балбеса, не Балбеса далеко. Может быть, из-за этого, а может быть, и уже была установка – вот этот эксцентризм весь убрать. Мне кажется, что ведь эта тройка классически вписывалась в эту формулу эксцентриады высокого класса, и не просто эксцентриада: кто-то кого-то дёргает, ну понятно, Вицин, который за кинжал хватается, Никулин, который дожимает сигарету, но они и на уровне речи. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «КАВКАЗСКАЯ ПЛЕННИЦА, ИЛИ НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ШУРИКА», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1966 Г. Сергей Каптерев: И вместе с ними царит Этуш, царит просто! И Фрунзик Мкртчян там. Я смотрел его недавно, это невероятное кино. Максим Никулин: Гайдая часто характеризуют как мрачного человека, мрачного, угрюмого, такого нелюдимого. Да, он никогда не был душой компании, он в основном молчал. Но были ли это маска какая-то, был ли это образ? Или это было у него внутри, то, что он не играл, а кем он был в том момент и вообще по жизни? Но, понимаете, с его огромным чувством юмора, потому что без наличия чувства юмора снимать комедии нельзя, оно присутствовало. Вот реакция: в компании сидят артисты, гости какие-то, народ, и кто-то рассказывает анекдот, Миронов или отец, или ещё кто-то. Все ржут, Гайдай сидит так: «Хм, смешно». То есть оценка-то есть, на самом деле. Александр Лойе: Вы знаете, он вообще не производит впечатления режиссёра с современной точки зрения, то есть нигде вы не увидели бы у него на площадке табуретку с надписью «Director» или «Гайдай», то есть, который где-то восседает, сразу видно где. Он достаточно невзрачного вида, он высокий, он был худощавый и уже тогда немолодой, конечно, сильно, и он не производил впечатление какого-то авторитетного умудрённого старца, который рулит процессом. Он им, действительно, рулил, но он им рулил изнутри. И я никогда не видел, чтобы он сидел и с места давал какие-то указания, он всегда был в процессе, он всегда был за камерой. Если нужно было что-то – открыть, закрыть дверь, что-то из-за кадра выкатить или чтобы что-то влетело, показалось, покряхтело, дало какие-то команды, он всегда это делал сам, это не было уделом каких-то помощников, ассистентов и так далее. То есть он всегда был в процессе и очень этот процесс жёстко контролировал. Максим Никулин: У нас была собака в те годы в Москве, спаниель. Жуткая сволочь! Он перекусал всех. Единственный, кого он не мог укусить, – это был Гайдай. Он пришёл к нам в гости, с Ниной они пришли, с тётей Ниной, какой-то был то ли праздник, то ли ещё что-то, и Гайдай, выпив, полез у нему под журнальный столик. Это была цитадель этого монстра, все обходили по дуге, потому что он мог выпрыгнуть оттуда и укусить, такой вот. Гайдай выволок его оттуда за задние ноги. У того были красные глаза от бешенства, у него пена шла изо рта, он рычал, но укусить не мог. Это характер, это тот стержень, который чувствует даже животное. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «БРИЛЛИАНТОВАЯ РУКА», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1968 Г. Сергей Каптерев: Мне кажется, что Леонид Иович решил пойти по пути освоения большой литературы, конечно, тоже которая близка к комедии, к сатире, к разным её видам, к сатире в первую очередь, и вот он сумел как-то эту литературную традицию переделать в фарс. То есть не переделать, а включить в рамки фарса. Максим Никулин: Он позвонил отцу, сказал: «Юра, я запускаю сейчас “12 стульев”, выбирай любую роль второго плана, эпизод выбирай себе». Отец добросовестно перечитал роман, позвонил ему. Говорит: «Лёня, два момента я для себя нашёл – это гробовщик Безенчук». Он говорит: «Линии не будет в фильме». Он говорит: «Тогда дворник Тихон». Он говорит: «Всё, дворник Тихон давай твой». И отец говорит ему: «Лёня, зачем ты вообще взялся за “12 стульев”? Ты же испортишь книжку». Он говорит: «Я знаю, я знаю, что испорчу, но пускай лучше я испорчу, чем кто-нибудь другой». И когда вышла версия Захарова телевизионная с Мироновым и Папановым, неудачная версия, это не только моя точка зрения, это все так говорят и говорили, когда стали показывать, отец сел смотреть телевизор. Прошло 10 минутфильма, он взял телефон, стал звонить Гайдаю, а там занято всё время, занято и занято. К концу первой серии он дозвонился: «Привет! Это Юра. Ну как?». Он говорит: «Что как? Сижу дома, принимаю поздравления». ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «12 СТУЛЬЕВ», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1971 Г. Александр Лойе: Он, например, запрещал, я помню, на площадке смеяться над тем, что происходит. Понятно, что что-то придумывается на месте, не прописанные в сценарии какие-то шутки, гэги и так далее. Совершенно правильно запрещал, потому что он говорил, что если нам сейчас здесь смешно, если мы сейчас над этим отсмеёмся, то зрителю будет не смешно уже. Что мы зачастую наблюдаем сейчас в современных фильмах, когда я вижу, как люди сели: «А ты мне сейчас это, а я вот это», – и видно, как они сами между собой этот кавээнчик разыграли такой мини, сами пошутили, сами посмеялись, а тебе, в общем, смеха уже не досталось как зрителю. Аркадий Инин: Он не позволял расслабиться, но я не скажу, что он орал: «Вон из кадра!». Знаете, есть же такие боевые режиссёры. За что он гонял, это за семечки. На площадке нельзя лузгать семечки. Если он видел, он приходил вообще в ярость и прогонял. Но это все уже знали, поэтому это было редко, а так это такое серьёзное дело. Он много показывал, не только руководил, но он же был прекрасный актёр, он играл сам в юности в фильмах, и поэтому у него это было здорово, он показывал очень хорошо. Максим Никулин: Я был, слава богу, в экспедициях и на «Кавказской пленнице», и «Бриллиантовой руке», и несколько раз был на «Мосфильме», когда снимали в павильоне уже, и я видел, как работает Гайдай. Кто-то назвал его жёстким. Он не был жёстким режиссёром, я видел режиссёров гораздо жёстче, тот же Эльдар Александрович Рязанов, я про Германа-то вообще не говорю, это не жёсткий, жестокий просто был режиссёр. А Гайдай, понимаете, в нём как-то очень сочеталось грамотно то, что он, безусловно, был хозяином на площадке, и все это понимали, но деспотизма не было. Он слушал актёров, при мне какие-то вещи предлагали и Папанов, и Миронов, и отец, какие-то свои версии. И он, если отказывал, делал это очень мягко, не в том плане, что «я здесь главный, а вы заткнитесь и делайте что вам говорят», нет он всегда выслушивал, иногда он соглашался: «Давайте попробуем, это может быть интересно». Оксана Гайдай: Всё-таки он тяготел к эксцентрике, и для него было важно, чтобы было немного слов, а действа – это очень важно, потому что когда даже писали какие-то сценарии они совместно, он говорил: «Это хорошо, это текст. А как?». И вот он ещё до начала съёмок всё это уже проиграл сам. Александр Зацепин: Я пришёл уже, прочитав сценарий. И смотрю, у них сценарий лежит на столе вот такой толщины, а мне дали вот такой. Оказывается, у него каждый эпизод, каждую сцену рисует художник ему примерно, как это всё будет. Максим Никулин: Вечером после съёмки садились два человека – Никулин и Гайдай, стояла бутылка вина на столе, Леонид Иович кроме вина, по-моему, ничего не пил, красное вино пил, и они переписывали сценарий на следующий день. То есть, конечно, не переписывали, потому что всё было залитовано, утверждено, сюжет менять было нельзя, но придумывались какие-то повороты, какие-то реплики, какие-то фразы, какие-то сюжетные ходы, которых в сценарии не было, и так было каждый вечер. Я сегодня понимаю, что даже для этого, нужно было иметь определённое количество мужества, потому что опять же всё было утверждено наверху и за всем следили. Аркадий Инин: Мы здесь рядом-то жили, метро «Аэропорт», он через дорогу там, поэтому часто виделись. Не значит – виделись, встречались, «как дела», но просто пересекались, то на почте, то на рынке, и он ходил ещё с собачкой маленькой, потом её не стало. Он ходил с такой собачкой и никак не производил впечатление режиссёра. И потом и на площадке, естественно, и по манерам ничего общего. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ МЕНЯЕТ ПРОФЕССИЮ», РЕЖИССЁР Л. ГАЙДАЙ, 1973 Г. Аркадий Инин: Когда ему дали за «Ивана Васильевича» на Бакинском всесоюзном фестивале какой-то приз, он так как-то тоскливо мне сказал: «Вот первый, первый приз комедии, не мне даже первый приз, а вообще первый приз комедии». Леонид Млечин: Я понимаю, что папа ваш не тот человек, который, подойдя к зеркалу, скажет: «Я великий», – но он осознавал своё место в отечественном кинематографе? Или вообще он на эту тему никогда не говорил? Оксана Гайдай: Мы никогда не говорили на эту тему, никогда не говорили. Понимаете, это даже невозможно представить, что мы это обсуждаем. Леонид Млечин: А друзья, когда приходили в гости, не поднимали бокал и говорили: «За великого режиссёра!»? Оксана Гайдай: Нет, я такого не припомню. Аркадий Инин: Никогда не вырывалось это наружу, никогда. Но я думаю, что он переживал, переживал не то, что он выдающийся, а что недооценённый, не народом, тут нечего говорить. 30 лет прошло уже, как он ушёл, каждый день один-два-три фильма по телевизору. А отношение коллег – оно было, конечно, такое «через губу». То есть по-человечески нет: «Лёня, привет!» – если они ровесники. Но отношение к жанру… низкий жанр, никуда не денешься, это же ещё классики, Ломоносов назвал комедию «низким жанром». И вот это отношение и было. Александр Зацепин: И он отмечал места, где он считал, что будут смеяться, просто для себя. Потом шёл в кинотеатр и смотрел, смеются там или нет. И потом, я помню, с Ниной – с женой – делился: «А, ты знаешь, они смеются там, где я отметил эти места», – значит всё у него получилось, он как бы проверял, не ошибся ли он. Аркадий Инин: И не прихотлив был совершенно в бытовой смысле. Была история тоже хорошая: у него много снимался Миша Кокшенов покойный, Царствие Небесное. Это был любимец народа, именно народа. Официантки его обожали, кассирши, милиционеры. Для него не было вообще преград. Когда он сам стал режиссёром в период кооперативного кино, для него ничего не стоило остановить движение, остановить самолёт в аэропорту. И вот снимали мы «Частный детектив» в Крыму, в Ялте, был сезон летний и всю группу поселили в студенческом лагере в палатках, а Мишка должен был приехать на съёмки чуть позже. Он приехал, он увидел, он так возмутился: «Леонид Иович, вы что! Почему в палатке живёте? Туалет на улице». Он говорит: «А что? Погода хорошая, солнце светит, что мне трудно пройтись до туалета?». Мишка разбушевался, поехал, как сейчас помню, в гостиницу «Крым» в Ялте, это не в горах, но на горе было, спустился. Через час всю группу пересилили, Гайдаю дали номер «люкс». Он так себя неловко чувствовал, но это Мишка сделал. А так он и снимал бы, как в пионерском лагере, в палатках. Александр Лойе: По поводу последнего фильма, да, конечно, он, будем прямо говорить, не самый удачный получился. Но тут дело в том, что, в общем, такое было безвременье, когда никто, в общем, ничего великого-то не снял. То есть советский кинематограф уже закончился, а, скажем, Балабанов ещё не начался. Оксана Гайдай: А вот уже когда папы не стало, с годами, со временем, я, наверно, стала понимать и ощущать гордость необыкновенную. Понимаете, родиться в такой семье – это, безусловно, счастье. Леонид Млечин: Ему нравилось экранизировать классику. В последние годы он пытался откликнуться на то новое, что происходило в нашей жизни, ему словно тесно было в его блистательном комедийном даровании. Стремление к новому характерно для выдающихся мастеров, они впитывают в себя всё новое, как организм потребляет кислород из воздуха. И это стремление к обновлению – характерная черта выдающихся мастеров. Одним из них был Леонид Гайдай, поэтому и сегодня без его фильмов телеэкран немыслим.