Леонид Млечин: Общественное телевидение России и Всероссийский государственный институт кинематографии рассказывают о наших замечательных режиссерах, выпускниках ВГИКа. Наш сегодняшний герой мог выбирать. Он мог играть или снимать. Его актерское дарование было замечено и отмечено очень рано. Совсем молодым он стал народным артистом СССР. Но ему хотелось снимать. И он стал известным кинорежиссером. Это Сергей Федорович Бондарчук, Народный артист СССР, лауреат Ленинской, Сталинской и Государственных премий. Но главное другое – он не останавливался на достигнутом. Голос за кадром: В 1975-м году Сергей Федорович Бондарчук на Мосфильме, на главной студии страны поставил фильм «Они сражались за Родину» по неоконченному роману Михаила Александровича Шолохова. Лента удостоилась Государственной премии. У Бондарчука снимались самые яркие и любимые зрителями актеры: Василий Макарович Шукшин, это его последняя работа в кино, Юрий Владимирович Никулин, Вячеслав Васильевич Тихонов, Георгий Иванович Бурков, Иван Герасимович Лапиков, Николай Николаевич Губенко. Иван Бурляев: Наверное, мне бы хотелось сняться в «Они сражались за Родину», но хотелось бы, но ни за что на свете, потому что я бы так не смог. Это вообще один из моих любимых фильмов, в принципе, не просто там дедушкин, а в принципе, когда и Никулин, и Шукшин, и Бурков, и сам Сергей Федорович, и Тихонов. Какое-то такое соцветие. Его смотришь все время с наслаждением, потому что они помнят, как было тогда, по-настоящему. И я понимаю, что я бы, конечно, хотел бы там сняться, но мне негде там было бы сняться, потому что вот там все хорошо без меня. Голос за кадром: Жена Бондарчука, Народная артистка России Ирина Константиновна Скобцева, рассказывала, как он вспоминал войну. Была страшная фугасная атака, казалось, что земля горит и железо плавится. Стоял жуткий запах горелого человеческого мяса. Сергей укрылся в окопе, который в любую секунду мог стать его могилой. Голос за кадром: Это фильм о солдатах, о тех, кто сражался в окопах в тяжкие дни 1942-го года. Сергей Бондарчук давно хотел снять такую ленту. Он говорил: «Война до сих пор живет незаживающей раной в душе». Он родился в 1920-м году, учился в Ростовском театральном училище, играл в театре. В войну сражался на Донском фронте, которым командовал будущий маршал Константин Константинович Рокоссовский. Демобилизовавшись, поступил во ВГИК. Голос за кадром: Известный режиссер, Народный артист СССР Самсон Иосифович Самсонов вспоминал: «Зимой 1946-го года, первой мирной голодной зимой во ВГИКовскую аудиторию, где занимались мы, третьекурсники режиссерского факультета, руководимого Сергеем Аполлинариевичем Герасимовым и Тамарой Федоровной Макаровой, вошел молодой человек в сапогах, галифе и гимнастерке без погон. Волосы в цвет вороного крыла, смуглый, кареглазый, с пылающим взглядом. Глаза у него были такие, что словами не передать. В его глазах всегда горел огонь». Сергей Каптерев: Сергей Федорович Бондарчук к тому времени имел серьезный опыт актерства в лучшем смысле этого слова. Если мы посмотрим его послужной список кинематографический, там есть большая категория фильмов, где звучит его голос за кадром. Его голос уже был сам по себе оторванный от тела, так сказать, это было явление. Он уже, режиссируя самого себя и учась режиссуре у своего мастера Герасимова, он уже готовился режиссировать такие фильмы, как «Война и мир», то есть фильмы, которые трудно вообще представить, что их можно поставить. И он уже знал, как управлять кадром. Тем более, первые, казалось бы, первые его роли, ну, естественно, подпольщик Валько, «Молодая гвардия», вот он во ВГИКе сыграл Юлиуса Фучика в короткометражном фильме. Голос за кадром: В учебной студии ВГИКа однокурсник Бондарчука, будущий знаменитый режиссер Владимир Наумович Наумов вместе с будущим руководителем Союза кинематографистов Узбекистана Латифом Абидовичем Файзиевым поставили короткометражный фильм «Юлиус Фучик» о судьбе чешского писателя-антифашиста, казненного немецкими нацистами. Это первая роль, сыгранная Бондарчуком в кино. Его первая роль в большом кино, в фильме Сергея Герасимова «Молодая гвардия». Сокурсница Бондарчука Людмила Александровна Шагалова, Народная артистка России, лауреат Государственной премии СССР, вспоминала: «Бондарчук был очень красивый, смуглый, темноволосый, кудрявый. Он у нас на курсе был первачом. Но никого из молодогвардейцев он играть не мог, Бондарчуку было 27 лет. Но Сергей Аполлинариевич любил Бондарчука, верил в него. И, наверное, не представлял, как же он не будет занят в сильнейшей по тем временам постановке? Кажется, Сережа Бондарчук сам для себя выбрал роль директора шахты, которую он потом взрывает, Андрея Валько». Главная роль в фильме «Тарас Шевченко», за которую Бондарчук был удостоен Сталинской премии первой степени, сделала его знаменитым на всю страну. Фильм снял талантливый режиссер Игорь Андреевич Савченко, который преподавал во ВГИКе. Голос за кадром: Владимир Наумов вспоминал: «Игорь Андреевич колебался, все-таки Сережа еще недостаточно опытный. Но Савченко почувствовал в нем эту ни с кем не сравнимую внутреннюю страстность. И не ошибся. Сергей играл с такой силой, что и актеров в кадре, и всех, кто был на площадке, била дрожь». Марк Бернес, в «Тарасе Шевченко» он играл благородного капитана Косарева, после той съемки сказал: «По-моему, Бондарчук – гипнотизер, ничуть не слабее Вольфа Мессинга. Он обладает огромной силой внушения. В нем действительно чувствовался магнетизм, который покорял окружающих». Голос за кадром: Фильм посмотрел Сталин. Ему понравилась игра Бондарчука: «Подлинно народный артист». На следующий день Сергей Бондарчук получил звание Народного артиста СССР в 31 год. Сергей Каптерев: Вот это умение декламировать, поэтому он мог сыграть и Отелло, которого он мечтал играть. А с другой стороны, мог часто молчаливого Пьера Безухова, да? То есть играть совершенно разные роли. И выбирать какой-то рисунок роли для определенного, конкретного фильма. Или, естественно, «Судьба человека», где он играет автора, одновременно, который является одновременно и главным героем. Голос за кадром: Бондарчук прочитал рассказ Михаила Шолохова «Судьба человека» на всесоюзном радио. Шолохов написал ему: «Теперь я не представляю другого артиста, который мог бы так прочесть. Вы прочитали лучше, чем я написал». Голос за кадром: Режиссеры и сценаристы Борис Николаевич Крыжановский и Михаил Иванович Челищенко, которые учились на высших курсах, решили инсценировать шолоховский рассказ, пригласили Бондарчука. Сергей Каптерев: И вот это была первая проба того, как снимаемый еще Бондарчук, а еще не снимающий, играет Андрея Соколова. Важный очень подход, шаг к его шедевру хотя бы потому, что это тоже метод, позаимствованный у Сергея Аполлинариевича Герасимова. В репетиции оттачивать будущий шедевр. Голос за кадром: Сергей Федорович решил сам снять фильм по рассказу Шолохова. И за режиссерский дебют удостоился Ленинской премии. Валерий Баринов: Я помню потрясение, которое все мы испытали от «Судьбы человека». Это до сих пор, это невозможно. Да, вроде бы там, так сказать, это такой открытый ход, эта сцена в машине с мальчишкой. А это, когда он водку пьет. Ну все, я помню это до мельчайших моментов. Тут можно сказать, что целая плеяда артистов выросла на нем еще, как и на актере. Сергей Каптерев: Потом от этого героизма он приходит же и к героизму персонажей «Войны и мира», то же самое. А потом он опять возвращается к сложным характерам, которые в сложных ситуациях, в критических могут себя проявить. Я думаю, вот это одна из самых интересных черт Бондарчука. Голос за кадром: Владимир Наумов вспоминал: «Всеволод Илларионович Пудовкин во время лекции нам, будущим режиссерам, заметил: «Бондарчук – это танк». Он имел в виду не его пробивные свойства, не стремление добиться намеченного во что бы то ни стало, а психофизическое актерское начало, актерскую мощь, которая проявлялась в нем уже во ВГИКовскую пору. Наблюдая за Сергеем Федоровичем, за его ролями и фильмами, я часто вспоминал это высказывание Пудовкина. Метко охарактеризовал классик Бондарчука». Голос за кадром: Народный артист СССР Самсон Самсонов вспоминал: «Мало великих артистов, способных молчать на экране так, как умел Бондарчук. Да и из множества наших корифеев сцены, тех, кто держал паузу так, что было слышно дыхание зала, я могу назвать только троих: Соломона Михоэлса, Николая Мордвинова и Николая Хмелева в роли Каренина во МХАТе. К этой троице я присоединяю только Сергея Федоровича. На его молчащие крупные кадры можно смотреть бесконечно. Вся пронзительная глубина переживаний, все движение этой благородной души отражены на лице». Андрей Руденский: У него была такая мудрая мужественность что ли. Крестьянские корни, а он играл дворян, играл абсолютно как-то узнаваемо, искренне. Поэтому он был глубоким человеком, поэтому, как актер, он, безусловно, привлекал, потому что, даже когда и молчал, у него говорило лицо, говорил взгляд. Поэтому не всем актерам это дано – транслировать на экран молчаливым лицом свою степень личности. Голос за кадром: «Я посмотрела «Отелло», – вспоминала лауреат Сталинской премии, Народная артистка СССР Клара Степановна Лучко. – Кто еще в то время мог сыграть Отелло? Бондарчук – великолепный Отелло. В его лице была какая-то дикая восточная притягательность, эти черные пронзающие, горящие глаза. В сцене с Яго, когда обманутый Отелло терзается изменой Дездемоны и кричит: «Платок, о, дьявол!», в нем клокотал такой неистовый темперамент, что казалось, что он сейчас спрыгнет с экрана и придушит первого попавшегося». Сергей Каптерев: Все кино запоминается моментами. И сцены из «Судьбы человека», и охота какая-нибудь из «Войны и мира», и степь со всеми этими какими-то сложными образами. Ведь это вот показатель того, что он был не только, Сергей Федорович Бондарчук, связью между советским руководством и кинематографом, но и между русской культурой и, собственно говоря, остальной публикой, аудиторией, которая иногда просто не совсем понимала, что им предлагают. Голос за кадром: Не все оценили Вячеслава Васильевича Тихонова в образе князя Андрей Болконского. Хотя именно этот опыт подготовил его к роли Штирлица в «17 мгновениях весны». Некоторые коллеги выражали сомнение, стоило ли Сергею Федоровичу Бондарчуку играть Пьера Безухова. Андрей Руденский: Там нет ни одной роли, которая бы мне не нравилась. Там безукоризненный подбор актеров, безукоризненный. Не актриса Савельева, да, балерина, как сыграла! Но он умеет работать, видимо, тогда надо было работать со всеми. Голос за кадром: В 1971-м году Сергей Федорович вернулся во ВГИК. Профессор Бондарчук руководил режиссерской и актерской мастерской. Он находил таланты и всячески помогал молодым актерам и режиссерам. Валерий Баринов: Он действительно был полководец. Вот ощущение полководца. У меня там какие-то были семейные неурядицы, я сижу. Он подходит: «У тебя что?». Я говорю: «Да там вот все». – «Ты напомни мне, я помогу». Понимаете, меня это настолько тогда поразило, что он это запомнил. Сергей Каптерев: Бондарчук ценил коллег, и главное, ценил соратников. Режиссер-документалист Галина Долматовская, я был ее коллегой, так сказать, по институту, она рассказывала, что однажды она, еще будучи молодой, попала как-то в Венецию на фестиваль. То есть ее пригласили. И выяснилось, что у них нет жилья, ну так. Им помог только один человек – Бондарчук. Голос за кадром: В 1982-м году Бондарчук снял революционную киноэпопею с участием иностранных звезд «Красные колокола» по книге американского журналиста Джона Рида «Восставшая Мексика». А потом снял «Красные колокола-2» и тоже по книге Джона Рида «10 дней, которые потрясли мир». Валерий Баринов: Это было настолько масштабное произведение, «Красные колокола», такое огромное количество актеров. Когда артистов тысячи, то тут нужно руководить процессом. Это редкий дар, который, так сказать, мало кому удается. Вот снимать такие эпопеи, а он это умел. Когда я смотрю фильмы Бондарчука, когда я смотрю Бородинское сражение, я с таким замиранием за этим слежу, как зритель, не то, что как актер там, или как коллега по кинематографу, нет, просто, как зритель, я понимаю, что тут заложены и кровь, и пот, и фантазия, и талант художника и режиссера, и оператора. Чтобы понять, что такое Бондарчук, ну, как масштаб, город Ленинград тогда был просто переделан, на Сенной площади снимали рельсы. Он хотел перекрасить Зимний дворец в розовый цвет, потому что во время Октябрьских событий Зимний дворец был розовым, даже не розовым, но красноватым таким. Его еле-еле убедили, осветители сказали, что они добьются того цвета, который нужен, и действительно добились. Иван Бурляев: Первый, наверное, сознательный раз, когда я видел дедушку, это было у Зимнего дворца на площади. Площадь вся была усеяна людьми, там снимали революцию в «Красных колоколах». Вот. И, ну, когда видишь, как дедушка руководит тысячами людей, я говорю: «А как же ты, дедушка, и снимаешься, и снимаешь?». Ну этот вопрос меня беспокоил, как он может и за камерой стоять, и перед камерой стоять? Но, на минуточку, это было серьезное зрелище. Дедушка снимал масштабно, скажем так. Видимо, привычка после «Войны и мира» у него сохранилась, вот. Валерий Баринов: Должны были снимать штурм Зимнего. Вот представьте, стоит 10 тысяч массовка, 10 тысяч. Но там кто-то не додумал, кто-то не придумал, людей пригнали в 7 утра, съемки должны быть вечером. Холодно, солдаты с ружьями, матросы, солдаты, все это стоят. Мы выходим, Бондарчук выходит первый, и вся площадь начала стучать прикладами о мостовую. Сергей Федорович говорит: «В чем дело? Петров!». Петров, второй режиссер, подбегает: «Да Сергей Федорович, что-то не продумали, тут привезли народ с 7 утра, тут ни туалетов, ни кухонь». Он сказал: «Как нет кухонь? Как нет туалетов?». Знаете, вот у меня было такое ощущение, что эти кухни прятались где-то рядом. Потому что через 10-15 минут было все. Я не слышал, чтобы он повышал голос, он только мог сказать: «Побойся бога!», и все, и все делалось тут же. Голос за кадром: В «Красных колоколах» Народный артист России Валерий Александрович Баринов сыграл роль Николая Ильича Подвойского, первого народного комиссара по военным делам, одного из создателей Красной армии. Валерий Баринов: Уже сняли кино, но он сказал: «Мало Подвойского, мало Подвойского». Я говорю: «Как мало?», он говорит: «Придумали сцену». Я говорю: «Какую сцену?». Через весь Смольный по коридору идет Подвойский, и к нему подходят командиры, и он каждому дает распоряжение, одному, второму, третьему, четвертому. Первое, что я сказал, говорю: «А Смольный, – говорю, – Смольный то уже разобрали, уже сломали павильон». Он говорит: «Валера, строят». Понимаете, для одного кадра, для одного этого плана опять был построен в натуральную величину, ну, у него всегда это было натурально, Смольный, и мы снимали эту сцену. Голос за кадром: Владимир Наумов вспоминал: «Евгений Евстигнеев говорил: «В чем разница между плохим и хорошим актером? У плохого актера есть 3 штампа, а у хорошего – 150. Вот я хороший актер, у меня есть 150 штампов». Сколько штампов было у Бондарчука, никто не знает. Что касается острохарактерных элементов, так помню, во ВГИКе его склонность к комедийности и гротескности проявлялась ярко. К сожалению, эта часть его таланта практически не была востребована. Быть может, мешало его высокое общественное положение, при котором несолидно дурака валять. А он действительно обладал очень большим влиянием. Колоссальным, может, наибольшим влиянием в нашем кинематографе». Иван Бурляев: Никита Сергеевич рассказывал один случай, то, что на Сергея Федоровича наехал какой-то очень крупный советский чиновник просто вот уровня Политбюро. Ну то есть где-то прямо совсем высоко. И что-то ему, значит, говорит, что вот, значит, мы тебе так сделаем и сяк сделаем. Ну какие-то вроде как угрозы. И вот Сергей Федорович выслушал и, значит, повернулся к нему и сказал: «А ты знаешь, что я могу с тобой сделать?». И вот этим вот, ну, он такой человек был внушительный, и вот с этими горящими глазами. В общем, человек сдулся. Андрей Руденко: Вроде бы передо мной такая глыба мирового кино, барин, аристократ, мощный мировой режиссер, оскароносец. Абсолютно на равных общался, я вообще не чувствовал. Он не давил, он говорил, умел говорить комплименты. Удивительный человек, с ним рядом было такое ощущение, что со мной рядом мой ровесник. Я думаю, с другими актерами было так же абсолютно. Иван Бурляев: Он народного артиста получил, минуя все звания, очень рано. И дальше или ты спиваешься, или ты соответствуешь, всю жизнь соответствуешь. Я так понимаю, что он абсолютно осознанно выбрал второй путь – соответствовать. И поддерживать этот статус – это вот как мало завоевать чемпионский пояс, его бы вот еще сложно удержать. И вот он постоянно этот свой пояс удерживал, условно, до Пятого съезда кинематографистов, где его просто сломали. Голос за кадром: На Пятый съезд Союза кинематографистов СССР в перестроечном 1986-м году Сергея Федоровича Бондарчука даже не избрали делегатом. Союз возглавили другие люди. Он услышал тогда много очень обидных слов. Иван Бурляев: То, что ему причинили на Пятом съезде, его жизнь была сокращена 100%. То есть когда-то он рассказывал, что он летел в самолете куда-то и прочел какую-то газетную статью про себя. И вот он рассказывал, что ему хотелось выйти из самолета. То есть вот открыть эту дверь аварийного выхода и выйти. Да, он ощущал себя великим, конечно. Но если он великий, почему он не может себя ощущать великим? Он может быть скромным где-то как-то. Но если он ощущает себя великим, а на него нападают, ну, буквально, шавки, ну, то есть по статусу, по значимости. То есть просто кусачие шавки, и делают этому льву больно, ну физически. И да, вот ему хотелось выйти из самолета и, конечно, жизнь его стала сильно короче. Голос за кадром: Владимир Наумов рассказывал: «Мы сидели рядом на правлении Мосфильма, и у него были завязаны сзади волосы кисточкой. Я говорю: «Сережа, что это такое? Почему ты с кисточкой?». А он отвечает: «Ты что, не знаешь? Опальные бояре всегда ходили с кисточкой»». Голос за кадром: Открывается дверь, входит Сергей Соловьев. Поглядел на Бондарчука: «Сергей Федорович, а чего это у вас кисточка?». Бондарчук выдержал паузу и усмехнулся: «Хиппую, как ты». Андрей Руденский: Я пришел на Мосфильм для знакомства. Конец 1980-х, да, самый конец 1980-х. У меня некий образ о советском режиссере внешний, да? Я смотрю, идет человек в дорогом костюме, в дорогой обуви и с хвостиком. Это же Бондарчук, какой хвостик? Вот он, и в этом он был свободен от всего. Какой-то был такой, огромного внутреннего пространства, внутренней свободы. Голос за кадром: В 1990-м году Сергей Федорович приступил к съемкам советско-британско-итальянского фильма «Тихий Дон». Для него эти съемки многое значили. Иван Бурляев: Художник, он же видит кадр, он его чувствует, как художник. И я понимаю, что от «Войны и мира», ну, у него же там именно в «Войне и мире», по-моему, была остановка сердца. Конечно, ну я представляю перенапряжение на этом проекте, что там вообще происходило. То есть человек настолько уходил в глубины творчества. А я, в общем, занимаюсь музыкой, и, когда я работаю над фильмами, я понимаю, что такое уйти от всего. То есть, когда ты только делаешь перерыв на сон и один раз на еду. Вот, когда это происходит, когда ты вообще не замечаешь, что вокруг. То есть то, что ты давно уже, там, не знаю, часов 10 ты голоден, ты можешь этого не заметить. То, что ты сколько-то не спал, ты тоже это можешь не заметить. Во всех сферах искусства он был в высшей степени образован. Мне очень запомнилось, это, пожалуй, была наша последняя с ним встреча у него дома. Он ходил и насвистывал одну мелодию. А я так думаю: «Стоп, так это же тема из эпизода в разработке первой части Первого концерта Чайковского», то есть тема, зарытая очень глубоко. Это вообще не то, что мы знаем про пам-пам-пам, вообще не то. И мне она безумно нравилась, потому что она какая-то гениальная и очень оборванная. И я слышу, как он ее насвистывает. И я ему говорю: «А это вот эпизод из разработки первой части Первого концерта Чайковского?». Он вдруг и впервые в жизни на меня посмотрел, как на человека. И говорит: «Да». Андрей Руденский: Бондарчук Сергей Федорович стал для меня тогда моим первым актерским агентом, о которых мы не подозревали, что такие существуют. Потому что мы сами договаривались о гонорарах, кто-то был смелее, кто-то не очень смел. Я по ту пору был не очень смелым в этом смысле. Поэтому, когда итальянский продюсер мне предложил некую сумму в долларах, первые в моей жизни доллары, я тут же сказал: «Да». Сергей Федорович спросил: «Сколько?». Я назвал некую сумму, которую сейчас не помню, он говорит: «Сиди, жди меня». Через некоторое время приходит, он говорит: «Я удвоил тебе гонорар». Такой жирный штрих к портрету. Удивительный человек. Иван Бурляев: Он не успел сделать «Тихий Дон». Опять же, я был у него на съемках, я был в павильоне. И, конечно, никогда таких павильонов не видел с точки зрения качества, богатства убранства и, ну, опять же, я много павильонов видел, но такого. Он же даже Кремль снимал в павильоне. У него и интерьер, и экстерьер, все в павильоне. То есть там еще не было задников-хромакеев, то есть ни зеленого, ни синего там не висело, то есть там, это дом на натуре. Леонид Млечин: А зачем ему нужна была режиссура? Он блистательный актер, все получает. Ну жизнь актерская проще режиссерской, ну мы с вами понимаем. Что к этому так толкало? Сергей Каптерев: Амбиции в лучшем смысле этого слова. А потом, он играл много современных ролей, да, то есть люди из разных слоев общества у нас. Замечательная его роль, которая граничит прямо с мелодрамой совсем в «Неоконченной повести Фридриха Эрмлера, где он настолько здорово контрастирует с Элиной Быстрицкой, что это делает весь. Это настоящий ансамбль, построенный на противоположностях. И он мог играть и играл современные роли. Но если мы подумаем, какие фильмы он ставил, там нет фильмов о современности. Есть революция, есть война, но это тоже экранизации Шолохова две. Леонид Млечин: Ему хотелось прикоснуться к вечному? Сергей Каптерев: Наверное. Он просто считал, что литература, русская литература, и, наверное, мы не можем с этим не согласиться, что это является очень мощным воспитательным инструментом, в том числе и, наверное, по отношению к нему самому. То есть он, познавая вот все это, вдумываясь в Толстого, в Шолохова, в Чехова, в Пушкина, в конце концов он тоже понимал, что-то, вот как должен существовать человек. Голос за кадром: Известный писатель Юрий Васильевич Бондарев, Герой социалистического труда, лауреат Ленинской и Государственных премий, писал: «Он создал три несравненных шедевра: «Война и мир», «Они сражались за Родину», «Судьба человека». Их нельзя сопоставить с другими мировыми шедеврами, в них что-то очень личное, неподдельное, неотделимое, подобно печати на романах Льва Толстого. Между двумя титанами много общего: чистота, философское мышление, любовь к мужеству, искренность и честь, ненависть к аморальности и фальшивым истинам». Валерий Баринов: Люди известные сейчас, к великому сожалению, к великому сожалению, за пиар готовы отдать все – честь, талант, жизнь. А самое главное в художнике – тайна, понимаете? Ведь артист, любой художник – это инструмент, который в тебе живет, ты являешься инструментом. Поэтому мне интересен человек с тайной, что там, как это происходит? Я не знаю, как, я вижу результат.