Максим Привалов: Ефим Залманович, здравствуйте! Ефим Шифрин: Доброе утро, добрый день! Максим Привалов: И утро, и день, да хоть вечер, сегодня ведь ваш праздник, поэтому вы – хозяин времени и положения! Любовь Наливайко: Весь день ваш. Максим Привалов: Мы поздравляем вас… язык не поворачивается сказать, сколько вам лет. С юбилеем! Ефим Шифрин: Поверните, с юбилеем – 65. Что скрывать? Я буду сидеть и кокетничать, и говорить: «Да ну, угадайте». Максим Привалов: Просто дело в том, что, допустим, ваш вечер творческий, который будет сейчас в театре, называется «10 лет юбилей», я так понимаю, что это сезон десятый… Ефим Шифрин: Да. Максим Привалов: А почему не ваше 65-летие? Может быть, вы действительно скрываете, неудобно вам? Ефим Шифрин: Потому что юбилеев было уже вон сколько. Что это праздновать? Ну. ещё на 10 лет старше стал, а вот то, что я все эти 10 последних лет вместе с Театром мюзикла, для это действительно очень важная и значительная дата, потому что мог ли я, простой советский мальчик, мечтать, что я закончу вот так на «московском Бродвее», и я счастлив, что моя актёрская жизнь вот сейчас так протекает. ФРАГМЕНТ МЮЗИКЛА «ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА» Любовь Наливайко: Если вспомнит прошлый ваш серьёзный юбилей, 60 лет, тогда была премьера «Преступления и наказания»… Ефим Шифрин: Да. Любовь Наливайко: И вот как раз хотела спросить про Кончаловского, потому что до сотрудничества с ним у вас не было таких серьёзных ролей в кино, и случился «Глянец». Если вспомнить и отмотать, как всё срослось с ним тогда? Как эти взаимоотношения вдруг состыковались? Ефим Шифрин: Мне однажды приснилось, что он меня приглашает в кино. Я так часто об этом рассказывал, что уже боюсь, что я это придумал, но на самом деле я не придумал. Мне приснилось, что мне позвонили от Кончаловского, и я попал в какой-то кабинет, где он встаёт из-за стола и вручает мне какую-то пухлую папку. Вот в реально жизни случилось всё то же самое, но случилось до такой степени похоже, до такой степени был вынут кусок из сна, фрагментом вырезан, что мне просто поплохело на пороге, потому что эту декорацию я уже во сне видел. Очевидно, какая-то встреча, это было предначертано, потому что кто бы мог подумать, что после «Глянца» я ещё раз понадоблюсь Кончаловскому совершенно в другом качестве, вообще в другом, где я, где Порфирий Петрович, и где Порфирий Петрович поёт. ФРАГМЕНТ РОК-ОПЕРЫ «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ» Ефим Шифрин: Я решил пойти на кастинг, потому что я решил по-честному, может быть, надо было позвонить Кончаловскому по старой дружбе, но он бы тогда отказал, потому что стучаться в искусство по блату невозможно, всё-таки надо попадать в искусство по-честному, я в этом много раз убеждался, потому что тогда это тебя лишает тех комплексов, которые ты нарабатываешь из-за того, что ты здесь… Максим Привалов: Поставлен. Ефим Шифрин: Ну да, тебя спустили. И помню, он из 9-го ряда по проходу прошёл к сцене и так испытующе посмотрел на меня, когда я закончил арию – знаменитый романс Порфирия. Он сказал: «А что, всё надо пробовать». Максим Привалов: Вам никогда не приходилось переступать через «не хочу», «не могу», делать что-то такое? Ефим Шифрин: Каждый день. Максим Привалов: То есть вы делаете то, что вам не нравится? Любовь Наливайко: Сегодня что вы сделали, что не хотели? Ефим Шифрин: Слушайте, во-первых, к вам приехал. Любовь Наливайко: Я боялась этого ответа. Ефим Шифрин: Нет-нет, я считаю, что ничего н бывает вот так по-моцартовски прямо: «Тарам-тарам-тарам». И обратно: «Тарарам-тарарам-тарарам». Это должно родиться, а родиться это может только, подкреплённое трудом и ежечасной практикой, всё – пот, кровь и мука, а на выходе легко, в конце конвейера легко. Всё, всё через преодоление, не бывает в профессии так, что заискрило и пошёл. Любовь Наливайко: Но вот скажите, у вас сейчас книга выходит?.. Ефим Шифрин: Да. Любовь Наливайко: «Короткие истории из длинной жизни». Ефим Шифрин: Вышла уже. Любовь Наливайко: Вышла, вышла уже, да? Ефим Шифрин: Я не взял её с собой. Любовь Наливайко: Не взяли? Ефим Шифрин: Потому что мне пришлось бы дарить. Любовь Наливайко: Ладно, хорошо, что не взяли. Максим Привалов: А так как юбилей у вас, дарить должны мы. Любовь Наливайко: Ну, скажите, там больше всего историй о чём всё-таки? Ефим Шифрин: Обо всём. Любовь Наливайко: Это эстрада? Период эстрады, нет? Максим Привалов: Кстати, скучаете по эстраде? Любовь Наливайко: Да. Ефим Шифрин: Вы знаете, мне повезло в том смысле, что я не успеваю ни по какому из своих актёрских применений соскучиться, потому что заканчивается блок спектаклей в Театре мюзикла, и я еду с эстрадным концертом, поэтому особенно соскучиться нельзя. А книжка да, она имеет подзаголовок, называется «Мир тесен. Короткие истории из длиной жизни». Когда актёр собирается в каком-нибудь актёрской телевизионной передаче и начинает рассказывать какие-то случаи смешные… Максим Привалов: Травить. Ефим Шифрин: Я завидую страшно, со мной ничего не происходило. Максим Привалов: Как это? Вот был случай: перед эфиром зашёл человек к вам в гримёрку… Любовь Наливайко: Да, в гримёрку. Максим Привалов: И говорит: «Хочу вам сказать «спасибо огромное». Ефим Шифрин: Да-да. Максим Привалов: В Чите это было? Ефим Шифрин: Это было в Чите, но я, к сожалению, этого не помню. Максим Привалов: Случай такой, что в Чите к вам подошёл человек и говорит: «Вы потом будете в Америке…», – да?.. Ефим Шифрин: Да. Максим Привалов: «Позвоните моим родным скажите, что всё в порядке, передайте привет». И вы ведь позвонили. Ефим Шифрин: Я позвонил по версии того, человека, который зашёл в гримёрку. Максим Привалов: А вы вообще не помните эту историю? Ефим Шифрин: Я эту историю не помню, но почему я согласился с ним, потому что в принципе он мгла бы быть, почему я должен отказать этому человеку, тем более тогда, когда все эти «приветы» из России в Америке были так важны, так значительны. Когда случилась история моей книжкой, она случилась в пандемию, я, конечно, не могу сидеть без дела, я вдруг понял, что я тоже могу травить байки. Максим Привалов: Скажите, пожалуйста, но вот сейчас время поменялось, в том числе и в актёрской работе: сейчас одна роль, быстрый монтаж, и всё, ты – звезда, всё пошло-поехало, мир другой. Сейчас как существовать вообще? Вы себя в этот мир вписываете или нет? Или вы со стороны наблюдаете? Ефим Шифрин: Я считаю, что человека моего возраста две опасности преследует: это стремление оставаться в тренде – это молодиться, вечно молодиться, носить косичку, гетры и сидеть часами в «ТикТоке». Максим Привалов: Но вы, кстати, активный пользователь соцсетей, а в «ТикТоке» вы есть? Ефим Шифрин: Конечно. А вторая опасность – это всего этого не замечать: пользоваться кнопочным телефоном, не иметь компьютера и писать гусиным пером. Вот я считаю, что мне как-то… удаётся ли? Не знаю, во всяком случае я этого хочу. Во между Сциллой и Харибдой, вот этих двух крайности поведения человека в возрасте, мне иногда удаётся пройти. Любовь Наливайко: Вам сейчас где комфортно? Вам где сейчас хорошо? Ефим Шифрин: На сцене, я, не задумываясь, скажу. Я всегда говорил, что в жизни я – человек очень рассеянный, я не помню, где у меня что лежит. Слушайте, самая замечательная моя история, когда я обнаружил паспорт в морозильнике, но не буду вам рассказывать, потому что это всё за порогом нездоровья душевного. Как он там оказался? Но вот на сцене я вдруг понимаю, что я знаю, где что у меня лежит, вот это удел такой, ты там больше ты, чем в реальной жизни. Я очень многим людям поднял настроение – это уже немало, вот тут я ставлю галочку, я делаю это ежевечерне. Максим Привалов: А сколько ещё будет этих людей! По крайней мере, мы этого желаем. Любовь Наливайко: Пусть сцена будет долго-долго! Ефим Шифрин: Главное – каждый год проходить диспансеризацию, тогда эта надежда становится реальной. Максим Привалов: Крепчайшего здоровья, самое главное! Любовь Наливайко: Будьте здоровы! Ефим Шифрин: Спасибо вам, спасибо вам за тот хороший разговор, нашим телезрителям я желаю хорошего дня, хорошего вечера, а главное, доброй и спокойной ночи!