Анастасия Бородина: Игорь Евгеньевич, мы тут поспорили с Иваном: что вас всё-таки привело в музыку? Ваня говорит – влюблённость в девушку безответная, я говорю – ваша бабушка, которая была для вас примером. Кто из нас прав? Рассудите. Игорь Корнелюк: Я думаю, правы оба. Помните, как у Райкина было: «Пить, курить и говорить я стал одновременно». Так вот, разговаривать и петь я тоже стал где-то приблизительно одинаково, причём запел я раньше, чем заговорил. И проблема выбора профессии никогда не стояла для меня, да и родители понимали, что я всё-таки буду музыкантом, потому что я себя никем другим не представлял вообще. Я счастливый человек в том смысле, что моё хобби абсолютно совпадает с моей профессией, и если бы мне за это не платили бы деньги, а мне бы пришлось доплачивать, а всё равно бы это делал. Иван Гостев: Игорь Евгеньевич, как человек с консерваторским образованием подскажите, как вы в сторону эстрадной музыки и в сторону киномузыки впервые перешли? И как у вас вообще сложился этот опыт, и какие есть особенности, если сравнивать классическую, академическую музыку и музыку для кино и эстрады? Игорь Корнелюк: Я, честно, не думал, что я буду заниматься эстрадной музыкой, и просто первые песни стал писать на спор. У нас в консерватории со мной на одном курсе учился Александр Морозов – замечательный композитор, который много-много лет работает в жанре песни. Мы с ним подружились, очень много общались, музицировали, спорили, и тут он мне как-то во время одной из таких доверительных бесед сказал такую фразу: «Игорь, знаешь, в чём разница между мной и тобой?». Я говорю: «В чём?». Он говорит: «Ты – человек, хорошо обученный, а я – талант». Я говорю: «Саша, а что такое талант?». Он говорит: «Вот ты пишешь сложную, зачастую умозрительную музыку, которая требует подготовленного слушателя, а я пишу простые песни, которые поёт весь советский народ. Ты так не сможешь». И вот мы с ним тогда поспорили на 2 бутылки коньку, что я напишу песню, которую будет петь весь советский народ. ФРАГМЕНТ ВЫСТУПЛЕНИЯ ИГОРЯ КОРНЕЛЮКА Игорь Корнелюк: Я тогда впервые попал в студию и только-только появились первые программируемые синтезаторы, и меня настолько увлёк сам процесс звукозаписи, что написание песен было поводом для того, чтобы пойти в студию, потому что даже не результат меня радовал, а меня радовал сам процесс, потому что, когда ты в студии, ты расставляешь планы, делаешь перспективы какие-то – это было очень интересно, и я просто этим безумно увлекался, безумно. Анастасия Бородина: Но потом же вы увлеклись написанием музыки для кино, потом внезапно уходите писать оперу. И вот хочется спросить: будет какое-то возвращение назад? Может быть, вы снова вернётесь к эстраде или вообще что-то новое ждать от вас в будущем? Игорь Корнелюк: А я не знаю, я не знаю, как карты лягут. Дело в том, что, видите, песня в последнее время мне стала как бы неинтересна, потому что песни сейчас пишут все, только ленивый не пишет песен, кто может, кто не может. Более того, я знаю, очень много продукции на этом рынке, которую пишут не музыканты вообще. И мне в этом смысле показалось, что как бы участвовать в этом процессе не то чтобы безнравственно, но неинтересно, и поэтому я ушёл в оперу, ушёл в академические жанры. Мы с Региной Лисиц задумывали вот эту штуку и назвали это не оперой, мы назвали это «игра в оперу». Но я бы не очень хотел, чтобы это пелось всё оперными голосами, потому что оперный голос – это вещь хорошая, но она была хороша для музыки XIX века, певец, стоящий на сцене должен петь так, чтобы через оркестр его услышали на галёрке. Сейчас, поскольку техника позволяет петь это чуть ли не субтоном, и, кстати, все кульминации в нашей с Регишей оперой получились тихие и вообще такая тихая музыка, там всё тихое. Я считаю, что самое сокровенное в жизни, когда мы произносим, вот вспомните – все самые важные фразы в жизни, которые вы произносили, вы наверняка их не кричали, вы наверняка их произносили очень интимным, тихим голосом и это правильно. Потом пришлось очень мучиться с оркестровкой, потому что, когда ты делаешь, ты понимаешь, что это не песня, где в 4 минуты выкладываешься, это такой сгусток энергетический, и ты его выдал и всё, а тут ты должен из этого был лепить другие. Вот представляете, когда ты делаешь-делаешь-делаешь сцену большую и вдруг понимаешь, что 2 недели назад, когда ты намекал на главную тему, которая ещё появится, ты на неё слишком откровенно намекнул и получается, что ты 2 недели работал просто впустую. И дальше принимается волевое решение – в мусорное ведро всё это дело и заново. Честно могу вам сказать, что если бы я знал, что это будет так тяжело, может быть, я и с малодушничал и недоделал бы, но поскольку это была мечта всей жизни, я счастлив, что я это осуществил. Иван Гостев: Игорь Евгеньевич, вот Пётр Ильич Чайковский говорил: «Вдохновение – это гостья, которая не любит посещать ленивых», – вот эти его стандарты: 3 часа в день каждый день сочинять музыку. Как вы относитесь к творческому процессу? У вас это какие-то планомерные занятия, или вы рассчитываете больше, может быть, на вдохновение? Есть ли у вас какие-то ритуалы, которые позволяют его призвать? Игорь Корнелюк: То, что по юности давалось легко-легко и как бы само, в юности всегда так бывает, ты когда начинаешь заниматься творчеством, такое ощущение, что оно приходит как бы откуда-то сверху, оно само. Люди думают, что так будет происходить всю жизнь. Нет, потому что дальше – будь любезен отработай. И поэтому, чтобы вызвать себе вот это ощущение восторга, когда у тебя дыхание прерывается, и ты весь трепещешь, нужно много-много сидеть за инструментом и искать-искать-искать, поэтому каждый день я рано утром прихожу в студию и играю-играю, работаю по принципу «ни дня без ноты». Анастасия Бородина: Игорь Евгеньевич, спасибо вам большое, мы рады, что ваша мечта исполнилась! Но мы как фанаты «Города, которого нет», «Билета на балет», в общем, ваших песен ждём от вас новых хитов в будущем. Игорь Корнелюк: Спасибо! Будем считать так, что ваши слова, да Богу в уши. Пусть оно так и будет. Анастасия Бородина: Спасибо! Иван Гостев: Спасибо большое!