Леонид Млечин: Общественное телевидение России и Всероссийский государственный институт кинематографии рассказывают о самых ярких наших кинематографистах. Сегодня это человек, который одно время руководил всем сообществом кинематографистов, он был любим друзьями, коллегами и властью, а потом всё кончилось. И телефоны замолчали, и мнимые друзья, которые ещё вчера рассыпались в комплиментах, куда-то исчезли. Но он прежде всего был талантливым кинорежиссёром и продолжал снимать, потому что это было дело всей жизни. Многие его фильмы – это история его собственной семьи на фоне истории нашего государства. Это Лев Александрович Кулиджанов – Герой Социалистического Труда, народный артист СССР, лауреат Ленинской и государственной премий. ЛЕВ КУЛИДЖАНОВ. КОГДА ДЕРЕВЬЯ БЫЛИ БОЛЬШИМИ Голос за кадром: Шесть десятилетий назад, в 1964-м, на экраны вышел фильм Льва Кулиджанова «Синяя тетрадь», герои которого – Ленин, Свердлов, Дзержинский. Но лента начальство совсем не порадовала. Леонид Млечин: Фильм поставлен по повести писателя-фронтовика Эммануила Генриховича Казакевича, который участвовал в историческом параде Красной армии 7 ноября 1941 года на Красной площади. Он всю войну провёл на фронте в армейской разведке. И написал трогательную повесть «Звезда», которую не так давно вновь экранизировали очень успешно. А его повестью «Синяя тетрадь» когда-то занималось всё политическое руководство нашей страны. Почему? Потому что он написал историю о том, как накануне Октябрьской революции Владимир Ильич Ленин укрывался в Разливе, но не один, а со своим другом и соратником Григорием Евсеевичем Зиновьевым Голос за кадром: Они вместе провели в эмиграции почти 10 лет, вместе вернулись в Россию в апреле 1917 года. До самой смерти Ленина член политбюро и руководитель Коминтерна Зиновьев входил в ближайшее окружение вождя Но при Сталине его расстреляли и заклеймили позором. И партийные чиновники, в принципе, не могли примириться с тем, что Зиновьев упоминается рядом со святым именем вождя. Леонид Млечин: И повесть издали, и фильм вышел на экраны. Это было время, когда Ленина и революцию хотели романтизировать. «Сквозь посвист ветра, посвист пуль, цигарками попыхивая, идёт патруль. Идёт патруль. Идёт патруль по Питеру. Вот входит он, и взгляд на стол, и вежливо покашляв: а ну-ка, граждане, стоп-стоп! И пропуска! Покажьте! И укрываться толку нет. И прямо я встаю. Проверь, патруль, мой документ, поэзию мою». Евгений Александрович Евтушенко, молодой Евтушенко, точно ощутил эту романтическую атмосферу, которой пронизан фильм Льва Кулиджанова. Сергей Каптерев: Там есть компромиссы, ну как без них? Это 1963 год, куда деваться? Но фактически он первый ввёл Зиновьева как умного партийного человека. Вот понять, как развивается революция, понять, как развивается война, как она затрагивает все судьбы. Блестяще! Голос за кадром: Лев Кулиджанов вырос в старом Тбилиси, замечательном городе с особым тёплым и душевным климатом. В Тбилиси тех лет сохранились патриархальные нравы, и человек не чувствовал себя одиноким. Здесь было принято помогать друг другу. Людмила Чурсина: Поскольку я немножечко грузинский язык знала, то мы иногда с ним обменивались. Я говорила: (говорит по-грузински). И он, кстати, тогда мне впервые сказала, поскольку я какие-то годы жила в Тбилиси, потом в Батуми, отец был военный, я цокала и дьякала. И он мне тогда впервые сказал: «Людмила, работай над речью. Ты говоришь дядя, тётя». В общем, я начала работать. Голос за кадром: Кулиджанов работал на военном заводе и участвовал в самодеятельности, а в 1944 году поехал в Москву, и его приняли на режиссёрский факультет ВГИКа. Лев Александрович вспоминал: «Экзамен был коротким. Предложили прочитать стихотворение. Я прочёл стихи Мандельштама “Бессонница”, как провинциал, не понимая, насколько они не подходят для экзамена. Читать стихи посаженного, загубленного поэта было более чем рискованно. Если б в комиссии был человек, захотевший на меня стукнуть, то меня во ВГИК не только не приняли бы, но могли и посадить». «Жизнь была очень трудной, полуголодной, не выдержал. В 1945 году бросил учёбу и вернулся в Тбилиси. А потом опять приехал в Москву и вновь поступил во ВГИК». Леонид Млечин: Кулиджанов дважды поступал во ВГИК. Он единственный такой? Сергей Каптерев: Нет, таких было немало, как я понимаю. Леонид Млечин: Но обычно поступил, не получилось, и ещё раз пробуешь. А у него-то получилось и в первый раз, и во второй. Сергей Каптерев: Он же поступил потом в мастерскую Сергея Аполлинариевича Герасимова режиссёрско-актерскую, и он был блестящим актёром. Я это могу подтвердить. Есть старое «Хождение по мукам», в котором участвовал и Василий Ордынский, режиссёр. И там играет Кулиджанов. Он сохранился. И это замечательная игра. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ХОЖДЕНИЕ ПО МУКАМ», РЕЖИССЁР: Г. РОШАЛЬ, 1957-1958 ГГ. Сергей Каптерев: Он был готов быть прекрасным актёром. И мы вспомним, как он здорово и запоминающе сыграл отца героини в фильме «Дом, в котором я живу». Отрицательный персонаж. Леонид Млечин: Я, наверное, думал, можно ли сравнить режиссёра с тренером спортивной команды. Но тренер команды по хоккею или футболу должен забить мяч и шайбу, значит, режиссёр тоже должен хорошо сыграть. Сергей Каптерев: Совершенно верно. И поэтому у Льва Александровича Кулиджанова настолько совершенные работы с ансамблями актёрскими. У него много есть плюсов в его кино. И музыка, и выбор кадров. Если взглянуть на длину списка актёров, которые играют в его фильмах, немалые. Немалые и разные совершенно. Тот же Смоктуновский, минимум два раза у него играл. И вспомним тот же самый великий фильм «Дом, в котором я живу». Великий фильм. Фильм показывает, что народ переживет всё. И вот сделать это всё народом на уровне квартир. То есть это что-то невероятное. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ДОМ, В КОТОРОМ Я ЖИВУ», РЕЖИССЁРЫ: Л. КУЛИДЖАНОВ, Я. СЕГЕЛЬ, КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО, 1957 Г. Голос за кадром: После ВГИКа Кулиджанов работал на киностудии имени М. Горького. В 1961 году снял мелодраму «Когда деревья были большими». Фильм завоевал сердца, наверное, всех зрителей в стране. Юрий Никулин только начинал сниматься в комедийном амплуа, а Кулиджанов разглядел в нём драматический талант и особую достоверность. Людмила Чурсина: Я помню, он перед началом съёмок собрал всех у себя в этой большой избе и сказал, что мы будем снимать картину про добро, про человеческую обязательность и, в общем-то, человеческие чувства. Потому что главное – то чувства. Они через проявления, через поступки проявляются. Поэтому, в общем-то, вы должны все подумать, о чём у каждого из вас своя роль. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «КОГДА ДЕРЕВЬЯ БЫЛИ БОЛЬШИМИ», РЕЖИССЁР: Л. КУЛИДЖАНОВ, КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО, 1961 Г. Андрей Эшпай: Этот фильм его, «Когда деревья были большими», он совершенно пронзительный. Совершенно пронзительный и современный. Он добивался естественности какой-то, удивительной естественности и юмора вместе с тем, говоря об очень серьёзных вещах. И уж если говорить о дуэте Гулая-Никулин, Никулин-Гулая, кто там ведущий, я не знаю, трудно сказать. Но это просто фантастическая, тончайшая работа с актёрами, и он как-то умел вот это... Он мне говорил: «Это крупный план». Что крупный план? Крупный план. Вроде что такого. А вот как его насытить так, чтобы он стал тем самым, который передаёт движение души, души, душ и до сих пор вспоминаешь эти сцены, все их, и глаза её, этой потрясающей обаятельной актрисы, женщины, и Никулина, которого он открыл, в принципе, как драматического. Причём, он смешно рассказал, что они, когда снимали там в доме, когда он заносит эту стиральную машину наверх, там оцепили, всё, милиция. И ушёл Никулин куда-то в магазин пошёл, и, говорит, мы стоим, Гинсбург снимал, оператор. И мы стоим, и видим, его не пускают: «Вали отсюда, как забулдыга тут, чего ты ходишь?». ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «КОГДА ДЕРЕВЬЯ БЫЛИ БОЛЬШИМИ», РЕЖИССЁР: Л. КУЛИДЖАНОВ, КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО, 1961 Г. Леонид Млечин: Я читал, что Никулин рассказывал, что он спросил у Кулиджанова: «А почему вы решили меня взять, где вы меня видели?». Он сказал: «Я вас в театре и в кино нигде не видел, но я был в цирке, обратил на вас внимание». Это точно надо было что-то такое увидеть, чтобы у циркового, у комедийного персонажа вдруг увидеть всё то, что сделает Николина таким блестящим исполнителем? Сергей Каптерев: Несомненно. Но, кстати, сам Кулиджанов же ставил в цирке одно какое-то ревю, И, наверное, он понимал и эту сторону. Я не скажу, что у него много эксцентрики в фильмах. И сделать действительно из мастера эксцентриады, сделать совершенно трагическую фигуру... Там есть, конечно, комедийные, сатирические моменты, скажем так, в «Когда деревья были большими». Но, наверное, это действительно большой талант. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «КОГДА ДЕРЕВЬЯ БЫЛИ БОЛЬШИМИ», РЕЖИССЁР: Л. КУЛИДЖАНОВ, КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО, 1961 Г. Людмила Чурсина: Лёнька Куравлёв был влюблён в Инну Гулаеву. И он это использовал. И когда снималась сцена «Танцы в деревне», мне нашли партнёра огромного роста, одели в морскую форму. И я тогда ещё воображала, через плеч, смотрела на Куравлёва. А он в это время пригласил на танец героиню Инны Гулай. Он умел сказать какое-то удивительно петушиное слово каждому актёру. Мне он, например, сказал: «Людмила, ты королева местного значения». И всё сразу встало на места. А Лёне Куравлёву он сказал: «Ты Иванушка-дурачок, который побеждает». Всё. Инна Гулая шла, как «Дикая Бара». Он просто помогал нам разобраться в чувствах своих героев, в самих себя, в каждом. Лев Александрович, репетируя, он не репетировал, знаете, так: «Давайте по тексту пройдём». Он репетировал, спрашивая о каких-то жизненных ситуациях, что очень соответствовало происходящему в сцене. И мы как-то так не зацикливались на тексте. Он сказал: «Поскольку это не стихи, не поэма, то плюс-минус, но чтобы смысл всегда сохранялся». ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ», РЕЖИССЁР: Л. КУЛИДЖАНОВ, КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО, 1969 Г. Сергей Каптерев: Между «Синей тетрадью» и «Преступлением и наказанием» ни много ни мало прошло 5-6 лет. Ведь это были годы, когда он был во главе оргкомитета Союза кинематографистов, потом был главным там. И, видно, работы было много. Тем не менее, он готовился к одному из своих шедевров, к «Преступлению и наказанию», которое показало его совсем с другой стороны. Те фильмы были во многом, предыдущие, оттепельные. Здесь это, ну и тематика-то какая, да? Это уже экспрессионизм какой-то во многом. И это отмечалось. Но, несмотря на это, опять блестящая ансамблевая игра актёров. Блестящая. Голос за кадром: Главные роли сыграли народный артист России Георгий Георгиевич Тараторкин и народный артист СССР, Герой Социалистического Труда Иннокентий Михайлович Смоктуновский. За фильм «Преступление и наказание» Кулиджанов получил Государственную премию РСФСР. Андрей Эшпай: Он всю жизнь, конечно, был счастлив, что ему удалось погрузиться в Достоевского. Это очень сложный автор для воплощения в силу его противоречивости, многогранности, многослойности, исповедальности, то есть его личной исповедальности, которая прослушивается и слышится в разных персонажах. Всё равно мы понимаем, что это Достоевский. Поэтому очень сложно формировать характер. Что он сделал? Он осуществил, погрузившись туда. И был счастлив, что он осуществил эту постановку. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «КАРЛ МАРКС. МОЛОДЫЕ ГОДЫ», РЕЖИССЁР: Л. КУЛИДЖАНОВ, КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО, 1980 Г. Голос за кадром: За фильм «Карл Маркс. Молодые годы», который вышел на экраны в 1980 году, Лев Кулиджанов удостоился Ленинской премии. Он был в чести у высшего начальства, ему поручили руководить союзом кинематографистов. Он получил золотую звезду Героя социалистического труда. Николай Бурляев: Лев Александрович Кулиджанов был какая-то Олимпийская фигура и недосягаемая, и председатель Союза кинематографистов СССР, а тогда это была уважаемая организация. Он был и в Верховном совете, он был наделён, одарен наградами высокими очень. Он был самым народным, одним из самых. То есть он был на Олимпе. И вот пришло время, когда я рискнул попросить Кулиджанова встретиться со мной, чтобы я к нему пришёл в Союз. Я ему прямо говорю: «Лев Александрович, я хочу стать режиссёром». Он мне говорит сходу: «А что, иди ко мне на курс. У меня сейчас третий курс во ВГИКе, это курс Ромма, – который вёл Ромм, и с которым я договаривался, что я приду на режиссёрский, но он ушёл из жизни. – Иди ко мне на третий курс». Господи, Боже мой! Это судьба, это счастье, на третий курс! И вот я к нему пришёл туда, во ВГИК, уже на экзамен, на собеседование с мастером, и он мне задаёт один вопрос: «Скажи, пожалуйста, вот если бы для тебя открыли сейчас Пушкинский музей и сказали, бери любую картину, какую бы ты взял?». Я не задумываясь, почему-то ответил: «Я бы взял бы Терборха». Он говорит: «Подожди, это вот ту работу, которая там около окошечка висит?». Я говорю: «Да». Он говорит: «И я бы её взял». И так я попал на третий курс с одним экзаменом. И ещё, когда я уже начал учиться и мне надо было делать работу курсовую первую, я ему начал предлагать какие-то авторские работы, потому что я за авторскую режиссуру. Принёс ему Леонида Андреева рассказ. Он говорит: «Нет». И я говорю, что я сам бы там сыграл. «Коля, нет. Подожди. Ты постой за камерой пока и сделай такой фильм, чтобы мы все бросили чепчики в воздух – это его фраза, мол, что я тебя взял-то не даром. –  Чехова любишь?». Я говорю: «Да». И он мне предложил что-то из Чехова. И я тогда выбрал рассказ «Егерь» и это сделал. И я ему благодарен и за этот опыт первый. Леонид Млечин: У нас обычно в советские времена становились начальниками по линии искусства, чтобы иметь возможность книгу написать или фильм поставить. А ему это не нужно было. Он и так это хорошо делал. Вот что интересно. Удивительным образом совмещал эти две и поставил. Сергей Каптерев: Да. Когда был его юбилей, 60 лет, по-моему, ведь были такие, можно их прочитать, поздравление не напрямую, а рассказывающие о нём. И Алексей Баталов написал, что «я его помню не только как режиссёра, а как человека, которому я заходил к нему в кабинет, и он всегда помогал». Людмила Чурсина: Лев Александрович Кулиджанов. Уже само имя «Лев», оно соответствовало его человеческому, мужскому и профессиональному статусу. Вообще он был очень уважаем и почитаем на студии. На студии Горького огромный коридор километровый. И когда он проходил, все останавливались, кланялись, здоровались. И в Союзе его тоже очень уважали, потому что, как говорят сегодня, не воровал. Очень честно, добросовестно и с уважением относился ко всем участникам и работникам Союза кинематографистов, Дома кино. Андрей Эшпай: А он действительно, будучи, наверное, лучшим председателем Союза кинематографистов, почти 20 лет, по-моему, это было, он много сделал для Союза, для режиссёров. Это хозяйство он очень вёл аккуратно и с большой любовью, с большой любовью. И был человек в этом смысле, конечно, совершенно особенный. Николай Бурляев: Когда уже я окончил ВГИК, грянула перестройка. И со Львом Александровичем обошлись так же хамски, как со всей нашей вершиной кино. Наша серая масса кинематографистов, почувствовавшая, что пришло их время, когда они могут проявиться, это время вседозволенности, самоокупаемости, свержения с пьедестала тех, кто и составляли эту гордость нашего кино. И вот его практически убрали из активной жизни. Леонид Млечин: Мнение Кулиджанова многое значило для политического руководства страны, для аппарата ЦК партии. Его коллега по секретариату Союза кинематографистов Александр Васильевич Караганов, в прошлом комсомольский работник, рассказывал, как ему жаловался председатель Госкино Алексей Владимирович Романов: «Каждый понедельник иду на работу, как на каторгу». «Почему?». «Да потому что после воскресных просмотров все начальники звонят относительно фильмов, которые они посмотрели, а мнения у всех разные. Вы бы с Кулиджановым объяснили, что такое кино и как к нему надо относиться». Объяснить не удалось. Голос за кадром: Александр Караганов писал: «За 23 года, что я работал в руководстве Союза, были положены на полку 100 с лишним фильмов. Какие-то запрещались без нашего участия, нас даже в известность не ставили. По некоторым фильмам мы спорили с руководителями Комитета, в большинстве случаев безрезультатно, по другим не спорили. О запретах узнавали, как о свершившемся факте». В мае 1986 года прошёл V съезд Союза кинематографистов. Он покончил с цензурой в кино и постановил снять с полки все ленты, которые начальство запретило показывать. Но Кулиджанов перестал быть главой Союза. Андрей Эшпай: Он говорит: «Ты себе это не представляешь, у меня же телефон разрывался, я был всем нужен. И как только я перестал быть председателем Союза, всё замолчало. Вот ты и вот друзья мои там еще по Тбилиси». И это, конечно, печально. Николай Бурляев: Когда человек понимает, что его отставили, совсем отставили, ему же даже уже и жить было труднее, уже дефолты и всё-всё это рухнуло, все накопления. Но он жил там же, в той же квартире, где раньше. Мы с ним откровенно говорили о том, что происходит в нашей стране. И я видел через глаза Льва Александровича, подлинного патриота своего Отечества, которому он служил всю жизнь. Голос за кадром: В перестроечные годы Кулиджанов снял четыре фильма. В 1986-м – «Осенняя встреча», в 1990-м – «Домик у околицы», в 1991-м – «Умирать не страшно», в 1994-м – «Незабудки». Сценарий писала его жена Наталья Анатольевна Фокина, которая тоже преподавала во ВГИКе. «Умирать не страшно» – это, под существу, трагическая история его матери. Людмила Чурсина: Фильм «Умирать не страшно», поскольку уже, как говорится, все мы повзрослели достаточно и обрели и опыт, разный опыт, и грустный, и вполне помогающий в жизни, то он разговаривал уже несколько на другом языке с нами. Он часто вспоминал Козинцева, режиссёра, который снимал «Гамлета» и так далее. Вот, понимаете, как это состояние передать? Вот как в жизни вы наедине с самой собой разговариваете ли вы со своей совестью, со своей памятью? Мы как-то так... Но каждый сразу задумывался, насколько это бывает. Я, например, сейчас очень часто разговариваю со своей совестью. И она мне очень резко по башке даёт, как следует иногда. Вот, с фильмом «Умирать не страшно» он говорил: «Людмила, когда-то мы приходим, когда-то мы уходим. Поэтому представь, что ты уже прожила эту жизнь и уже оттуда пытаешься помогать своему любимому человеку, который тоже уже близок к тому, чтобы быть призванным». Но как это делать? Очень деликатно, очень неназойливо и убедительно. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «УМИРАТЬ НЕ СТРАШНО», РЕЖИССЁР: Л. КУЛИДЖАНОВ, КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО, 1991 Г. Ольга Кабо: Это был 1991 год, когда позвонили из киностудии имени Горького, пригласили меня на пробы ко Льву Александровичу Кулиджанову. Что я тогда испытала в тот момент, я не могу даже описать словами, потому что это имя, оно такой красной нитью прошло через всё моё вгиковское образование. И вот я прихожу на киностудию Горького. Захожу в группу, где располагался Лев Александрович, и такое молчание. Он сидит, смотрит на меня и молчит. Я стою около двери и тоже стою и молчу. И улыбаюсь. И он улыбается. В общем, такая пауза была на несколько мгновений, но для меня они показались очень длинными. Потом Лев Александрович попросил меня сесть и стал рассказывать. Это были страшные годы, 1935 год, начало вот этих репрессий, начало ссылок, тюрем, несправедливости, крови. И он сказал, что я хочу просто, чтобы эту историю знали. Историю не с точки зрения её исторической ценности, а с точки зрения того, что человек должен быть очень сильным для того, чтобы преодолевать. А в каждом времени есть момент преодоления. В каждом времени есть мгновение, когда человек стоит перед выбором, как ему идти, как ему жить, что ему думать и кем ему быть. И я даже не понимала, какое это всё может иметь отношение ко мне, вот такая глубокая тема, и я, студентка ВГИКа, и я всю эту первую встречу промолчала. Прошло какое-то время, меня приглашают опять на киностудию Горького, и Лев Александрович говорит: «Ольга, когда вы вошли первый раз ко мне на студию, будто бы солнышко вошло в группу, – говорит, – мне очень нужно, чтобы ваша героиня, несмотря на то, что ей пришлось преодолеть, чтобы она была соткана из солнца. Потому что только такие люди могут быть сильными, только такие люди могут быть верными, только такие люди могут так неистово любить жизнь, детей, музыку. А героиня именно такая». А так как эта история была ему очень важна, то, естественно, вся съёмочная группа очень чувствовала вот эту важность и свою причастность к семейной истории самого режиссёра. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «УМИРАТЬ НЕ СТРАШНО», РЕЖИССЁР: Л. КУЛИДЖАНОВ, КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО, 1991 Г. Голос за кадром: Лев Кулиджанов вспоминал: «Мой отец был увлечён романтикой революционных свершений, верил в их прогрессивную роль и разделял гуманистические цели. И это кончилось для него трагично. В ноябре 1937 года он был арестован, а в декабре того же года была арестована моя мать. Отец был осуждён “тройкой” и получил 10 лет без права переписки. Как впоследствии выяснилось, это означало расстрел. Мать получила пять лет лагерей, которые превратились в семь. Отбывала их в Акмолинском женском лагере для членов семей врагов народа». Сергей Каптерев: Его друг и партнёр по первым двум полнометражным фильмам Яков Сегель прошёл войну. Он воевал, артиллерист. А Кулиджанов прошёл другое. Его родители, он потерял отца таинственно, репрессировали мать, долго была в лагерях. И это потом вернулось к нему. Его последние два фильма были посвящены сталинским репрессиям. Предыдущий тоже – «Домик у околицы», где Смоктуновский играет и многие другие истории интеллигентов, которые прошли через всю войну. Вот эти печальные события, связанные с чистками. И он вдруг стал историком. Вспомним, что недоделанный его проект, он недоделан был, потому что изменилась перспектива политическая,  XX век. Два фильма, по-моему, было сделано, «Возмездие» и до этого о войне. И он пытался делать фильм, который был сделан, но с поправками, о Гагарине, «Звездные минуты». Очень интересный фильм, кстати, очень. «Синяя тетрадь» о Ленине и Зиновьеве, подчеркнём. «Карл Маркс. Молодые годы». По-разному можно этот семисерийный фильм, бесконечный совершенно оценивать, но это история. И мне кажется, вот это как-то мы немножко упускаем иногда, то, что его желание вернуть историю и свою собственную историю трагическую тоже всё-таки… Леонид Млечин: Понять историю своей семьи на фоне того, что происходило. Сергей Каптерев: Да, совершенно верно. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «УМИРАТЬ НЕ СТРАШНО», РЕЖИССЁР: Л. КУЛИДЖАНОВ, КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО, 1991 Г. Ольга Кабо: У нас была сцена с Георгием Георгиевичем Тараторкиным, который играл моего возлюбленного. Он рассказывал про сахарную голову. И Кулиджанов увидел в моих глазах какое-то сомнение, потому что я говорила текст и не понимала, что это такое. На следующий день он говорит: «Мы завтра доснимем». Он принёс сахарную голову, головку вот эту, показал, какой раньше был сахар, как его отламывали специальным молоточком. То есть ему было важно, чтобы я тоже понимала то, о чём я говорю. Или, допустим, моя героиня была скрипачкой. В детстве я играла на скрипке. То есть я примерно понимала, как держать инструмент, как действовать смычком. Мне был приглашён специальный педагог. Конечно, он не мог меня научить играть за такое короткое время, но так как моя героиня работала в оркестре, я должна была совпадать с этим оркестром. И мне поставили руку, что те произведения, которые моя героиня играла в кино, они абсолютно по моим движениям соответствовали истинным движениям музыкантов, и я совершенно не выбивалась от этого оркестра. Но на это было потрачено время. Это были часы, дни репетиций, потом костюмы, как носить чемодан, как ходить в этой узенькой юбочке. То есть всё было проработано, и очень это помогло мне в дальнейшем, потому что если режиссёры не обращают на это внимание, то я уже знаю в своих фильмах, в своих проектах, что я должна сделать, чему научиться и каким образом быть достоверна в любом костюме. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «УМИРАТЬ НЕ СТРАШНО», РЕЖИССЁР: Л. КУЛИДЖАНОВ, КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО, 1991 Г. Ольга Кабо: А потом я очень счастлива, что у меня были такие партнёры: Глузский, Чурсина, Тараторкин, Никоненко. То есть я, затаив дыхание, смотрела из-за камеры, как они работают. И я поняла, что Лев Александрович приглашает каких-то настоящих людей прежде всего. Каких-то от Бога добрых, светлых и чистых. Сергей Каптерев: Он так хотел работать в кино и так стремился к этому, сквозь болезни, сквозь личные какие-то неурядицы жизненные, что в конце концов он, наверное, чувствовал, что ему нельзя от этого отходить. И даже когда с ним, скажем так, некрасиво поступили в 86-м году, как и со многими, и он положил билет Союза кинематографистов, вернул, он всё равно продолжал работать. Ольга Кабо: Лев Александрович приходился на съёмочную площадку в идеально белоснежной рубашке, в каком-то очень стильном костюме, в идеально начищенных ботинках, которые блестели. И всех членов съёмочной группы, начиная от постановщика декораций до гримёра, естественно, артистов, он знал по имени и отчеству. Все его очень любили. Все, мне кажется, немножечко даже как-то становились выше, красивее, интеллигентнее, чем они на самом деле были, потому что хотелось соответствовать. Поэтому эта работа была такая очень кропотливая, но она была как-то очень добрая. Андрей Эшпай: Как великий он себя не вёл никогда, как значительная фигура, да, он вёл какое-то его мнение, он так мало высказывался, но всегда очень точно высказывался, поэтому просто мы его слушали из-за этого, мы ждали, наоборот, от него, что он что-то как великий, не знаю, нет, как великий он себя не вёл. И к тому же он себя таким не считал, и там ещё вот в этом проблема, он себя таким не считал. Людмила Чурсина: Встреча вот с таким удивительным, светлым, талантливым, очень гуманным и добрым явлением, каким был Лев Александрович Кулиджанов, это огромный опыт, огромная благодарность судьбе за эту встречу, и, как говорится, светлая, добрая, благодарная память ему. Ольга Кабо: И как-то уже в последние какие-то наши встречи он сидел грустный такой, задумчивый, он вообще очень часто уходил в себя. Вот он мог говорить, говорить, а потом вдруг мы понимали, что он не с нами, что он погружался куда-то в глубины своего сердца. И он так вздохнул и сказал: «Да, ушли мамонты советского кинематографа, уходят белые слоны». И где-то месяца через два его не стало. И я вот просто сейчас вспоминаю это. Так было грустно, так горько. И мы уже понимали, что, действительно, и слоны тоже уходят. Льва Александровича так давно уже нет, а вот я сейчас рассказываю о нём, я вспоминаю его улыбку, я вспоминаю, как он, знаете, брал за руку, когда что-то не получалось или хорошо получалось. И вот ему очень важна была вот эта тактильность с актрисой. И так как он доверил мне роль, до которой, может быть, я ещё не доросла и по возрасту, и по какому-то своему мировосприятию, то есть я была ещё слишком юна, мне кажется, через это рукопожатие он передавал какой-то свой опыт, свой мир и свою любовь.