Павел Гусев: Здравствуйте, я Павел Гусев. Это Клуб главных редакторов. Прошедшая неделя принесла и новые проблемы, и беды, и трагедии. Без сложных, и даже болезненных тем для разговора в этой студии мы точно не обойдемся. Увы. Но сегодня не могу обойти вниманием такую важную дату, как день космонавтики, который мы только что отметили. Первый полет человека в космос в 1961 году. Наш Гагарин. Первый запущенный спутник в 1957. Тоже наш. И казалось бы, мир давно осознал, что освоение космоса невозможно в противоборстве, важны совместные усилия космических держав. Потому и хочется понять, что же ждет нас за пределами Земли в условиях той разобщенности, которую наблюдаем сегодня. Сможем ли колонизировать Луну и застанем ли полет на Марс? Да и вообще, есть ли дело до всего происходящего в космосе человеку, живущему простой земной жизнью? У меня в студии гости. Сергей Жуков, космонавт-испытатель, президент Московского космического клуба, автор книг о космонавтике, еще и поэт. Игорь Маринин, основатель и главный редактор журнала «Новости космонавтики», академик Российской Академии Космонавтики имени Циолковского, член Общественного совета Роскосмоса. И Натан Эйсмонт, доктор физико-математических наук, ведущий сотрудник Института космических исследований, участник проекта по разработке полетов на Луну и планеты Солнечной системы. Вы знаете, долгое время вот я, например, в своей жизни, и очень многие слышали замечательные слова: мирный космос. Освоение мирного космоса. И для нас для всех это было, знаете, движение вперед. Надежда, что объединенные усилия сделают мир мирным. Что же сейчас происходит? Давайте поговорим. Ну, пожалуйста, кто готов. Сергей Жуков: Лет уже двенадцать назад вышла книжка «Космонавтика XXI века». Это был прогноз, сделанный по идеям академика Чертока Бориса Евсеевича, с коллективом в 50 авторов. Возглавлял всю эту авторскую команду Юрий Михайлович Батурин, летчик-космонавт, член-корреспондент Академии Наук. И там предполагалось, что, к сожалению, в середине века 21 грядет космическая война. Все-таки не удержатся государства от того, чтобы начать это дело использовать. Хотя сейчас говорят, что средства могут быть нападения, с другой стороны, и спутники тоже сейчас работают на войну. Но предполагалась эта космическая война, после которой человечество объединится. Так что вот такая ложка дегтя и затем ложка меда. Павел Гусев: Но скажите, вы сказали давно. То есть, изначально существовала идея, ну знаете, милитаризировать космос, или, так сказать, сделать так, чтобы космическая война могла быть в будущем? Это что, была изначально? Или это возникло из-за политических каких-то разногласий? Сергей Жуков: Скорее второе. Но, может быть, коллеги меня тут подхватят. Игорь Маринин: Я бы здесь разъяснил, что. Что такое вообще космическая война? Если вспомнить, на основании чего сделали космический корабль для Гагарина? Ведь разрабатывался фоторазведчик, и Королев просто использовал возможности разработанной техники для полета человека. Сергей Жуков: Мы не говорим уже о семерке. Игорь Маринин: Не говоря уже о семерке, которая разрабатывалась. Павел Гусев: Вот для наших телезрителей, что. Не говоря уже о семерке. Что такое семерка? Игорь Маринин: Это баллистическая ракета R7, разработанная в ОКБ-1 Сергея Павловича Королева, которая впоследствии должна была использоваться для доставки возможного атомной бомбы на территорию Соединенных Штатов. Была, кстати, поставлена на вооружение, но на Байконуре, на Плесецке, тогда еще не Байконур, конечно, а исследовательский полигон. Но ее модификация использовалась для запуска первого спутника, для запуска второго спутника, межпланетных первых станций. И до сих пор одна из модификаций этой легендарной семерки до сих пор летает под названием «Союз-2». Павел Гусев: А вот даже как! Игорь Маринин: Да. То есть, первоначально все пошло от войны. Павел Гусев: Да. Тогда давайте вернемся к первым нашим словам, фразам. Значит, мирный космос – это что, это просто ширма или это, знаете как, в театре занавес открывается и там мы даже не знаем, что мы можем увидеть. Игорь Маринин: Вот я не договорил немножко. Так вот тогда в 1960-х годах начали разрабатывать уже военные спутники, не для войны из космоса на Земле, не для войны, а для наблюдения за Землей, для военной связи, для обнаружения целей противника и так далее. Но война ли это или нет? Трудно сказать. Но сейчас все страны, которые имеют возможность доступа на орбиту, все создают такие спутники. Павел Гусев: А у меня такой вопрос. А сколько таких стран на сегодняшний день в мире существует, кто туда может? Игорь Маринин: Порядка двух десятков. То есть, точно я сказать не могу, надо посчитать, Сергей Жуков: Число их растет постоянно. Игорь Маринин: Но порядка двух десятков. Сергей Жуков: Я мог бы добавить, что сейчас космический рынок – это дистанционное зондирование Земли, связь, широкополосный интернет, порядка 600 миллиардов долларов. И он растет. К 2030-му году будет больше триллиона долларов. Павел Гусев: И что в этой ситуации нам делать, если мы хотим все-таки развивать, прежде всего, науку и исследования? Были уже полеты на Луну. Были полеты к Марсу. Марсоход, там еще что-то было, правильно ведь, все это существовало. Это что, тоже с военной позиции надо рассматривать, милитаристской, или все-таки там больше науки? Натан Эйсмонт: Вы знаете, давайте чуть-чуть уточним вот какую роль сыграли, ну, скажем, межконтинентальные баллистические ракеты. Они позволили запустить человека в космос, Гагарина. Какие были последствия? Это разобщило мир или объединило? Это объединило. Павел Гусев: Это объединило мир, я с вами полностью согласен. Если мы с вами вспомним поездки Гагарина по странам мира, это был восторг. Все население Земли аплодировало. Игорь Маринин: Двадцать восемь стран он посетил. Натан Эйсмонт: И все люди чувствовали, что это не только Гагарин полетел. Что часть их тоже полетела в космос. Все объединились, все были одержимы одной идеей: человечество прорвалось в космос. Это был момент единения. И от этого осталось такое ощущение и сейчас. И сейчас на самом деле тому, что не разразилась какая там третья мировая война, мы обязаны, обязаны полету Гагарина. Я абсолютно в этом уверен. Павел Гусев: Это точно. Но правда, мы до этого туда запускали собачек каких-то, так? Натан Эйсмонт: Ну, это неизбежная фаза проверки наших технологий, это, конечно, очень жаль, неприятно даже вспоминать. Игорь Маринин: Не на людях же эксперименты ставить. Опасно. Натан Эйсмонт: Да, опасно. Здесь все-таки решили подвергнуть опасности может быть. Павел Гусев: Ну, и что дальше, ну вот мы запустили человека в космос. Это был, знаете, для всего мира очень положительный знак, то есть, мы сумели найти решение для того, чтобы посмотреть на Землю из внеземного пространства. Что дальше это дало? Натан Эйсмонт: А дальше это дало, что мы сейчас. Павел Гусев: Почему сейчас космическая гонка такая? Натан Эйсмонт: На самом деле, гонка, здесь есть некий негативный смысл, хотя, может быть, я напрасно так думаю. Соревнование, давайте скажем соревнование. И старт этому соревнования на самом деле дал не кто-нибудь, а Кеннеди. Я помню его выступление, публичное, на стадионе, где он заявил, что вот мы, американцы, мы отстаем от Советского Союза. И нам нужно сделать рывок, и этот рывок будет экспедицией человека на Луну. И вот здесь началась та гонка за Луну. В этой гонке, некоторые говорят, мы проиграли. Я так не считаю. Мы тоже выиграли. Павел Гусев: Почему? Натан Эйсмонт: Потому что, если речь идет о фундаментальных результатах. Фундаментальные результаты какие были? Доставка образцов грунта с Луны. Здесь мы наравне с американцами. Другое дело, о чем мечтает человек. Человек мечтает распространиться по всей Солнечной Системе. И человек был на Луне. Это был не советский человек. Это, конечно, несколько обидно. Но по технологиям это еще нужно поспорить, что проще, собрать образцы или автоматы. Павел Гусев: А почему нужна была именно Луна? Или это наиболее близкая, так скажем, спутник, планета небольшая около Земли? Натан Эйсмонт: Действительно, Луна довольно близко. Но должен вам сказать, что, если мы можем лететь на Луну, то мы можем лететь и на Марс и на Венеру. По энергетическим возможностям носителя это примерно одно и то же.  То есть, и так, на самом деле, широким фронтом, мы, Советский Союз, так и двигались. И другие страны, в данном случае. Игорь Маринин: Но сейчас идея совсем другая. Если раньше идея была показать своими космическими достижениями приоритет, преимущество того или иного строя, они своего строя, мы своего советского строя показывали. То сейчас ажиотаж вокруг Луны совсем по другой причины. Дело в том, что, вы не дадите соврать, многие ученые из Института космических исследований считают, что на Луне в достаточном количестве для промышленного освоения есть редкоземельные металлы и металлы группы платина, ресурс которой на Земле закончится в ближайшие 30-40, может быть, 50 лет. И без них встанет вся электронная промышленность. И поэтому сейчас все сосредоточились на Луне. А тем более, с помощью, в том числе и наших приборов, которые, опять же, у вас разрабатывали, обнаружили, подтвердили наличие, особенно на полюсах, достаточного количества льда. А это значит, не надо везти туда кислород, не надо везти туда воду. Не надо везти туда водород для водородных двигателей, которые, надеюсь, когда-нибудь там будут использованы. Павел Гусев: Это очень интересно. Игорь Маринин: Это удешевляет промышленное использование ресурсов Луны для нужд Земли. Павел Гусев: Очень интересно. А вот, скажите пожалуйста, после полета американцев на Луну, высадки, и они там прошлись немножко, после этого появилось невероятное количество таких вбросов информационных, что это все было снято в Голливуде, что на самом деле они никуда не выходили. И приводят, к примеру, что там флаг трепыхался, а на Луне ветра не может быть, потому что там нет воздуха. Такое возможно или это? Что это? Сергей Жуков: Вы знаете, я встречался с рядом астронавтов. В 2011 году на Канарах с Баззом Олдрином, с Нилом Армстронгом, с Ловеллом и другими. Они абсолютно производят впечатление людей, сделавших это дело. И инженерно рассказывают и так далее. У специалистов нет сомнения. К тому же сейчас летает Lunar Reconnaissance Orbiter – американский спутник, который все эти следы, в том числе следы человека, прекрасным образом заснял, именно на Луне. И оставшиеся роверы там, то есть, все хозяйство. Павел Гусев: Но в это тоже никто не верит. Сергей Жуков: Ну человек, да, недоверчивое существо. Натан Эйсмонт: На счет флага. На счет флага вы совершенно правы. И насчет Голливуда тоже правы. Дело в том, что Голливуд в этом поучаствовал. Как поучаствовал? Реальные картинки – они рассматривали – им показалось, что они недостаточно убедительны. И они чуть-чуть подправили. И то, что они подправили, внимательные наблюдатели увидели. Увидели в виде качающегося, колышущегося на ветру, якобы. Павел Гусев: Которого там не может быть. Натан Эйсмонт: Следы деятельности Голливуда, чтобы было красивее, вот и все. Игорь Маринин: Ну может быть, не Голливуда, а НАСА. Потому что у нас ведь тоже была программа высадки на Луну, мы уже говорили. И у нас был тоже такой же полигон, созданный, «Энергия», где имитировалась поверхность, имитировалось Солнце, и люди в скафандрах, скафандр был разработан, и все это снималось. Так вот американцы тоже также тренировались на Земле. И тоже также все снималось. И потом, когда попадали кадры не только настоящие, но и съемочные, никто не писал, что эта съемка. Павел Гусев: Понятно, все монтировалось вместе. Игорь Маринин: То есть, это просто информация потерялась. Спустя много лет начали из этого. Павел Гусев: Это очень интересно, уважаемые телезрители, не каждый может услышать такие интересные нюансы из космической истории. Игорь Маринин: А про флаг тут тоже интересно. Вы забыли, что он имел особенную, материал, да. С памятью формы. И когда они его воткнули, он развернулся и колебался. А колебался долго потому, что воздуха-то нет, и он замедлялся только за счет внутреннего. Павел Гусев: Понятно, понятно. Натан Эйсмонт: Сопротивления не было воздушного. Игорь Маринин: Да. Поэтому реально там он колебался. Павел Гусев: Ну а скажите, а что сейчас происходит или может произойти, или что-то мы знаем по этому поводу, что с нашей лунной миссией сейчас? Вот что? У нас какие-то есть планы реальные или пока только теория? Сергей Жуков: Вы знаете, недавно, вот на днях состоялось заседание Совета по космосу Российской Академии Наук. Геннадий Красников, президент Академии Наук, это дело вел. Лев Матвеевич Зеленый, академик, вице-президент, делал доклад. Говорили о Луне-27, о дальнейшей программе автоматического освоения. И кроме этого, важно, тут я не буду хлеб у Натана Андреевича отнимать, но хочу сказать, что важным является программа БРИКС, ожидаемая программа БРИКС, которую целый ряд экспертов предлагает, по освоению Луны, прежде всего Россия вместе с Китаем. Натан Эйсмонт: Я добавлю. Наверное, слышали, что к этой программе изъявила желание присоединиться, кто бы вы думали, Турция. Они в БРИКС не входят, но в этой программе захотели участвовать, и об этом публично заявили. Игорь Маринин: Но это все далекое будущее. А реально сейчас что? У нас завершается федеральная космическая программа в следующем году. Разрабатывается следующая программа на следующие десять лет, на 2026-2035 год. Так вот, в рамках этой программы сейчас у нас следующая станция должна быть орбитальной, она оснащена хорошей съемочной аппаратурой для выбора места посадки, нужного нам уже сейчас не так, как Луна-25 садилась, ну, примерно где-то, а точное место посадки. Оснащенная ретранслятором, который будет в дальнейшем, планируется, что будет использоваться как ретранслятор сигнала с Луны на Землю. Дальше следующие две станции, они будут полностью аналогичными, оснащены в большом количестве научной аппаратурой, обе, одинаковые совершенно, одна дублировать другую. Но если одна отработает нормально, через полгода должны запустить другую, в другое место, чтобы исследовать другое место на предмет воды в том числе. Дальше следующая станция, уже планируется, что она доставит нам грунт с Луны, опять же повторит, но, грунт необычный, а термостатированный. То есть, там будет керн с Луны сразу помещен типа в термос. И таким образом, если там есть вода, какие-то. Павел Гусев: То есть, он в реальном виде, как он находится на Луне, привезет. Это очень интересно. Игорь Маринин: Да, да. Не перемешанный, не переохлажденный, не перегретый, таким образом. Павел Гусев: Это очень интересно. Игорь Маринин: И следующий – луноход. Павел Гусев: Скажите, пожалуйста, скажите, пожалуйста, сейчас большая программа по Ангаре идет. Запуск, запуск состоялся, правда, не сразу, а с третьего раза запустили, но это ничего страшного, я считаю, это абсолютно нормально для сложной техники и для космических исследований, это все нормальные дела. Как эта программа будет жить? В чем важность этой программы по Ангаре? Игорь Маринин: Тут трудно сказать, вы называете, программа. На самом деле, это не программа, это введение в эксплуатацию нового ракетоносителя новой разработки. Она имеет ряд преимуществ перед предыдущими. Ну вот, например, сравнимая с ней по грузоподъемности «Протон-М», которая сейчас снята с производства из-за того.  Павел Гусев: Запускалась у нас. Игорь Маринин: Она очень долго летала, достаточно надежная ракета. Она выводила на орбиту все наши модули, все станции в том числе и к МКС. Грузоподъемность примерно 22 тонны на низкую околоземную орбиту. Вот она сейчас снята с производства, потому что Казахстан нам запрещает ее использовать на Байконуре. Потому что у нее очень. Сергей Жуков: Токсичная? Игорь Маринин: Токсичное ядовитое топливо. Там азотная кислота и монометилгидрозин. Мы ее сняли с производства и разработали новую ракету «Ангару», которая на керосине. Павел Гусев: Которая с «Восточного». Игорь Маринин: Она не только с «Восточного». С «Восточного» - это ее первый запуск. Шесть запусков ее модификации сделали уже с Плесецка. С 2014 года она там летает. Так что эта ракета, она не очень новая, но она еще на этапе летно-конструкторских испытаний. Но у нее самый большой плюс в том, что она модульная. Павел Гусев: То есть, вот в этом и смысл этой ракеты? Игорь Маринин: Эта модульность позволит организовать серийное производство модулей, не целиком ракеты, а модулей, которые годятся, будут годиться на разные модификации этой ракеты. Павел Гусев: То есть, для тех или иных целей. Игорь Маринин: Да, то есть, их можно использовать. Павел Гусев: Ну например. Игорь Маринин: Ну например, для легкой ракеты один модуль УРМ-1 и один УРМ-2, а у этой УРМ-1 на первой и на второй ступени, а УРМ-2 на третьей ступени. И их сразу пять штук. Шестой. Шесть на Ангаре-5. То есть, серийное производство получается. Это удешевляет, дает надежность и, соответственно, серийное производство позволит иметь все время запас этих ракет и делать индивидуально для каждого запуска. Сергей Жуков: Я так понимаю, что еще многоразовое использование. Игорь Маринин: Многоразовое пока отложили. У нас для многоразового разрабатывается новая ракета, которая должна заменить СОЮЗы. Вот эти вот Союзы, на которых летают космонавты, вот эту ракету хотят заменить, которая использует в качестве топлива не керосин, а сжиженный газ. Вот эта ракета, предполагается, что первая ступень у нее будет многоразовая. Она идет сейчас, разработка, стартовый комплекс разрабатывают сейчас в нашем институте, решают, где этот стартовый комплекс делать, то ли на Восточном, то ли в Плесецке. Пока вопрос не решен, но в плане это есть, и в Федеральную космическую программу на следующее десятилетие эта ракета обязательно будет. Павел Гусев: Эта станция, которая сейчас у нас существует. Игорь Маринин: МКС. Павел Гусев: МКС, где, как я понимаю, и российские, и американские космонавты. Сергей Жуков: И европейские. Павел Гусев: И европейские. Занимаются каждый своими направлениями деятельности. Новые-то у нас когда появятся. И появятся ли? Игорь Маринин: По планам. Я могу отвечать только за планы, за утвержденные. У нас для МКС был разработан энергетический модуль. Так как у нас все запуски шли с большой задержкой по различным причинам, то решили этот последний модуль не запускать, а сделать его первым модулем нашей новой орбитальной станцией РОС. Российская Орбитальная Станция. Она будет обладать очень особенными возможностями. О которых, если надо будет, я потом расскажу. Павел Гусев: Да, да, да. Игорь Маринин: Этот модуль будет запущен. Потом к нему будет пристыкован небольшой стыковочный, после чего вокруг него будет собираться. Павел Гусев: Целый город. Игорь Маринин: Новая станция, так скажем, но наша. И интересная особенность, что эта станция может быть практически вечной. Потому что у МКС все собрано вокруг нашего модуля, который сделали в центре Хруничева и запустили. И его заменить никак нельзя, раздербанить придется всю станцию. А здесь конструкция позволит менять любой модуль устаревший на более новый. Таким образом он будет вечным. Павел Гусев: Понятно, понятно. Ну, а теперь, я бы хотел поговорить на очень интересную тему. О частном космосе. О необходимости развивать частный космос в России говорят уже довольно продолжительное время. Есть ли у нас свои Илоны Маски для частных инвестиций? Спросим об этом у Владислава Иваненко, генерального директора частной космической компании «Спутникс». Здравствуйте, Владислав Владимирович. Я знаю, что вы собираетесь запустить какой-то уникальный спутник, который сможет делать детальные снимки Земли. А помочь предотвратить природные катастрофы, например, наводнения, которые происходят сейчас, ваш спутник сможет или нет? Владислав Иваненко: Добрый день, господа! Добрый день, коллеги! Очень приятно видеть знакомых и участвовать в этой дискуссии. Конечно, наш спутник может увидеть. Мы производим несколько типов спутников, в том числе и оптического наблюдения за Землей. Например, вчера мы получили обновленные снимки Орска и можем отслеживать, конечно, ход паводка и наводнения для того, чтобы прогнозировать ситуацию экологической катастрофы. И безусловно чем больше таких спутников имеется в нашем распоряжении, в нашем, это имеется в виду, в государственном распоряжении, тем более эффективно мы можем бороться с различными катастрофами или взаимодействовать с бизнесом, что позволит улучшать и развивать экономику. Павел Гусев: А скажите, пожалуйста, а почему вот, например, ваши спутники не смогли предотвратить или забить тревогу в колокольчик о том, что сейчас наводнение такое страшное грядет и вы видите из космоса какие-то необычные природные явления? Я фантазирую. Владислав Иваненко: В будущем это должно быть так. Предиктивная аналитика, она обязательно должна участвовать в сервисах. Для начала мы получаем космические данные, а уже на базе космических данных мы делаем предиктивную аналитику, которая в том числе может позволять выявлять потенциально опасные ситуации, хотя наводнение, в общем-то, все давно и так предсказывали. Всем и так понятно, что уровень реки повышается. Наша задача – прогнозировать дальнейшие разливы и показывать реальную картину. Павел Гусев: Ну а когда сможем мы все это увидеть в действии? Когда вот так, ну приблизительно, десять лет, двадцать, пятьдесят, сто? Владислав Иваненко: Да нет, я думаю, в течение двух-трех лет все это будет. Павел Гусев: А скажите, вот я насколько знаю, ваши, вот, ну, я даже не знаю, спутники или то, что вы будете запускать, они очень небольшого размера, так мне говорили или нет? То есть, они весят не двадцать тонн, не пять тонн, они даже совсем микроскопические вроде бы как, так это или нет? Владислав Иваненко: Да, абсолютно точно, мы занимаемся спутниками от одного килограмма до 300 килограмм. То есть, та ниша или те спутники, которыми не занимается Роскосмос. И в этом плане мы очень хорошо дополняем друг друга. Мы делаем маленькие, Роскосмос делает большие. Поэтому никто никому не мешает и все друг друга дополняют. И как я говорю, мало спутников не бывает, так же как и не бывает мало данных. Чем больше спутников и чем больше данных мы получаем, тем лучше для страны и для экономики. Павел Гусев: Ну а зачем тогда частный космос, все-таки он нужен или не нужен? Почему то же самое не может делать Роскосмос со своей мощью? Владислав Иваненко: Частный космос абсолютно нужен. И опыт Индии и Китая и США абсолютно четко показывает, что частники гораздо быстрее, эффективнее и гибче реагируют на вызовы. Они более бизнесориентированы, они берут больше рисков на себя, и финансовых и технологических. И Илон Маск – это же тоже частник. И Китай поддерживает, хоть это и государственная компания, но они абсолютно четко поддерживают частников. Например, в Хайнани сейчас открывается частный космодром, специально для коммерческих запусков. Поэтому решение правительства об открытии дорожной карты для развития частных компаний – это очень большое и правильное движение. Павел Гусев: Скажите, пожалуйста, а вот частный космос, он сможет помочь развитию в целом исследованию космоса или это космический туризм, то, что Илон Маск пытается делать. В России, например, мы можем на это рассчитывать? Или пока до этого далеко? Владислав Иваненко: Нет, я думаю, что это не про частный космос. Фундаментальные космические исследования, освоения других планет, Луны, Марса или космический туризм – ну наверное, это, не для частников. Те частники, которые занимались космическим туризмом, закрыли эту деятельность и перешли на более прагматичные задачи, как вы сказали, получение предиктивной аналитики, получение данных о развитии территорий. Поэтому частники все-таки это больше про бизнес, а не про фундаментальное развитие. Павел Гусев: Понятно, понятно. А вот то, что они такие маленькие – килограмм или несколько килограмм – это не опасно для этих самих аппаратов в космосе? Там же полно, по-моему, мусора, грязи летает, камней, они просто стукнут и нету. Владислав Иваненко: Такой килограммовый спутник, он размером 10 на 10 сантиметров, в него еще попасть надо. Поверьте, космос велик. Поэтому. Павел Гусев: Понятно, понятно. Ну что, желаем вам успехов в вашей деятельности, было очень интересно, спасибо вам большое за участие в нашей программе и за вашу деятельность, спасибо! Владислав Иваненко: Спасибо! Сергей Жуков: Хочу добавить, Павел Николаевич, мы вчера были в компании «Спутникс», нас Владислав проводил по своим мощностям. Они расположены в Технопарке «Сколково». Десять лет назад ровно они запустили первый аппарат, сейчас у них десятки аппаратов, они могут делать до сотни маленьких аппаратов в год сейчас, то есть, это почти конвейерное производство. У них стоит большой аппарат «Паллада», который может видеть с разрешением 0,7 метра из космоса. И у них есть связной проект. Они занимаются связью и также делают попытки разработать технологию управления беспилотниками через космос. Очень хорошая команда. Павел Гусев: А я вот слышал, что даже студенты свой спутник где-то запустили, это так? Сергей Жуков: Это не мало таких. Игорь Маринин: МГТУ запустило. Сергей Жуков: МГТУ имени Баумана. Игорь Маринин: МАИ запускал. Сергей Жуков: У МГУ «Татьяна» спутник. Павел Гусев: Точно, точно, совершенно точно. Сергей Жуков: Самарский университет. Натан Эйсмонт: Здесь очень удачно выступил Роскосмос. Потому что Роскосмос бесплатно для образовательных организаций запускает их малые спутники. Игорь Маринин: И не только. Поддержка вот этого «Спутникса» тоже все спутники запущены бесплатно. Павел Гусев: Очень интересно, очень интересно. Скажите, я хотел такую тему поднять. И ваша позиция, ваша точка зрения очень важна. И для телезрителей для понимания, и вообще в целом. Это очень важная тема. Космический мусор. Вот все, по крайней мере, десять лет назад, может, даже больше. Сколько было разговоров – что космический мусор, что там чуть ли не помойные ведра летают, что там. И все это летает, летает. Куда это все девается? И дальше будет падать на наши головы? Сергей Жуков: Смотрите. Летает порядка шести тысяч тонн, если я не ошибаюсь. На орбитах 200 километров, 300, 400 еще остается атмосфера, и они потихонечку тормозятся и уходят в атмосферу и сгорают. На более высоких орбитах они, действительно, могут летать очень долго. Поэтому сейчас требования основных стран по космосу такие, чтобы были двигатели маленькие, которые позволяют сводить с орбиты аппараты. Игорь Маринин: Или другие средства. Павел Гусев: То есть, если аппарат свое отработал, включается какой-то маленький движочек. Сергей Жуков: Движок тормозной. Павел Гусев: И он его вниз ведет. Но, а какая гарантия, что вот эти остатки не упадут на автомобиль, ну вот, так, условно говоря, Марь Иванна едет. Сергей Жуков: Сгорят, сгорят. Павел Гусев: А? Сергей Жуков: Сгорят. Фрагменты станции «Мир» не все сгорели, у Фиджи упали. Павел Гусев: Ну так я об этом и говорю. Сергей Жуков: Ну так там какие огромные мощности, вернее, какие огромные махины. Натан Эйсмонт: Небольшое уточнение. Сколько летает. От фрагментов с размером больше 10 сантиметров сейчас каталогизировано, то есть, их орбиты известны, 35 тысяч. Поэтому обсуждение, что космос – он безграничен, нет, это не так. Космос тесный, тесный космос. И я могу сказать, что те частные компании, операторы спутников, ДЗЗ они называются, дистанционного зондирования Земли, самые востребованные, вот управляют этими спутниками частные компании. В этих частных компаниях есть специальная служба, которая обеспечивает не столкновение этих спутников на орбите. Павел Гусев: Это очень интересно. Натан Эйсмонт: Для того, чтобы этого не происходило вот, такое безопасное их использование, они, если видят такое столкновение, они выполняют маневр. Теперь вы спросите – как часто приходится им выполнять такие маневры? С одним спутником. Ежемесячно. Павел Гусев: Потрясающе. Натан Эйсмонт: Он очень тесный. Сергей Жуков: Прошу прощения, я хочу добавить, что в МКС тоже такой есть режим, увода от осколков и изменение орбиты, подъем орбиты. Это такая служебная. Игорь Маринин: Если в начале полета МКС коррекцию орбиты по уходу от вероятного столкновения делали даже не каждый год, то сейчас это четыре, а то и чаще. Павел Гусев: Скажите, пожалуйста, а какова дальнейшая судьба МКС? Игорь Маринин: Там все очень просто. По заключенному на сегодняшний момент соглашению между странами-участницами МКС эксплуатируется до 2028 года, после этого она должна быть сведена, по договоренности, нашими кораблями «Прогресс», но американцы считают, что у нас обостряются отношения, поэтому сейчас вкладывают деньги в разработку своего аппарата, который бы свел эту станцию с орбиты. Потом она будет сведена с орбиты. Осколки ее, обломки упадут в несудоходной части Тихого океана, то есть, не принесут никому вреда. Могут от нее отсоединить модули некоторые американцы, которые используют в коммерческих целях. Или же ее заменят коммерческие орбитальные станции, которые сейчас разрабатываются. А наша будет отдельно, на совсем другой орбите. Павел Гусев: Понятно, понятно. Ну вот вы сейчас говорите, это будет, утопят в Тихом океане, это, что-то сгорает. А скажите, а это что не влияет никак на экологию нашей Земли? Все-таки там радиоактивности, наверное, полно, различные газы, это в атмосфере появляются, наверное, если не запахи. Натан Эйсмонт: Вот я хочу чуть не согласиться. Есть альтернативное предложение. Альтернативные предложения вот какие – не уничтожать, не топить, не сжигать МКС, а поднять выше. Если вы поднимете выше, ну скажем, до высоты, 550 километров, то там она сможет летать очень долго. Поднять туда и превратить в Музей космонавтики. Игорь Маринин: В памятник. Натан Эйсмонт: В памятник, совершенно верно. Игорь Маринин: Но любой памятник требует ухода. А это значит, кто-то будет ее финансировать, отслеживать его состояние. Павел Гусев: А такой вариант, как вы говорите, рассматривается или нет? Сейчас в реалиях. Натан Эйсмонт: Рассматривается. Ну, рассматривается, так сказать, в обсуждениях, а так чтобы это попало в планы Роскосмоса. Игорь Маринин: Реально пока обсуждается вопрос продления ее до 2030 года. Павел Гусев: Да, это я тоже слышал. Скажите, пожалуйста. Игорь Маринин: Но договор еще не заключен. Сергей Жуков: По станции «Мир» эти вопросы обсуждались, подъема орбиты. Павел Гусев: Да-да, это было в печати. Натан Эйсмонт: На счет затопления. Если вы помните, со станции «Мир» там же вообще некий конфуз произошел. Там очень многие занимались тем, что планировали. Павел Гусев: Я хочу, уже остаются считанные минуты до завершения нашей программы. Несколько слов о Марсе. Когда и что и нужно ли нам туда сейчас лететь? Игорь Маринин: С моей точки зрения, Марс нам недостижим в ближайшие 50 лет. Слишком много проблем, которые на сегодняшний момент не решены, и не видно ближайшего решения. Сергей Жуков: Я считаю, что экспедиция на Марс пилотируемая будет в течение ближайших лет двадцати. Натан Эйсмонт: Я считаю, что еще раньше. В течение ближайших лет десяти. Я оптимист. Павел Гусев: Вот посмотрите, посмотрите. 50, 10, 20 лет вы даете. Игорь Маринин: Наоборот. Павел Гусев: Да. От чего это зависит? От денег или от научных разработок? Сергей Жуков: И от того и от другого. И от пассионарности. Мы же видим, как Илон Маск старшипы свои делает. Старшип-3 предполагает возить людей на Марс. С посадкой там и со стартом обратно. Игорь Маринин: Мне кажется, здесь основной движущий вопрос – зачем? Пока не возникнет необходимость, все это будет теплиться не на том уровне. Сергей Жуков: Не согласен. Игорь Маринин: На Луну надо сейчас лететь, нашли причину и все туда ринулись. Все страны пытаются там застолбить себе и так далее. На Марсе пока таких идей нет. Сергей Жуков: Была мечта у Циолковского, у Королева, который уговорил три военных ракеты отдать на то, чтобы запустить спутник. Павел Гусев: Три военных. Сергей Жуков: Три военных, которые остались от программы. Поэтому мечта и пассионарность тоже играют роль. Натан Эйсмонт: Решающую причем. Игорь Маринин: Но все меньше и меньше. Сейчас больше бизнес решает и прагматизм, мне кажется. Павел Гусев: Давайте верить, что звездные войны так и останутся фантастикой, а все космические достижения принесут нам, землянам, только блага. На этой оптимистической ноте я, главный редактор МК, Павел Гусев прощаюсь до следующего воскресенья. Счастливо!