Леонид Млечин: Обычно мы рассказываем о самых знаменитых выпускниках Всероссийского государственного института кинематографии. Но наш сегодняшний герой – самый известный и, пожалуй, самый преданный делу преподаватель ВГИКа – это Сергей Аполлинариевич Герасимов, выдающаяся фигура в истории отечественного кинематографа. Герой Социалистического Труда, народный артист СССР, лауреат Ленинской, трёх Сталинских и Государственной премий, депутат Верховного Совета СССР, секретарь правления Союза кинематографистов. Но главное – он был талантливым актером и режиссером. И преподавателем от Бога. СЕРГЕЙ ГЕРАСИМОВ. СТАРАЯ ГВАРДИЯ Сергей Герасимов: Приготовились. Внимание, мотор! Ей Богу, не знаю, что мы изображаем. Голос за кадром: Сергей Аполлинариевич Герасимов – разносторонне одаренный человек. Он учился в Ленинграде живописи, а захотел играть и поступил на знаменитую «Фабрику эксцентрического актера». Это была киномастерская, из которой со временем выросла киностудия «Ленфильм». И сразу обратил на себя внимание. Ему очень удавались гротескные роли. Некоторые его работы, снятые в те годы, сохранились. Это очень талантливая игра, невероятная выразительность! Актерские таланты Герасимова с восхищением вспоминают его ученики. Любовь Германова, актриса, ученица С. Герасимова: Когда он загорался, уже было его не остановить: он срывался с кресла, если его что-то увлекало и ему было интересно. И, конечно, он. Ну, вообще-то он любил это делать, конечно. Поиграть любил. Он был замечательный актер, гениальный актер. Тут уж мы все замирали, когда он кого-то показывал. Он был уникален. Уникален. Даже при каком-то внешнем таком спокойствии, там столько было всего, столько всего бурлило, столько всего было в глазах. Игорь Тарадайкин, актер, ученик С. Герасимова: Он мог тебе показом или просто одним словом вдруг дать понять, что нужно играть. И вдруг тебе становилось: «Ну вот же! Ну, как ты сам-то не догадался». Они очень любили Шиллера. И «Разбойники» были просто одной из самых-самых любимых пьес. И вот нам предложили сыграть разбойников. И у нас не получилось. Мы плохо это делали. И Сергей Аполлинариевич устал показывать. Показ был совершенно фантастический. Это было страшно, то, что он делал. Страшно. И я вдруг понял, кто такой Франц Моор. Я понял, что это дракон. Это варан. Вот представьте себе: вы на какой-то опушке, бежать вам некуда. И выползает огромная гадина такая, с огромными зубами, когтями. И он тебя так рассматривает. Вот это делал Герасимов. Как-то он просто прошелся, и я понял сразу, что нужно делать. А уж показы его – это вообще было что-то великое! Мы жгуче ждали всегда, что на каком-то отрывке он заведется. Он был очень азартный человек, вот в смысле творческом. ФРАГМЕНТ ИЗ ДОК. ФИЛЬМА «ЖИЗНЬ ОДНА», 1987 Г. Любовь Германова: Что-то мы, наверное, репетировали. Может быть, дипломный спектакль. А он пришел весь такой взъерошенный, такой весь рассерженный. Мы: «Что такое, Сергей Аполлинариевич?» Оказывается, там: «Да, представляете? Я в очередь встал за хлебом». Хотя бы там, Сергей Аполлинариевич, ну, без очереди. Нет. Ну там, женщины, старухи. «И вдруг приходит какой-то хам там, идет без очереди. Оскорбляет этих старух, женщин. Я ему сделал замечание. Ну и что? Подрались». Морду набил вот этому хаму. Он не мог пройти мимо какой-то несправедливости. Он обязательно должен был вмешаться. Я говорю: вот это какой-то оголенный нерв у него был обнаженный. И так он нас учил жить: «Вот так надо жить». Голос за кадром: Театр его не увлек. Он сразу влюбился в кинематограф. Учился у знаменитого Григория Михайловича Козинцева, который прошел большой путь от фильма «Юность Максима» до «Короля Лира». Герасимов снял на «Ленфильме» ленту «Семеро смелых» о полярниках, «Учитель» – об уральской деревне, где он вырос, «Старая гвардия» – о рабочих, которые возвращаются на завод в 1941-м. Успех и любовь зрителей пришли к нему, когда он снял «Молодую гвардию». ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ», РЕЖИССЁР: С. ГЕРАСИМОВ, 1948 Г., КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО. Голос за кадром: В феврале 1943 года Красная армия освободила город Краснодон от немцев, и страна узнала о замечательных молодых подпольщиках из организации «Молодая гвардия». В Краснодон поехал руководитель Союза советских писателей Александр Александрович Фадеев. Меньше чем за два года он написал роман «Молодая гвардия». Герасимов поставил по роману спектакль «Молодая гвардия» на сцене Театра киноактера. Решил и экранизировать «Молодую гвардию». И он хотел, чтобы в фильме играли его студенты. И так было всегда. Герасимов доверил главную роль в фильме «У озера» будущей народной артистке России, лауреату Государственных премий Наталии Николаевне Белохвостиковой, тогда еще совсем юной актрисе. Наталия Белохвостикова, народная артистка РСФСР, ученица С. Герасимова: Девчонке 16 лет. Умеет краснеть. Стеснительная до умопомрачения. Он берет ее на курс. И полгода репетируя, утверждает на главную роль. Ну вот, есть я и есть Лена Бармина. И это две разные совершенно женщины, девочки. А он верил в то, что он великий педагог и он сможет. Потому что, наверное, я так думаю, я напоминал ему эту сибирскую девчонку из его детства: с длинной косой, которая была белоснежная. Смешная, наивная. И, конечно, если бы не его невероятная вера, талант педагога, режиссера, никогда бы не стала я актрисой. Три часа две минуты фильм – это подвиг Герасимова. Когда он никому не позволял мне мешать. Он в меня верил. И на берегу Байкала. Тогда ведь снимали огромные камеры, которые тарахтели, как танки. Накрывали одеялами, какими-то тулупами, чтобы она меньше тарахтела. И Герасимов сказал: «Я хочу снять эту сцену, одну сцену на берегу Байкала, синхронно. Потому что ей очень будет тяжело озвучивать». Настроенческая очень сцена. «Давайте снимем». И оператор наш замечательный Рапопорт сказал: «Сережа!» Он говорит: «Попробуем». Сняли дубль. Он сказал: «Меня устраивает». Герасимов. Тот сказал: «Давай снимем еще один. Ну хоть для подстраховки». Он сказал: «А мне не надо». И это было на берегу озера Байкал. И вот только тогда, спустя уже много-много месяцев после начала съемок, мне показалось, что, наверное, у меня что-то начинает получаться. Голос за кадром: В кинематографе начальства, которое решало, кто какое кино будет снимать или не будет, было предостаточно. И с начальством надо было уметь ладить. Эту науку Сергей Аполлинариевич освоил в совершенстве и использовал во благо. Сергей Каптерев, Ph.D., ведущий научный сотрудник Научно-исследовательского центра ВГИК: Во-первых, он всем помогал. Это дай Бог! Вот мы вспомним историю, например, Самсона Самсонова и Татьяны Лиозновой. Когда в годы борьбы с космополитизмом их отодвинули, он же им дал все равно работу в театре Вахтангова. И Лиозновой он давал монтажные работы. Например, в фильме, посвященном Китаю, которую он сделал, да. «Освобожденный Китай». И это же был показатель того, как он заботился о своих учениках. Он не мог их бросить. И Самсон Самсонов, который стал интереснейшим режиссером, просто интереснейшим... Леонид Млечин: Народным артистом СССР. Сергей Каптерев: Да, да! Блестящего. Леонид Млечин: А про Лиознову и говорить не будем. «Семнадцать мгновений весны»! Сергей Каптерев: Да. Да. Уже да. Леонид Млечин: Что бы мы делали без этого фильма! То есть, если бы Герасимов ей не помог, мы бы остались без «Семнадцати мгновений весны». Что это за жизнь была бы? Сергей Каптерев: Да. Это точно. И вот он помогал и позже молодым актерам. Все-таки вес его был немалый, да. И, конечно, потом ему пытались как-то «пришить» такое, что он был слишком близок в власти. Ну кому только у нас не пытались это сделать. Ну, если власть была такая, то почему бы для блага кино и тех, кто в нем участвует, не воспользоваться этими связями? Ведь это все приводило к положительным результатам, как правило, всегда. Я уверен. Леонид Млечин: Народный артист СССР Самсон Иосифович Самсонов вспоминал: «В 1952 году Герасимов позвал нас с Таней Лиозновой, а мы оба сидели без работы, поставить вместе с ним спектакль на сцене Театра Вахтангова. И вот одна из репетиций, и мастер недоволен. Он взлетел на сцену, стал объяснять, как и что надо показывать. А я говорю Герасимову: «Нет. На сей раз я прав. Я всю ночь думал, как это нужно сыграть». На что он посмотрел на меня и сказал: «А я всю жизнь об этом думаю». Голос за кадром: Когда Герасимов окончил Техникум сценических искусств в Ленинграде, то сам стал преподавать. Его первые воспитанники – будущий народный артист СССР и лауреат Государственной премии Георгий Степанович Жжёнов, очень достоверный актер и ставший популярным в ту пору Петр Мартынович Алейников, которых он снял в ленте «Комсомольск». Это 1938 год. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «КОМСОМОЛЬСК», РЕЖИССЁР: С. ГЕРАСИМОВ, 1938 Г., КИНОСТУДИЯ «ЛЕНФИЛЬМ». Голос за кадром: Сергей Герасимов всегда стремился к точности в деталях. Любил и умел работать с актерами. Учился управлять большими актерскими ансамблями, не теряя из вида главного актера. Актерский ансамбль у него всегда замечательный. Аким Салбиев, режиссер, ученик С. Герасимова: Весь свет и цвет кинематографа – это кто? Герасимовцы: Сергей Бондарчук, Лев Кулиджанов, Татьяна Лиознова, Самсон Самсонов, Клара Лучко, Шагалова, Кириенко, Фатеева, Гурченко, Лужина, Польских и Федосеева-Шукшина, Губенко, Болотова. Можно это повторять. Это все выученики одной мастерской. Он самый главный. Сегодня мейнстрим – это то, что Герасимов снимал вот эти картины: «Дочки-матери», «Журналист», «У озера». Он опережал время. Любовь Германова: У нас была совместная режиссерско-актерская мастерская. И вот то, что я наблюдала: Сергей Аполлинариевич был более требователен к режиссерам. Он говорил, что если ваша картина успешна, то это благодаря актерам, а если она провалилась, то это только ваша вина. Он сам задавал высокий уровень. И мы шли за ним и учились этому: что надо так жить, жить в искусстве. Не показывать, а жить. Что надо жить на каком-то оголенном нерве, на обнаженном нерве. Ему был интересен человек. Человек страдающий, мучающийся, ищущий. И именно этому, мне кажется, он нас учил. У нас были самые разные роли. Много было отрывков, много спектаклей. Но быть человеком, быть личностью – вот это, мне кажется, самое главная его задача была. Игорь Тарадайкин: И он говорил, что актер должен все запоминать. Очень внимательно, цепко вглядываться и запоминать. И в свою актерскую копилку, в архив свой вкладывать все самые мельчайшие необычности: яркости, странные походки, речь, обороты какие-то речевые, мимику, повороты, движения. Ты все должен впитывать и запоминать. И потом, чуть попозже, в работе, в ролях это использовать. Наталия Белохвостикова: Как-то очень вот так, по-доброму, по-доброму, по-отцовски, по-родственному он вел меня по этому пути в самом начале. Потому что, когда я окончила ВГИК, мне было 19 лет. И вот эта платформа, которая за эти несколько лет была получена, она дала мне шанс жить дальше, двигаться дальше и знать, что, как он всегда любил говорить: «После каждой премьеры наступает утро. А утром надо проснуться. И вам не должно быть стыдно». Наверное, поэтому у меня не так много ролей. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «КОМСОМОЛЬСК», РЕЖИССЁР: С. ГЕРАСИМОВ, 1938 Г., КИНОСТУДИЯ «ЛЕНФИЛЬМ». Голос за кадром: В фильме «Комсомольск» в главной роли Герасимов снял свою жену Тамару Федоровну Макарову, которая станет профессором, народной артисткой СССР, Героем Социалистического Труда, лауреатом двух Сталинских премий. А она собиралась стать балериной. Отец запретил. Пошла учиться на актрису. Вместе с Герасимовым сыграла в фильме «Чужой пиджак» в 1927 году. Он стал за ней ухаживать. Они прожили вместе всю жизнь. Она напишет книгу воспоминаний. В ней есть такие слова: «Если бы чудо было возможно, я бы вновь все повторила и вышла замуж за Герасимова». Еще война не окончилась, когда он набрал студентов на свой актерско-режиссерский курс во ВГИКе. Он учил и играть, и снимать, потому что сам умел и то и другое. Аким Салбиев: В 12 лет, когда мы купили телевизор и первое что мы увидели – это «Тихий Дон». И я сказал: «Я буду режиссером. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ТИХИЙ ДОН», 1 СЕРИЯ, РЕЖИССЁР: С. ГЕРАСИМОВ, 1957 Г., КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО. Любовь Германова: Сергей Аполлинариевич, он же задавал сразу очень высокую планку. И сам жил на очень высоком градусе. Но при этом никогда не позволял себе какого-то менторского тона или высокомерия. Мы всегда говорили на равных. Я же у него еще снималась. Да. На первом курсе. И из-за того, я уже говорила о том, что он верил, доверял, он давал какую-то полную свободу актеру. Он любил актеров. И актеры, видимо, это чувствовали. И абсолютно свободно себя чувствовали. Мог он очень как-то корректно, на съемочной площадке во всяком случае, дать какое-то направление, какую-то интонацию. И сразу было понятно, как надо играть. Может быть, потому, что мы вместе «варились» все-таки и в институте, и много уже как-то чувствовали и понимали без слов. Все-таки это наш мастер. Съемки. Очень было интересно. Я помню, он ходил, и все это вот. Думаю: «Что ж такое?» «Никто креститься не умеет!» И показывал, как надо креститься. «Русский человек! Никто креститься не умеет». ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ЮНОСТЬ ПЕТРА», 2 СЕРИЯ, РЕЖИССЁР: С. ГЕРАСИМОВ, 1980 Г., КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО. Леонид Млечин: Вот одного не могу понять: зачем Сергей Аполлинариевич потратил столько времени на преподавание? Ну, иногда, наверное, мэтру хочется с молодежью поговорить, что-то донести. Но для него это была прямо профессия. Дело всей жизни. Сергей Каптерев: Более того, я уж не знаю, насколько это апокриф или правда. Он говорил, что я в первую очередь преподаватель. В какой-то момент. И во вторую – режиссер. Ну, во-первых, начал-то он преподавать еще в тридцатые годы. И потом, конечно, он много снимал – разного, знаменитого. И во время войны руководил не просто Центральной студией документальных фильмов, но и был ответственным за съемку Крымской конференции, как говорилось, и Берлинской. То есть Ялта и Потсдам. Но потом он сразу, в 1944 году, вернулся в образование, в кинообразование – во ВГИК, которому он посвятил все до конца своей жизни. Он еще преподавал на Высших курсах режиссерских. Но ВГИК был, конечно, главное. Руководил он режиссерской и актерской мастерской. Это были его эксперименты. И вот, с моей точки зрения, фильм его «Молодая гвардия» – это была основа основ для той системы мастерских ВГИКа, которая существует и в наше время. То есть он работал с разными людьми. Там были студенты. Но вот студенты с военным опытом. Уже несколько, человек пять. И в принципе-то они знали что-то, наверно, не меньше, если не больше, чем он. Когда фильм в конце концов, в той версии, которую мы, вышел в 1948 году, это был и преподавательский подвиг, а не только режиссерский. Хотя фильм, конечно, блестяще снят, блестяще отыгран. Но там все было построено вот на идеях Герасимова. То есть быть преподавателем в кино – это, в принципе, продолжать свою деятельность профессиональную, которая ну, главная. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ», РЕЖИССЁР: С. ГЕРАСИМОВ, 1948 Г., КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО. Игорь Тарадайкин: Мне иногда странно, когда говорят о мастерской только Герасимова. Для меня это мастерская Герасимова и Макаровой. Ну просто потому, что я знаю это изнутри. Мы были семьей. И мы для них были семьей. Это правда. Это тоже не такие какие-то добрые слова о том, что было. Нет. Это было всерьез. Они к нам относились как к детям. Они нас и опекали, и учили. И были с нами строги иногда. И иногда очень жестко себя с нами вели. Мы и побаивались иногда. Тамара Федоровна могла быть ледяной совершенно. Снежной королевой могла быть просто. И я помню несколько моментов, которые мы запомнили на всю жизнь, когда она там, кому-то доставалось от нее. И если Сергей Аполлинариевич и Тамара Федоровна хотели воспитать, им удалось воспитать таких вот актеров. Так что у них был какой-то вот такой симбиоз профессиональных навыков и гражданской позиции, такого отношения к актеру, как к гражданину. У них было четкое разграничение обязанностей в мастерской. Сергей Аполлинариевич был идеолог, штаб. Тамара Федоровна – это строгая организация. Она была организатором, администратором. Всю жизнь мастерской, такую внутреннюю, весь режим определяла Тамара Федоровна. Она была очень сильным, очень иногда жестким, очень заботливым и дальновидным человеком. Сергей Аполлинариевич, конечно же, в это во все это вмешивался. Они иногда спорили, и это было очень смешно иногда. Но политика их была едина. Аким Салбиев: Взгляды у Герасимова и у Макаровой были разные. Тамара Федоровна была очень непростой дамой – с таким содержанием, такие знания энциклопедические. Вот все, что я делал на площадке, это нравилось Герасимову. А Тамара Федоровна всегда критиковала. И только спустя много лет, мы последние годы жили рядом, я всегда приходил, она раскрыла секрет. У них договоренность была: если ты его поддерживаешь, то я буду ругать. Чтобы не было прям такой, да, ярмаркой такой счастья и любви. Она могла сказать. И она говорила так: «Все, что скучно, – не искусство». И все! И ты думаешь над этим. Мы ж советские люди были. Все, что скучно, – не искусство. И ты думаешь: «А это скучно будет или нет?» Игорь Тарадайкин: Сергей Аполлинариевич, он приходил, смотрел отрывок. Иногда он говорил: «Нет, нет, нет. Ну, это неинтересно». И для них было очень важно, чтобы мы были им интересны. Они говорили это несколько раз: «Мы с вами, пока нам с вами интересно. Как только мы этот интерес потеряем, мы перестанем к вам приходить». Любовь Германова: Я один раз хотела что-то высказать свое. Там у нас был отрывок «Любовь, джаз и черт». Я там героиню играла. И несколько отрывков мы им показали. А он что-то стал мне говорить. Ну, я уже... А я не сдержалась. Я была с чем-то не согласна, или мне показалось, что он меня будет ругать. И я: «Опять что-то хотела сказать и опять...» Захлебнулась в слезах, бросилась там в туалет. А Сергей Аполлинариевич, я говорю: у нас очень живая была, нормальное человеческое такое общение, живая обстановка. Он растерялся. Мне рассказывали. «Как? Я? А что? А что, Людочка? Я же хотел ее похвалить. Ну идите же за ней. Приведите ее». И ребята там стояли: «Любань, выходи! Тебя же хотели похвалить». А вообще интересные были еще отношения у Сергея Аполлинариевича с Тамарой Федоровной. Они же всегда были на «вы». Но иногда Сергей Аполлинариевич позволял себе подтрунивать над Тамарой Федоровной. При нас. Например, он говорил: «Тамара! Дома разберемся». Ну, Тамара Федоровна смеялась. Что-то мы там готовили, столы какие-то. И Сергей Аполлинариевич: «Ну, это не по Тамариной части. К мясу женщин подпускать нельзя». А Тамара Федоровна, она оскорблялась. Говорила: «Сергей Аполлинариевич, ну я же вот салатики, салатики нарезаю». «Салатики, да. Салатики». Наталия Белохвостикова: Ровно полгода каждый день мы репетировали. И спустя пару месяцев все репетиции заканчивались прочтением Блока «Скифа». И после съемок картины эти стихи я никогда в жизни не читала. При том что их просили прочесть – даже в командировках, в экспедициях, за границей, на фестивалях – я никогда не смогла этого сделать. Вот это был такой полгода стресс для 17 лет. Когда я говорила: «Я Лена Бармина, мне 17 лет», я говорила правду. Мне исполнилось 17 лет. Он сказал, что теперь будет «Красное и черное». Он посмотрел на меня и сказал: «Ты знаешь, что? Только у меня к тебе просьба: ты учи текст, ты репетируй сама с собой. Но на сцену ты выйдешь через полгода. Тебе нужно полгода, чтобы Лена Бармина потихоньку-потихоньку тебя оставила». Представляете, какая это мудрость – человека, педагога, учителя. Леонид Млечин: Ну неужели ему не надоедало? Каждый год появляются новые юные леди и джентльмены, которые еще ничего не понимают, и все им нужно объяснять заново. Неужели он от этого не уставал? Сергей Каптерев: Ну, наверное, в чем-то усталость проявлялась. Но, наверное, благодарных каких-то вещей, каких-то результатов, которые он чувствовал, в которые он внес непосредственный вклад, наверное, это было более важное, чем какие-то недостатки, связанные с рутиной. Конечно, были и люди: кто-то ошибся. Вы знаете, как. Ошибаются же. Ты набираешь, например, группу. А в конце концов, кто-то не соответствует – ну, по дисциплине, или по таланту, или что-то. Но вот довести их и сделать из них настоящих актеров или режиссеров – это, конечно, подвиг на самом деле. Леонид Млечин: Но интересно, что он действительно мог и актерству научить, и режиссерскому делу. Он же был блистательный в юности актер многообещающий – ну, не в кино, а на сцене. И он, наверное, мог бы прославиться на этом поприще. А потом он так изменился внешне. Сергей Каптерев: Когда он пришел, во-первых, в «Фабрику эксцентрического актера» (она именно так называлась), он же играл прям подряд в фильмах Козинцева и Трауберга – будущих, тоже знаменитых. И не зря, кстати. Его вклад в первый боевой киносборник Великой Отечественной войны, он же там «Встреча с Максимом» был. Это он был режиссером. Но он взял персонажа из вот своих этих коллег, из знаменитой трилогии. И мне кажется, что он помнил все, все, что ему давали, и играл он здорово. И как он сыграл в том же «Маскараде» роль зловещую. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «МАСКАРАД», РЕЖИССЁР: С. ГЕРАСИМОВ, 1941 Г., КИНОСТУДИЯ "ЛЕНФИЛЬМ". Голос за кадром: Сергей Герасимов сам писал сценарии. Он снимал, как отмечали критики, оптимистичные драмы. Советский жанр. Герой может погибнуть от рук врага, но строительство социализма продолжается. В последние годы он захотел снять что-то иное: «Красное и черное» по роману Стендаля и «Юность Петра», «В начале славных дел». ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «КРАСНОЕ И ЧЕРНОЕ», РЕЖИССЁР: С. ГЕРАСИМОВ, 1976 Г., КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО. Голос за кадром: В 1984 году на экраны вышел его последний фильм «Лев Толстой». Наконец-то он исполнил главную роль. Сергей Герасимов: Я хочу, чтобы было именно так, как мне надо. Приблизительно – меня не устраивает. А так как сам я актер, то у меня интонация уже в ушах и на кончике языка. Когда я с ужасом представлял себе, сколько мне придется играть (если это будет другой артист) для этого артиста, с тем, чтобы он со всеми своими поправками, которые мне совершенно не нужны, и это надо будет играть мне, – вот меня брала просто дрожь. Нет. Это делать нельзя. ФРАГМЕНТ ИЗ Х/Ф «ЛЕВ ТОЛСТОЙ», 1 СЕРИЯ, РЕЖИССЁР: С. ГЕРАСИМОВ, 1984 Г., КИНОСТУДИЯ ИМ. М. ГОРЬКОГО. Голос за кадром: В ноябре 1985 года Сергей Герасимов ушел в мир иной. Любовь Германова: Элина Быстрицкая на похоронах Сергея Аполлинариевича сказала, что: «Я не могу в это поверить. Это не может быть. Я всегда считала Сергея Аполлинариевича вечным». Вот я с этим согласна. Игорь Тарадайкин: После ухода Сергея Аполлинариевича мы всем курсом пошли к Тамаре Федоровне. Как бы невероятно тяжелая была сцена. И я первый раз видел Тамару Федоровну разбитой. Вот, вот она никак не могла собраться. И она была растеряна. А растерянность – совершенно не ее. Вот ей это несвойственно было. Она была всегда очень собрана и всегда руководила обстоятельствами. А тут все оказалось ей неподвластно. И мы ей помочь ничем не могли. Просто сидели рядом. Сидели, что-то говорили. Такое тяжелое воспоминание. Аким Салбиев: Вот эти встречи, разговоры, вот это содержание, вот то, что осталось. И каждый раз, уже мы все взрослые, но думаем: «А как бы он сказал? Сергей Аполлинариевич, на это вот: что я делаю?» Он не учил нас: вот так, локтями. А вот так: вперед, вперед. Хотя жизнь была очень сложная. Самым последним получил Ленинскую премию. Тогда уже все его ученики, и все получили. Но он никогда не сдавался и не менял своих принципов. Никаких. Голос за кадром: Герасимов в последнем интервью с горечью говорил: «Умру и не узнаю: увидит ли когда-нибудь кто-нибудь мои фильмы? Или они истлеют, а зрителям новинки будут показывать. Я думаю, так нельзя. Мы прожили жизнь честно. Старались, как могли. Что-то получалось, что-то не получалось. Но эта прожитая жизнь, она не может, не должна уйти в никуда». Леонид Млечин: Но мы не можем себе позволить, чтобы эти ленты – часть нашей истории – исчезли и истлели, чтобы забылось все то, что он сделал для отечественного кинематографа. Ну, ей Богу, Сергею Аполлинариевичу Герасимову это точно не грозит. Тем более что его имя носит ВГИК – кузница кадров отечественного кино.