Максим Митченков: Андрей Юрьевич, здравствуйте! Андрей Хржановский: Здравствуйте! Максим Митченков: Рады Вас видеть! Мы знаем, что с Бродским лично Вы не были знакомы, но возможность, но возможность познакомиться у Вас была. Андрей Хржановский: Да. Максим Митченков: Вас приглашали, по-моему, на какой-то вечер, где он должен был быть, расскажите, пожалуйста. Андрей Хржановский: Не на вечер, а просто к нему домой он приглашал. Максим Митченков: Даже так! Андрей Хржановский: Через нашу общую знакомую. Мария Карпова: За какие такие заслуги он Вас приглашал? Андрей Хржановский: До него дошли стихи, которые я писал в то время, и я находился в Ленинграде, стихи ему понравились, и он захотел со мной познакомиться, но я из какого-то нелепого упрямства, которое себе не могу простить, отказался от этого приглашения. Максим Митченков: А творчеством Бродского когда увлеклись: уже тогда увлекались или, может быть, позже? Андрей Хржановский: Тогда уже, когда он ходил уже в это самое время, по-моему, даже в конце 50-х годов-в начале 60=х, «Пилигримов, «Рождественский романс» вся Москва знала, потому что эти стихи ходили в списках. Максим Митченков: А что Вам больше всего нравилось: стихи или проза? Андрей Хржановский: Вы знаете, прозу тогда никто не читал, она стала публиковаться и, соответственно, доходила до нас уже много позже. Когда эта проза стала публиковаться, и я прочитал в «Новом мире», как сейчас помню, вот этот очерк замечательный «Полторы комнаты» и потом другие, «Меньше единицы, и другие сочинения Бродского, вот тогда я загорелся желанием сделать ильм, тем более, что Бродский замечательно рисовал… Мария Карпова: Да. Максим Митченков: Да. Андрей Хржановский: И в этом смысл тоже какие-то параллели, аналогии с пушкинским рисованием существуют до сих пор в литературоведении, а поскольку я сделал фильм и довольно успешный, даже 3 фильма по рисункам по произведениям Александра Сергеевича Пушкина, и поскольку, читая прозу Бродского, я понял, что это всё про меня, как говорится: те же самые полторы комнаты, те же самые родители, те е самые друзья, когда я увидел записную книжку Бродского уже на Фонтанке, это было на Фонтанке или в фонде личных хранений в публичной библиотеки, где я эту книжку раскрыл и увидел, что половина адресов и телефонов – это наши общие друзья питерские и московские. Максим Митченков: Да, и потом, наверно, вот этих самых общих знакомых буквально опрашивали про Бродского, про их встречи, про случаи из жизни, да? Андрей Хржановский: Конечно-конечно, мне очень помогли, потому что они оказались и моими знакомыми, и моими друзьями, и среди них были действительно великие люди, достаточно назвать Зою Борисовну Томашевскую, которая меня просто пригласила к себе, когда я начинал этот фильм, и я поселился у неё в квартире и спал на той же кровати Бродский, когда она его приютила, и это действительно великая женщина, дружившая не только с Бродским, она дочь замечательного филолога Бориса Томашевского, и она дружила и с Зощенко и с Ахматовой, она рассказала, что когда Бродский впервые… они познакомились у Анны Андреевны Ахматовой и по дороге из Комарово в электричке они так сблизились и сдружились, и Иосиф тут же предложил, хотя она была всё-таки постарше его, перейти на ты и, оказавшись в доме канале Грибоедова, где просто сплошь по периметру кабинета находились книжные шкафы и полки, то он, конечно, изумился и обрадовался этому, и увидел на одной из полок полное собрание сочинений Диккенса, и в разговоре выяснилось, что он до Диккенса ещё не добрался, а Зоя, которая в это время уезжала в Гурзуф, где была их летняя, так сказать, резиденция, оставила Иосифа жить-поживать в этой квартире с возможностью читать всё, что он хотел бы, и, в частности, он прочёл Диккенса, и когда в своей Нобелевской лекции он рассказал о том, что я бы на выборах президента задавал бы такой контрольный вопрос: читал ли господин кандидат Диккенса? И ответ на этот вопрос многое бы определял, Зоя очень радовалась такому косвенному обороту этого сюжета. Максим Митченков: Интересно. Андрей Юрьевич, а ещё расскажите, а почему Вы решили, можно так сказать, переписать историю-то в своём фильме? Почему у Вас Бродский всё-таки перелетает через океан и возвращается на Родину? Андрей Хржановский: Вы знаете, это не называется переписать историю, это называется: предположить, а что было бы, если бы… Это вольная фантазия, которая, собственно говоря, таким образом и объявлена, и, более того, там были фантастические элементы в этом сценарии в первоначальном, там, скажем, был персонаж под названием «Кот», вы знаете, что Иосиф Александрович ассоциировал себя с этим прекрасным животным. Мария Карпова: Да. Максим Митченков: С котом, да. ФРАГМЕНТ Х/Ф «ПОЛТОРЫ КОМНАТЫ, ИЛИ СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ НА РОДИНУ» Мария Карпова: Андрей Юрьевич, буквально недавно мы отмечали 80-летие Бродского, и в честь этого поклонники нарисовали портрет Бродского на одной из стен Санкт-Петербурга, но по какой-то, не знаю, может быть, случайности на следующий день портрет исчез – его замазали. Как Вы к этому относитесь? Андрей Хржановский: Чиновники, которые в общем-то, руководят нашей жизнью, бывают зачастую людьми глубоко невежественными и мерзопакостными, я думаю, что это проявление как раз этих качеств. Как говорил поэт: «Верю и я, придёт пора, силу подлости и злобы одолеет дух добра». Максим Митченков: Мы Вас хотим поблагодарить за эту замечательную картину, которую Вы сделали, мы обязательно советуем нашим телезрителям её посмотреть и спасибо Вам за это интервью! Мария Карпова: Спасибо! Андрей Хржановский: Рад стараться, ребятки!